Атлант, не Тесей (Atlas, not Theseus)

Техноблэйд просыпается рано утром, ощущая пот на коже. Кошмар ему не снился, насколько он помнит, но он все равно проснулся липким. Он застонал, выкатившись из постели, и холодный воздух, ударивший в кожу, заставил его слегка вздрогнуть. В желудке появилось странное чувство. Он решил, что просто голоден, поэтому оделся и приготовил завтрак на одного. Однако, когда прошло достаточно времени, чтобы пища осела, чувство все еще не проходило. Теперь, когда он поел, придется разбираться в природе ощущения. Он снова застонал, низкий гул резонировал в его груди. Итак, это не голод. Это и не тошнота, поскольку чувство появилось у него еще до завтрака, а накануне он не ел ничего необычного. Потом было резкое пробуждение и пот, который он не мог толком объяснить. Единственное логичное объяснение, которое он смог придумать, — это обычное беспокойство, но он не может придумать ни одной причины для этого чувства. Может, если он ненадолго пойдет проветрить голову, что-нибудь в мыслях прояснится. Поэтому он захватил зимнее снаряжение и, на всякий случай, меч. Никогда нельзя быть слишком подготовленным. Он вошел в конюшню, чтобы поприветствовать своего пасущегося коня. Недавно он перевел Карла обратно в конюшню, посчитав ее достаточно безопасной. Карл подтверждает свое присутствие мягким поклоном. Техно гладит Карла по боку рукой в перчатке и кормит его морковкой. Он с удовольствием ее ест. Когда морковка съедена, Техноблэйд кладет подушечку на спину лошади, затем закрепляет седло. Он вставляет в рот Карла биту и медленно выводит его из загона. Он не стал пристегивать свои алмазные доспехи, решив, что совершит короткую прогулку для проветривания головы. Когда они отошли на расстоянии нескольких хороших шагов, он быстро садится на лошадь с отработанной легкостью. Он легонько постукивает каблуками по бокам Карла, побуждая его к умеренному шагу. Первоначально он вел коня на запад, к далекой линии деревьев, но что-то заставило его повернуть. Он смотрит на восток, и чувство тревоги снова нарастает. Что-то манит его в том направлении, но единственное, что находится в той стороне, — это Л’Манберг, или, ну, то, что раньше было Л’Манбергом, подумал он. Он действительно не хочет туда ехать, да и незачем. Он перевез свою армию гончих давным-давно, не заботясь о своей старой базе или о тех материалах и предметах, которые там еще остались. В любом случае, всё ценное он забрал. Но все же всякий раз, когда он бросает взгляд на восток, беспокойство скручивает его желудок. Техноблэйд не из тех, кто оспаривает мнение чутья или интуиции. Поэтому, будучи неуверенным и, возможно, немного растерянным, он тихонько дергает поводья и начинает вести Карла по самому безопасному и быстрому маршруту в Л’Манберг, который ему известен. Спустя некоторое время он добирается до места, привязав Карла к столбу ограды, которую он считает достаточно безопасной, он проходит остаток пути пешком. Он не уверен, что ищет, но думает, что узнает, когда найдет. И поэтому он направляется туда, куда ведут его ноги, а именно по главной тропе. Он идет по деревянной тропинке, пока не оказывается на значительном расстоянии от большого кратера, который он помог сделать. Ощущение здесь более отчетливое, но он все равно чувствует, что еще не добрался до его источника, поэтому идет дальше. Вот-вот. У края кратера он замечает взлохмоченную копну светлых волос, сидящую молча, болтающую ногами в воздухе, без какого-либо ритма в ударах. При виде этого зрелища у него резко скручивает живот, тревога нарастает. Прежде чем он успевает подумать об этом, его ноги двигаются. — Что ты делаешь так близко к краю, Тесей? — спрашивает Техноблэйд, но Томми не отвечает. Техноблэйд ожидал остроумного замечания, одного из своих фирменных «пошел ты» или фирменного «сука», но из его рта не вылетает ни звука. Он лишь переместил свой вес, придвинувшись чуть ближе к огромному кратеру под ногами. Желудок Техно слегка подрагивает, постоянно растущее чувство тревоги снова напоминает о себе. — Серьезно, Томми, ты сейчас буквально живешь на грани, — пошутил Техноблэйд, но вышло это более обеспокоенно, чем ему хотелось бы. Однако он снова остается без внимания. Ответа не было, не было даже насмешки, но Томми отходит от края, резко встает и оборачивается. Он встречает его взгляд такими серыми глазами, совсем не похожими на те ярко-голубые, какими они были раньше. Он выглядит изможденным. Щеки исхудали от недоедания, которое он перенес всего за несколько недель до этого испытания, длинные светлые волосы — грязные, сальные и матовые, покрытые сажей и грязью. Его обугленная, испачканная и изорванная рубашка мягко колышется на холодном ветру, и Техноблэйд удивляется, как он не дрожит. Сам