Без вины виноватая

Там где страх, места нет любви Весь оставшийся вечер Ирина просидела дома в кромешной темноте. Она сидела на полу, прислонившись к косяку двери, и еле дышала. Животный вой от боли, которую надо было с кем-то разделить, разносился в оглушающей тишине и мраке. С каждым шорохом за дверью, сердце женщины противно сжималось. Казалось, что сейчас дверь с грохотом распахнется и Анатолий окончательно ее добьёт. Так она и умрет, истекая кровью, в собственной квартире. Сил не хватало на то, чтобы обработать ноющие раны. Ирина понимала, что нужно приложить хотя бы лёд, чтобы как-то облегчить отеки. На утро синяки будут страшными, но сейчас ей было на это плевать. Кот, молча, сидел рядом, глядя на свою хозяйку, большими, серьезными глазами, будто понимая всю боль женщины. — Мяу, — Кот склонил голову набок, словно ждал объяснений. — Что, страшно смотреть? — Ира слабо улыбнулась уголком губ. — Ничего, до свадьбы заживет, — тут она не выдержала и у неё начался приступ истерического смеха. Смеяться было невыносимо больно, но это был смех отчаяния. Чувствовать безопасность, спокойствие и надёжность с мужчиной, который будет рядом по жизни — вот, чего хотела Ирина. Знать, что ее не предадут, что отношение к ней будет подобающим, что ее чувства не обидят. Женщине хотелось жить с мыслью, что подле есть крепкое плечо, которое всегда поддержит и защитит. Но все те отношения, которыми Ира окружала себя больше тридцати лет, дали огромную трещину и напрочь уничтожили веру в мужчин. Ее кидали из-за пап, из-за баб, и даже из-за сына. Вся жизнь стремительно летела в бездну. Может, Алеников прав? И Ирине действительно следует бросить все к чертовой матери и уехать куда-нибудь к океану. Туда, где ее точно никто не сможет достать. А что? Она давно мечтала сидеть на тёплом песке и смотреть в синие дали. Тем более здесь ее не держало уже ничего. Лишь под утро Ирина смогла собраться с духом, чтобы подойти к зеркалу в ванной. Увидев измождённый вид и опухшие от слез глаза, женщина снова взвыла, со всей силой вцепившись руками в раковину. Достав аптечку, она попыталась хоть как-то исправить ситуацию. Почти неделю Ирина не появлялась на работе. Телефон непременно разрывался бы от звонков, если бы Ира поставила его на зарядку. Пару раз кто-то приходил к ней домой и, очень долго и назойливо, стучал в дверь, но у женщины не было ни сил, ни желания посмотреть хотя бы в глазок. Ей даже пришлось спрятаться под одеялом в спальне, чтобы не слышать раздражающий шум. Каждую ночь Ирину мучали одни и те же кошмары: звонкий хлопок по лицу, крики Аленикова и лужи крови, которые собирались вокруг нее целым озером, и вот она тонет в нем, не в силах пошевелиться. С утра Ирина изнывала от приступов острой боли, растекающейся от ее лопаток по всему телу. Голова раскалывалась на две части, а малейшие прикосновения к лицу заставляли женщину стонать ещё больше. Она уже не чувствовала слез, что без остановки скатывались по лицу, словно заживляя все раны. Изо дня в день Ирина садилась на диван и смотрела в одну точку, не зная, что же ей делать дальше. Павлова Ирина Алексеевна сломалась. Ее сломали. Когда раны постепенно стали затягиваться, Ира решила, что пришло время возвращаться на работу. Иначе в такой гробовой атмосфере одиночества и полного отчаяния, до ручки она доведёт себя быстрее, чем это сделает Анатолий Борисович. В очередной раз взглянув в зеркало, Ира нервно растушевала пудру кисточкой. Макияж получился довольно тяжелым для такого нежного и всегда ухоженного лица, но у женщины не было другого выхода. Впереди Павлову ждал день, где ее ежеминутно будут окружать врачи, которые невооружённым глазом определяют от чего были поставлены те или иные ушибы. В связи с этим, в маскировке не было права на ошибку. Дрожащей рукой Ирина открыла стеклянную дверь Склифа. Нина радостно встретила ее на регистратуре, параллельно задавая нескончаемое количество вопросов. Павлова их всячески игнорировала, молча расписываясь в журнале. Как назло шариковая ручка наотрез отказывалась выводить четкие линии. — Ира! — на весь коридор приемного отделения раздался голос Кривицкого. — Тебя только не хватало, — прошептала Павлова, прикрывая глаза. — Ирина Алексеевна, зайдите, пожалуйста, в мой кабинет, — он достал ключ из ящика, строго на неё посмотрев. — Между прочим, всю неделю места себе не находил, — бросила взгляд в сторону удаляющегося мужчины Нина. — Ну, и зря, — пробубнила Ира, уже привычным маршрутом направляясь в ординаторскую. Она неспешно переоделась в рабочую форму — старалась оттянуть момент разговора с Геной. Женщина понимала, каким искусным он может быть манипулятором, отчего боялась потерять контроль и расплакаться. Сделав глубокий вдох, она постучала в кабинет, краем глаза бросив взгляд на табличку с надписью «Зав. Отделением». В какой-то момент ей стало все равно на то, чья там висела фамилия: Нарочинская, Павлова, Кривицкий да хоть