Радикал

Глава Двадцать Первая. В преддверии войны. Часть Вторая. 30. 01. 2011. 19:03. США. Штат Массачусетс. Броктон-Бей. Всё имеет начало и конец. Это до невозможного замыленное выражение имеет свойство приходиться к месту в любой ситуации. К ситуации, в которой оказалась Виктория Даллон это выражение тоже подходило. В то время как беспорядки на улицах набирали оборот, её истерика прекратилась. Чувствуя пустоту там, где совсем недавно были лишь боль и отчаяние, она поднялась на ноги, осматриваясь. Пёс, скрутившийся у её ног, грузно поднялся вслед за ней. В этом действии девушка неосознанно уловила странное усилие, будто великан напрягает затекшие мышцы. Пёс у её сестры был по-настоящему странным. Это сейчас бросалось в глаза и виделось буквально во всём, что он делал. Впрочем, об этом она подумает когда-нибудь потом. Если это потом настанет. Утерев лицо, она моргнула, наконец, приняв решение. Лежать и скулить о потерянном можно сколько угодно, и это точно ничем хорошим не закончится. Прошлого не изменить, и хоть будущее размыто, ей всё еще есть, что делать. До того, как она предалась унынию, у неё были задачи. Но уже первая строка в коротком списке дел потеряла всякий смысл, а вторая из-за её ошибок многократно усложнилась. Она не может появиться пред сестрой в таком непотребном виде, она вообще ни перед кем не должна показываться, будучи по голову измазана в крови. Эту проблему нужно решать и решать до того как её потеряют. Виктория огляделась. Место, где оборвался её полет, она знала. И наиболее худшего места в её ситуации нельзя найти. Это был район из тех, что подконтрольны Империи 88. Впрочем, это стало бы гораздо большей проблемой, если бы она не могла летать. Но даже умение летать не отменяло того прискорбного факта, что ей не долететь до дома не замеченной хоть кем-то. Стоит подняться в воздух, и есть все шансы, что кто-то увидит её, до того как она станет крошечной точкой в вечернем небе. Однако, оставаться тут, значит привлечь к себе ненужное внимание, а потому медлить нельзя. — Готов к новому полету? Вики склонилась над псом, потрепав его по холке. Пережитое потрясение, то, что они с ним сделали недавно… момент её слабости и страшный секрет, который знает только он… Всё это странным образом смыло всю неприязнь к этому животному. Пёс не ответил, хотя Вики показалось, что он должен кивнуть в ответ. Но либо она слишком много от него хотела, либо он просто поленился. Так и не дождавшись реакции от пса, она подхватила его на руки и взмыла вверх. Поднимаясь к облакам, она нахмурилась. Её внимание привлекло странное ощущение, к которому она поспешила прислушаться. Секунда размышлений и её полет остановился. Она летела быстрее, значительно быстрее, чем вчера и сегодня утром. И это при учете того, что в её руках пес, которого могут задеть перегрузки, должны, просто обязаны задеть перегрузки, если скорость её полета действительно та, какой показалась ей. Но пёс не демонстрировал никакого дискомфорта. Более того, пока они парят в воздухе, сильный ветер не касается его шерсти. Странно и необычно. Пообещав себе подумать о причинах этого явления, Вики начала оглядывать город, раскинувшийся под ней. Определив расположение своего дома, она пулей бросилась вниз, продолжая смотреть на спину пса. Действительно, его шерсть неподвижна, будто невидимый купол защищает его от сильных потоков ветра. Вики сбилась в полете, застыв на половине пути до своей цели. Понимание родилось в её разуме, отозвавшись дискомфортом в затылке. Она поняла, у неё появились способности, которых не было ранее, а Рыжика действительно защищает невидимый купол, такой же щит, какой защищает её саму. Знание, вызревшее в её голове, сообщило об этом, наполнив разум деталями и нюансами её новых способностей. Порадоваться обновке она не успела. Память услужливо напомнила ей о текущих проблемах, и о том, чем грозит ей нерасторопность. Вики всерьёз задумалась о том, что чёрная полоса, в которую она угодила сегодня, наконец, закончилась, не успев окончательно похоронить её. Дома никого не оказалось, и Вики споро принялась пользоваться этой удачей. Окровавленную одежду пришлось закопать на дне её тряпья, коим был полон её широкий бельевой шкаф. С этим она разберется позже, а пока остается только молиться, что никто не уловит тяжёлый приторно-металлический привкус в воздухе. Впрочем, стоило смыть с себя следы преступления, как вонь исчезла. Ещё несколько минут у неё ушло на то, чтобы убедить Рыжика залезть в ванну. Он будто принялся измываться над ней, ни в какую не желая мыться. В том, что он решил посмеяться над ней, она поняла, когда Рыжик через пару минут борьбы прекратил всякое сопротивление и сам запрыгнул в наполовину наполненную ванну. Чертыхнувшись, Вики схватилась за насадку для душа, задумав жестокую месть. Пес, наверное, увидел что-то в её глазах, потому-что через длинную секунду разразилась ожесточенная война не на жизнь, но на смерть, масштабы которой грозили перерасти рамки небольшой ванной комнаты. Виктория Даллон выходила из ванной, бросая гневные искры из глаз, но губы её улыбались. Битва была жесткой, бескомпромиссной, обе стороны не знали пощады ни к врагу, ни к себе, и от того победа была только слаще. Однако, последствия побоища удручали, а собственные потери смазывали радость победы. Вики вышла из ванной комнаты насквозь мокрая и растрёпанная. Следом за ней, постоянно встряхиваясь, вышел отмытый Рыжик. От него несло горечью поражения и лавандой, а лоснящаяся шерсть