Контроль

      В Логове Охотников было непривычно шумно и многолюдно. Пол был усеян яркими, разноцветными полосками фольги и цветными кружочками бумаги. С потолка свисала праздничная мишура и оригами в виде змеек. Столы ломились от разной еды и напитков. На фоне играла какая-то музыка. До сих пор не было ясно, кто приволок эти большие старые колонки времен Золотого Века и почему они работали. Стражи даже притащили откуда-то еще парочку вполне сносных диванов, не выглядящих так, словно живущие там клопы видели Коллапс лично. Охотники гудели, празднуя свою победу на Играх Стражей. Змееносцы делали ставку на себя, в этот раз. Титаны тоже считали, что победа будет за Охотниками. Варлоки же просто ставили против Титанов. Так что, все просто ожидали неизбежной победы Охотников. Что и случилось. Хотя, к чести Варлоков и Титанов, змееносцы победили не в чистую. У фениксов и львов было по три победы. Но Охотники все равно были на недостижимой высоте. В отличие от предыдущих Игр, когда Охотники и Варлоки обвиняли Титанов в нечестной победе, в этот раз никто не был расстроен или оскорблен.       На новеньком диване, сидел не в обыденность открыто улыбающийся Ширун. В его руке был бумажный стаканчик, коими заменили все стеклянные, чтобы потом не мыть, хотя убираться все равно придется. В недрах бумажных стенок плескалась бронзового цвета жидкость. Рядом с ним сидела Ласточка. Пробужденная охотница, с которой они несколько раз пересекались, общая знакомая с Сараф. В ее руках тоже был стаканчик. Они болтали о прошедших Играх, о том, кто может занять должность Авангарда Охотников и нужен ли вообще Охотникам Авангард. О том, как непривычно не видеть Солнце с Башни. Какие милые у эликсни хэчлинги. Ласточка пожаловалась на то, какая душная Лакшми-2. Ширун согласно кивнул.       — Своим поведением она только разжигает неприязнь между Городом и Эликсни, — буркнул он, отпивая из стакана.       Специи и карамель остались на языке, пока горячительная жидкость прокатилась по горлу. Ширун, сколько был Стражем, продолжал удивляться тому, где Охотники умудрялись находить все вещи. Вот и сейчас, кто принес этот темный ром он понятия не имел. А тем более, где этот кто-то достал его.       Кто-то шутил про то, что змееносцы в тихую грабят Завалу. Но этим слухам Ширун не верил. Не могло у Коммандера быть столько алкоголя.       — Я давно не видела Ориссию. Как у нее дела? — вопрос Ласточки был чисто проявлением любопытства и вежливости.       Она же не могла знать о том, что происходило. И все же, Ширун вздохнул так, словно вопрос физически его ударил в живот.       — Все хорошо? — Громобежец наклонилась к Зверолову.       — Да, да, — Ширун кивнул головой так резко, словно шея перестала держать.       — Прости, если я тебя обидела, — Ласточка виновато поджала губы.       Громобежец редко работала «в поле», предпочитая патрулирование Города, и Ширун понимал почему. Слишком чувствительная, ранимая. Этим Ласточка располагала к себе и нравилась Зверолову. Но от этого у нее были проблемы с какими-то серьезными заданиями.       — Все нормально, — он улыбнулся Ласточке. — Отвечая на твой вопрос, я не знаю. Мы не общаемся.       Осознание мелькнуло в синих глазах Громобежца, и она понятливо кивнула.       — Не знаю, что там у вас случилось, — Ласточка поднялась на ноги. — Но я рада.       — Почему? — Ширун смотрел на нее снизу-вверх.       — Твоя походка стала легче, и ты больше улыбаешься, — Эвокен доброжелательно улыбнулась. — Ты словно скинул груз с плеч. Это хорошо.       Ласточка приподняла стакан со своим напитком, словно провозглашая это тостом, сделала глоток и скрылась среди других змееносцев.       