Давай попробуем быть счастливыми

— Соберись, Мари. Не забивай голову никому ненужными глупостями. В конце концов, он крайне четко обрисовал свои приоритеты. Опять. А у тебя нет времени сидеть и ждать, когда же он обратит на тебя внимание. Хотя бы иногда. Он отобрал у тебя любую возможность выбора, не сомневайся. И поэтому прекращай попусту изводить себя, займись уже в кои-то веки чем-нибудь полезным, а не навязывайся насильно тому, кому подобное и вовсе не требуется. Тебе себя упрекнуть не в чем. Ты все сделала правильно. С каждым срывающимся с губ словом поначалу твердый, непоколебимый голос, действуя абсолютно независимо от довлеющего над ним разума, сдавал свои кажущиеся такими монументальными позиции. С каждой секундой пылкой речи терял в неравном бою преданных соратников: грозного великана-уверенность, серьезно раненого лидера-достоинство и робко выглядывающую из-за спин своих могучих собратьев крошку-обиду. Один за другим они пали, повергнутые в прах пятой куда более сокрушительных неприятелей. Отравляющей сердце змеей-нерешительностью и подлинным, не угасающим исполином, бессменным властителем мира чувств — любовью. И именно они, жестокие покорители охваченной смятением души, заставили де Сент-Экзюпери повернуться к средних размеров аквариуму и жалобно вопросить у его обитателей, жаждая эфемерного одобрения: — Ведь правильно? Пара небольших карпов кои, как раз степенно проверяющая неподалеку свои владения, будто смилостивившись над нерадивой собеседницей, подплыла ближе к стеклу. Замерла и уставилась прямо на Мари, ритмично шевеля плавниками. То ли выражая негласную поддержку, то ли рассчитывая на то, что хозяйка проявит понимание и скрасит их не отличающееся разнообразием существование дополнительной кормежкой. Разочарованно вздохнув, девушка мимолетно мазнула пальцами по отделяющей ее от безмолвных питомцев преграде. Подошла к стоящему у окна креслу, с ногами забралась в него, обхватывая себя за плечи руками в поисках зыбкой защиты, и принялась невидяще наблюдать за снующими по улице прохожими. Горькие мысли мгновенно, не откладывая на потом, не даруя и краткой передышки, густым, непроницаемым туманом заволокли рассудок, вынуждая де Сент-Экзюпери снова и снова бросать свой роковой поступок на чаши весов справедливости. За. Против. За. Против. За. Против. Неиссякаемый поток аргументов звонким водопадом лился на воображаемый измеритель верности оглашенного вердикта, беспощадно раскачивая его, как под порывами шквального ветра, из стороны в сторону. Постоянно возвращая в состояние равновесия пошатнувшиеся балансиры. Не выдержав столь выматывающей неопределенности, Мари со всей доступной ей мощью обрушила на хрупкий инструмент многотонный довод, обернувшийся той соломинкой, которая переломила хребет верблюду. Простое имя играючи перестроило ход кровопролитного сражения. Непринужденным жестом отмахнуло все колебания. Все гипотетические споры и сделки с совестью. Чистая, безукоризненная победа. Чествуя царственного триумфатора, девушка прикрыла глаза, с благодарностью купаясь в волнах непрочного спокойствия. Она устала. По-настоящему устала от того, что призрачная длань пронырливого детектива железной хваткой впилась в их с Эдгаром отношения. Устала осознавать, что тень Рампо, даже если он поедал сладости в десятках километров от них, назойливой, неистребимой мухой вертится вокруг изо дня в день. Устала объяснять, что проводить время с Карлом, конечно же, весело, но присутствие самого По на скромных посиделках добавило бы им в сто крат больше радости. Зря что ли она, запинаясь и краснея, признавалась в симпатии непосредственно ему, а не озорному еноту. И не стоит забывать — он, не особо отличаясь по цвету от самой де Сент-Экзюпери, ответил взаимностью. И к чему в итоге это привело? Сколько романтических прогулок растворилось мечтательным дымом из-за того, что Эдгар отказывался откладывать перо, пока не допишет очередную книгу? Сколько воодушевляющих планов в миг рухнуло, потому что ему понадобилось срочно бежать в агентство, дабы продемонстрировать Эдогаве завершенный шедевр? Теперь-то уж точно совершенный. Сколько… Мари могла бы участвовать в сей увлекательнейшей викторине до глубокой ночи, но не нашла достаточно веских причин для ее продолжения. Зачем бередить до сих пор обильно кровоточащую рану, если трагический финал блестяще сымпровизированной пьесы уже известен? Раз просьбы, намеки и обстоятельные разговоры не помогли — не искоренить напрочь, нет — всего лишь смягчить, сгладить проблему, уменьшить ее в объеме, в атаку пришлось метнуть истинно крупнокалиберное орудие. Кто бы только догадывался, чего ей стоила принесенная жертва. Никогда ей не выкинуть из памяти озвученное ее дрожащим голосом заявление о том, что им придется