А я зеленый заяц.

Так уж распорядилась природа, что через пять минут после рождения человека рядом с ним появляется «духовный зверь». Воплощение его родственной души. Внешний вид зверя зависит от того, на что больше всего похож характер твоего предназначенного (или предназначенной). Самыми распространенными были кошки и собаки. Реже птицы. Но были и другие представители фауны, так что не удивляйтесь, встретив на улице девушку в компании оленя или парня, несущего на руках выдру. Люди редко расставались со своими духовными зверьми по той простой причине, что они не могли в таком случае чувствовать себя комфортно. Только иногда животные убегали от хозяев и только в том случае, если чувствовали, что неподалеку был человек, которого зверь воплощал. Практически всех возможных представителей животного мира можно было встретить на улицах Лондона. Люди не боялись брать их на улицу, ведь этих зверей было невозможно убить, пока жива твоя вторая половинка, но если животное получало травму, то соулмейт чувствовал отголоски этой боли. И всё же были те, кто выделялся даже из этой разнообразной массы зверей-спутников. К таким «счастливчикам» принадлежала маленькая Гермиона Грейнджер. Нет, девочка не была обладателем какого-то очень редкого вымирающего вида. У неё был зайчик. Самый обычный, хотелось бы сказать девочке, но это было не так. Во-первых, её заяц был почти в два раза больше своих сородичей. Во-вторых он был… зелёный. С самого детства на неё неодобрительно и подозрительно косились из-за её зверя. Наверное, именно из-за этого у Гермионы не получилось завести друзей ни в детском саду, ни в начальной школе. Дети тыкали в неё пальцем и говорили, что с ней что-то не так из-за её соулмейта, ведь если он странный, то и она тоже. Неудивительно, что вскоре лучшими друзьями девочки стали книжки. Волшебный мир был многообещающим прежде всего потому, что, вполне возможно, странность её соулмейта была связана с магией, возможно, в мире магии это не что-то из ряда вон. Она ошиблась. Магический мир был действительно захватывающим из-за количества новых знаний, но… Дети тут были точно такими же, они разевали рты и тыкали в её духовного зверя, как если бы это было что-то необычное. Конечно, её предположение по поводу необычных воплощений родственных душ магов не было полностью ошибочным, но у волшебников воплощением мог быть зверь с магическими способностями (по типу электризации искр или пара из носа) или, в случае действительно могущественных волшебников, воплощение было магическим животным. Но ЗЕЛЁНЫЙ заяц, нет, это даже для волшебников было дикостью. Грейнджер даже думала, что так и не сможет найти себе друзей, но потом случился Хэллоуин. И у неё появился первый в жизни лучший друг. Гарри Поттер тоже был обладателем необычного соулмейта, но в его случае это списывали на то, что он великий маг. Как, Мерлин вас побери, сильная магия была связана с тем, что его кот выглядит как чёртов робот? Наверное именно это и пресловутое «Круто!», когда безобидный зайчик ударом лапки расквасил голову тролля, и стало началом их дружбы. И Гермиона ни разу не пожалела об этой дружбе. Ведь под оберткой «Золотого мальчика», которого так хотели видеть и видели в нем окружающие, оказался стеснительный и очень умный парень. Проблема Гарри, по мнению девушки, была в том, что он категорически не умел учиться, если ему было неинтересно. Те же руны, которые Поттер вообще-то не брал в качестве основного предмета, а изучал самостоятельно, парень знал чуть ли не лучше самой Грейнджер. Рон их в основном не понимал, но и его со временем они смогли пристрастить к тайным вылазкам в библиотеку, где пусть и не кормили, зато можно было почитать много интересных книг по стратегии и боевой магии. Как бы они это ни отрицали, но Уизли в их трио был единственным Грифом, Поттер был (тщательно отрицающей это) Змеёй, а Грейнджер была прямая дорога к Воронам. Но именно поэтому их команда была такой продуктивной. Именно благодаря тому, что у них в трио были представители нескольких факультетов, они смогли завершить вторую гражданскую войну с минимальными потерями. Ребята стали действительно