он, хоть и не замерз, но сквозь теплый плащ чувствует холодный воздух. Техноблэйд никогда не видел его изможденным, он всегда прятался за грубыми шутками, комментариями и громким, неистовым смехом. Под глазами у него темные, фиолетовые мешки, из-за чего кажется, что он не спал несколько дней. Почему он только сейчас заметил, насколько устал этот бедный ребенок? Если бы он не нашел его в подвале в тот раз, интересно, узнал ли бы он его вообще? — Что тебе нужно, Техноблэйд, — выплюнул он, голос был лишен эмоций, в нем не было яда, которым обычно сопровождаются его слова. — Ничего особенного, — начал Техноблэйд, потому что это было правдой. Он действительно не планировал столкнуться с Томми или влезать во всё это. Однако Томми, похоже, этого было достаточно, потому что он повернулся так же быстро, как и раньше, и поднял руки, чтобы обнять себя. — Тогда оставь меня в покое, — говорит он с притворным равнодушием, но выходит, во всяком случае, с болью. Техноблэйд моргает. Чувство в животе ничуть не утихло. На самом деле, чем ближе он подходил к Томми и чем больше времени стоял, тем хуже ему становилось. Должно быть, именно Томми привлек его сюда. Томми, который вел себя странно, тихо, ровно. Не громко. Не шумно. Не ругался, не смеялся и не делал ничего из того, что свойственно Томмиинниту. Когда Техноблэйд не двигается, Томми решает что-то с этим сделать. — Разве у тебя нет где-то нации или правительства, которое нужно разрушить? — язвит он. Техноблэйд закатывает глаза. — Удар ниже пояса, — отвечает он. Кажется, это что-то изменило в Томми, потому что его замкнутость исчезает, сменяясь чем-то сродни гневу. Он разворачивается обратно. — Что, я не прав? Или для тебя больше не осталось вещей, которые можно разрушить? Что ж, браво, Техноблэйд, отлично выполненная работа, — говорит он, яд окрашивает его слова. «Вот оно», — думает он, почти радуясь знакомому, если бы не растущее чувство раздражения, которое он начинает ощущать. Техноблэйд знает, что сейчас он просто дразнит его, и ему не стоит попадаться на удочку, но ничего не может с собой поделать. — Правительства коррумпированы. Власть развращает. Я пытался сказать вам, всем вам, много раз. Я не виноват, что вы слишком тупы, чтобы понять это, — огрызается он. — Да пошел ты со своим самопровозглашенным моральным превосходством! Твои ценности подорваны, Техноблэйд. Ты помог нам в революции, а потом заявил о своем невежестве и сказал, что не знал, что мы сформируем другое правительство. Конечно, мы сделаем это! В этом была вся суть! Если ты действительно не знал, значит, ты не так умен, как все думают. И это дерьмовое оправдание: «О, но на меня давили со стороны сверстников», когда ты убил Таббо, что, черт возьми, с тобой не так?! По крайней мере, имей хоть немного приличия, чтобы не врать и говорить правду! Ты хотел убить Таббо, даже упивался этим, и тем более последующей атакой. Но нет, ты не умеешь лгать, не так ли? Ведь когда мы были вместе, я спрашивал тебя, что ты хочешь сделать с Л’Манбергом, но ты всегда отмахивался от этого вопроса. Потом ты говорил, что был абсолютно прозрачен. Конечно, да, если считать признание в последнюю минуту прозрачностью, — горько усмехается он. — Во время того фиаско в общественном доме ты сказал, что «сразился бы со всеми» ради меня. Неужели ты действительно ожидал, что я поверю в это? Ты сам сказал, что мы были просто «деловыми партнерами», не так ли? Зачем тебе стараться ради такого бесполезного парня, как я? — спрашивает он, глядя обвиняюще. Техноблэйд теряется в словах, пытаясь всё осмыслить. Он с трудом поспевает за быстрым темпом речи Томми, пока слова путаются. Ему кажется, что он должен ответить на последнюю фразу, но он не может заставить себя сформулировать ответ. К счастью для него, ему и не нужно, потому что Томми уже пошел дальше. — А как насчет той услуги, а? Ты отдал бы меня, если бы он попросил тебя об этом? Если бы он обналичил их? Я отвечу за тебя. Ты бы передал. С твоей «абсолютной взаимностью» и все такое, — говорит он насмешливым тоном, понижая голос в попытке выдать себя за Техноблейда. Очень плохая попытка. — К моему стыду, я должен знать это лучше. Я не получаю приятных вещей. Это уже общеизвестно, — добавил он. Техноблэйд испытал почти такое же облегчение, как и раздражение от этого выпада, потому что эту часть Томми он, по крайней мере, знал, но он успокоился так же быстро, как и разбушевался. Скорость, с которой он переключается между эмоциями и тоном, была бы достойна восхищения, может быть, даже впечатляющей, если бы это не вызывало так много тревоги. В этот момент Техноблэйд хотел сказать очень многое. В основном защитить себя от претензий Томми, но он оказался не в состоянии выделить что-то одно среди словесной