Темнейшая мечта

Тэхен С тех пор, как я принял решение увезти Лису в Китай, прошло несколько дней. Я передал все дела компании моим заместителям и был абсолютно спокоен, так как мои люди прекрасно знали свою работу. И, в любом случае, жизнь Лисы была для меня дороже всего на свете. Каждый вечер ,возвращаясь в особняк, я надеялся, что ей станет лучше ,и я увижу хотя бы слабую улыбку на лице моей любимой девушки, но... чуда не происходило. Она все так же не выходила из своей спальни и почти ничего не ела ,и порой мне казалось, что она уже даже не узнает меня.И я понимал, что так дальше не может продолжаться. В этом доме все напоминало ей о погибшем брате, и хоть она и не помнила последние полгода из-за амнезии, вызванной сотрясением мозга, но я все прекрасно помнил и чувствовал, что её любовь к Чонгуку никуда не исчезла.Можно стереть память, но как сотрешь из сердца чувства к человеку, которого любил всю жизнь? Я видел, как она страдает. И страдал вместе с ней. И в тишине холодных осенних ночей, слыша её приглушенные всхлипы за стеной, я все чаще винил себя в том, что сообщил им с Чонгуком о смерти их отца и настоял на том, чтоб они вернулись в Сеул. Ведь если бы не мой звонок, ничего бы не случилось. Они бы по — прежнему были далеко отсюда, счастливы и в безопасности. Я боялся, что когда Лиса придёт в себя, то начнёт расспрашивать меня о том, что произошло этим летом, но она была настолько раздавлена смертью брата, что, казалось, для неё больше ничего не имело значения. Я сказал ей, что мы теперь женаты, и по документам это действительно было так, и теперь я управлял не только нашей корпорацией, но и стоял во главе клана Семи звёзд, хоть никогда к этому не стремился. Но после смерти господина Чона и его единственного сына я был вынужден взять на себя эту роль, став мужем Лисы, пусть и только на бумаге, ведь иначе в их клане начался бы полный хаос и борьба за власть, а я не мог этого допустить. Господи, мог ли я предположить всего каких-то три месяца назад, что наши жизни так безвозвратно изменятся?..

***

... В середине сентября темнело уже довольно рано, и когда я подъехал к особняку семьи Чон, золотые закатные лучи уже заливали тёплым янтарным светом всю лужайку возле дома. Зайдя внутрь, я первым делом спросил у горничной, как себя чувствует Лиса и ела ли она что-нибудь, но девушка лишь сокрушенно покачала головой, и я нахмурился, понимая, что если так пойдёт и дальше, она просто умрёт от истощения. Моя бедная маленькая девочка… Если бы ты только разрешила мне быть рядом… Если бы только позволила мне облегчить твою боль… Я вздохнул, стремительно поднимаясь на второй этаж, и нерешительно замер у двери её комнаты, но затем, тихо постучав и не услышав ответа, осторожно приоткрыл дверь и вошёл внутрь. В спальне Лисы царил полумрак, так как тяжёлые шторы были задернуты ,и косые лучи закатного солнца почти не проникали внутрь, делая её комнату похожей на склеп, в котором моя любимая решила заживо похоронить себя, не в силах справиться со своим горем. Я прекрасно понимал, что она чувствовала, ведь сам был свидетелем их с Чонгуком запретной любви и видел, как сильно они любили друг друга, но я не мог позволить ей уйти следом за ним. Я слишком сильно любил её и не собирался отпускать. Тихо прикрыв дверь, я вошёл в спальню, утопавшую в синих вечерних сумерках, и осторожно опустился рядом с Лисой на постель, вслушиваясь в её неглубокое дыхание. Она спала, свернувшись клубочком под тонким покрывалом, как никогда напоминая мне беззащитного маленького котенка, которого хотелось оберегать всеми силами, ведь такое хрупкое и нежное создание было не в состоянии противостоять этому жестокому миру, и я печально улыбнулся этому сравнению. Она тихо вздохнула и что-то прошептала сквозь сон, и я прилёг рядом, осторожно обнимая