казалась ему чем-то чуждым, от чего нужно избавиться поскорей, что он и делал, стряхивая воду с шерсти каждые пару шагов. Поражение бывает разным, бывает так, что победа может быть горше поражения, что он с энтузиазмом принялся демонстрировать глупой девчонке. Ничего этого Виктория не знала, убежав в свою комнату, чтобы снова переодеться в сухое, от того картину представшую перед ней, когда привела себя в порядок, она встретила с нарастающим чувством полного обалдения. Иначе она сказать не могла, оглядывая гостиную и коридор. Забрызганный пол, забрызганные стены. Несносный пёс забрызгал каплями воды всё, до чего успел дотянуться. Что уж там говорить, если её носки промокли, стоило ей только выйти за порог комнаты. Найдя взглядом пса, что сидел у порога дома, изображая абсолютную невинность, Виктория прошипела, сжимая кулаки: — Я тебе отомщу, мерзавец. Но не сегодня. Пёс не повел и ухом, продолжая следить за ней парой черных глаз. Вики, успокоив и без того расшатанные нервы, выбросила устроенную собакой пакость из головы. Ей ещё нужно доставить его сестре, пережить её гнев, за то, как она поступила с ней, и попытаться отвести от себя подозрения в убийствах на Бульваре. Последнее всё ещё казалось ей задачей невыполнимой, но первые две задачи она собиралась, во что бы то ни стало, исполнить, и потому пока что душить этого поганца не стоит. Пока что. Вики лукаво зыркнула на пса, думая, что случайно уронить его с высоты второго этажа хоть и плохая идея, но довольно заманчивая. Вики и раньше не жаловалась на скорость своего полета, вспоминая о том, что он медленный только на фоне таких титанов современности как Александрия. Но, едва не преодолев звуковой барьер, она по настоящему осознала, что раньше не летала, но ползала, словно черепаха. Она почти поддалась чувству эйфории, вовремя вспомнив, что в её ситуации нужно не радоваться, но плакать. Она кожей ощущала, что времени становится всё меньше, и близится час, когда к ней придет Оружейник с парой наручников в свободной от алебарды руке. За это время нужно многое успеть сделать. До момента, когда её придут арестовывать, ей нужно сделать всё, чтобы минимизировать ущерб репутации Новой Волны. Да, изменить прошлое она не может, но будущее ещё не настало и это дает ей поле для маневра. Ещё бы придумать, как это сделать. На этом месте она, к сожалению, буксовала… она знала, что должна сделать что-то, но пока что совершенно не представляла что именно. Но это дело подождет, сначала Эми и её пёс. Опустив пса на крыше центрального госпиталя Броктон-Бей, Вики замерла, не сделав и шага к пожарному выходу. Её догнала мысль, которая должна была прийти к ней раньше, но видимо она сейчас летает быстрее, чем думает. Вики растерянно взглянула на Рыжика. — Я, всё-таки, дура. Пёс подтвердил её слова коротко тявкнув. — Смейся, смейся, подлец. — Проворчала она, оглядываясь на край крыши, — придется тебе ждать хозяйку на улице. Внутрь тебе нельзя. Она вновь взяла пса на руки, и, подойдя к краю крыши, сделала ещё один шаг. Свободное падение пришлось ей по вкусу не меньше ощущений от новых граней своих возможностей. Это непередаваемое чувство… С шумом упав на асфальт, Вики улыбнулась. Её собственные щиты тоже стали крепче. Раньше бы она побоялась вот-так упасть на твердую поверхность с такой большой высоты, не боясь, что щит перегрузится от нагрузки. Теперь же её приземление действительно стало похоже на «геройское приземление» когда трескается асфальт или остаются вмятины. Она даже подумала, что ей жаль, что никто не записал этот момент на камеру. Ей захотелось посмотреть на себя со стороны. Она ожидала, что это выглядело внушительно... Чувство радости угасло, вернув её в реальность. Отпустив собаку на землю, она направилась в сторону входа в больницу, и каждый следующий шаг от чего-то становился всё тяжелей. *** Эми не помнила, как уснула, но хорошо помнила, как проснулась. Она вздрогнула, но больше никак не отреагировала, когда слюнявый язык лизнул её ладонь, сомневаясь, что это всё ещё сновидение. Если это так, то она не хотела просыпаться. Но окончательно проснуться её заставил всё тот же язык. Эми распахнула глаза. Рыжик сидел у изголовья её кровати, будто никуда не уходил, и смотрел на неё так же как раньше, будто она не предала его. — Прости меня? Пёс ответил, приблизив голову к ней поближе. Эми уперла ладонь в его нос, надеясь остановить его до того, как снова почувствует его язык на своем лице. — Перестань, — Улыбнулась она. — Стой же, остановись. Пёс отстал. Подавшись назад, он снова сел у изголовья её кровати. — Рыжик, я… мне так жаль, я не хотела, чтобы ты подвергал себя опасности. Я виновата перед тобой. — Эми всё ещё сомневалась, что разговаривать и тем-более оправдываться перед собакой - есть разумная мысль, в конце концов, девять против одного, что он даже не понимает её, являясь просто очень умным и очень странным псом. — Я такая дрянь. Отправила тебя рисковать собой, а вы ведь с Вики даже не терпите друг друга. Пёс тявкнул, Эми напряглась, прислушиваясь. Ещё не хватало скандала с администрацией за то, что тут ошивается Рыжик. —Ты хороший друг, — Эми погладила пса по голове, не став выговаривать за лай в том месте, где его даже быть не должно. Это не первая его «подстава» и она надеялась, что не последняя. — И человек из тебя вышел бы лучшим, чем я. Пёс вывернулся, снова лизнув её ладонь. Эми фыркнула. — Прекрати, я тут душу тебе изливаю, а ты лизаться лезешь. Пес гавкнул, Эми замерла. Но беда снова миновала. Лай