май

рука опускается на её бедро, как бы невзначай, но вызывает столько чувств, кажется такой интимной, теперь — поверженной чертой, которую они не смели пересекать. и интересно до зуда на кончиках пальцев, какая черта поникнет дальше. окно в её комнате открыто. за ним — собрание зелени и экспрессивные бутоны, холодная земля и сырые стены полу-разбитого гаража, карминный закат и майская свежесть. сейчас уже обыденно, то, что ещё зимой тонуло в серости, сливалось с серыми крышами домов. — прохладно. — слышится тихо, с лёгкой хрипотцой. суён вся сжимается от долгого прямого взгляда, от тёплой руки на ноге. — ты не замёрзла? — нет. — тут же выдаёт джиу, не разрывая контакта. — но мы могли бы обняться, если нужно согреться. — ты намекаешь?.. боже, ха суён, естественно намекает. ещё с начала октября, всё пытается стать ближе и ближе, узнать больше и больше, говорить чаще и чаще. —...только по твоему согласию. это так странно. ведь джиу сейчас близко настолько, что её ровное дыхание чувствуется на щеке, место прикосновения пылает. но черта, невидимая черта держит, чтобы не сорваться, растворяясь подруга в подруге полностью, смешиваясь в одно. — давай. — звучит резко, как воробьи у фонтана, что срываются с горячего асфальта, когда маленькие дети подбегают к ним с искренней надеждой приласкать. джиу только улыбается этими своими розовыми губами, прижимаясь телом к груди суён, утыкаясь в голое плечо. и ха суён думает, что они могли бы сделать это раньше. намного раньше, прохладным октябрьским утром ходить по вязкой грязи, вместе засовывать руки в карманы пальто, целоваться на куче ярких листьев. но октябрь ушёл, остался только жаркий май и трепет в глазах.