Ширун остался один на один со своими мыслями и воспоминаниями. Ласточка была права? Он не замечал изменений в себе. Но он и не видел себя со стороны. Но был кое-кто, кто видел. Охотник поднялся на ноги, оставил стакан на столе, где он тут же затерялся среди одинаковых собратьев как пустых, так и с жидкостью внутри. На улице было оглушительно тихо после шумного Логова. Ширун даже пнул ногой пустую картонную тубу в яркой обложке из-под конфетти, чтобы убедиться в собственном слухе. С тихим шарканьем картонка покатилась вперед по асфальту, глухо стукнулась о фонарный столб и замерла под белым фонарным светом. Пробужденный проводил взглядом путь картонной трубки и перевел его на Город.       Неестественно ночное небо укрывало куполом Последний Город. В воздухе мелькали полосы-искры, от вмешательства вексов в пространство. И все же, свежий воздух выбил алкогольную легкость из головы Шируна. Он вытянул руку вперед. Из снопа белых всполохов явился его Призрак. Он до сих пор не сподобился дать ему имя, но маленькая искорка не выказывал на этот счет никаких мыслей.       — Почему ты ушел? — Призрак мигнул своим окуляром за стеклом. — Мне казалось, тебе весело.       Молчаливый Страж неопределенно пожал плечами, не отрицая, но и не подтверждая слова Призрака.       Ширун прошел вперед, к перилам, ограждающим дорожку, ведущую к Логову. Серая краска успела облупиться, кое-где проглядывала ржавчина. У кромки потрескавшегося асфальта, где был столб ограждения, проглядывала трава. Кажется, Ширун даже разглядел одуванчик, на ночь закрывший свой бутон. Охотник вздохнул. С этими вексами, цветок не скоро откроет свои яркие желтые лепестки на радость тем, кто заметит эту скрытую малютку здесь. Опершись локтями о перила, Зверолов неслышно выдохнул, продолжая наблюдать за городскими огнями.       — Скажи, я изменился?       Призрак пролетел над его головой, всколыхнув светлые волосы.       — Смотря, что считать изменениями.       Призрак пролетел вперед, тоже направляя свой глаз на Город. Он застыл над ночной темнотой, развернувшейся внизу, где расположился заброшенный парк.       — В последнее время ты удивительно легок на подъем, — Призрак, в своей круглой оболочке, обернулся к своему Стражу.       Стеклышко, защищающее окуляр искры, поймало блик от света ближайшего фонаря, отчего Призрак на секунду вспыхнул яркой звездой.       — Словно дышать тебе стало легче, — закончил свою мысль Призрак.       Ширун едва слышно хмыкнул.       — А ведь прошло не так много времени, — задумчиво пробормотал охотник.       Это случилось до начала Игр Стражей. В момент самого разгара противостояния с Каятль. Но продолжалось достаточно долго и до появления Императрицы Кабал на горизонте. Ширун был знаком с Ориссией еще со времен Красной Войны. Они хорошо общались, нашлось много общих тем. Главной стало, конечно же, творчество. Ширун поделился тем, что участвовал в росписи бара, который устроили Стражи на окраине Города. Ориссия тогда была в восторге. Так и подружились. Потом охотник предложил варлоку вступить в клан, в котором состоял. Ориссия по началу отнекивалась. Она не любила шумные компании, но Зверолов все же уговорил ее. И если бы Ширун знал, чем это обернется, то подумал бы еще раз хорошенько о своих действиях. Все началось сразу. Стоило Сараф и Йештар позвать Зверолова хоть куда-нибудь, охотнику тут же прилетало сообщение о том, что его позвали, а Ориссию нет. Варлок обижалась буквально на все. Ширун начал разделять время, уделяя внимание и Орисии, и друзьям. Ему приходилось договариваться с Сараф о заданиях, чтобы лишний раз не нервировать варлока. Но этого все равно не было достаточно. Ориссия продолжала обвинять Шируна в том, что он не уделяет ей внимание, что ей так плохо без него и что только он подталкивает ее к жизни. Охотника нервировало такое поведение. Все, на что его хватало, это находить утешение на дружеском плече Сараф. Охотник охотника всегда поймет. Потом и Йештар вмешалась, нарочито игнорируя существование Ориссии, поддерживала общее негодование. Именно Посланница была первой, кто озвучил это вслух «манипулятор» и «абьюзер». Говорить Йештар с Ориссией, как варлок с варлоком, отказывалась, поскольку была остра на язык и импульсивна в словах. Буревестник прекрасно понимала, что своими резкими и неосторожными словами могла лишь усугубить положение вещей, в том числе и паранойю Ориссии. Та на полном серьезе полагала, что Сараф и Йештар настраивают Шируна против нее. А между охотниками вообще ни разу «только дружба». В такие моменты, Ориссия полностью игнорировала существование Йештар, точно так же как делала сама Буревестник, несмотря на то, что всем в клане было известно об отношениях варлока и охотницы. Зная это, Йештар относилась к Ориссии как к неразумному существу, на уровне аколита Улья, который Ориссия так любила. «Не все варлоки — умны», — сказала как-то Йештар.       