если и услышали, то реагировать на это не стали. — Я… прости — Эми взглянула в черные глаза Рыжика. — Плохой я человек. Наверное, ты был прав, когда рвался тогда в окно. И мне не нужно было тебя удерживать возле себя. Пёс не ответил, лишь преданно слушал её, либо ей казалось, что он слушает и даже понимает её слова. Но это не волновало Эми, ей нужно было высказаться. Она не могла позволить себе сделать вид, что то, как она недавно поступила - есть нечто нормальное. Нет, не было ничего хорошего в той подлости, на которую она пошла. А потому, она говорила и говорила, не в силах замолчать. Ей казалось, если она сейчас замолчит или не скажет того, что рвётся наружу, то окончательно потеряет частичку себя, ту частичку, что ещё имеет человеческий облик, не оскверненный её мерзкой натурой. — …если ты захочешь уйти… я пойму. Я плохо с тобой поступила. Ты этого не заслуживал. — Закончила Эми, наконец, выговорившись. Эми смотрела на Рыжика, перестав дышать. Но пёс не встал и не ушел, продолжая смотреть на неё. В конце концов, он ткнулся носом ей в руку. — Спасибо, — Эми изобразила улыбку, а в памяти всплыла картина того, как она уже благодарила его, когда он не ушел. Сейчас он тоже остался с ней, и Эми себе пообещала, что больше не подведет своего друга. — Спасибо. Дверная ручка неожиданно скрипнула, Эми испуганно перевела взгляд, понимая, что Рыжик не успеет спрятаться под кровать. Дверь в палату приоткрылась, в проеме появилась белобрысая макушка сестры. — Вики? — Вздох облегчения сорвался с её губ, до того как она вспомнила, что сейчас должна обижаться на сестру за тот удар шокером. Сестра тихо прикрыла дверь, неотрывно глядя на Рыжика. Но до того как Эми поинтересовалась странным поведением сестры, та переключила внимание на неё. — У тебя странный пёс. — Бросила она задумчиво. — Он пиздец, какой странный. Эми хотела пожать плечами, но лёжа на боку это было сложно сделать, поэтому она бросила безразличное: — Я заметила. — И тогда ты знаешь, что пять минут назад я оставила его на улице? — Со скепсисом в голосе поинтересовалась Вики, — И он никак не мог обогнать меня, оставаясь незамеченным в больнице полной людей. Эми посмотрела в глаза Рыжику, а потом вернула внимание на сестру. — Мне всё равно. — Нет, ей на самом деле не было всё равно, но она не лгала себе, когда думала, что ей достаточно того, что он просто есть у неё. Она не могла себе позволить из-за простых подозрений потерять эту странную дружбу. — Ты пришла обсуждать моего пса? Эми вспомнила, как сюда попала, и поэтому не смогла сдержать обиды. И Вики видимо всё же ощущала стыд за свой поступок. Объяснить как-то иначе то, что сестра низко опустила голову, пряча глаза, она не смогла. Сестра тем временем, извиняться не спешила, вместо этого, подойдя к кровати, она села на пол, облокотившись спиной о её край. Согнув ноги, она уставилась на свои ладони. Эми нахмурилась. Что-то с её сестрой было не так. — Я не могла тобой рисковать. — Вздохнула Вики, сжав правую ладонь в кулак. —Прости, что ударила тебя шокером, но иначе ты начала бы вырываться. — Это не похоже на извинение, — Ворчливо заметила Эми, не понимая, что не так с её сестрой. Её вид и голос - это не было похоже на обычную сестру. Она так сильно переживает, что ударила её шокером? Должно быть, в этом и есть причина. — Повторись всё, — голос сестры её ожесточился, — я поступила бы так же. Я не стану просить прощение за то, что спасала тебе жизнь. Эми поняла, что не так с её сестрой. Легкое, неоформленное беспокойство переросло в страх за Вики. У неё всегда был легкий характер, это чувствовалось в её движениях, в жестикуляции и слышалось в её голосе, в том, как она говорит. Но сейчас ничего этого не было. Но, если ей не стыдно за тот удар шокером, то чего она стыдиться? Ведь её лицо выражало вину меньше минуты назад, она это точно помнит. — Вики? — Прошептала Эми, её ладошка коснулась плеча сестры. То вздрогнуло, но больше Вики никак не отреагировала. — Что-то случилось? — Да, — Рыжик всё это время сидевший неподвижно, лёг, опустив голову на лапы. Вики потрепала его по голове, кисло улыбнувшись. — Случилось. Эми молчала, не зная, что делать, что сказать. Всё в её сестре кричало, что что-то случилось, но её организм был в порядке, это она уже проверила. Но что тогда случилось? Кто-то умер? Нет, Вики не стала бы молчать о таком. Или стала бы… — Вики, не молчи…. — Нетерпеливо произнесла Эми, беспокойство нарастало в ней, угрожая взять верх над её мыслями. — Кто-то… умер? Вики! — Нет, — Вики покачала головой, продолжая водить ладонью по голове Рыжика. Тот, вопреки всем ожиданиям, не возражал. Это тоже было ненормально, Эми была уверена, что они друг друга терпеть не могут. — Все живы. Наверное… я не знаю, в городе идут бои. Я не знаю… — Но, что тогда случилось? — Эми негодовала. И раньше в городе случались массовые разборки, из-за которых сестра никогда сильно не расстраивалась. — Всё нормально Эми. Пожалуйста, не наседай. — Глухо отозвалась Вики, уперев взгляд в пол. — Ты иногда бываешь такой занозой… Вики медленно поднялась. Бросив на Эми виноватый взгляд, она прошептала: — Прости меня, Эми. — Вики подошла к двери, взявшись за дверную ручку, она снова посмотрела на сестру. — Не лезь в неприятности, и не загоняй себя больше. Это не идет на пользу твоей коже. Да и вообще… вредно постоянно работать. Прости меня. — Вики, постой! — Дернулась Эми, но Вики закрыла дверь. Тихо матерясь, Эми вскочила с кровати, умудрившись не запутаться в одеяле, и