рвоты, которую изверг Томми. И, кроме того, он чувствовал, что сейчас не время спорить с ним, по крайней мере, пока тот находился в таком состоянии. Прежде чем он успел собрать предложение воедино, Томми заговорил снова. — Тем не менее, я благодарен за все, что ты для меня сделал. Ты не обязан был давать мне приют, кормить, обеспечивать крышой над головой, оружием, доспехами или зельями. Я не заслужил ничего из этого, тем более в то время мы были в не очень хороших отношениях. Я никогда не смогу отплатить тебе, — говорит он напряженным и тихим голосом. И тут же весь гнев, вызванный его предыдущими словами, исчез так же быстро, как и появился. Скорость, с которой произошла подмена, обеспокоила Техно. Его взгляд пуст, а разум отчаянно пытается разобраться в этой абсурдной ситуации, стараясь запомнить все странности, которые он может заметить. — Прости, что снова предал тебя. В глубине души я знал, что ты всегда будешь возвращаться к уничтожению Л’Манберга, но я надеялся, что, может быть, ты как-то оставишь эту идею. Я думал, что забыл Л’Манберг. Что он мне больше не нужен, и мне будет все равно, если его взорвут в третий раз. Но стоя там, в окружении всех этих людей, которых я считал друзьями, говоря своему лучшему другу, что какие-то дурацкие музыкальные диски волнуют меня больше, чем он, я понял то, в чем не хотел себе признаться. Я игнорировал это чувство с той самой секунды, как начал его ощущать, — говорит он. У Техно есть ощущение, что он не собирается подробно останавливаться на последней части. — Я не хотел выбирать между тобой и Л’Манбергом, Техноблэйд. Думаю, это можно назвать конфликтом интересов. И ты прав, он причинил мне столько боли, но я не смог бы уничтожить его, даже если бы захотел. Это все, что у меня осталось, осталось от… — на этом Томми обрывает себя, невысказанные слова замирают в его горле, но Техноблэйд догадывается. Он продолжает, как будто и не прерывал себя. — Это все, что я когда-либо знал. Несмотря на все, что произошло, это все еще был мой дом. Я не могу винить Таббо в том, что он поддался давлению, став президентом этой дыры. Он никогда не просил об этом, это было просто тяжелое бремя, свалившееся на его плечи. Даже когда мы все вместе, мы едва могли отбиться от Дрима, так как же я мог ожидать, что он не поддастся каждому его требованию? Он пацифист, всегда им был, несмотря на все драки, в которых участвовал. Он делал то, что, по его мнению, обеспечивало безопасность людей, за которых он отвечал. В любом случае, он был прав, я был и всегда буду обузой. Наглый, эгоистичный и ни на что не годный, кроме как на большой рот. — Может быть, Уилбур был прав. Может быть, он заслуживал того, чтобы быть уничтоженным. Может быть, нам не следовало создавать еще одно правительство или строить еще больше домов на этой проклятой земле. Но это было все, что мы умели делать. Единственное, что мы могли придумать, чтобы обезопасить себя от него, — имя осталось непроизнесенным, но Техноблэйд снова догадался, кого он имел в виду. — Мы должны были знать лучше. Надежду все равно переоценивают, — закончил Томми, с его губ сорвался разочарованный вздох. Такое ощущение, что он оставил больше недосказанных вещей, чем тех, в которых признался, и это беспокоит Техноблэйда. Это… все это, так не похоже на Томми. Томми не стоит так близко к краю, потому что, даже если он не всегда осторожен, он не настолько глуп. Томми не такой тихий и покорный. Томми не говорит о своих мыслях или чувствах, если на то пошло. Техноблэйд изо всех сил пытается сопоставить Томми в своих мыслях и воспоминаниях с тем, кто стоит перед ним сейчас. Однако прежде чем он успевает подумать о сравнении, Томми делает что-то, что снова сбивает его с толку. — Прости меня за все неудобства, которые я тебе причинил. Прости, что предал тебя, и прости за любой другой вред, который я принес, — говорит он, опустив глаза и глядя на свои мягко шаркающие ноги. — Прости, если мои действия причинили тебе боль. Я знаю, что после войны ты все еще чувствовал себя преданным. Даже если я не согласен с тобой, я никогда не хотел тебя расстраивать, Техно. Техноблэйд делает паузу и замирает. Томми только что извинился. За то, что едва ли было его виной, в лучшем случае совместными усилиями. Он задается вопросом, в какой обратной реальности они оказались, потому что Томмииннит не извиняется за вещи, даже за те, в которых виноват он. Техноблэйд смотрит на него, не находя слов. Ему почти невозможно воспринимать слова, которые ему говорят, из-за его бешено бегущих мыслей. Он чувствует, как у него начинает болеть голова. Он сжимает переносицу и тихо стонет от досады. Он открывает глаза и встречает взгляд Томми. Тот напряженнее, чем несколько секунд назад, и Техноблэйд