Фаина Игоревна — ей было плевать. Слишком уж высокой оказалась цена за эту должность. — Ир, проходи, — Гена открыл дверь, пропуская женщину. — Вы хотели со мной о чём-то поговорить, Геннадий Ильич? — старалась держать дистанцию Ира. — Я то хотел, да. А ты не хочешь? Что за цирк ты здесь устроила? Тебя неделю нет на рабочем месте, а никто и в помине не знает, где ты. Ты понимаешь, что за такое тебя могут уволить? — Ирина зажмурила глаза и уже перестала понимать смысл его речей, не поспевая за огромным потоком слов, навалившихся на ещё не подготовленный разум. — Увольняй, — мертвым голосом произнесла она, тем самым заставив Гену замолчать на секунду. — Что? — заметно растерялся Кривицкий. Ирина решительно подошла к столу, достала из принтера чистый лист бумаги и дрожащей рукой начала писать заявление об уходе. — Тогда я напишу, — она повернулась к мужчине и улыбнулась сквозь слёзы. — Чтобы облегчить тебе работу. Министерство все равно в скором времени даст тебе задание. — Ир, что ты делаешь? — Кривицкий подошёл к ней ближе. — Ир, прекрати! — он выхватил у неё только что обретённую ручку и выкинул ее на стол. — Да что с тобой происходит в конце концов? Я между прочим приходил к тебе домой. — Мы с Алениковым решили уехать на недельку отдохнуть. Устала я, знаешь. Как-то тяжело стало на себе все проблемы тащить, — усмехнулась она, закрывая глаза, чтобы как-то сдержать слёзы. — Ир, ты правда его любишь? — впервые в жизни ему не хотелось слышать Павлову. — Да, люблю. Вот такая вот я дура, — улыбнулась Ира, уже не сдерживая слез. — Я пойду, ладно? Знаете ли работы за неделю скопилось много. Хорошего вам дня, Геннадий Ильич! — кивнула головой Ира и вышла из некогда своего кабинета. — Ирина Алексевна, — широко улыбнулся Олег, перехватив женщину в коридоре. — Давненько вас в отделении не было видно. — Да что вы говорите? Смены, наверное, разные были. — А, ну, да, — Брагин предпочел следовать игре своей бывшей начальницы. — А у меня сейчас операция намечается. Часов так на пять точно затянется. Там такой винегрет в кишечнике. Еще и с рукой непонятно пока что делать. Пойдёте ассистировать? — А можно? — она вопросительно склонила голову набок. — Нужно! — широко улыбнулся Олег, обхватив ее за плечи, отчего тупая боль отозвалась по всему телу. В ходе операции Павлова тысячу раз пожалела о том, что согласилась ассистировать. В плотной маске было трудно дышать. Расфокусированный взгляд мутных глаз напрочь не видел артерии пациента. Пальцы предательски дрожали. Мышечное напряжение охватило больное плечо, отчего Ира резко мотнула головой и до боли прикусила губу. — Ирина Алексевна, с вами все в порядке? Соберитесь, — обеспокоено произнес Брагин, исправляя очередную ошибку за Павловой. Все это время он почти не сводил с поникшей женщины непонимающего взгляда. Казалось, Ирина полностью погрузилась в свои мысли, не до конца осознавая, что находилась в операционной. После пережитого она была попросту не готова к такой сложной операции. Освободив себя от операционного костюма, Ирина практически выбежала в коридор, жадно ловя ртом влажный воздух. Всего пару минут назад сосудистый хирург допустила очередную ошибку, которая стоила пациенту жизнь. Благодаря Брагину исход операции оказался успешным. Ординатор остался накладывать швы, а Олег решительно направился за Ирой, прекрасно понимая, что той нужна была поддержка. — ИринАлексевна, а приходите-ка сегодня к нам на ужин? Я предупрежу Маринку. Она что-нибудь приготовит. Заодно и с Катюшей познакомитесь. Песенки попоём, как в старые добрые — подмигнул Брагин.  — Олег Михайлович, это я раньше могла очи чёрные распевать. Сейчас то я дама занятая. — А вы вдвоём приходите, — не отступал Олег. — Я подумаю. Женщине чертовски хотелось выпить. Ещё одна причина, почему Ира скучала по своему кабинету. Там можно было закрыться от всех и пригубить рюмку, другую. — Ну, вот и все, — Ирина сняла одноразовые перчатки, что больно сдавливали синяки на запястьях. — Спасибо вам, доктор! — облегченно вздохнул пациент, лежащий на смотровой койке. Ира уже собиралась отодвинуть ширму, как краем взгляда заметила Олега, разговаривающего на пониженных тонах с Мариной. — Кого ты пригласил? Брагин, ты же знаешь, что она меня не особо жалует, — наморщив брови, поговорил нейрохирург. — Мариш, это так давно было. Теперь каждый на своём месте. Кроме Кривицкого, конечно. У неё в жизни какая-то ерунда происходит. Она сама не своя. Ходит вся потерянная. Ты сама убедишься, когда увидишь ее. — И, конечно же, Брагин спешит на помощь, — возмутилась Марина, раскинув руки в стороны. — Да! — широко улыбнулся Олег, чмокнув жену в губы. — Доктор? — внезапно, прячущуюся за ширмой Иру, отвлёк пациент. — Что такое? — хирург обернулась, отчего светлые волосы взметнулись над головой и опять улеглись на своё место. — У меня здесь болит, — молодой парень указал на ушиб. — Сейчас посмотрим, — Павлова снова натянула перчатки.