не упасть от боли в голове. Но выскочив в коридор, она поняла, что опоздала. О том, что тут была сестра, говорили лишь удивленные лица людей, мимо которых пронеслась сестра и колышущиеся занавески у открытого окна. — Вики… Не теряя ни секунды, Эми бросилась назад, к телефону, который должен был быть в её вещах. Телефон нашёлся быстро, гораздо дольше она тупила, уставившись в список контактов. Кому звонить она не знала, но точно понимала, что матери она не позвонит. Да и отцу тоже звонить смысла было мало. Нет, отцу можно было… но, нет… просто нет. Она попыталась позвонить Вики, но её телефон оказался выключен, а потому она набрала номер единственного члена Новой Волны, которому хоть как-то доверяла, не считая сестру. Тётя ответила не сразу, но журналисты не сильно лукавили, когда назвали Сару Пелхэм «Фотонной мамочкой». Беспокойство, чувствующееся в её голосе, когда она ответила на звонок… голос её приемной матери никогда не звучал так, когда дело не касалось Виктории, а приемный отец всегда был слишком глубоко погружен в собственную депрессию, чтобы растрачивать беспокойство на кого-то ещё помимо себя. — Тётя Сара! — Взволнованно выпалила Эми, едва услышав вопрос тети. — Вики! С ней что-то случилось, она куда-то улетела, и… я не понимаю, что с ней происходит… Долгие минуты ушли на то, чтобы объяснить тёте ситуацию. Эми сбиваясь, иногда переходя на крики, ответила на все вопросы тёти, всё глубже скатываясь в панику. Ещё долго она сидела на кровати, до боли сжимая телефон. Тётя пообещала поискать сестру, привлечь к этому остальных, тех, кто не сильно занят сейчас, разгоняя враждующие стороны на улицах города. Ночь вступила в свои права неожиданно. Вики так и не объявилась, и никто не знал, куда она делась. Эми старалась не думать о самом плохом, но это получалось с трудом. Сон не шёл, и только Рыжик, переместившийся на кровать, хоть как-то спасал её от падения в панику. Полночи она пролежала, не сомкнув глаз, а когда уснула, её разбудило шевеление Рыжика и тихий едва заметный, перестук твёрдой подошвы туфель о пол. Эми распахнула глаза, рывком оторвав голову от подушки; едва заметная фигура человека, стоящего у стены, напомнила ей о рассказе Тейлор. — Ни на минуту нельзя оставить, уже вляпалась в неприятности. — Донеслось до неё саркастичное замечание. Больших усилий ей стоило превратить улыбку в непроницаемую маску. Но с голосом она не справилась, вспомнились события прошедшего дня. — Тебя не было сегодня, — Бросила она укоризненно. Обида прорвалась наружу, обида и облегчение. — Ты подставил меня перед сестрой. *** Когда Смит покинул здание СКП, машина Грега уже ждала у обочины. — Всё сделал? — Спросил Смит, падая на заднее сидение. — В лучшем виде. Посылка ждёт в твоём кабинете. — Голос водителя хоть и звучал бодро, но скрыть усталости не мог. — Хорошо, давай в штаб. Нужно отдохнуть немного. — Тут ты прав. — Грег, поняв, что этой ночью его точно никуда не погонят, повеселел. Машина тронулась, Смит поморщился от вернувшейся боли в груди. Ему казалось, что приступы с каждым разом усиливаются. И он уже начал сомневаться, что прошлая ночь не была ошибкой. Не проехав и полумили, Грег остановил машину у парадной безликого офисного здания, правительством выкупленного у застройщика ещё в две тысячи девятом году. И, если месяц назад, ввиду необходимости соблюдения хоть какой-то конспирации, оно слабо подходило под его нужды, то сейчас ситуация изменилась. Ему нужен был штаб в пределах Даунтауна и стены этого офиса прекрасно подходят почти под все требования, даже не смотря на то, что обороняться внутри стеклянных стен - та ещё задачка. Но и тут всё было не так просто. — Давай на стоянку, дальше я сам. — Отдав распоряжение, Смит покинул машину. В холле никого не было, если не считать двух пар дежурных, коих успели расставить по постам. Двое у входа в здание, двое у единственного работающего лифта; все прочие подъемники уже должны быть отключены, как и перекрыты все лестницы, в том числе и пожарные. Рослые мужчины в закрытых бронированных костюмах никак не отреагировали на его появление, что было неудивительно. Слишком уж в этих костюмах они получились неповоротливы. Цена за шанс держать удары не самых сильных Бугаев. Двери лифта раскрылись, Смита поприветствовал мягкий женский голос, пожелав ему доброго вечера. Напрасно, его вечер добрым уже не будет. В лифте, вдали от глаз Грега, припав к зеркальной стене, Смит достал из внутреннего кармана коробок с обезболивающими и укрепляющими средствами. Бросив горсть таблеток в рот, он поморщился от горького привкуса. Взглянув в свое отражение, он криво ухмыльнулся. Отражение в свою очередь покачало головой. — Не стоило этого делать, — Отражение зашевелило губами, Смит услышал знакомый голос в своей голове. — Кто же закончит твоё дело, когда ты сгинешь? — Ты и закончишь, Пелид. — Отмахнулся Смит, припав затылком к холодному стеклу. — Мне ведь и так недолго оставалось? — Тебе оставалось достаточно, чтобы ты сам успел закончить свои дела! — Отрезало отражение, перечеркнув воздух рукой. — Но ты решил убить себя раньше отмеренного срока! — Отмеренный срок… — Глянув отражению в глаза, Смит выплюнул. — Ты сам знаешь, знаешь лучше, чем все на Земле, что Нить Судьбы изменчива! Меня могут пристрелить в любой момент. Так что нет… нет никакого отмеренного срока! — Может быть, — Пожал плечами Смит внутри зеркальной поверхности. — Но ты убил себя вернее любой пули. Она могла ещё долго искать тебя и так и не найти. Вчера ты