Варлок даже умудрялась обвинять Шируна в том, что он не делится с ней своими творческими наработками, ничего не рисует ей. «Тебе трудно что ли?». Охотник не понимал такого поведения, ведь сама Ориссия тоже рисовала. Йештар, изредка пополняющая библиотеку Икоры своими работами, считая это своей творческой жилкой, разделяла непонимание охотника. Для творчества всегда нужно особое состояние души. Как такое может не понимать человек, тоже творящий?       Сараф как-то вспылила на Ориссию, когда они были на миссии втроем: сама охотница, Ширун и варлок. Зверолов поделился тем, что хотел попробовать получить Хоукмун в одиночку. Ориссия же посчитала, что «в одиночку», это из-за того, что он не хотел делать это вместе с ней. Сараф сказала, что ей стоит вести себя по проще и не реагировать так остро. На что варлок просто оставила их одних, покинув боевую группу. После этого, она написала Сараф, что погорячилась. Так охотница оказалась посвящена во внутренние проблемы варлока. Дескать, никто не хочет брать ее в боевую группу, никто не хочет с ней общаться, а она ведь не плохая. Охотница считала, что все это поведение — лишь привлечение внимания. Поведение эгоистичное и детское. Недостойное Стража. Да и просто, человека.       Ширун стал еще более не словоохотливым. Его выматывала эта ситуация с Ориссией. Варлок следила за ним, постоянно выказывая свое недовольство тем, что охотник не общается с ней, не ходит с ней на задания. Когда же Ширун оказывался в боевой группе с Ориссией, варлок все равно не была довольна. Когда в Побоище, куда они пошли вместе с Сараф, в очередной раз их Свет угас, Ширун, от усталости, вспылил, что Ориссии стоит лучше ставить расколы и Кладезь Света. Сараф его поддержала. На что варлок заявила, что Солнце — не ее стихия, и вообще, она привыкла наносить урон, а не быть на позиции поддержки. Ночная охотница резонно заявила, что после этого, Ориссия не должна удивляться тому, что никто не берет ее в боевые группы. Зверолов уставал сильнее обычного. Ему не хотелось видеться с друзьями. Ему не хотелось работать. Даже на творчество его не хватало. Йештар как-то шутливо ударила Сараф в плечо, будучи облаченной в Некротическую хватку. Охотница буквально дернулась от удара, хотя он не был серьезным. Она тогда сказала, что у нее было ощущение того, как варлок отщипнула кусочек от ее души. Вот Ширун чувствовал себя так постоянно, как будто что-то тянет его Свет, забирает его душу. Зверолов все чаще предпочитал отлеживаться в Логове Охотников, бесцельно пялясь в потолок.       Йештар и Сараф едва ли не хором уговаривали Шируна закончить эти токсичные отношения, построенные на сталкерстве и манипулятивном поведении, переживая как за ментальное, так и за физическое состояние товарища.       И, в итоге, Ширун устал настолько, что нашел в себе силы высказать Ориссии все свое недовольство. Варлок фыркнула, хмыкнула и исчезла из клана и его жизни. Но не до конца. Она продолжала писать Шируну, что он не читает ее сообщения, что тяжело искать боевую группу, что в Побоище так тяжело. Это стало финальным аккордом издевательства, после которого охотник заблокировал все каналы связи с Ориссией. И все же, варлок нашла способ прийти со своими «извинениями», на деле оказавшимися лишь еще одной попыткой манипуляции, чтобы выставить себя несчастной и одинокой. В итоге, пока Ширун раздумывал, как бы повежливее ответить варлоку, за него это сделал его Призрак. Искорка коротко написал, что Ориссия осточертела всем вокруг, и может пойти сдохнуть в туннелях Улья на Луне, после чего заблокировал и этот канал связи.       