видит, как в его глазах на секунду что-то вспыхивает, а потом снова исчезает. Затем Томми делал то, что запутывает его еще больше, если это вообще возможно в данный момент. — Неважно, сука. Просто уходи, — ворчит он, снова покрывшись щетиной и шипами, но в его словах нет злобы. Техноблэйд сплевывает. Все это не помогает его растущей головной боли. Техноблэйд сопротивляется желанию застонать и вместо этого резко вздыхает. — Томми, — сурово говорит он, глядя на Томми, и его лицо теряет всю прежнюю браваду. Что-то вспыхивает в его глазах, затем что-то еще, и еще, быстрее, чем Техно успевает это зарегистрировать или распознать. Рот слегка приоткрывается, глаза Томми слегка расширяются. Техноблэйд вскидывает бровь, но решает пока отмахнуться от этого. Он качает головой и делает шаг вперед. Томми делает шаг назад и его левая нога зависает в воздухе. Нога Томми соскальзывает, и он теряет равновесие. Техноблэйд бросается вперед, чтобы схватить его за руку, но не упускает вздрагивания, вызванного его резким движением. Он напрягается от прикосновения, борясь с захватом Техноблейда. Томми пытается оттолкнуть его от себя, но ему удается лишь наклонить их обоих ближе к краю кратера. Но, похоже, он уже жалеет об этом, потому что теперь он держится за Техно, как за спасательный круг. Техноблэйд делает большой шаг назад и тянет его за собой, мгновенно отпуская, когда шаг сделан. Томми секунду пытается встать на ноги, но в конце концов не выдерживает и грубо падает на колени. Техноблэйд смотрит на него, приподняв брови. — Край, Томми! Что, теперь у тебя тоже амнезия? — кричит он, в его словах сквозит возбуждение, адреналин, полученный им после только что произошедшего близкого столкновения, усиливая его тревогу. К большому удивлению Техноблейда, он снова не получает оскорблений или ругательств в свой адрес. Нет, вместо этого Томми начинает дрожать, его руки трясутся, когда он подносит их к груди, прижимая ладони к ней, как будто нащупывая что-то. Но, похоже, там ничего нет, потому что вместо этого дрожащие руки опускаются на колени. Его дыхание неровное, дышит он через случайные промежутки времени. Техно нахмуривает брови. Он дышит слишком быстро. — Томми, — пытается он, но мальчик под ним не реагирует. -Томми, — пытается он снова, на этот раз более мягко, как он надеется. И снова ничего. Он вздыхает, больше от беспокойства, чем от чего-либо другого, и приседает перед ним. Когда дыхание только усиливается, а Томми больше не отзывается, Техноблэйд решает сделать единственное, что приходит ему в голову. Он наклоняется, стараясь попасть в периферию, и медленно протягивает руку, чтобы положить ее на плечо. Томми подпрыгивает от прикосновения, с его губ срывается испуганный возглас. Брови Техноблейда взлетают вверх, и он убирает руку, пытаясь придать ей неугрожающий вид. — Все в порядке, я не хотел тебя напугать, — говорит он. Томми просто смотрит на него, держа руку перед собой, раскинув ноги под собой, с расширенными глазами и испуганным взглядом. Поза выглядела оборонительной, но не агрессивной, скорее как у испуганного животного, застывшего на месте и боящегося пошевелиться, чтобы не разозлить хищника. По крайней мере, Техноблэйд хоть это понимает. Однако это никак не облегчает его тревоги и беспокойства, потому что он не узнает в нем Томми. — Я не причиню тебе вреда, — говорит он так мягко, как только может. Его разум почти смеялся над лицемерием всего этого. Он не выглядит убежденным, но, похоже, это вывело его из транса. Он медленно встает, Техно следует его примеру вскоре после него. Он не хотел снова двигаться слишком быстро. Не хотел показаться угрожающим. Мрачный взгляд снова овладевает его лицом. — Возможно, тебе стоило бы, — бормочет Томми. Техноблэйд брызжет слюной, любые слова и подтверждения замирают в его горле. Он стоит с открытым ртом, пытаясь прийти в себя. — Я… ты… что? — недоверчиво произносит он. В этот момент от обычного поведения Техноблейда ничего не осталось. Нет больше ни стоицизма, ни притворной незаинтересованности. Он стоит здесь, честный, обеспокоенный и растерянный. Томми в десятый раз за это утро обманывает ожидания, не отступая ни на шаг. Он смотрит на Техноблейда с такой энергией, с которой едва может сравниться сам. -Ты слышал меня, — говорит он, испуганное выражение лица исчезло, теперь оно выглядит сердитым. — Томми, я не… — начинает он, но не знает, что сказать. — Что не надо? Не хочешь напрягаться? Слишком много усилий для тебя, о великий Техноблэйд? — Томми насмехается. — Это не то, что я… — начинает он, но прерывается, так как снова не находит слов. Томми движется как в тумане, и прежде чем Техноблэйд успевает это зафиксировать, он чувствует, как его меч вытаскивают из ножен. Черт, это было единственное