сам себя прикончил! Смит промолчал, не спеша с ответом. В чем-то Пелид был прав. Он был во многом прав, но Смит соглашаться с этим не спешил. — Оно начало давить на меня. Потихоньку подтачивает рассудок. Эта ярость, жажда убивать, она моя, я знаю, но и твоей там было достаточно. — Выдохнул Смит, стуча своим затылком по стене. — И твоя сила, я её чувствую. Она уже давно просачивается в меня, пульсирует в жилах. Ты сам говорил, что так и будет. Но на днях… я никогда не чувствовал такого подъема… — Подъема? — Удивилось отражение. — Идиот! Эта сила не для этого мира и точно не для людей, иначе бы я… иначе бы ты мне никогда не понадобился. — Но я есть, — Озвучил Смит очевидное. — И твоя сила журчит в моих жилах. Да, вчерашнее было глупостью, признаюсь. Но я хотел попробовать, каково это – быть… Богом. — И даже в этом облажался! — Снова отражение озвучило очевидную вещь. Вчерашняя ночь была ошибкой по многим пунктам. — Теперь чувствуй себя развалиной, пока сердце бьётся в груди. — Да, — Губы Смита изобразили кривую улыбку, он предпочел пропустить мимо ушей слова о своей скорой кончине. — Лабиринт оказалась не по моим силам. Слегка. — Ха? — Хохотнуло отражение, сверкнув глазами. — Да ты бы к ней и подойти не смог. Тебе стоит признать, что группа Трещины была не в твоей лиге. Я слышал: на смертном одре принято признаваться во всем сподряд. — Признаюсь. На Лабиринт я запнулся. — Кивнул Смит, снова соглашаясь с очевидными вещами. — Но остальных я честно уделал сам. Как же быстро всё произошло... раньше я так не мог. Никогда так не мог. Лифт уже давно остановился, но Смит не спешил выходить. Он и его отражение молчали, думая каждый о своём. О чем думал Пелид, Смит не знал, наверняка решал задачку, которую ему задал Смит, сам Смит пытался не рефлексировать о собственной смерти. Не получалось. Смерть близится, а он ничего так и не сделал, ни одного начинания не довёл до конца. — Сколько мне осталось? — Вопрос Смита разорвал тишину. Отражение пожало плечами. — Я не уверен в ответе. — Голос в голове отозвался грустью. — Но вот так запросто общаться мы должны были начать только в самом конце. И это меня беспокоит. — Хм? — «В конце» - это не за годы до… — Начало пояснять отражение. — «В конце» - это когда одной ногой на том свете и с часу на час отдашь концы. — Вот как… действительно, вчера я сглупил. — И не говори, из всех кого знаю, мало кто так эпично обосрался. Были, конечно, случаи всякие, и курьезные, и печальные. Но, таких глупых самоубийств… судьба миловала от таких знакомств. И… очень жаль, что ты примерил на себя эту роль. Губы Смита изогнулись в кривой улыбке. — Но я ведь пока не умираю. Не ближайшие пару часов… Отражение кивнуло Смиту. — Да, но это не твоя заслуга, всего лишь стечения обстоятельств сыграли тебе на пользу. Думаю, до лета ты дотянешь, но рождество уже не встретишь. Сам не захочешь. И если ещё не привык к боли, начинай привыкать, она будет с тобой до конца. Хотел ощутить мою силу… наслаждайся. — Да хватит уже ворчать. — Скривился Смит как от лимона. — Понял я всё. Отражение сокрушенно качнуло головой. — Ничего ты не понял, Смит. Ничего ты не понял. Жизнь она одна, второй жизни никто не даст, ни я, ни кто-либо ещё. А то, что я могу… это не жизнь и даже не суррогат, а её подобие, жалкий симулякр, пригодный разве что для медленных пыток. Я так тебе скажу: жизнь можно за многое отдать, за многое жизнь нужно отдать. Но жизнь это не то, что нужно продавать за любопытство. За ощущение. Ты Смит, вчера Богом решил себя почувствовать... не знал, что боги тоже смертны? Голос в голове постепенно стихал, под конец, отозвавшись далеким эхом. Смит сделал шаг, двери лифта раскрылись, давая ему обзор на полуосвещенный подвал, переоборудованный под оперативный штаб, внутри которого совсем скоро начнут суетиться люди. Кивнув своим мыслям, он вернулся в лифт. Ткнув пальцем в цифру «2», он вновь прислонился к холодному стеклу. На выходе из лифта его ждал не совсем его подчиненный. Черноволосый, смуглокожий человек в военной форме подчинялся ему лишь отчасти, будучи полностью верным Пелиду. — Доклад Евдор. Без деталей. Только суть. Остальное утром. Смит пошёл вперёд, прямо к дверям, за которыми была обустроена его квартира. Евдор, зная привычки командира, поспешил следом. — Гончие покинули город в полном составе, как ты приказал; ищейки продолжают искать скрытых паралюдей. Три часа назад от наблюдателей было получено следующее сообщение: «объект "Вита" в больнице, этаж - одиннадцать, палата - семь». — Девочка в больнице? — Смит остановился посреди квартиры. — Как она туда попала? — Наблюдатель не сообщил, вероятней всего попала под раздачу в одной из сегодняшних перестрелок. В нескольких местах города регистрировались подрывы взрывных устройств. — В каких районах производились взрывы? — В Даунтауне, на Лорд-Стрит и в жилой зоне центральной части Доков. Взрывы на Лорд-Стрит переросли в пожары, локализовать и потушить которые до сих пор удалось не везде из-за ситуации на улицах. — Проклятье. Смит поморщился, вспомнив, что забыл сообщить Панацее, что сегодня встречи не будет. Как много дел на него навалилось прошлой ночью... Может и правда, ликвидацию группы Трещины нужно было отложить, либо поручить это дело другим? И чего эта идиотка не пожелала уехать из города… свалила бы, и выиграла бы себе пару лет жизни. Но нет, откладывать убийство Трещины он тоже не мог, слишком удачно всё подвернулось. — Давай дальше. Евдор кивнул, нашёл взглядом место, на котором