Это только начало

      В вещие сны Мерфи не верил и вообще собственные сновидения как-то не запоминал. Незачем было.              Последние несколько лет на Ковчеге не несли в снах ничего хорошего. Ему приходили или воспоминания о прошлом, которое никогда не вернется, а потому лучше его просто забыть, или серые тягучие мерзко-липкие сны о настоящем — что ценного могло присниться о его настоящем, о тюремном Верхнем секторе... или кошмары о будущем. Мерфи смерти не боялся, как факта, но ужасно не хотел пережить — переумирать — сам процесс ухода. Его пугала не боль, а осознание умирания. И в этих кошмарах, где его засасывало в бездонную пасть открытого шлюза, тоже было мало приятного, стоящего запоминаний.       На Земле сны проскакивали мимо. Парочка ночных ужастиков, связанных с пытками у трикру, повторялись некоторое время после плена, но потом реальность начала давить куда сильнее воспоминаний, пусть и таких неприятных, а ночной сон стал просто способом восстановить силы: когда смог — упал, вырубился и проснулся, ничего не запомнив.       Кошмары вернулись в бункере Маяка, когда он отоспался и полностью восстановился физически. Когда некуда было себя девать от одиночества и безделья, когда оставалось только вариться в собственных мыслях и, увы, воспоминаниях, которые начали всплывать совершенно неконтролируемо, и это оказалось отдельно отвратительно — невозможность подчинить себе собственную голову.       Однако Кольцо не было Землей, не было Маяком и больше не было Ковчегом, хотя интерьер напоминал о третьем, невозможность покинуть этот интерьер — о втором, а возможность чувствовать себя дома в любом уголке этого интерьера, и при этом быть абсолютно свободным — о Земле.       Как бы ни тосковал Мерфи о голубом небе, лучах солнца, прохладной речной воде, зеленой траве и возможности идти, куда вздумается, но никогда в жизни он не был так счастлив. Может быть, только в детстве, с родителями, но это было так давно и настолько поглотилось более поздними, более сильными и куда более мрачными воспоминаниями, что почти не осознавалось. Зато сейчас у него имелось все, чтобы чувствовать себя на своем месте, нужным, полезным, любимым... не одиноким. Все, чтобы не волноваться о том, как прожить следующий день и уберечь тех, кто ему дорог.       Мерфи сказочно хотел спуститься обратно на Землю, но часто ловил себя на мысли, что если Рейвен скажет: вернуться невозможно, — он даже не станет биться головой о стены и окунаться в депрессию, как мог в первые годы жизни на орбите. Потому что здесь и сейчас он был счастлив и занят полезным для всех делом.       И за все пять лет Мерфи не запомнил ни одного сна, не уставая поражаться буйству фантазии Беллами, который эти самые сны видел и запоминал довольно часто.              Так что когда Мерфи впервые приснился этот сон, он лишь слегка озадачился — ясностью, яркостью и реалистичностью, несмотря на явную «сказочность» приснившегося.              Он бежит в свою каюту, чтобы успеть к какому-то важному событию, боясь опоздать, влетает внутрь — и застает только последние секунды. Последние секунды, когда полупрозрачный силуэт его Эмори, лежащей в постели, тает буквально на глазах, словно испаряясь в воздухе бесследно, и откуда-то он знает, что это навсегда, что это был последний шанс ее увидеть, даже не ощутить — просто увидеть последний раз ее улыбку, встретить родной взгляд...              И чувство потери, безграничного горя и безнадежности и было самым кошмарным кошмаром из всего, что он ощущал во снах раньше.              Этот короткий кусок сна был единственным, что запомнилось при пробуждении рядом с женой. Первые мгновения он все еще испытывал всепоглощающую тоску, которая оказалась хуже ужаса, сопровождавшего обычные кошмары, но вид мирно спящей рядом Эмори — живой, никуда не исчезающей, с ровным дыханием, настоящей Эмори, которую можно было поцеловать в лоб, не разбудив, и ощутить тепло и нежность ее кожи, — успокоил.       Сон Мерфи постарался загнать поглубже и не вспоминать. Ему это удавалось до той ночи, когда сон повторился. Не просто повторился, но и словно расширился. Если в первый раз ему привиделась короткая зарисовка длиной в пару минут, то в следующий это уже оказался рассказ о связных событиях, начавшийся с полуслова и оборвавшийся на полужесте.              С полуслова Рейвен — о том, что на другом конце станции есть необследованный склад, который почему-то ей показал Монти, но самого Монти нет — откуда-то Мерфи знает, что его вообще нет, а не просто в помещении Центра, где они с Рейвен изучают монитор с зеленой схемой Кольца — один ее участок горит белым ровным светом, — и на полужесте Беллами у последнего шлюза их жилого сектора, нетерпеливо зовущего не тормозить, идти с ним к тому складу... зовущего взмахом руки и кивком головы. Ни одного слова, ни одного звука, ни шагу навстречу, только жесты и мимика.              И снова по пробуждении то самое гложущее чувство тоски и потери, ничем не объяснимое, и оттого еще более пугающее. Чувство, которое и дало ему понять, что это один и тот же сон.              

***

      — Значит, ничего не выходит?       Вопрос Беллами повис в неприятно-тягучей тишине столовой. Даже Роан, который играл в своем уголке, оборудованном под мини-детскую комнату, притих, и Софи на руках Эмори не издала ни звука, только перебирала еще по-младенчески неловкими пальчиками мамины распущенные волосы.       — Ну... у нас еще не все варианты проверены, — сказал Монти, когда молчание явно затянулось. — Но из самого очевидного — да, пока ничего. По-прежнему есть только наш шаттл и в нем по-прежнему не хватает топлива.       — И ты обещал не поднимать эту тему, пока ее не поднимем мы, — добавила Рейвен, не отрывая взгляд от тарелки с остатками зеленоватого пюре.       — Обещал, — вздохнул Беллами. — Но сегодня — ровно пять лет... Простите, наверное, я зря спросил.       Мерфи видел, как он расстроен. Конечно, вряд ли он рассчитывал на ответ «да, босс, все круто, готовы лететь на Землю хоть завтра!», но наверняка надеялся. Как все они. Как бы ни был прекрасен их замкнутый мирок, но он был бы еще прекраснее, если знать, что из него можно вырваться. А так... это, все-таки, тюрьма. Тюрьмы Мерфи не любил, даже такие комфортные, в которых можно чувствовать себя счастливым. Но остальным знать об этом незачем. С тех пор, как Белл вытащил его из начинающегося приступа тоски по Земле, Мерфи старался об этой тоске больше не вспоминать — ну или не грузить ею окружающих, да это и несложно было, потому что хорошего в жизни ощущалось намного больше, а альтернативы все равно не существовало. Но чем ближе был момент, когда Земля станет снова безопасной, тем тревожнее становилось на душе. И, наверное, Белл был прав, озвучив самый важный для всех вопрос. Всем просто нужно было знать, на что рассчитывать и к чему готовиться.       — Ладно вам, — Мерфи поднял голову и оглядел ребят за столом. Да, мрачновато... — Не кисните. Во-первых, еще не все варианты проверили, во-вторых, у нас тут еда и воздух не заканчиваются, в-третьих, мы в безопасности и вполне счастливы, можем и еще годик пожить спокойно.       — Оптимист, — покачал Беллами головой, но Мерфи видел, как посветлело его лицо.       — Мам, — отчетливо позвал Роан. — Помоги!       Эхо поднялась с места, ей вслед агукнула Софи, словно откликаясь на голос Ро, и дернула особенно сильно прядь маминых волос. Эмори притворно охнула, Харпер улыбнулась, Монти явно с облегчением выдохнул, а Рейвен наконец перестала изучать кашицу на тарелке, посмотрела на Мерфи в упор и устало усмехнулась уголком рта. Практически поблагодарила.              Вечером, точнее, уже ночью, Софи уютно сопела в своей кроватке, доставшейся от Ро по наследству, а Эмори пристроилась головой к плечу Мерфи и вложила свою ладонь в его, как привыкла делать перед тем, как заснуть.       — Мы с Хари думали, как сделать маленькие скафандры, — вдруг сказала она тихонько. — Рейвен и Монти заняты самим спуском, а мы хотим придумать, как повезем детей. Где бы найти запасные кислородные баллоны… Ты поможешь? Белла беспокоить не хочется, он так занят.       — А меня хочется, — не удержался от ехидного замечания Мерфи. — Я ж все равно дурака валяю целыми днями… — Сжал крепче уже обиженно выскальзывающие из его руки пальцы и серьезно ответил: — Конечно, помогу. Только вот прямо сейчас у меня ни одной мысли.       — Сейчас тебе надо спать, пока Софи позволяет, — согласилась Эмори и снова устроила голову на его плече. — Спокойной ночи.       — Спокойной ночи.              На этот раз сон показался другой стороной.              Рейвен зачем-то сидит на полу в тесноватом отсеке, который изначально был камерой хранения для образцов материалов из космоса, и что-то то ли чинит, то ли собирает... Мерфи сидит рядом, помогая удерживать деталь неподвижно. Рейвен в хорошем настроении, улыбается, а Мерфи снова переполняет то самое чувство «все пропало». Он откуда-то знает, что прямо сейчас, пока они тут беззаботно колдуют над железками, там, за дверью камеры, что-то происходит. Что-то, что они никогда не смогут исправить.       Когда это ощущение достигает пика, и Мерфи готов вскочить и бежать, неясно куда и зачем, только бы хоть что-то сделать, Рейвен поднимается, словно слышит это его желание, но ей все еще весело, она ничего не чувствует, — и открывает дверь.       Мерфи отшатывается, потому что ему кажется, что сейчас в отсек снаружи вползет нечто, поглощающее все живое, нечто, что не видно, не слышно, но оно есть — как бескрайнее пустое пространство вокруг Кольца, ледяное и безжизненное ничто, сейчас вовсе не кажущееся таким прекрасным, как он думал, выходя наружу в скафандре...       Ничего. За дверью обычный коридор. Светло и тихо.       Слишком тихо.       Потом они с Рейвен бегут по своему уровню Кольца, по ярко освещенным запутанным коридорам, заглядывают во все каюты и рабочие отсеки, по кругу, путаясь, где уже были, а где — нет, петляют между контейнерами в гидропонном, кричат, зовут, пытаются включить громкую связь... и никого не могут найти. Кольцо абсолютно пустое. Ни Эмори, ни детей, ни Эхо, ни Монти с Хари... ни Беллами. Никого. На какой-то миг Мерфи представляется, что это не Кольцо, а Маяк и его одиночный бункер, но Рейвен, растерянная, испуганная, с растрепавшимися волосами и ужасом в огромных темных глазах, в Маяк не вписывается.       — Мы одни, Мерфи! Мы одни! Одни...              — Джон!       Взволнованный голос Эмори прорвался сквозь яркий мертвецкий свет пустого Кольца и крик Рейвен, и Мерфи открыл глаза. Полумрак, окутывающий каюту, показался самым уютным из всего, что он когда-либо видел, рука Эмори на щеке — самым ласковым и теплым прикосновением в жизни, а ее голос — самой сладкой музыкой.       — Детка, ты здесь! — вырвалось у него, а она отреагировала единственно правильно: склонилась ниже и поцеловала, сметая ледяной ужас сна.       — Все хорошо. Конечно, я здесь. Ты так метался, я боялась, ты упадешь с кровати… тебе приснился кошмар, — торопливо шептала Эмори между поцелуями. — Успокойся и спи. Все хорошо.              День Мерфи провел беспокойно. Он помогал Монти в гидропонном, ремонтировал сканер с Рейвен в медчасти, потом перевязывал Беллами, по обыкновению порезавшему руку во время дежурства по столовой — спрашивается, как? что он резал? кашу? крекеры? — потом играл с Софи и Ро... Роану нравилась Софи, но, кажется, он все еще воспринимал ее игрушкой, а не подругой по играм, а она, конечно, еще не могла постоять за себя, она и сидеть-то еще толком не умела, и Мерфи должен был следить, чтобы Ро не увлекался.       Ужинать он не пошел. Эмори принесла в каюту контейнер с чем-то солоновато-приятным, но Мерфи даже не поинтересовался, что это было. Его занимала только одна мысль: что покажет подсознание грядущей ночью?              И подсознание не подкачало.              Они с Беллами идут по нехоженным до сих пор коридорам Кольца. Мерфи в костюме химзащиты и увешан баллонами с воздухом, а Беллами налегке, и его обнаженная рука, имитируя сплетение пальцев, проходит сквозь руку Мерфи в прорезиненной перчатке, как рука призрака.       Беллами и есть призрак, поэтому ему не нужен костюм и воздух.       Но идет он рядом с Мерфи, ведет его туда, куда считает нужным довести, и Мерфи верит, что в этой компании ему ничего не грозит. А еще знает, что Беллами — его Белл — мертв. Давно и надежно. А тот, кто идет рядом, — невозможный, несуществующий мираж. Но реальный, хоть его пальцы и проходят сквозь пальцы Мерфи.       От этого противоречия мозг словно закипает, и потому Мерфи начинает говорить. Он не понимает половины собственных слов, словно говорит не он, но в то же время знает, что говорит о пережитом лично им.       — Эмори, Эхо, Хари... Они всегда в одном месте, в одно и то же время. Ночью Эхо в зале, Хари в гидропонном, а Эмори в нашей постели. Они появляются и уходят, как по графику, пара минут — и все. Монти приходит днем. Рейвен говорила, что он помогает ей с трудностями в программах, но я думал, она не всерьез, не верил, пока ко мне не пришел ты.       Беллами рядом молчит — странно было бы, если бы призрак заговорил, — но сжимает губы, словно насильно запрещая себе открывать рот.       А Мерфи не может остановиться, хоть и не полностью осознает, что говорит:       — Странно, правда? Ну, что к ней приходит Монти. Ты ей был гораздо ближе, и еще Эхо... Но самое странное не это. Понимаешь, после Выброса девочки словно превратились в записи. Голограммы неосязаемые. Они просто повторяют одно и то же. И Монти повторял. Но как-то умудрялся помогать Рейв. А ты помогаешь мне — как тогда, когда у нас чуть не загорелась проводка. И ты никогда не повторяешься. Ты как будто и правда есть. Поэтому я думал, что это мой мозг так... справляется со стрессом. Понимаешь?       Беллами даже головы не поворачивает, но Мерфи кажется, что он кивает. Может, и правда кивает.       — Я думал, ты моя галлюцинация, на фоне всего... Но Рейв сказала, что видела, как мы переглядывались. Она тоже видит тебя таким, каким вижу я. И сейчас она тебя видела. И говорила с тобой... Белл!       Он останавливается, словно от удара, двинуться больше не может, и дыхание его перехватывает — и вовсе не от недостатка воздуха в баллоне.       — Белл, это просто какой-то... трюк? Они умерли, а вы с Монти — нет? Это какие-то шутки вроде голограмм ALIE, как Город Света?       Мерфи помнит, что расход кислорода, что нервы, что рыдать в шлеме герметичного костюма более чем глупо, потому что вытереть лицо не получится, но слезы не спрашивают разрешения.       — Ты — живой?       Силуэт Беллами расплывается перед глазами, но уловить, как тот отрицательно качает головой, Мерфи в состоянии.              Проснулся он оттого, что не мог дышать. Слезы были настоящими, заливали лицо и хлюпали в носу, так глупо... Эмори не проснулась — значит, рыдал он молча. Это хорошо, хватит ее пугать. Мерфи осторожно вытер лицо ладонью, перевел дыхание и тихонько сел на кровати, спустив ноги на пол. Софи в своей кроватке прерывисто вздохнула, почти всхлипнула — словно плакала вместе с ним, а теперь тоже успокаивалась, — но не проснулась, как и Эмори.       Сон оказался настойчив. Как навязчивая идея, как недодуманная задача, как проблема, не имеющая решения, потому что никак не осознавалась до конца... И сделать с этим Мерфи ничего не мог, ведь сны — это только сны. То, что происходит в отключенном сознании, не исправишь по пробуждении. А если подсознание настаивает?       Он помотал головой, отгоняя дурацкие мысли, поднялся и нашарил одежду. Надо было пройтись, проветрить голову, размять мышцы и отвлечься. Потом можно попытаться заснуть снова, надеясь, что сон не вернется. Хотя откуда-то Мерфи знал, что насовсем сон не уйдет, пока не приснится полностью. Пока он не поймет — зачем.              Бортовые часы показывали три часа ночи. Отлично, после прогулки останется еще часа три-четыре, чтобы нормально выспаться. Мерфи направился к их спортивному залу, там можно было спокойно включить свет и побить грушу или потренироваться с металлическими рейками, имитирующими мечи, или — взять настоящий меч Эхо, который она давно стала оставлять там же, в отдельной подставке, и помахать им... Мерфи нравилось держать в руке боевой меч и чувствовать себя самураем. Эхо тоже нравилось видеть его с клинком, она говорила, что он красиво смотрится, особенно если двигается правильно. А правильно двигаться он научился. Пару раз даже умудрялся приставить рейку к горлу Эхо во время спарринга, и она осталась довольна. Сказала, что не поддавалась, сражалась всерьез...       Меч стоял в подставке, как Эхо его и оставила. Мерфи ухватился за рукоять и вытащил, любуясь зеркально отполированным лезвием, заточенным не хуже его скальпеля в медчасти.       Стойка. Замах. Выпад. Оружие в сторону. Снова замах. Удар...       — Эхо говорила, что ты красиво смотришься, а я впервые сам это вижу. — Голос Беллами заставил вздрогнуть и отвести меч назад. — Ты меня стеснялся, что ли? Правда, красиво.       Мерфи услышал настоящее восхищение, и на секунду растаял, забыв, где и почему находится. Восхищать — это была прерогатива Беллами в их отношениях, а Мерфи обычно довольствовался позицией восхищенного.       — Ты почему не спишь?       — А ты? — не растерялся Мерфи. — Только не ври, что я тебя разбудил.       — Вообще я не уверен. По-моему, я слышал вскрик...       — Врешь, — уверенно отозвался Мерфи. Он знал, что не кричал. — Ну или тебе приснилось.       — Может, и приснилось... — Беллами прошел к стойке с металлическими имитаторами мечей и не колеблясь выбрал самый тяжелый. — Но я встал, пошел сюда и нашел тебя. Поединок?       — С удовольствием.       Мерфи тоже направился к стойке, чтобы сменить оружие на рейку, но Беллами остановил его:       — Ну уж нет. Я хочу видеть тебя с настоящим мечом. Это редкое для меня удовольствие, не смей меня его лишать.       — Эй... — Мерфи от неожиданности даже растерялся. — Белл, я ведь не Эхо. А он боевой... Я ж могу и задеть всерьез!       — Сам ранишь — сам перевяжешь. — Беллами взвесил в руке выбранное оружие, сделал шаг в сторону, и одним плавным движением натренированного тела оказался в боевой стойке с поднятым над головой клинком, и тот в такой хватке выглядел совсем не игрушечным. Все вернулось к норме, восхищение снова вызывал он. — Давай, не тормози!       Ранить Мерфи его не ранил. Не потому, что правильно парировал удары и наносил свои, не доводя до контакта, а потому, что Беллами куда более умело обращался с оружием. И к стенке прижал его Беллами, а не наоборот, — скрестив свою рейку с мечом и опасно близко склонившись к лицу Мерфи через лезвия, бутафорское и настоящее, острое, как бритва.       — Сдаешься?       Мерфи подавил желание врезать ему коленом в пах, — хотя проблему в спарринге это наверняка решило бы, но зато подкинуло бы проблем в их личной жизни, — и нагло ответил:       — Только потому, что боюсь тебя порезать по-настоящему. Сдаюсь.       Беллами усмехнулся, на секунду вдавил его всем телом еще сильнее в стену, и тут же отступил, опуская свое оружие.       — Ладно, теперь, когда я победил, ты должен мне сказать, какого черта ты не спишь. Тебе Софи много отдыха позволяет? Может, тебе ночных дежурств подкинуть?       