оружие, которое он взял с собой, а теперь у него нет возможности как следует защититься. Однако вместо того, чтобы прицелиться или замахнуться на него, Томми держит клинок в одной руке, а другой грубо хватает Техно за руку. Томми впихивает клинок в его руку дрожащими, трясущимися руками. — Сделай мне больно. Убей меня, Техноблэйд, — требует он. На этот раз его голос не дрожит. Техноблэйд чувствует, как холодеет его кровь. «Что с ним случилось?» — думает он. Когда он не делает никакого движения, чтобы выполнить требование, Томми рычит. — Просто сделай это! — отчаянно кричит он, и Техноблэйд имеет наглость смотреть на него с ужасом. Рот открыт, брови нахмурены. Если бы у Томми была хоть половина разума, он бы почувствовал триумф. В прошлом он бы так и сделал, он уверен. Хвастался бы этим перед всеми, кого когда-либо встречал. Но сейчас? Все, что он чувствует, — это отчаяние. Техноблэйд изо всех сил пытается вырвать свои руки из его хватки, удивляясь внезапному проявлению силы, но, в конце концов, ему это удается благодаря своему значительному превосходству в силе. После всего времени, прошедшего с момента его возвращения из изгнания, Томми так и не смог восстановить свой прежний вес и силу, похоже, из-за недостатка тренировок. Меч громко стукнулся об пол, и Томми вздрогнул. Он встряхивает головой, чтобы прогнать образы другого меча, сверкающего алмазом, который точно так же грохнулся на пол несколько месяцев назад. Он приходит в себя и делает быстрый шаг вперед, схватив Техно за плечи и потянув его вперед. Тот спотыкается и хватает Томми за руки, чтобы не споткнуться. Они находятся в противостоянии, ни один из них не решается сделать шаг. Глаза Техно выглядят стеклянными, но Томми не замечает этого, а просто хватается за его плечи с такой силой, на какую только способен. — Ну же! Просто сделай это! Разве это может быть трудно? Особенно для тебя, Бог Крови! А? Я ошибаюсь? А, Блейд? Что ты там говорил, мы никогда не были друзьями? Я использовал тебя только как оружие? Ну, так и есть! Так будь им! Просто убей меня! — Томми кричит, но это не совсем Томми. Его слова громкие и бурные, но в них нет и намека на нормальный тон его обычного балагана. Техноблэйд почти испугался бы яда, которым наполнены его слова, если бы не слезы, яростно текущие по его щекам, или шевеление нижней губы, или жалкого ломания его голоса на последней части. Техноблэйд снова моргает, теряясь в словах. Он убирает свои руки с плеч Техно, чтобы вместо этого грубо прижать их к его груди. Техноблэйд делает шаг назад, выпрямляясь. Томми в мгновение ока снова настигает его, руки снова толкают, затем вцепляются в мягкую ткань его плаща, хватают в горсть и грубо дергают его вперед за края. Он скрипит зубами, тяжело дыша. Его голова низко опущена, плечи напряжены, подтянуты к ушам. Его хрупкая фигура сотрясается и неистово дрожит. Затем, за считанные миллисекунды, весь гнев, кажется, вытекает из него, и остается только полное и абсолютное изнеможение. Голова Томми плавно падает вперед и врезается в грудь Техно. Вся его поза ссутуливается, он сворачивается калачиком, но руки, сжимающие его плащ, только крепче сжимают его. — Пожалуйста… — прохрипел он грубым и тяжелым голосом. — Пожалуйста, просто убей меня… — умоляет он. — Я больше не могу… я не могу так больше… — бормочет он, голос ломается и едва слышен, особенно когда он говорит в грудь Техноблейда. Ноги Томми подгибаются под его собственным весом, изнеможение делает их почти бесполезными. Техноблэйд бросается вперед, чтобы поддержать его. Томми падает на него, но умудряется обхватить его плечи своими дрыгающимися конечностями, что выглядит и ощущается как объятие. Техно чувствует, что делает тоже самое. Он удерживает Томми на ногах, тот оказался таким легким. Поэтому он сжимает хватку и медленно опускает их на колени, увлекая Томми за собой. Томми прижимается к нему еще крепче, держась за жизнь, словно боясь, что случится, если он отпустит его. Техноблэйд прислоняется лбом к лбу Томми, рука на его шее удерживает его голову на месте, другая на спине, начинает выводить успокаивающие круги на лопатках в надежде, что это хоть немного утешит или успокоит его. Тело Томми содрогается от очередного всхлипа, задыхаясь, вздрагивая и жалко скуля. Томми тает в его объятиях, не делая ни единого движения, чтобы сопротивиться. Еще один повод для беспокойства. Техноблэйд никогда не умел успокаивать. Он всегда был и всегда будет воином. Утешение никогда не было одним из требований для сражения, поэтому он никогда не утруждал себя развитием этого навыка. Однако сейчас, сидя на холодном камне с рыдающим подростком на руках, он надеялся, что потрудился научиться этому. Пока Техноблэйд занят своими мыслями, он почти не замечает