её, и мягко коснулся губами её лба, чувствуя, как она дрожит, и пытаясь согреть её своим теплом. Ощутив моё присутствие, она ненадолго затихла и, наклонившись, я нежно поцеловал её в висок, и мне на миг показалось, что её губы чуть дрогнули в слабой улыбке. Лиса инстинктивно прижалась ко мне в поисках тепла, наконец перестав дрожать, и я обнял её ещё крепче, прикрыв глаза и вдыхая нежный аромат её мягких, как пух, светлых волос, чувствуя, какой хрупкой и маленькой она была в моих руках. Мне казалось, что за это время она ещё больше похудела, а её кожа стала почти прозрачной. Губы Лисы слегка приоткрылись, выпуская тихий вздох, а затем с них едва слышно слетело: — Чон...гук... Я застыл, чувствуя, как сердце покрывается трещинами, а затем немного отстранился, горько улыбнувшись. Я знал. Знал, что это никогда не изменится. Он всегда будет стоять между нами, безраздельно владея всеми её мыслями, душой и сердцем. Но даже сейчас я не мог ненавидеть его. Просто не мог. О боже, дай мне сил… Почему это случилось с нами? И почему от осознания того, что Лиса всегда будет любить Чонгука, мне было так тяжело?.. Я тоже тосковал по нему, ведь мы были лучшими друзьями всю жизнь ,и его смерть стала для меня тяжёлым ударом, но… Его сестру я тоже любил и не мог позволить ему забрать её следом за собой. И я лишь надеялся, что моей любви хватит, чтоб удержать ее здесь, со мной, в мире живых. Но сейчас мои чувства не имели значения. Самым главным для меня было не дать ей угаснуть у меня на глазах. Глубоко вздохнув, я нежно погладил её по разметавшимся по подушке светлым волосам и тихо шепнул: — Просыпайся, малышка… Лиса тихо вздохнула и нахмурилась, словно не желая просыпаться, но затем её длинные ресницы все же слегка дрогнули и приподнялись ,и она сонно улыбнулась, глядя на меня, но даже сейчас мне казалось, что она все ещё была во власти сна и видела перед собой образ совсем другого человека — того, которого звала во сне и именно он был причиной ее улыбки. Он, а не я. — Тэхен?.. Ты уже вернулся? Который час? — тихо выдохнула она, с трудом возвращаясь в так ненавистную ей реальность, и свет в её глазах снова померк. Усилием воли подавив всколыхнувшуюся в душе горечь, я все же заставил себя улыбнуться, погладив её по волосам, и тихо произнёс: — Уже почти семь, малышка. Прости, что разбудил, но пора ужинать. Как ты себя чувствуешь? Я попросил накрыть на стол внизу. Поужинаешь со мной? Или принести тебе еду сюда? Но она лишь покачала головой, вновь устало прикрыв глаза. — Я не голодна. Я ожидал подобного ответа, поэтому на миг прикрыл глаза, готовясь к долгому тяжёлому разговору. ---- Моя хорошая... Послушай меня... — начал я, крепко прижимая её к себе и чувствуя, как её тонкие, почти прозрачные пальчики судорожно вцепились в мою рубашку . Но Лиса не дала мне продолжить, всхлипнув и выдохнув мне в грудь: — Мне больно… Так больно, Тэ… Я не могу… Не могу дышать… Помоги… Помоги мне, пожалуйста... помоги… Я замер, ощутив, как её хрупкое тело начала бить неконтролируемая дрожь, и ещё крепче сжал её в объятиях, целуя в светлые мягкие волосы и шепча что-то успокаивающее , но это не помогало, и она дрожала все сильнее, хватаясь за мои руки словно из последних сил, которых уже почти не осталось, и я это прекрасно видел. — Тише, моя девочка… Тише… Господи, ты вся дрожишь… успокойся, прошу тебя, успокойся... Что мне сделать, чтоб тебе стало лучше? Скажи мне, милая… Ты же знаешь, я сделаю для тебя все что угодно... --- в полном отчаянии выдохнул я, не зная, что ещё сказать, чтоб заставить её вернуться ко мне. Она на миг замерла, словно вслушиваясь в мои слова, а затем выдохнула едва слышно: — Тэхен, я… Но договорить так и не смогла, вновь задрожав всем телом, и внезапно начала задыхаться, судорожно сжимая моё запястье и хватая ртом