Мерфи фыркнул, оттолкнулся от стены и вернул меч в его держатель на стойке, чтобы Эхо наутро не устраивала скандала на тему «не умеете обращаться с боевым оружием — не берите его в руки!»       — Надо было подумать, — уклончиво ответил он.       — Джон, я все вижу. Ну, меня же не обманешь, — негромко и очень серьезно сказал Беллами прямо за спиной. — Мы договаривались, что ты не будешь больше играть в молчанку.       — Я не играю. — Мерфи развернулся, оказался в его объятиях и даже не попытался вырваться, как сделал бы раньше. — Просто приснилась всякая чушь, хотел проветрить голову....       — Мы все расстроены, и ты тоже, хоть и хорохоришься, как всегда, — вздохнул Беллами и прижал Мерфи к себе сильнее, прислонился к его лбу своим, горячим и упрямым. — Все будет хорошо. Ты прав, у нас ресурсов тут надолго хватит, время есть. Еще б вот только узнать, что там в бункере...       Они вслух вспоминали о бункере только по-деловому, на дежурствах в Центре — можно попытаться связаться с оставшимися на Земле или еще рано. И все понимали, что чем ближе время, когда планета снова станет безопасной для жизни, тем страшнее будет в первую очередь для Беллами молчание в эфире и отсутствие какого-либо движения на поверхности.       — Ионизация атмосферы еще слишком высока, — осторожно сказал Мерфи, повторяя слова Монти. — Да и видимость ограничена, мы ничего не видим, кроме зеленого пятна на фоне пустыни... Пока не спустимся, вряд ли сможем понять, что там происходит. И это не повод трястись раньше времени, Белл.       Тот снова вздохнул и вдруг опустил лицо, утыкаясь в плечо Мерфи, будто спрятаться хотел, и это было так непривычно, что Мерфи чуть не задохнулся от нежности, обнимая его в ответ, зарываясь пальцами в волосы, чтобы прижать его голову к себе, защитить, просто погладить, не зная, что тут еще скажешь, чем утешить, как поддержать.       — Я все понимаю, — выдохнул Беллами. — Просто, когда ничего не знаешь так долго... тяжело.       Все, кто был дорог Мерфи, находились рядом с ним. Почти все. На Земле, конечно, оставалась доктор Эбби Гриффин — та, кто помнила его отца и помнила, каким был Джон Мерфи до его казни, единственная, кто относился к нему по-человечески, когда для всех остальных он был просто раздражающей помехой и занозой в заднице, и одна из немногих, кого Мерфи уважал по-настоящему. Оставался Нейт Миллер, который еще с Верхнего сектора был одним из немногих приятелей Мерфи, или Эрик Джексон, второй врач Ковчега и по совместительству неплохой парень...       Но ясно было, что это ни в какое сравнение не идет с тем, что у Беллами на Земле осталась Октавия. Вот если бы в бункере оставалась... Софи. Мерфи на секунду прикрыл глаза. Он не представлял, как бы прожил эти пять лет, не зная, жива ли его девочка, встретятся ли они. А ведь он всего несколько месяцев как осознал, как дорог может быть собственный ребенок. Беллами же растил Октавию долгих шестнадцать лет. А теперь...       — Спасибо. — Беллами выпрямился в его руках, еще не отстраняясь, но улыбка его уже была привычной, спокойной и ясной. — Не бери в голову, Джон. Вы все правы. У нас еще есть время на то, чтобы все придумать, продумать, спуститься вниз, а там уже и разберемся. Наверняка они нас встретят, и я зря дергаюсь. Да?       Мерфи молча притянул его к себе снова и поцеловал, так, чтобы все дурацкие мысли вылетели из головы. И его собственные — тоже. Беллами живой, настоящий, и вовсе не рассеивается в воздухе, проходя своими пальцами сквозь ладонь Мерфи.       Это все просто глупые сны и безосновательная тревога на ровном месте.              Новая часть сна не казалась глупой. Она казалась ужасной — хотя Мерфи просто стоял позади Рейвен в Центре, глядя на главный монитор.       Ужасной. Ужасающе реалистичной, в отличие от предыдущих обрывков сказочных видений про призраков.              На мониторе сменяются непонятные цифры и слова. Рейвен, кажется, все в них понимает, а Мерфи нужно понять только одно: зачем он здесь. Ну, кроме того, чтобы держать руку на ее плече и осторожно сжимать пальцы, успокаивая.       — Оно из дальнего космоса, — говорит Рейвен все еще слегка вздрагивающим от подавленной истерики голосом. — Тридцать пять минут назад оно прошло сквозь нас... и сквозь Землю. Господи... Оно прошло сквозь все Кольцо, Джон. И только мы были в отсеке, защищенном от большинства видов излучений!       А остальные — нет. Мерфи отстраненно вспоминает, как в одном из прошлых фрагментов сна Рейвен посмеивалась, закручивая крепления какого-то кожуха, сидя на полу бывшей камеры хранения опасных образцов из космоса. Он был ей там нужен, как запасные руки, умеющие держать инструменты, потому и сидел рядом, за закрытыми дверями обшитого повышенной защитой отсека. А Эмори, Софи, Роан, Белл, Эхо, Хари и Монти оставались снаружи. И теперь их нет. Нигде нет...       А на Земле — бункер.       — Бункер был в стороне, — отвечая на последнюю его мысль, говорит Рейвен. — Планета слишком большая, и оно прошло мимо них... Джон, бункер оно не задело, слышишь?       Мерфи слышит. Он на секунду зажмуривается. Октавия жива, Белл. Оно ее не задело. Она выживет.       Он поднимает голову и открывает глаза — как раз, чтобы увидеть дату и время в углу монитора.       Тридцать пять минут назад.       Третье апреля две тысячи сто пятьдесят пятого года, ровно половина одиннадцатого.              Мерфи снова открыл глаза и некоторое время пялился в потолок, тускло освещенный ночной подсветкой.       — Доброе утро, соня, — тихонько шепнула Эмори на подушке рядом. — Софи еще спит, у нас есть время...       Мерфи поймал ее руку на своей груди и спросил, не отрывая взгляд от потолка:       — Какое сегодня число?       Если Эмори и удивилась, она этого никак не показала, спокойно отозвалась:       — Третье апреля. Две тысячи сто пятьдесят пятого года, если ты и год забыл. Половина девятого утра. Мы на Кольце, на орбите планеты Земля. Помнишь такую?       Она улыбалась, откровенно подшучивала, вспоминая вслух строение Солнечной системы, а у Мерфи перед глазами стояли зеленые цифры на главном мониторе Центра.       Если только он не сошел с ума от тревоги за спуск на Землю, выдавая свои ночные кошмары за что-то реальное, то времени, о котором говорила Эмори, у них оставалось всего пара часов.       Хотя в вещие сны он по-прежнему не верил.       В отличие от Беллами.              Мерфи отловил его на подходе к столовой и затащил в один из малоиспользуемых отсеков, где они давно устроили небольшой склад недочиненной техники.       — Джон, не знаю как ты, а я есть хочу!       — Ты всегда хочешь есть, — мотнул головой Мерфи и прикрыл дверь.       — Слушай, ну давай вечером! У меня и сил сейчас ни на что нет, Эхо с утра проснулась совсем дикая, прикинь, у нас такого секса...       — Белл, если ты сейчас не заткнешься, то никакого секса вообще больше ни у кого никогда не будет, — отрезал Мерфи и выпалил, не переводя дыхания, пока Беллами озадаченно умолк: — Часа через полтора Кольцо накроет выбросом какого-то излучения, от которого вы все умрете. — Он некоторое время понаблюдал, как Беллами переваривает услышанное, то порываясь что-то сказать, то пытаясь как-то неловко усмехнуться, и продолжил уже спокойнее: — Возможно, я ошибаюсь, перегибаю, и это может быть просто ночной кошмар, который мне снится уже неделю. Но сегодня я увидел дату и время.       — Джон, то, что ты дочь назвал Софи, ничего не значит, — вдруг серьезно отозвался Беллами совсем не тем, что ждал Мерфи. Значит, понял правильно, хоть и не поверил пока. — Я тебя подтолкнул своим дурацким сном, и теперь ты любой кошмар пытаешься...       — Да, конечно, и то, что Эмори забеременеет и у нас родится именно дочь, тоже ты дурацким сном наколдовал, — упрямо мотнул головой Мерфи. — Иногда сны — это не просто сны, мы это уже знаем. Особенно тут. Слушай, пока надо просто попросить Рейвен проверить дальние сканеры, вдруг она заметит что-то странное... и к половине одиннадцатого уйти в камеру хранения космических образцов. Всем вместе. Это все, о чем я прошу, а потом можете надо мной ржать все сразу и по очереди хоть всю оставшуюся жизнь.       — Почему... в камеру?       — Потому что она лучше защищена от излучений любого рода, и потому что там мы с Рейвен выжили, когда вы все испарились.       — То есть, — прищурился Беллами, — кое у кого секс все-таки был бы в любом случае...       — Да. Но кое-кто всю жизнь ощущал бы этот секс как танцы на вашей могиле, — не подхватил Мерфи. Ему было не до шуток и подколов. — Я не хочу рисковать.       Мерфи понимал, как это все звучит. И понимал, что кто-то другой счел бы его сумасшедшим. Но это был Беллами. Который тут же, на этом самом Кольце, однажды проснулся после беспробудного суточного сна и заставил его клясться, что он не будет оставлять открытым любой бункер на Земле, где найдет оружие. Потому что в том сне увидел будущее, где Мерфи чуть не погиб в таком вот незапертом бункере.       А еще потому, что Мерфи никому никогда не рассказывал о Софи Крейг, девочке из Сотни, о единственной женщине до Эмори, которая сама хотела быть с ним… и которую он тогда бросил, как последняя сволочь, а она погибла в роковом бою у челнока. Он все равно назвал бы так дочь, и без безумного сна Беллами, который в реальности понятия не имел, что когда-то в их жизни была такая Софи Крейг. Но тот факт, что в этом его сне появилась девочка по имени Софи Мерфи задолго до ее рождения в реальности, значил, что это не просто сон, и именно поэтому сейчас Мерфи мог надеяться, что Белл поймет и не отмахнется.       — А если дата в твоей башке всплыла случайно? — спросил тот. — Если на самом деле это случится через неделю? Или через пять минут?       То есть, в том, что это случится, он уже не сомневается.       — Если через пять минут — все будет неважно, потому что я испарюсь вместе со всеми и мне будет пофиг, — пожал Мерфи плечами, стараясь не радоваться преждевременно. — А если через неделю... давай сегодняшний день переживем, посмотрим на показания приборов, а потом поговорим.       — Рейвен посчитает меня идиотом.       — Вали все на меня. Я не против, чтобы меня считали идиотом, если бы только было, кому так считать...       Дверь без стука распахнулась. Рейвен, словно они ее вызвали упоминанием, с порога одарила обоих скептическим взглядом:       — Надеюсь, не помешала. Девять часов утра, вас в столовой потеряли. Напоминаю, что после завтрака, Белл, на тебе проводка теплоотвода, там опять искрит. А тебя, Мерфи, я часиков в десять жду в ремонтном отсеке. Знаю, что у тебя наверняка другие планы, но прошу их изменить.       Мерфи сразу понял, о чем она, но, наверное, именно поэтому вид у него был ошалелый, и Рейвен пояснила:       — Ну, где раньше камера хранения образцов из открытого космоса была. Мне там срочно нужно кое-что исправить, твои руки пригодятся. Дел-то на час, максимум… Жду!       Она вылетела, не озаботившись закрытием двери обратно. Беллами проводил ее долгим задумчивым взглядом, и его нахмуренные брови Мерфи обнадежили.       — Теперь веришь? — нарушил он молчание первым.       Беллами встряхнулся и, не ответив, стремительно выскочил в коридор. Мерфи услышал, как он зовет Рейвен, и вздохнул. Не то чтобы с облегчением, но ему все же стало немного спокойнее. Если Белл поверил, то сможет убедить остальных. В конце концов, Мерфи не просит ни о чем невозможном. Просто подыграть ему в его нелепом страхе из ночного кошмара. Просто свалять дурака, просидев всем вместе полчасика в тесной камере хранения.       Бывают на свете вещи, которые лучше сделать, даже если потом останется только посмеяться над тем, что сделал это зря, чем не сделать, и рыдать о потерянном из-за собственной небрежности и легкомысленности.              Несколько минут он постоял неподвижно, просто приходя в себя, а потом вышел со склада и направился к Центру, откуда доносились голоса.       — Белл, я там ничего не вижу! Ты серьезно? У Мерфи предчувствие, и поэтому все должны встать на уши и станцевать джигу?       — Не кричи ты...       — А я просил кого-то вставать на уши и делал заявки на танцы? — Мерфи не стал подслушивать за дверью и сразу пошел в атаку. Поддержка Беллами его вдохновила, а собственная мысль «лучше сделать и поржать, чем не сделать и рыдать потом всю жизнь» казалась теперь единственно верной. — Я всего лишь попросил минут через сорок всем вместе собраться в одном месте и потусоваться там с полчасика. Вы переломитесь, что ли, если сделаете, о чем я прошу?       — А еще ты попросил запустить дальние сканеры! — развернулась к нему Рейвен, уперев руки в бока. — Знаешь, сколько они жрут энергии? И там ничего нет!       — Ты их включила... — Мерфи не ожидал, что она так быстро выполнит эту часть просьбы.       — Прикинь, да! А теперь скажи, с чего ты взял, что там что-то будет? Белл подозрительно запинаться начинает, когда я его спрашиваю! Он-то верит в твои бредни, которые не может объяснить, но мне нужны основания!       