дрожащего вдоха Томми — знак того, что он собирается заговорить. — Мне так страшно, Техно… Я не хочу умирать, я просто хочу, чтобы все это закончилось… — он икнул. — Я так устал от борьбы, но я боюсь того, что произойдет, если меня не будет рядом, чтобы остановить это. Все вокруг толкают меня на роль героя, но я никогда не просил об этом! Я всего лишь ребенок! — рыдает он, голос срывается, одновременно разбивая сердце Техноблейда. Он делает еще один задыхающийся вдох, что совсем не помогает ему успокоиться. Он продолжает, слова льются с его губ, как вода из плотины, которую наконец прорвало. — Дрим в тюрьме, и она должна быть непреодолимой, но все по-прежнему недооценивают его. Когда мы победили его, я был в таком обалдении от страха и адреналина, что не переставал думать, что все это не имеет смысла. Почему он так просто сдался? Он боец, и притом опытный. Я имею в виду, он даже победил тебя, Техно. Почему он не боролся? Почему он так легко сдался? Единственное объяснение, которое я могу придумать, это то, что каким-то образом, даже это было частью его великого генерального плана. Когда мы были на решетке, во время Судного дня, он сказал, что наша история еще далека от завершения. Я просто хочу, чтобы она закончилась… — он замолчал. Техно проводит большим пальцем по обнаженной коже шеи Томми, надеясь, что это будет успокаивающим жестом. Он снова заговорил. — Я боюсь, что он выйдет и снова причинит мне боль. Я боюсь, что он убьет Таббо, как он и обещал. Он всегда ведет интриги, всегда планирует свои шаги наперед, и я никогда не могу надеяться на то что смогу догнать его. Я не могу его перехитрить. Я думаю, что смог, однажды, может быть, даже несколько раз, но теперь я не могу не думать, что все это было по его замыслу. Все по его плану, — произносит он с дрожащим дыханием. Затем он замолкает на некоторое время, скорее всего, собираясь с мыслями. — Он причинил мне боль, Техно, — он снова всхлипывает, его плечи трясутся. — Он смотрел, как я добываю обрезки железа, чтобы сделать из них инструменты и доспехи, а потом, когда он навещал меня в следующий раз, он выкапывал яму и приказывал мне бросить все это туда. Если я отказывался или начинал вести себя неловко, он бил меня, чаще топором, чем руками. Я так ясно помню, как он сказал: «Как насчет того, чтобы залезть в яму, Томми». И все это было так чертовски запутанно. Угрожал убить меня, а потом, когда я попытался избавиться от себя, сказал: «Еще не пришло твое время умирать, Томми», — говорит он, тяжело дыша. Это было признание с таким весом, что даже сам Техноблэйд рассыпался. Но даже несмотря на его огромный вес, он все равно чувствовал, что кое-что упустил, и эта мысль пугала его до крайности. Томми издает звук, свидетельствующий о том, что он собирается снова заговорить, полностью умолчав о своем признании в самоубийстве. Но Техноблэйд помнит. Он помнит, как он это сказал, а если не это, то он помнит гнев, который почувствовал от этого признания. — Он заморочил мне голову, чувак. Даже сейчас этот маленький голосок, зловеще похожий на него, пытается убедить меня, что вся ложь, которую он говорил, была правдой. Даже сейчас я все еще верю в некоторые из них. Он был прав, когда говорил, что всем наплевать, для начала, или что я — корень всех проблем на этом сервере. Он говорил, что он мой друг, и всякий раз, когда я говорил ему, что ненавижу его, он отмахивался от этого, говоря: «Нет, не ненавидишь, Томми». Он пытался убедить меня, что только ему не все равно, потому что он единственный, кто посещает сервер, но потом он смотрел, как я отрезаю свой мост в приступе неопределенного разочарования, и не делал ни шагу, чтобы остановить меня, зная, что я отрезаю себя от всех. — Однажды я организовал пляжную вечеринку, надеясь, что хоть кто-то придет, надеясь, что хоть кто-то придет, чтобы хоть раз не остались только мы с ним. Гостбур должен был раздавать приглашения, но он все сорвал. Он сказал Гостбуру, что позаботится об этом, и, естественно, никто не пришел, что укрепило его веру в то, что всем наплевать. Он сломал портал, о котором знали люди, сказав, что это для того, чтобы люди могли быстрее попасть на сайт. Он сделал это снова с новым порталом, который мы сделали, после того как он разнес Логстедшир в пух и прах. Сказал, что меня больше не пустят в гости или в Нижний мир пока я не научусь себя вести и слушаться. Я так устал, что поднял голову и… — он запнулся на следующей части предложения, замешкавшись. Он делает неглубокий вдох и дрожащий выдох. — Я часто просыпался от того, что тону. Я до сих пор не знаю, с чем это было связано. Может быть, это было мое подсознание, пытающееся сделать то, чего я не мог сделать, когда бодровствовал, был слишком напуган и труслив… Я