остановился и продолжил докладывать. Говорил он долго, сухо пересказывая выжимку из докладов наблюдателей, копий рапортов оперативников СКП и офицеров полиции. Картина в голове Смита вырисовывалась удручающая. Он не ошибся, когда не стал больше тянуть. Тут не то что пару недель, но даже пару дней ждать было слишком рискованно. Когда доклад подошел к концу, он уже определился с ближайшими кандидатами на ликвидацию. Лунг и его ручной зверёк слишком долго коптили небо. А потом он навестит Макса Андерса. Хорошо устроился ублюдочный фашист… так просто и не прихлопнешь, слишком сильно это отзовётся на городе. Но сначала необходимо разобраться с СКП и Панацеей, что отнимет у него массу времени. — Свободен. Работайте согласно плану. О любых изменениях в городе докладывать незамедлительно. Половину ищеек отозвать. Оставить только тех, что наблюдают за объектами Гамма и Дельта. Нужды в них сейчас немного, а терять их в случайных перестрелках мы не можем. Слишком долго восстанавливать этот ресурс. — Принято. Слуга вышел, Смит упал на диван, прикрыв глаза. Сердце гулко стучало, а мысли возвращались к возможно крупнейшей ошибке в его жизни. Трещине нужно было уехать. Послушаться, когда он пришёл в её клуб. Но глупая девчонка, видимо преисполнившаяся чувством собственного превосходства в лучших традициях местных нацистов, послала его нахрен. Результат налицо. И удивление, отразившееся на её лице, удивило его самого. В её глазах он прочитал, что его не восприняли всерьёз. Неужели она не поверила ему, когда он сказал, что вернётся через месяц и вышибет ей мозги? Он же прямо озвучил свои намеренья… что заставило эту дуру посчитать его за шутника? Только ли паразит был тому виной? Или просто силы вскружили голову? Возможно, думала, что пять парачеловек в группе - это много или достаточно, чтобы считать себя особенной? Считала, что ей ничего не угрожает? Неразумно, многие из куда более могущественных людей, чем вся группа Трещины вместе взятая, живут лишь по той причине, что их никто не пытался убрать всёрьез. На эти вопросы он ответа уже не получит, придётся довольствоваться малым, приняв за факт, что и он ошибается чаще, чем хотелось бы. Трещина была одной из немногих, кого он переоценил, и кто его не послушал. В большинстве своем паралюди воспринимали его угрозы должным образом и выполняли его требования исчезнуть из города или снять маску. Редко бывает иначе. Но вот вчера ему в очередной раз пришлось исполнять обещание: «вернуться и выбить мозги». Трещине он вышиб их в буквальном смысле. Остальные… шелуха. Разве что, больную девочку было жаль, она напомнила ему другую... и с ней он больше всего возился. Если на прочих у него ушло вкупе не больше нескольких секунд, то с Лабиринт он так и не справился, слишком быстро она отреагировала, почувствовав неладное. Пришлось зачерпнуть той силы, что бежит по его жилам. Сейчас Смит понимает, какую ошибку совершил. Не стоило поддаваться мимолётному порыву, следовало как обычно позвать Пелида. С силами "хорошего друга" ему потребовалась секунда на то, чтобы выбить жизнь из Лабиринт. Она хотя бы умерла без мучений, и если ей повезло и Пелид был в настроении, то она сейчас там, где нет боли и страданий. Жизни в том месте тоже нет, но это невообразимо лучше, чем все прочие места, в которые может попасть человек после смерти. Ему самому ничего из этого не светит. Его смерть будет именно смертью. Окончанием всего. Сложно представить, а если представишь, то по-настоящему начнешь бояться смерти. Непросто смириться с тем, что в какой-то момент немного-немало перестанешь быть, видеть, чувствовать, мыслить, думать, ощущать... Смит распахнул глаза, прогоняя губительные мысли о смерти; будет у него ещё время на рефлексии и прочие сопли. Сейчас важно сделать то, что еще можно сделать. Остальное доделает Пелид. А это уже хорошо. Это уже что-то. Лучше, чем ничего. Смит прикрыл глаза, готовясь к тому, что мир на мгновение остановится, застынет в коконе из янтаря. Но, секунду подумав, он раскрыл глаза. Если смерти уже не избежать… почему бы не попользоваться заёмной силой? Смит поднялся с дивана, уставившись в стену напротив. Волевое усилие и через миг он почувствовал, как звенит воздух – это эхо, всего лишь эхо стонущего, бьющегося в агонии мира, разрываемого чуждой ему силой. По коже прошла легкая дрожь, когда часть боли мира отозвалась в его костях; вернулась обратно. Смит несколько секунд стоял, всматриваясь в чернеющий провал перехода. Он пытался понять, откуда пришло чувство, будто он уже делал такое, видел и ощущал. Вскоре он понял. Понять в чём тут дело не стоило большого труда. Он ещё не понимал, но уже знал, что нужно делать, отдаваясь давно чужим/забытым рефлексам. То, что ему открылось - это не его память, не его чувства... всё это пришло вместе с Пелидом и его силой. С отголосками его воспоминаний. Выходит "хороший друг" не преувеличил – ему действительно осталось недолго. Отбросив хмурые мысли, Смит шагнул в пустоту, теряя контроль над телом. Нефтяная клякса поглотила его, выплюнув в пункте назначения, словно мусор. То была уже знакомая ему палата. Именно тут он месяц назад разговаривал с Панацеей. Единственное место, которое он хорошо помнил в стенах госпиталя. Переход закрылся за его спиной, когда мир снова застонал, подчиняясь стальной воле уже не человека, ещё не мертвого, но уже не живого. В этой больнице много таких как он. Смит распахнул дверь, прислушиваясь к звукам больницы. Несмотря на поздний час, больница шумела. Это