опасной тройкой. Гарри был прирожденным богом артефакторики, он на коленке мастерил магические бомбы и варил яды из собственной крови (с ядом василиска) в пищевом котелке. Рон выстраивал стратегии и отбивался от врагов самодельными проклятьями. И Гермиона, которая за счёт невероятной начитанности могла и вылечить, и убить самым простеньким заклятьем, и приложить чем-то, что ещё со смерти Мерлина никто не использовал. Смертоносное трио. Во время войны они работали, как один единый механизм, и даже принесли клятву братства и сестринства на крови. После окончания войны и сдачи экзаменов их жизнь не стала многим легче. Проблема была в общественности: внезапно повысовывавшиеся из своих нор после войны маги начали диктовать им условия, как и что они обязаны делать. Первым психанул Рон и с полного одобрения всей своей семьи уехал учиться на аврора во Францию к брату и невестке. Уизли до последнего ломался, но когда Грейнджер и Поттер подали документы в Салемский Университет, всё же решился. Поступили брат с сестрой в это заведение, кстати, в числе лучших, а обучение оплатил Гарри, хотя Гермиона и была против. Но периодически в «Герое Света» просыпался филантроп. При зачислении им даже сказали, что не ожидали от выпускников Хогвартса таких хороших работ. И это было неудивительно. Поттер так увлекся, что случайно написал вместо эссе на нужную тему исследовательскую работу по артефакторике. Конечно, формально она всё ещё имела смутное отношение к нужной теме, но очень отдаленное. Хотя, кажется, преподаватели были так впечатлены, что даже не заметили этого. Грейнджер же, по своей излюбленной привычке, заметив, что у сочинения нет ограничений, кроме минимального объёма, написала почти в пять раз больше, чем нужно. Зато по теме! Так бы они наверное и жили спокойно, если бы на Нью-Йорк не напали инопланетяне. Всё магическое сообщество крайне всполошилось. Во-первых, потому что «О норны, это действительно были инопланетяне!!!». Во-вторых, потому что нападавшим теоретически был «скандинавский бог магии, Локи». И в-третьих, потому что у маглов остался несомненно опасный артефакт. Во время самого нападения маги помогали как могли, стараясь минимизировать жертвы и при этом не спалиться. После того, как нападение отбили, волшебники тоже не остались в стороне и, договорившись с правительством, отправили группы волонтёров помогать с завалами, раненными людьми и оставшимися после вторжения магическими обломками. Естественно, наша парочка вызвалась быть волонтерами. По соглашению, волшебникам выделили несколько достаточно уединённых и особенно разрушенных мест, где не было бы праздных зевак. Все с нескрываемым восхищением смотрели, как Гарри одной невербальной левиосой поднимает огромные блоки, которые остальные могли поднять только по три-четыре человека за раз. Всё же не зря Грейнджер прозвали умнейшей ведьмой столетия, а Поттера сильнейшим магом, они и правда были невероятны. Всё было относительно спокойно в первые несколько дней. А потом брат с сестрой решили прогуляться в ближайшем парке во время обеда… И тут на Гарри что-то спикировало сверху. Девушка уже собиралась вынуть палочку, да так и застыла. На голове её брата сидел и отчаянно старался устроиться поудобнее небольшой (относительно небольшой, размером со взрослого ретривера) угольно-чёрный дракон. Зверюга почти сливалась с непослушными кудрями Поттера и имела точно такие же невозможно зеленые глаза. У Гермионы появились смутные сомнения насчёт того, что это за зверь. — Эй, куда ты улетело, чудище! — раздался чужой крик, и в метре от них приземлился робот. Если быть точнее, то человек в железном костюме, ведь уже спустя пару секунд лицевая пластина отъехала, показывая симпатичного мужчину. Незнакомец с интересом разглядывал Поттера, который, к слову, безбожно тупил по поводу того, что, собственно, происходит. — И что вы делаете в такой опасной зоне? — поинтересовался человек, лишь на секунду округлив глаза, когда мехатронный кошак Поттера потерся о его ногу. — Мы волонтёры, помогаем разбирать завалы, — ответила Грейнджер, так как до Гарри дошла ситуация, и он активно пытался не умереть от