пытался… когда я поднялся, я был таким отчаянным, одиноким и уставшим, и я собирался спрыгнуть. Я бы сделал это, если бы высота не прояснила мое сознание на несколько секунд. Я все еще сомневаюсь в его дружбе, его словах и намерениях, но я понял, что он был там, чтобы наблюдать за мной. Этого было достаточно, чтобы я спустился обратно и пробирался сквозь суровый снег, чтобы добраться до тебя, — заканчивает он, видимо, наговорившись вдоволь и не оставив ничего другого. Беспокойство Техноблейда сменяется гневом, а затем стыдом и чувством вины. Как он мог быть таким глупым? Как он не заметил изменений в манерах или во внешности, если уж на то пошло. Как он не заметил этой боли? Почему он встал на сторону обидчика этого ребенка, да еще прямо у него на глазах, в тот самый момент, когда он заново открыл для себя свои собственные ценности? Даже за то короткое время, что они жили вместе, он никогда не казался таким плохим. Он вел себя так, как обычно, весь в шипах и щетине, громких ругательствах и гиперактивности. За все время их совместной жизни он ни разу не отозвался плохо о Дриме. Никогда не вздрагивал и не паниковал, был таким же громким, как и всегда. Если это то, с чем он имел дело все это время, то как он так хорошо это скрывал? Томми известен как плохой лжец, как он мог скрывать часы манипуляций и насилия? Как он мог скрыть это воспитание? Это пугало Техноблейда, и это был страх сам по себе. Был только один раз, — его разум снабдил его воспоминанием о том, как он сказал Томми отдать ему его броню. Он помнит, как тот приостановился в своей шутке, полностью замолчал и уставился на него. Тогда он не придал этому значения, списал на то, что Томми просто странный и раздражающий. Но сейчас? Он понял, насколько это был серьезный сигнал. «Скажи что-нибудь», — говорит ему разум Техноблейда. Шестеренки в его голове начинают вращаться, рассматривая этот вопрос как головоломку, требующую решения. Он не думает, что обращение к слону в комнате пойдет им на пользу, поэтому он не должен упоминать о признаниях, боясь, что это напугает Томми. Он не может рисковать, пугая его, поэтому вместо этого он выберет тонкий отвлекающий маневр. — Я рад, что ты сделал это, Томми, — говорит он и обнаруживает, что имеет в виду именно это. Он чувствует, как Томми сдвигается в его объятиях, извивается и откидывается назад. Техно принимает это как сигнал к тому, чтобы отпустить его, спокойно наблюдая за заплаканным Томми, который откидывается назад, чтобы посмотреть ему в глаза. -…Что? — спрашивает он, на его лице видно замешательство. — Я рад, что ты пришел ко мне, хотя время для этого было самое неподходящее, — говорит Техно. — Думаю, если бы я только что вернулся после неудачной попытки казни, не имея ничего, кроме железных доспехов и кирки, я бы не был так сильно настроен на месть. Возможно, тогда все пошло бы по-другому. Возможно, тогда я бы заметил, что что-то не так. Чувство вины, которое пробудили в нем его собственные слова, гневно закрутилось в нем. — Я не пытаюсь свалить это на них. Я был зол, потому что убедил себя, что я на пенсии. Винил их за то, что они держат обиды и прошлые претензии. Я не могу винить их за то, что они хотят добиться справедливости, даже если я с ней не согласен, — признается он, скорее себе, чем Томми, который принял нечитаемое выражение лица. — Дело в том… — Техно колеблется мгновение, прежде чем решить: к черту, если Томминнит может извиниться за свои ошибки, то и Техноблэйд может. — Я сожалею. Не столько за то, что я сделал с Л’Манбергом, сколько за боль, которую это причинило тебе. Веришь или нет, но это не было моим намерением. Я был слишком ослеплен своим чувством справедливости, чтобы понять, что есть лучшие способы достижения своих целей, — признается он, не солгав ни слова. Томми на мгновение моргает, прежде чем ответить. — Спасибо, — говорит он. — За то, что сказал мне это, и за то, что выслушал, и… — не убил меня. Последняя фраза остается невысказанной. Техно хмыкает в знак благодарности. На некоторое время между ними устанавливается комфортная тишина, прежде чем Томми нарушает ее. — Почему ты так добр ко мне? — спросил он с недоверчивым выражением лица. — Это элементарная человеческая порядочность, Томми, — хрипловато отвечает Техноблэйд. Базовая человеческая порядочность — не оставлять человека одного, когда он только что признался в самоубийстве, в жестоком обращении. Основная человеческая порядочность — не пинать человека, когда он упал. Основная человеческая порядочность — относиться к ребенку, который столько пережил, с добротой, которую он заслуживает. Словно читая его мысли, Томми заявляет. — Я не заслуживаю этого… — бормочет он. — Не после всего, что я сделал. Техноблэйд вздыхает. Ничто из того, что