не было гулом разъяренного улья, как днём, но лёгким жужжанием сотен потревоженных пчёл, готовящихся к зимней спячке. Гул, ощутимый на грани слуха. Смита это не беспокоило, не с теми возможностями, что ему открылись на грани смерти. Частички могущества Пелида, доступной ему, вполне достаточно, чтобы закрыть глаза и уши всему живому и неживому, что в ином случае могло бы его тут заметить. Подняться на этаж где лежит девочка оказалось легко, сила Пелида всё сделала за него. Там, где ещё вчера, ему бы пришлось юлить, финтить и обманывать, балансируя на грани закона… в этом более не было нужды. Санитары и врачи, случайно повстречавшиеся на его пути, просто не заметили его. В чём бы не заключалось могущество Пелида, чем бы не была его сила... с её помощью оказалось до неприличия просто исказить реальность, сделать себя невидимым. Дверь в палату девочки Смит открывать не стал, боясь разбудить её любым шорохом. Когда он вынырнул из очередного лестничного пролета, клякса перехода уже ждала его, на месте той самой двери. Шаг вперёд, неприятное чувство абсолютной уязвимости… Нога Смита опустилась на пол, чувство онемения испарилось, оставив после себя лёгкую слабость. Впрочем, когда он полностью вынырнул из портала, от любого дискомфорта не осталось даже воспоминаний. Отголосок, тень тени чужой памяти подсказала, что для него переход был очень лёгким, для большинства других этот переход становится испытанием через мучительную боль, если не принять никаких мер против этого. Девочка беспокойно спала, Смит не торопился её будить, задумавшись над проблемой, давно назревшей, но не достаточно серьезной, чтобы думать о ней ранее. Проблема повела ухом и взглянула на Смита черными глазами. В них виделось наличие уже пробудившегося, но пока-что пребывающего в сумраке разума. Отголосок памяти "хорошего друга" подсказал: пёс ещё не помнит своего имени. Но это, как и его собственная смерть, дело ближайшего времени. И это тоже проблема, но уже много меньшая. Девочка завербована, он добился своего. Но теперь встал ребром вопрос о её допуске к информации. Если она сейчас узнает, что её Рыжик – его агент и верный слуга Пелида, все усилия могут пойти прахом. И это может привести как к мелким неприятностям, так и к целой цепочке смертей, не все из которых его устроят. Эми, Виктория Даллон, её семья, семья её матери… всех придется убрать. Нет, убийство нескольких паралюдей его не тронет, десятком больше, десятком меньше, уже не важно. Проблема в том, что Протекторат ещё представляет собой силу в этом городе, и они могут вмешаться; решить, что не могут пройти мимо. А это уже серьёзно вредит его планам. Протекторат в этом городе необходимо ликвидировать на законных основаниях, используя законы США. Война тоже вариант, но вести войну со всеми сторонами этого города - глупость даже для него. А терять ресурсы из-за поспешности или вследствие критической массы допущенных ошибок - это глупость похлеще самоубийства. Отсюда и тянутся корни дилеммы, вставшей перед Смитом. Девочка и её четвероногий друг… Об этом нужно было думать раньше, или использовать вместо ищейки кого-нибудь другого, кого-то, кто не обладает человеческим разумом, пусть и спящим. Пелид ведь знал, что тот проснётся, и этого было не изменить. Впрочем, раз Пелид допустил эту ошибку, пусть он и решает её. Смит криво усмехнулся, найдя выход. Он просто скинет эту проблему на Пелида. Отличное решение. Стрелка часов на стене замерла, но никто этого не мог заметить и тем-более не мог понять, что на миг вселенная остановила свой бег. Стрелка сделала следующий шаг, громогласно оповестив мир, что он не умер, не прекратился в одночасье, перестав существовать. Пёс у кровати снова повел ухом, отметив для себя пришествие Господина в этот мир. — Ты проблема, брат мой. — Промолвил Пелид, ничуть не беспокоясь о том, что девочка проснётся. Смит удивительно легко подмял под себя реальность, заставив живущих в ней не замечать его, но лишь частично. Тот же громкий голос с лёгкостью пустил бы прахом все его усилия. Пелид, войдя в мир, исправил эту оплошность, вызванную недостатком опыта и сил. От самоубийственной ошибки его "доброго друга" была польза, пусть и сомнительная - ему теперь много легче влиять на окружающий мир. Это ещё не «Бог, чья поступь меняет ландшафт континентов, топит острова, чье дыхание гасит звезды», но уже и не барахтанье букашки сброшенной в бескрайние воды солёного моря, коей он чувствовал себя в первые недели своего пришествия в мир десять лет назад. Пелид покачал головой. Смит, его добрый друг. Преданный слуга. Почти брат безо всяких сносок… глупости совершенной прошлой ночью он от него не ожидал. Что стоило Смиту позвать его? Просто позвать, не первый раз ведь… и можно ли было этого избежать? Уберечь дурака от влияния, его Пелида, сил? На эти вопросы не дадут ответа даже Старухи. Остаётся только принять необратимость произошедшей трагедии и действовать согласно изменившейся действительности. Когда Смит уйдёт, ему придётся много тяжелей. Всё изменится, планы придётся редактировать, изменять, от некоторых он и вовсе откажется. Нельзя в одиночку охватить весь мир, тут нужны четыре руки. И вскоре, с неизбежной смертью Смита, он лишится половины своих рук. Пока Пелид предавался раздумьям, ищейка почти выросший в гончую, подошёл к своему хозяину, заглянув тому в глаза. Прочитать в них вопрос не составило труда для того кто создал и первых и вторых. Пелид потрепал животное по голове. — Да, ты прав. Скоро выполнять этот