воздух. --- Лиса? Что с тобой?.. Лиса!.. О Господи... ----Моё сердце почти остановилось, когда я осознал, что с ней происходит. Выругавшись сквозь сжатые зубы, я быстро схватил стоявший на тумбочке у кровати стакан и лежавшую рядом таблетку успокоительного, и едва ли не силой заставил Лису её выпить, придерживая за затылок и осторожно вливая воду ей в рот. Это была та самая паническая атака, о которой меня предупреждал доктор Ли. Последствия пережитого эмоционального потрясения, слишком тяжёлого, чтоб её психика могла справиться с ним. Но я и представить себе не мог, что все будет настолько ужасно. Лиса, наконец, затихла и обессиленно прислонилась спиной к изголовью кровати, опустив ресницы, влажно мерцавшие от слез. ---- Моя маленькая...все закончилось. Все хорошо... - хриплым от волнения и пережитого ужаса голосом шепнул я и прижал её к себе, глубоко вдыхая и нежно поглаживая её по светлым волосам. Но она была похожа на безвольную куклу в моих руках. Такая же красивая, хрупкая и... Неживая. Она не сопротивлялась, не отталкивала меня, покорно принимая мои объятия и прикосновения, но меня не покидало чувство, что она уже давно не здесь. Но я не собирался сдаваться так легко . Наклонившись к её лицу , я нежно провел ладонью по её щеке и тихо шепнул : — Лисенок, послушай меня… послушай, пожалуйста... Я знаю, как тебе тяжело… Знаю, как сильно ты любила его, как безумно скучаешь. Чонгук был моим лучшим другом ,и поверь, я тоже скучаю по твоему несносному старшему брату с манией величия, хоть мне довольно часто хотелось собственноручно его прибить … Услышав это, Лиса словно очнулась и тихонько хмыкнула, и я успел заметить мелькнувшую на её дрогнувших губах тень слабой улыбки, радуясь даже этой маленькой победе, и тихо продолжил: — Но так больше не может продолжаться. Я безумно волнуюсь за тебя, малышка. Ты мне очень дорога. И я... не хочу, чтоб ты страдала. Прошу, позволь помочь тебе… Что мне сделать, чтобы ты снова начала улыбаться?.. Я не хотел давить на неё, но просто не мог больше молча наблюдать, как она угасает день за днём. Я должен был найти способ вернуть её к жизни. Лиса судорожно вздохнула и уткнулась мне в грудь, всхлипнув: — Я не знаю, Тэхени. Правда не знаю… Её хрупкие плечи снова начали вздрагивать от беззвучных слез ,и я прижал её к себе, укачивая в своих объятиях и чувствуя, как мои собственные глаза уже жжёт от скопившейся под ресницами солёной влаги. — Тише, моя хорошая… Тише… Со временем станет легче, обещаю. Тебе просто нужно время… только время...верь мне, малышка... Лиса рвано вздохнула, сжимая мою рубашку тонкими пальцами и горько всхлипывая, и эти безутешные звуки вонзались в моё сердце острыми ножами, заставляя его кровоточить. Крепко прижимая её к себе, я терпеливо ждал, пока поток её слез немного утихнет, успокаивающе поглаживая по тонкой вздрагивающей спине и хрупким плечам, мягко целуя в сладко пахнущие волосы и шепча, что все будет хорошо, хоть уже и сам в это не верил. Наконец, она немного успокоилась и отстранилась, пряча заплаканные глаза, и вытерев слезы, глухо шепнула: — Прости за это, Тэ … — Не извиняйся, глупышка, — я грустно улыбнулся и осторожно заправил прядь волос ей за ухо, отводя их с бледного осунувшегося лица, — Хоть и не всегда, но слезы помогают облегчить боль... Она едва заметно кивнула, но этот неуверенный жест не мог обмануть меня, ведь я видел, как ей тяжело и как она прикусывает дрожащие губы, пытаясь справиться с новой волной слез. — Айвин сказала мне, что ты ничего не ела сегодня, — осторожно начал я, с тревогой глядя на неё и сжимая её хрупкие маленькие ладошки в своих руках. — Я ничего не хочу, Тэхени, — едва слышно прошелестела Лиса, и моё сердце сжалось от этого ласкового прозвища, которым меня называла только она. Подавшись к ней, я нежно погладил её по щеке и