Через неделю, когда Ширун, Сараф и Йештар сидели в Баре, обсуждая тактику на будущее задание, к ним присоединилась Винтро. Улыбчивая и доброжелательная, как всегда.       — Мне тут Ориссия написала, — Винтро сложила руки на столе. — Говорит, что грустит.       — Мамкина абьюзерка, папкина манипуляторка, — небрежно фыркнула Йештар. — Не ведись.       — Я не слежу, — пародируя Ориссию, проговорил Ширун. — Через час: ты на орбите, но мне не отвечаешь.       В голосе охотника отчетливо слышалась старая усталость, от происходящих событий.       — В конце концов, она говорила, что ей нужен активный клан, вот и пошла искать, — Зверолов презрительно сделал глоток из своего стакана. — Я такой злой, — с усмешкой бросил он.       — Это не ты злой, это она дура, — пренебрежением в голосе Йештар можно было охлаждать напитки.       — Я не в курсе походу что у вас произошло, но сказала, что любим ждём, — Винтро нервно рассмеялась. — Все настолько плохо?       — Ее зовешь — она идет, не зовешь — не идет и обижается, — Сараф пожала плечами.       — Да как-то двулично, говорить, что нужна активность и она устала ходить на миссии со случайными Стражами, а потом возвращаться, — Ширун посмотрел наверх, на потолочные балки, оплетенные гирляндами, отчего в светлых глазах словно звезды зажглись. — Мое мнение, — он моргнул, приподнял руки вверх в «сдаюсь» и магия рассеялась.       — Девочке нужно внимание. Чтобы ей уделяли время. И делали за нее все активности, чтобы она только в группе была. Чтобы звали ее, такую бедную-несчастную. А если не зовут или просто не с ней выполняют задания, то все, окно зовёт, — яд в голосе Йештар обжигал сильнее Некрохватки.       — Ну, мне она сказала, что хочет активности, мол всё нормально, но пока уйдет, — Винтро внимательно посмотрела на товарищей. — Я всех предупреждаю, что активность тут свободная в целом и можете уходить к активным, возвращаться, главное без ссор, — варлок мягко улыбнулась. — Возможно, у вас от нее была другая формулировка.       Троица переглянулась.       — Ничего она не говорила, — фыркнула Йештар, откидываясь на спинку стула.       — Там тяжелый случай, — нервно хихикнула Сараф, но всякий намек на веселье исчез, когда она заговорила вновь. — Мы пытались, у нас не получилось.       — Люди к ней нормально, а она вон как, — Ширун насупился недовольно.       И у него были все причины к недовольству, как наиболее пострадавшему во всей этой ситуации.       — Я поняла, — Винтро кивнула, продолжая доброжелательно улыбаться. — Если что, я ей передам. Без цитат.       И все же, несмотря на доброту варлока, за этой улыбкой скрывалась та морозная, темная решимость, с которой она обычно участвовала в Испытаниях Осириса. Винтро не любила ссоры, старалась пресечь их если возникали. И если для блага большинства требовалось не допустить одного Стража обратно в их уютную, немного безумную, семью, она не задумываясь пошлет Ориссию в бесконечность космоса к Таокс.       — Не хочу стравливаний между вами, — варлок улыбнулась присутствующим. — Удачи с заданием, — она на прощание сжала плечо Шируна и покинула Стражей.       Теперь клан снова был теплым и безопасным местом для Зверолова. Не нужно было прятаться в недрах Логова Охотников в одиночку. Все постепенно возвращалось на круги своя. И все же, Ширун не долго бродил в одиночестве…       Не все Стражи — герои. Не все варлоки — умны. Но большинство, все же да. В жизни охотника снова появился варлок.       — Это — Лирика, — уголки губ Шируна слегка приподнялись.       — Привет, — варлок улыбалась.       — Кажется, кто-то оказался под чарами трав, — хихикала Йештар, заставляя охотника краснеть.       Даже жизнь Стражей — не более чем череда черных и белых полос. И в жизни одного молчаливого охотника наконец наступила белая.