Темнейшая мечта

… Я притворяюсь, будто не догадываюсь о причинах, которые не дают мне сомкнуть глаз, чтобы мы собственноручно смогли открыть путь к завтрашнему дню . В тот день, когда мы склонили наши головы в мире, в котором больше нет любви, я спрятал невидимый нож в своей груди. Я вырезаю ночное небо, на котором погасли все звёзды, и сияющие на свету обрывки бумаги в моей руке кажутся такими хрупкими, словно сейчас рассыпятся. В этих бумажных обрывках, лежащих в моих руках, можешь ли ты увидеть мир, о котором мы мечтали? Пока мы тратим свою жизнь на заботы, время так быстро летит. Мы коротаем свои дни, делая лишь то, что можем позволить себе сейчас., но когда я закрываю глаза, ты всегда рядом с мной. В такие дни, мы, кажется, забываем, что такое любовь. Я вырезаю ночное небо, на котором погасли все звёзды , и сияющие на свету обрывки бумаги в моей руке кажутся такими хрупкими, словно сейчас рассыпятся...но твоя улыбка всё так же прекрасна. Время, которое мы провели порознь, помогло нам осознать настоящую любовь. Я вырезаю ночное небо, на котором погасли все звёзды, и сияющие на свету обрывки бумаги в моей руке, кажутся такими хрупкими, словно сейчас рассыпятся. В этих бумажных обрывках, лежащих в моих руках, можешь ли ты увидеть будущее, о котором мы мечтали?… Чонгук В отличие от Лисы, я... помнил все. Неистовый ледяной шторм, аварию, сделку со смертью. Наше с ней прощание и ту боль, от которой мою душу словно разорвало в клочья, когда мне пришлось разжать руки и отпустить её. И сейчас, стоя по ту сторону прозрачной Завесы, разделявшей наши миры, я чувствовал себя так же, как и раньше, но для земного мира я был мёртв. Так же, как и для Лисы. Лиса… Моя любимая маленькая девочка. Став её ангелом — хранителем, я чувствовал биение её сердца там, где раньше билось моё, но его стук с каждым днем становился все слабее, и я понимал, что совершил непоправимую ошибку, когда согласился на это. Но я... Просто не мог позволить ей уйти, не мог допустить, чтоб она умерла. И в итоге мы оба страдали. Я смотрел на неё каждый день словно сквозь стекло и видел, как она медленно угасала, уже жалея о своём решении оставить её в этом жестоком мире без моей защиты, и хоть Тэхён теперь почти все время был с ней, Лиса словно и не замечала его присутствия, полностью погрузившись в свое горе. Мне было невыносимо видеть её страдания, рвущие на части мою душу, но я ничего не мог сделать. Не мог даже коснуться её , утешить, укрыть в своих объятиях, как при жизни. И больше не мог пообещать, что все будет хорошо, ведь это была бы ложь.А я все ещё слышал те слова, что она сказала мне в ту страшную роковую ночь: "Не лги мне, Чонгук… Между нами и так всегда было слишком много лжи…" И я не хотел, чтоб её стало ещё больше. Я просто сходил с ума, день за днём бессильно наблюдая, как она угасает без меня, и её драгоценная жизнь утекает из её хрупкого тела, как в ту проклятую ночь, когда она погибла, и моё, больше не бьющееся и навечно смолкшее сердце рвалось к ней и болело от безумного желания обнять её, укрыть в своих руках и заверить её, что я по — прежнему рядом с ней, что я никогда не нарушу свое обещание, данное ей, никогда не оставлю её. Но Завеса, разделявшая наши миры, была прочнее пуленепробиваемого стекла, и я не мог достучаться до Лисы, как ни пытался, зная, что смогу пройти через нее только в том случае, если любимая сама меня позовёт или если её жизни будет грозить прямая опасность. Какими же жестокими были законы мироздания... Ценой жизни моей любимой было забвение. И я согласился заплатить её , не раздумывая. Но я даже не представлял, насколько непомерной будет эта плата. И теперь день за днем мы с Лисой продолжали умирать. Но меня убивала память, а её — беспамятство.