смущения, — У нас обеденный перерыв, вот и решили немного погулять. Я Гермиона, а этот безбожно тупящий болван мой брат, Гарри. — Тони. Если вы ещё не успели пообедать, то, возможно, я смогу навязать вам свою компанию? — Но обеденный перерыв… — начал было Гарри, но был прерван тычком под рёбра. — Мы согласны! — заявила Гермиона. — Чудесно! — обрадовался Тони и… вышел из костюма. Поттер аж подвис, засмотревшись то ли на самого мужчину, который был очень даже недурно сложен, то ли на внутренности сложного агрегата. — Гарри, перестань мысленно разбирать его на запчасти. — хихикнула Гермиона. — Я не…! — смутился Поттер. — Я про его железную броню, а ты о чем уже подумал? — злорадно хихикнула девушка. — Ну и куда делась та порядочная и стеснительная девочка, которой ты была в одиннадцать, — взвыл Поттер, после чего все трое захихикали. Тони явно очень забавляли их отношения. Примерно в таком духе и прошёл обед. Правда, в какой-то момент эта парочка была потеряна для окружающего мира — они заговорили о принципах работы инопланетной техники. Гермиона честно старалась не ржать с этой дискуссии. Проблема была в том, что механик и артефактор, из-за разницы в специализации и миров, в которых они жили, понимали друг друга в лучшем случае через слово. Но, как бы хорошо они ни проводили время, обед подошёл к концу, и всем надо было возвращаться к работе. Хотя девушка, закатывая глаза, всё-таки организовала им на завтра поход в гости к Старку. И да, она знала, кто такой Тони Старк. В отличие от брата, она интересовалась магловским миром и отлично знала о таких значимых людях, как Железный Человек. Знали о Мстителях вообще почти все маги, после недавнего-то инцидента, но не Поттер. Гарри был потерян для общества, как только услышал об инопланетных технологиях, а поинтересоваться тем, кто их спас у Поттера уже не было никакого желания. На следующий день, как и было оговорено, они прибыли к башне, в которой временно разместились герои Земли. Несмотря на все трепыхания зеленоглазки, после небольшой экскурсии Гермиона осталась в гостиной в компании Наташи, а Гарри отправился в мастерскую Тони к костюмам Железного Человека и инопланетным обломкам. Шпионка была действительно интересной компанией, к тому же была сквибкой, так что отлично знала, с кем разговаривает. Это была достаточно приятная компания, и Гермиона даже не заметила, как произошло кое-что очень, ОЧЕНЬ, важное. Её зелёный комок «безобидности» пропал. Вместо кролика у неё на коленях сидела изящная пушистая кошка. Небольшая, она имела хищную грацию, и… Гермионе показалось, или пространство вокруг этой животинки будто бы искривляется, подёрнутое небольшой иллюзией? — Заметила таки? — насмешливо поинтересовалась Романофф, — она у тебя на коленях уже почти час сидит. Мне всё было интересно, кто первый заметит подмену, ты или Брюс. Но… Он уже дня три из лабораторий не вылезал, и сейчас вряд ли вообще заметит хоть что-то… ДЖАРВИС! Попроси Беннера подняться в общую гостиную. Гермиона сидела как на иголках. Конечно же, она знала имя Брюса Беннера, также известного как Халк. Если так подумать, то это вполне логично, учитывая цвет кролика, но… Боже! Это был учёный, чьими статьями она зачитывалась, скитаясь по лесам, пока за ними гонялся Волдеморт, тот, с кем тайно мечтала встретиться и поговорить. Внезапно самокопания ведьмы прервал громкий смех. Клинт Бартон ввалился в гостиную, держась за бока и истерически хохоча. Сначала никто не понял, но следом за ним вошёл сонный Брюс с огромной зелёной меховой шапкой на голове. Только спустя несколько секунд до Гермионы дошло, что это не шапка, а её духовный зверь, свернувшийся калачиком на чужой макушке. Насколько сонным надо быть, чтобы не заметить дышащую животинку у себя на голове?! — Классная шапка, — тщательно стараясь не хихикать сказала Наташа. Брюс пару раз моргнул, переваривая комментарий, затем потянулся руками к своей голове и, с удивлением распахнув глаза, снял со своей головы зайца. — Это чей? — сказал учёный, стараясь принять происходящее. Гермиона встала с дивана и, смущенно улыбнувшись, повернулась к Беннеру, держа на руках его кошку. — Мой.