расстаться. Никогда не перечеркнуть яркими впечатлениями, какими бы умопомрачительными они не были, донельзя растерянное после услышанного лицо Эдгара. Но, несмотря на разрывающие в клочья нутро детали, иного выхода из сложившейся ситуации де Сент-Экзюпери не видела, сколько бы не перебирала варианты. И потому она не переставая внушала себе, что раскаиваться ей не в чем. Пыталась с будничным видом заниматься обыденными делами. Старалась перекроить привычный уклад так, будто ее встреча с По и вовсе никогда не состоялась. И тот факт, что за что бы она не бралась — все валилось из рук; что слезы так и норовили хрустальными каплями оросить щеки; что кусок в горло не лез — ничтожно малая цена за отстаивание собственных интересов. Поэтому ей не пристало расклеиваться и хандрить. Слоняться как неприкаянной из угла в угол и донимать ни в чем неповинных рыбок своими навевающими уныние монологами. Почему бы заместо мягко подкрадывающейся депрессии не предаться чему-то гораздо более безмятежному? Устроить тур по ближайшему торговому центру, например. Она давненько планировала обновить гардероб. Или потратить несколько дней на просмотр любимых фильмов, не тревожась ни о чем. Перед Мари раскинулась масса дорог, которые ветвились и ветвились неисчислимым множеством тропок — только шагни, пересеки незримую черту и мир завертится перед тобой в калейдоскопе разношерстных ощущений. Так, по крайней мере, настойчиво обещал чемпион мучительной конфронтации. И девушка понемногу поддавалась сладким, искушающим нашептываниям, трепетно лелея надежду без особых потерь восстать, словно легендарный феникс, из пепла сожженного романа. Но каким бы незыблемым не притворялся колосс, обязательно отыщется какой-нибудь изъян, который поставит его на колени. Энтузиаст, который перемелет все здравые соображения и суждения в бурую пыль и, ехидно ухмыляясь, рассеет ее, не оставив и следа. И в случае де Сент-Экзюпери катализаторами грядущего распада выступили глухая тоска, опутывающая белесой, липкой паутиной тревога и безграничное желание никогда не покидать По вопреки всем тяготам, которые сулило такое сотрудничество. Они не общались со вчерашнего утра, а Мари уже нестерпимо хотелось стиснуть писателя в ласковых объятиях и не отпускать ни на миг. Или по-доброму пожурить его за то, что опять засиделся до рассвета, продумывая мотивы и характеры своих персонажей. Или… Да мало ли что еще. Стиснув в отчаянии зубы, девушка тщетно попыталась задавить в себе вырвавшееся на волю открытие. Очевидное открытие, что она безумно скучает по всем тем приятным пустячкам, которые так долго удерживали ее рядом с Эдгаром. В кромешной темноте обреченности робко, едва различимо, замерцал слабый огонек искупления. Согревая и бережно обвивая своими болезненно-ломкими язычками крамольные мысли. Может быть, дать ему еще один шанс? Вдруг все изменится к лучшему? Преобразится и трансформируется во что-то, удовлетворяющее их обоих? Какая соблазнительная, подобная вязкой смоле, ересь. Противоречащая ранее принятому догмату и опровергающая волевой приговор. Но, тем не менее, затянувшая в себя охотно уступившую нежданному вторженцу де Сент-Экзюпери по самую макушку. Внезапная капитуляция резким мановением оборвала мрачный период самокопания. Вынудила Мари спешно вскочить на ноги и, распугивая ее водоплавающих товарищей, броситься к входной двери, чуть ли не позабыв про обувь. Трясущиеся пальцы с натугой справились с замком, непозволительно медленно ковыряясь с ключами. Беспрестанно промахиваясь мимо скважины. Кое-как совладав с собой, девушка преодолела смехотворное препятствие, переступила через порог и тут же попятилась, впадая в искренний ступор от удивления. С кем-кем, а уж с Эдгаром, таким родным и любимым Эдгаром, она определенно не ожидала столкнуться практически нос к носу. Только не после всех сказанных ею досадных слов. Время застыло. Замерло специально для них двоих настолько, сколько потребуется, чтобы собраться с духом и прыгнуть в бездонную пропасть. Сделать первый шаг к примирению. И вот, спустя неимоверно бесконечное мгновение, все завертелось. Пришло в движение простым, но крайне судьбоносным жестом. По с тайной опаской протянул Мари букетик белых фиалок — таких же, какие преподнес ей на их дебютном свидании. С ноющим сердцем гадая — что же ответит де Сент-Экзюпери на тот вопрос, который они символизировали. Давай попробуем быть счастливыми? Не торопясь принимать подношение, без остатка теряясь в пестром вихре воспоминаний, девушка внимательно посмотрела на Эдгара. Протянула руку, чтобы потрепать за ушами по-свойски устроившегося на плечах писателя Карла. И, не в силах и дальше прятать нежную улыбку, забрала цветы, склоняя голову в молчаливом согласии. Отвечая. Да, давай попробуем.