он скажет Томми, не убедит его в обратном в данный момент, поэтому он не тратит дыхание. — Мы можем сидеть здесь и обсуждать прошлые обиды весь день, но нам пора идти, — говорит он, вставая и протягивая руки Томми, который на мгновение растерянно смотрит на него, прежде чем принять приглашение встать. Он немного спотыкается, но Техноблэйд поддерживает его. — Идти? Куда? — спрашивает он. — Ну, я бы предпочел добраться до дома до наступления темноты. В тундре и так достаточно холодно, — отвечает он. Томми громко лопочет. — Я… ты… что? — это все, что ему удается. Техно прищуривает бровь. — Ты думал, я оставлю тебя здесь? — спрашивает он. Томми выглядит почти оскорбленным. — Что… Да! А почему бы и нет? — спрашивает он. Техноблэйд только протягивает руку, терпеливо держа ее перед Томми, пока тот колеблется. После того, как ему кажется, что прошло несколько часов в молчании, он берет предложенную руку. — В чем подвох, — ворчит он, опустив глаза. — Никакого, — хмыкает Техноблэйд. — Чушь, — отвечает Томми. — Я серьезно. Нет никакого подвоха, — говорит он, стараясь звучать убедительно. — Ладно, — говорит Томми, не веря. — Тогда условия. Техноблэйд делает паузу. Он должен тщательно подбирать слова, он не знает, что может вывести Томми из себя. Зная его, Техноблэйд понимает, что эта его вспышка была редкой. Томминнит ни с кем не делится своими заботами или страхами, потому что он большой человек, а не котенок, спасибо большое. Он не может сказать: «Не ешь мои гапплы, не воруй мои вещи, не будь надоедливым или громким», потому что Томми примет это близко к сердцу. Детскость Томми — это то, чего Техноблэйд так жаждет в данный момент, чтобы хоть частичка его прежнего «я» всплыла на поверхность, но он знает, что вместе с ней придет поведение, которое не будет хорошо сочетаться с его травмой. Томми — ребенок, и, как ребенок, он будет делать вещи, чтобы увидеть, каковы границы людей, и сейчас он это понимает. Техноблэйд не может рисковать, называя условия, не только потому, что он действительно не хочет, чтобы они существовали, но и потому, что он боится того, что произойдет, если он это сделает. Он хочет, чтобы это было безоговорочно, потому что какой человек откажет 16-летнему травмированному мальчику? — Условий тоже нет, — вот что он в итоге получил. Это нисколько не убеждает Томми, но, по крайней мере, это был безопасный ответ. Его подозрения подтверждаются, когда Томми снова отворачивается, не говоря ни слова, слишком уставший, чтобы придумать оскорбление или разжечь спор. И снова, в этот момент, Техноблэйд желает этого. Что угодно, только не это пустое дитя перед ним, которое было разорвано и сведено к нулю миром, в котором он живет. — Неважно… — Томми тихо бормочет, но не отпускает его руку. — Я просто хочу, чтобы ты был в безопасности, Томми, — говорит Техно. Он знает, что это не то, что нужно было сказать. Он слишком легко приглашает к спору. И даже если бы это было не так, это лицемерие. Техноблэйд, который сказал ему умереть как герой. Техноблэйд, который взорвал его дом не один, а два раза. Техноблэйд, чье имя ни в малейшей степени не является синонимом слова «безопасный». Томми, однако, снова обманывает ожидания: он держит рот на замке и смотрит вдаль. — Ладно, — говорит он через некоторое время. Потому что даже после всего, несмотря на ноющий голос в затылке, Томми хочет снова кому-то доверять. Хочет снова смеяться, ругаться и шутить. Он хочет снова чувствовать себя в безопасности. И даже если это временно, а он знает, что это так, знает, что это ненадолго, Техноблэйд означал безопасность, однажды. Непостоянную, но все же безопасность. Может быть, он снова сможет стать таким. Поэтому он позволил Техно потянуть его за собой и шел до тех пор, пока они не достигли знакомой лошади. Томми помогает Техноблейду затащить его на спину лошади, а затем сам садится на Карла. Он изо всех сил старается держать глаза открытыми, пока Техноблэйд ведет лошадь по неровной местности. В конце концов ему это не удается, глаза закрываются. Тяжесть в верхней части спины Техноблейда заставляет его повернуть голову и посмотреть за спину — Томми дремлет. Он с довольным видом поворачивается обратно, и если края его рта немного кривятся, что ж, никто не должен об этом знать. Когда Техно обдумывает утреннее событие, сравнивая его с греческим мифом, который он так небрежно разбросал и переложил на плечи Томми, он прозревает. Томми — не Тесей, как бы ни совпадали параллели, признает Техноблэйд. Томми — это Атлант, призванный нести на своих плечах тяжесть неба, тяжесть гораздо более тяжелую, чем весь мир, как часто рисуют миф. Но если Техноблэйд может сидеть здесь, прижавшись к спине Томми, и тихо мечтать, то, возможно, он сможет помочь нести этот груз.