тихо шепнул: — Так нельзя, моя маленькая. Тебе нужно хорошо питаться, чтоб восстановить силы. — Зачем? Зачем мне эти силы, Тэ? Я не хочу больше жить… не хочу жить... Без него... — её голос снова дрогнул , и она прикусила губы, отвернувшись от меня и пытаясь скрыть вновь выступившие на ресницах слезы. И смотреть на это было выше моих сил. Я крепко обнял её, согревая своим теплом и не давая этим горьким слезам пролиться, тихо шепнув ей в волосы: — Не плачь, моя хорошая… Прошу тебя, не плачь больше. Мне невыносимо видеть тебя такой сломленной... Лиса тихонько всхлипнула, вцепившись в мою рубашку так крепко, словно я был её единственной опорой, не дававшей ей окончательно сойти с ума, и я прижал её к себе, поглаживая по вздрагивающим хрупким плечам, и глухо шепнул: — Милая, я… Понимаю, как тебе больно, ведь знаю, как много значил для тебя твой брат , но подумай, что бы он сказал, увидев тебя в таком состоянии? Я уверен, он никогда не хотел, чтобы ты так страдала из-за него… Не говоря уже о том, что он бы попросту открутил мне голову за то, что я не уберег его любимую младшую сестру от голодной смерти. Губы Лисы едва заметно дрогнули, и она попыталась улыбнуться сквозь слезы, но у неё ничего не вышло, и она сокрушенно покачала головой, выдохнув: — Но его здесь нет, Тэхен … его больше нет и никогда не будет, а я… Не знаю, как дальше жить без него… Я рвано вздохнул, чувствуя, как от безумной боли, сделавшей её голос ломким и надтреснутым, моё сердце рвётся на части, и тихо произнес: — Я понимаю, малышка, правда понимаю… Но… Я ведь здесь, с тобой… И всегда буду рядом… всегда буду рядом до тех пор, пока буду нужен тебе. Прошу, позволь мне хотя бы это. Не отталкивай меня… Позволь разделить с тобой твою боль… Она судорожно вздохнула, прижавшись ко мне, но ничего не ответила, а я просто продолжал гладить её по спине и мягким распущенным волосам , пока её дрожь немного не утихла. Я не собирался давить на неё, понимая ,что для исцеления любых ран нужно время, и даже то, что мы с Лисой теперь были мужем и женой, не меняло того факта, что прежде всего я был её другом и никогда бы не причинил ей боли. И пока мне было достаточно просто быть рядом с ней. Наконец, глубоко вздохнув, она отстранилась, пряча глаза, и тихо выдохнула: — Спасибо тебе, Тэхени… Спасибо за все. Я грустно улыбнулся, мягко коснувшись губами её лба: — Для тебя все что угодно, принцесса… Мы немного помолчали, не зная, что ещё говорить , а затем Лиса тихо спросила: — Как ты? У тебя все хорошо? Я улыбнулся, чувствуя, как немного отлегло от сердца. — Не волнуйся за меня, мелкая. Сейчас для меня самое главное, чтоб тебе стало лучше. Именно поэтому я хотел спросить у тебя кое-что. Она подняла на меня растерянный и немного настороженный взгляд, ожидая моего вопроса, и я тихо шепнул: — Лис, я вижу, как ты страдаешь, как тебе плохо здесь. И я подумал, что, возможно, смена обстановки пойдёт тебе на пользу и немного приглушит боль потери?.. — и, видя, что она уже собирается мне возразить, я мягко прижал палец к её дрожащим губам и тихо, но твёрдо произнёс: — Здесь все напоминает тебе о Чонгуке, лишь усугубляя твою боль и тоску по нему. Поэтому, прошу тебя, давай уедем? Хотя бы ненадолго. Только мы вдвоём. Лиса потрясённо смотрела на меня, но ,к счастью, не спешила отказываться, лишь неслышно шепнув: — Уедем? Куда?.. И, ободренный тем, что она сходу не отмела моё предложение, я взглянул в её широко распахнутые глаза и тихо произнёс: — В Китай. Лиса долго смотрела на меня, комкая в тонких пальцах край покрывала и нервно покусывая губы, которые я безумно хотел поцеловать, но понимал, что сейчас для этого ещё не время, и я уже решил, что она откажется, но затем она прикрыла глаза, словно собираясь с силами и, приняв окончательное решение, едва слышно шепнула: — Хорошо.