приказ тебе будет невероятно сложно. Недолго осталось. Чем отличается пёс с воспоминаниями давно прошедшей жизни, от пса, осознающего себя хозяином тех самых воспоминаний? Пёс, для которого собственное имя покрыто туманом, уже догадывается, что эти отличия будут колоссальными. С этим приказом легко справился бы тот, кто не помнит себя, но не тот, кому известно собственное имя. Для последнего такой приказ станет сложным испытанием. Ищейка месяц назад идеально годилась на роль няньки молодой девочки. Гончая не годится для такой роли. Когда пёс вспомнит свое имя, Пелиду придётся отозвать его. Но это не решит проблемы. То, для чего им нужна Панацея, требует допуска не меньшего, чем есть у Лили. А Лили известно многое из того, что знают они со Смитом. Смирится ли Эми Даллон с тем, что её четвероногий друг шпионил за ней? Как воспримет то, что бродяги города были убиты братьями её пса, это не говоря о том, что те же гончие чуть не растерзали её подругу? Вопросы, ответы, на которые даст только время. Придётся девочке пока-что побыть в неведении. Пёс вернулся на свой пост у кровати Эми. Пелид, облокотившись о стену, пару раз топнул по полу, прерывая сон девочки. Ему подумалось, что у него это входит в привычку – врываться в спальни несовершеннолетних девиц. Девочка проснулась. Озираясь по сторонам, она принялась искать источник звука. Когда её взгляд остановился на его силуэте, он обозначив улыбку, заметил: — Ни на минуту нельзя оставить. Уже вляпалась в неприятности. В этом она странным образом оказалась похожа на Смита. Тот тоже умудрился убить себя, стоило выпасть такой оказии. Хотя, если посмотреть с этой стороны, Эми Даллон занимает только второе место в этом состязании. Она выглядит куда живей, чем Смит. — Тебя не было сегодня — собравшись с мыслями, упрекнула она. Но это упрек был не в его сторону, о чём она пока не догадывается. Тут вина лежит полностью на его "добром друге". Не убился бы он вчера, глядишь, успел бы предупредить девочку о том, что встреча отменяется. — Ты подставил меня перед сестрой. — Ты не говорила, что приведёшь свою сестру, — Заметил он. Нетрудно было понять, каким образом он мог «подставить её перед сестрой». Пелид нахмурился, когда лица девочки коснулась тень грусти. — Твоя подруга опять влипла в проблемы? — задал он наводящий вопрос. Спрашивать на прямую он не собирался. Да, девочка уже почти у них в руках, но её верность остается под вопросом, а потому помогать, принимать участие, иначе как через подобные раздражители, он не станет. Эми едва заметно нахмурилась, Пелид мысленно улыбнулся. В памяти Смита были подобные моменты, когда девочка огрызается. И, как и Смита, его это тоже в основном забавляет. Но, либо, его талант раздражать не был таким же отточенным как у его "доброго друга", либо ситуация не располагала, но так или иначе, девочка удержалась от высказываний. — Нет, — Эми отвела взгляд, Пелид подумал, что ей неловко, снова просить о помощи, пусть даже в тот раз за помощь она отплатила сполна. — Знаешь, я не умею читать мысли. — Вики пропала… — Выдохнула девочка. Он, вспомнив мелькнувший в памяти Смита отчет СКП, покачал головой. — Твоя сестра в СКП. — Произнес он, не желая тянуть время. — Подробностей не знаю, не спрашивай. — А… — Эми осеклась, — Понятно. Ты пришел за мной? — Да, — Кивнул Эакид. — Познакомишься со своим новым местом работы, а чуть позже мы поедем в СКП, там и сестру увидишь. Эми думала лишь секунду. — Мне нужно одеться. Пелид послушно отвернулся к стене, не став комментировать ситуацию. — Я готова. — Произнесла девочка, когда шебуршание одежды за спиной мужчины стихло. Он развернулся. Девочка действительно была готова, и у неё с момента попадания в больницу не было посетителей; алый от засохшей крови воротник школьной рубашки говорил об этом лучше любых слов. Похоже, заботу от родителей она если и видит, то это был не тот случай. — Тогда пошли. Озвучивать свои мысли он не стал. Ситуация не располагает. И без того он знал, что отношения в её семье непростые. Чего уж там, если семьей она может назвать лишь сестру, остальные в лучшем случае для неё далекие родственники, близкие соседи. Так он понял из их со Смитом разговоров с ней. Они шли по больнице, не встречая препятствий. Девочка явно удивилась, это можно было понять даже не глядя в её глаза. Эми, наверное, подумала, что это нормально. Возможно, думала, что её выписали. — Это странно. — Отметила девочка, проводив взглядом дежурного врача, спешащего в палату, которую они уже прошли. — Что странно? — Всё странно. И даже если допустить невозможное... нет, ночью людей не выписывают. — Ответила она, продолжая хмуриться. — Ты не обычный человек, и я не обычный посетитель. — Туманно парировал Пелид. — И тот врач явно нас не заметил. Я уверена, что он нас не заметил. Уж собаку бы он не пропустил. Кивнув своим мыслям, и поравнявшись с ним, девочка заглянула ему в лицо. — Что это значит? — Это значит, что утром к тебе будут вопросы. — Пожал плечами Пелид. — Но ты уже сама, наверное, поняла это? Эми фыркнула, на её лице отражалась внутренняя борьба. — Так и знала, что меня не могли выписать. — Вздохнула она, сделав какие-то свои выводы. Пелид хмыкнул. — И ты не думаешь бежать, вопя на всю больницу: меня похищают? — Нет, и без того ясно, что ты что-то с ними сделал, или с нами. Может, какое-нибудь поле невидимости? — Возможно, — Пожал плечами он, его забавляла вся эта ситуация. — Я и забыла, как же ты можешь бесить. — Пробурчала девочка. Пелид хохотнул.