Перед Мерфи всплыло ее лицо из того сна, с расширенными от ужаса глазами, и раздался вскрик: «Мы одни, Мерфи!»       — Нет у меня оснований, — ответил он, как ему показалось, спокойно и ровно. Однако Рейвен умолкла, а Беллами вдруг шагнул к нему и положил руку на плечо. Наверное, у него не вышло удержать непроницаемым лицо, и это их встревожило. — Нет у меня никаких оснований. Я просто уже неделю урывками вижу ночами одно и то же. Как все умирают. Может, я брежу. А может, это предупреждение...       — Зачем включили сканеры? — В Центр вошел Монти, уткнувшийся в свой планшет, за ним встревоженная Харпер. — Что-то случилось? Знаете, сколько мы мощности потратили?       — Предупреждение от кого? — вторила ему Харпер. — О чем?       — Не знаю я, от кого, — ответил Мерфи ей, Монти, Беллу и вопросительному взгляду Рейвен. — Только если это не просто бред, то мы все сдохнем через сорок минут. А если бред — не сдохнем. Скоро узнаем.       Беллами вздохнул, сделал шаг к пульту управления и нажал кнопку громкой связи.       — Эхо, Эмори, берите детей и подойдите к Центру, надо поговорить.       — Ты серьезно? — Рейвен не возмущалась, скорее — изумилась.       — Предпочтешь проверить слова о том, сдохнем мы или нет, здесь или в безопасном месте? — спросил Беллами. — Кстати, так, на секунду: Джон мне сказал о камере хранения, в которой вы останетесь в живых вдвоем, за несколько минут до того, как ты пришла внезапно позвать его туда потусоваться. Вдвоем.       Беллами умолк, и никто больше не произнес ни слова до момента, пока в дверях не появились Эмори и Эхо с детьми на руках.       — Что случилось?       — У Мерфи видения, — сообщила Рейвен странным голосом, словно уже сомневалась, но не могла остановиться и не ехидничать, и села за главный компьютер — там что-то пискнуло, требуя ее внимания.       — Джон?       Мерфи глубоко вдохнул и повторил всем то, что рассказал недавно Беллами, уже откровенно торопясь — время не стояло на месте. На этот раз он постарался вкладывать поменьше эмоций, побольше фактов, и о призраках говорить не стал вовсе, ограничившись более реалистичными деталями. Беллами понял, не вклинивался и не стал дополнительно делиться тем, что Мерфи на него вывалил часом раньше, еще не особо контролируя и себя, и рассказ.       Слушали молча. Мерфи видел, как качает головой Монти, по-прежнему глядя в планшет, как поджимает губы Харпер, как каменеет лицо Эхо. Эмори смотрела широко открытыми глазами, прижимая к себе Софи, и Мерфи вдруг понял, что она сопоставляет его пробуждения ночами и ужас, который успевала увидеть тогда в его глазах, с тем, что он рассказывает сейчас, и даже если она и не верит до конца, то смеяться не будет. Его девочка всегда все понимает правильно.       — В общем, так, — подвел черту Беллами, когда Мерфи замолчал. — Может, это и просто ночной кошмар. Только вот Джон последний из нас, в чьей рациональности я буду сомневаться. Если он считает, что риск есть — значит, риск есть. И если избежать возможной опасности так просто, как он говорит, то я настаиваю на том, чтобы мы сперва закрылись в камере хранения, все вместе, и только потом, часиков в одиннадцать, выйдем и обсудим сны и их толкования, а заодно показания сканеров и прочих приборов. А все насмешки, возражения и критику я буду готов выслушать исключительно за закрытыми дверями камеры или после нее. Теперь ноги в руки — и вперед. Рейвен, сканеры оставь включенными!       В этот момент Мерфи понял, что Рейвен не только не смотрела на них, но и не произнесла ни звука за время их речей, не хмыкнула, не фыркнула, не посмеялась. Хотя могла бы, особенно когда он нес околофизическую чушь, сам не очень понимая слова, которые вспоминал из сна.       — Мне не нравится то, что я вижу, — вдруг сказала она и поднялась, не отрывая взгляд от монитора. — Может, это и просто колебания электромагнитного поля... а может...       — Идем в камеру! — оборвал ее Монти, тоже не отводя глаз от планшета. — Мне оно тоже не нравится.       — Десять пятнадцать, — сообщил Беллами. — Пошли!              В камере было душновато, потому что Рейвен перекрыла вентиляцию, хотя Мерфи не помнил, чтобы во сне она этим озаботилась — зачем бы, они же просто разбирали какой-то прибор... Но возражать не стал. Рейвен в реале виднее, чего опасаться, чем его подсознанию во сне.       Мерфи сидел на полу. В нем словно что-то выключилось — то, что подгоняло его с самого пробуждения, что придавало сил убеждать, уговаривать, объяснять... он словно сдулся, и сейчас мог только сидеть и ждать конца — любого.       Софи дремала на руках Эмори, прижавшейся к Мерфи, а Роан слушал какую-то сказку, которую Эхо на ходу сочиняла, чтобы пацан не смотрел на встревоженных взрослых. Рейвен и Монти изучали планшет, Харпер сидела с ними, прислонясь к плечу Монти, а Беллами, обследовав все щели в камере, словно искал утечку, подошел и сел рядом, между Мерфи и Эхо.       — Десять тридцать, — сказала Рейвен, не отрываясь от планшета. — Есть непонятный всплеск энергии во внешней сети. Проводка не пострадала, но я не понимаю, что это.       — Ты говорил, Кольцо оно пройдет насквозь, — тихо сказал почти ему в ухо Беллами. — А что будет с Землей?       Мерфи вздохнул.       — Белл, я могу тебе только пересказать очередной кусок сна. Там Рейвен сказала, что бункер оно не задело. Тебе стало легче?       — Да.       Беллами прислонился к стене затылком и закрыл глаза. Мерфи подумал, одной рукой обнял Эмори с дочерью на руках, а вторую вложил в руку Беллами. Тот глаза не открыл, но пальцы Мерфи в своих сжал.       Сказка закончилась раньше, чем хотелось бы, и Роан оживился. Но, видимо, у Эхо иссякла фантазия, а подхватить было некому. Голова Мерфи все так же звенела пустотой и отказывалась включаться, а дышать становилось все тяжелее.       — Открой дверь, — отчетливо прозвучал голос мальчишки в напряженной тишине. — Мама! Дверь!       — Хватит сидеть, — решительно поднялась Рейвен, словно Ро ее подтолкнул, а рука Беллами на пальцах Мерфи дрогнула, и он открыл глаза. — Что бы это ни было, уже почти двадцать минут как оно прошло и снаружи все нормально. А здесь мы скоро задохнемся.       — Думаю, мы это переждали, что бы это ни было, — сказал и Монти. — Выходим?       Все смотрели на Беллами, и тот не стал долго раздумывать. Еще раз сжал руку Мерфи и тоже встал на ноги, заставляя и Мерфи встать следом.       — Выходим. Я первый.       — Еще чего, — вырвалось у Мерфи, и он решительно вывернулся из командирской хватки.       Выйти первым должен был он. Потому что, если что, потерю любого из них он переживать не может и не хочет, и Беллами — особенно. Снов ему вполне хватило. Пусть теперь страдают остальные.       Дверь подалась створками в стороны, повинуясь нажатию на кнопку выхода, и Мерфи шагнул вперед, не слушая голоса позади.       Тускловато освещенный коридор напоминал сон только пустотой и тишиной. Во сне светильники горели так ярко, что впору было прикрывать глаза, а сейчас его встретило их обычное экономичное освещение. Реальные пустота и тишина ощущались тоже обычными, не пугающими. К тому же, недолговечными — за спиной Мерфи слышал и чувствовал движения всех тех, кто был ему дорог. Кольцо не опустело. Чем бы ни было это ледяное ничто, если оно вообще существовало в реальности, оно миновало их дом, никому не навредив.       — Долго в дверях будешь стоять? — подтолкнул его в плечо Беллами. — Ро хочет выйти.       И Мерфи сделал шаг наружу, больше не опасаясь неизвестности и не боясь услышать крик «Мы одни!»              Конечно, никто никуда не пошел по своим делам, и из камеры все дружно направились в Центр, где Монти и Рейвен некоторое время молча изучали показания на всех доступных мониторах, а потом вынесли вердикт: неясно, как прошедшая сквозь Кольцо волна космического излучения воздействовала бы на живые организмы, но два факта можно было констатировать однозначно: первое — проверять это воздействие лучше не стоило бы, так что хорошо, что они послушали Мерфи, и второе — бункер эта загадочная волна и правда не задела, прошла сквозь планету мимо него, довольно далеко, и ушла дальше в космос.       Пока Беллами с озабоченным лицом что-то выспрашивал у Рейвен — чувак, что тебе еще надо, и во сне, и в реале бункер в порядке, отстань от нее уже! — Монти успокаивал Харпер, а Эмори и Эхо что-то обсуждали, прижимая к себе детей и уже неуверенно улыбаясь, Мерфи пытался уловить какую-то мысль, из тех, что успели вернуться в пустующую еще несколько минут назад голову и теперь заполняли ее полностью, так что сориентироваться в этом хаосе было сложновато.       — Белл, ну посмотри на монитор, я тебе схему покажу, мы все просчитали! — уже раздражаясь, вдруг громко сказала Рейвен, и тут мысль попалась.       — Лучше выведи на главный схему Кольца, все, что уцелело, — сказал Мерфи так же громко, чтобы перекрыть голоса всех. — Про бункер все уже поняли, даже Белл, хоть он и перестраховывается.       — Зачем тебе Кольцо? — в наступившей тишине недоуменно поинтересовался Монти.       — Этот выброс энергии неясно откуда оказался там и тогда, когда я видел во сне, — уже совсем уверенно сказал Мерфи, понимая, что не имеет права не проверить пойманную мысль. — Так?       — Ну, так...       Он подошел к монитору, где Рейвен все же открыла карту Кольца. Да, надо ловить момент, пока его внезапно обретенный абсолютный авторитет сновидца еще в силе.       — Вот тут, — ткнул Мерфи пальцем в участок, который в его сне светился белым светом на общем зеленом фоне. — Что тут находится?       Рейвен склонилась над клавиатурой, набрала пару команд.       — Не знаю, эта часть базы данных повреждена. Судя по всему, какие-то склады...       Мерфи не дал себе времени на раздумья и подбор убедительных слов.       — Кроме ужастиков о вашей безвременной кончине, я видел еще одну подсказку. В моем сне здесь находилось место, которое нас буквально вынуждали пойти проверить. Что-то очень важное.       — Новенький шаттл, заправленный гидразином под завязку и кислородная станция? — моментально отреагировала Рейвен, и в ее голосе звучал сарказм.       — Я не знаю. Но Белл тянул меня туда просто как на веревке, а Монти не позволял тебе выключить изображение на мониторе до тех пор, пока мы не решились туда пойти, — выдал Мерфи все, что знал.       — Секунду! Ты ж говорил, что мы все погибли! — почему-то почти возмутился Беллами, как будто слова Мерфи разрушали его большие надежды.       — Да, — не дал он себя сбить. — Я и сейчас это говорю. Ты был мертв. И Монти тоже. И если честно, я бы не хотел обсуждать детали... Я понимаю, как это звучит, про склад, но про волну излучения звучало не лучше, правда?       К облегчению Мерфи, тема сна на этом закрылась.       Роану стало скучно, и он пытался утащить Эхо в коридоры играть, но та уговорила его уйти с Эмори и проснувшейся Софи. В Эхо проснулся воин Азгеды, разведчик и шпион, она не могла уйти, когда обсуждался вопрос именно о разведке.       Вопросов было всего два: кто пойдет и сколько воздуха надо, чтобы дойти туда и обратно по заблокированному и отключенному от воздуховодов Кольцу. По сну Мерфи помнил, что поверх костюма химзащиты был увешан баллонами с воздухом, как Октавия-Скайрипа ножами, но не стал вмешиваться в общую дискуссию. Он твердо знал, что пойдет сам, на этот раз без Белла, потому что баллонов у них было всего семь, и раз на нем их тогда висело пять или шесть — значит, на двоих семи не хватит.       — Штук пять минимум, — припечатала Рейвен, подтверждая его мысли. — Лучше все семь, для надежности.       — Кольцо большое. Наверняка еще по дороге аварийных комнат можно будет найти парочку, — сказал Мерфи. — Мы не все обшарили, нам же было лень пройти все помещения за пять лет.       — На это лучше не рассчитывать, — покачал головой Монти, не обратив внимания на упрек. — Скорее всего, их все распечатали и растащили, когда отсоединяли Ковчег.       — Ну и ладно, значит, один дойду. На семи-то баллонах!       — Стоп, — оборвал его Беллами, словно спохватился. — Кто сказал, что пойдешь ты?       Мерфи открыл было рот, чтобы напомнить о сне, но вовремя заткнулся. Пророчества и предсказания в виде аргументов больше не принимались.       Беллами удовлетворенно кивнул и громко продолжил:       — Давайте уж сразу расставим все точки над всеми буквами. — Он вышел чуть вперед и повернулся к ним лицом. — Рейвен, ты не пойдешь, прости.       Рейвен вздохнула, но возражать не стала, ясное дело, что с ее ногой она просто свалится на полпути.       — Эмори и Эхо тоже не пойдут.       А вот Эхо явно хотела возмутиться, но Беллами ее остановил:       — Ты недостаточно хорошо разбираешься в электронике и механике систем Кольца. Согласна? — Возражений не последовало, и он повернулся к Харпер, но та сама подняла руки:       — Замки вскрывать и я так и не научилась.       — Монти, я бы послал тебя, но если на дороге встретится завал или механически заевшая дверь...       Монти нахмурился:       — Намекаешь, что я слабак и поэтому не гожусь?       — Не слабак, но и не готов к такому марш-броску, — решительно кивнул Беллами. — Будет печально, если ты застрянешь где-нибудь на полпути, и мы не сможем тебе помочь, потому что ты унесешь все баллоны.       Он помолчал, ожидая спора, но Монти, хоть и надулся, не стал настаивать, признавая его правоту. И тогда Беллами всем телом развернулся к Мерфи.       — Ну? А я почему не пойду? — спросил тот, когда молчание слегка затянулось. — Фантазия кончилась?       Беллами вздохнул и качнул головой:       — Жребий. Остались ты и я.       Мерфи не смог сдержаться. Он прищурился, чувствуя, как на лице проявляется совершенно неуместная ухмылка:       — Надо же! Меня признали равным королю нашему Блейку! Я и завал разгребу, и не упаду по дороге, и замок взломать смогу... Это надо где-то записать!       Хихикнула Харпер, фыркнула Рейвен, а Беллами смотрел в упор и даже не улыбнулся.       — Да, — отозвался он. — Рад, что тебя это так веселит. Только если ты продолжишь изображать придурка, который не понимает, на какой риск идет, я тебя своей королевской волей объявлю недееспособным и состоянием психики не подходящим для этой вылазки. Еще посмеемся, или разберемся с жеребьевкой?              Мерфи смотрел на девственно чистую гайку в своей руке и испытывал непреодолимое желание запустить ею прямо в глаз сияющему Беллами, который крутил в пальцах точно такую же гайку, но с белым крестиком на ребре. «Что ты лыбишься?!» — хотелось ему крикнуть, но он понимал, что, во-первых, будет выглядеть идиотом, во-вторых, это ничему не поможет, и, в-третьих, Белл не виноват. Он точно так же хочет пойти сам, потому что точно так же не хочет рисковать никем, кроме себя. Потому и радуется, как идиот. Только вот пророком, подкинувшим всем дурацкую непроверенную информацию, был не он.       — Ну, все, с выбором определились. Джон, пошли, поможешь достать баллоны, их все проверить надо будет перед заполнением. Монти займется отключением сканеров и проверит гидропонный с Харпер, а мы с тобой подготовим снаряжение... — Рейвен ткнула его кулаком в плечо, несильно, но ощутимо. — Проснись!       — Надо уметь проигрывать, — не переставая улыбаться, сказал Беллами.       Мерфи все-таки запустил гайкой — не в глаз, конечно, а в стену, — и немедленно вышел, не дожидаясь Рейвен.       Она догнала его уже у склада с костюмами.       — Ну что ты злишься, — упрекнула Рейвен и открыла дверь. — Он расстроился. Можно подумать, он специально...       — Мог бы радоваться поменьше, — зло ответил Мерфи, пропуская ее вперед. — Это была моя идея. И я не хочу сидеть тут и ждать, пока он будет там завалы разгребать и дышать через раз, экономя воздух...       Рейвен открыла шкафчик, придирчиво осмотрела сложенные на полках костюмы и достала тот, что ей приглянулся больше других.       — А то ты не знаешь, как Белл относится к таким вещам. Он тоже не хочет сидеть и ждать. И еще он считает, что отвечает за каждого из нас, и ты это прекрасно знаешь. — Она передала Мерфи костюм. — А в электронных замках он ориентируется лучше тебя.       Мерфи фыркнул, чувствуя, что злость уходит, остается только досада проигрыша и вновь проснувшаяся тревога за упрямого осла.       — Зато ты снаружи станции круче всех работаешь, — вдруг сказала Рейвен. — Мы все в чем-то лучше, а в чем-то другом кто-то еще лучше нас. Это нормально.       — Да если бы не я, вы бы вообще не узнали...       — Если бы не ты, может, их всех бы уже и не было вовсе, — перебила Рейвен. — Давай надеяться, что твой сон спасет нас не только от той волны.       Это было именно то, отчего его грызла эта тревога, отчего надо было непременно самому.       — Рейв, а если это был просто глупый сон, а с ним что-то случится по дороге? — тихо сказал Мерфи, не особо надеясь на ответ. — Думаешь, я смогу после этого спокойно жить? Вообще — жить?       Рейвен вдруг отобрала у него костюм и бросила на пол, схватила Мерфи за плечи и неожиданно ощутимо тряхнула.       — А ты думаешь, он не понимает, что это может быть просто сон? Белл упрямец, но не идиот!       Мерфи усмехнулся, но усмешка вышла кривой и неуверенной, а Рейвен тряхнула его еще раз:       — Да он знает, что рискует, и знает, что, может быть, зря. Мы все это знаем, ты никого не обманул, и никто не следует твоим указаниям вслепую, понимаешь? Мы вместе все взвесили и решили, что лучше будет проверить, мы все с этим согласились! Потому что, как и с этой волной, — лучше проверить и зря, чем не проверить, а потом всю жизнь об этом сожалеть! Это не твой выбор, а наш, общий. Понял?       Мерфи посмотрел ей в глаза и не нашел в них ничего, кроме твердой уверенности.       — Даже если, не дай бог, что-то случится, это не будет твоей виной. Ясно?       Пришлось кивнуть, иначе Рейвен не успокоится и его не выпустит.       — Кристально ясно, шеф, — выдавил Мерфи. — Может, поработаем с баллонами?              Спустя пару часов они все стояли у последнего шлюза, отделяющего их жилой сектор от остальной части Кольца, которую давно законсервировали. Беллами в красном костюме химзащиты, с закрепленными на поясе и спине баллонами, выслушивал последнее напутствие от Рейвен и Монти, рядом стояла Харпер с шлемом в руках и Эхо с Роаном. Роан ходил вокруг отца, периодически касаясь ладошкой то красной прорезиненной ткани костюма, то какого-нибудь баллона — осторожно, ему уже объяснили, что папину одежду нельзя повредить, иначе папе в пути может стать больно и плохо, а они ничем не смогут ему помочь. Эхо следила за ним, изредка взглядывая на Беллами, но выглядела спокойной — и то верно, не на войну же провожает.       Мерфи хотел бы разделять ее спокойствие, но отголоски сна не давали покоя. Умом он понимал, что Эхо права, и Рейвен права, когда говорила, что он ни в чем не будет виноват в любом случае, да и не будет никакого «случая»... Но все же тот мир, где у него больше не было Беллами, все еще маячил где-то рядом и не позволял спокойно дышать. По крайней мере, пока Белл не вернется из этого «марш-броска», как он его назвал.       — Мерфи, тебя вызывает Кольцо!       Беллами стоял совсем рядом, а Эхо, Рейвен, Монти и Харпер остались поодаль, развлекали Роана, и Эмори отошла к ним, укачивая Софи, которая вообще-то должна была спать в кроватке, как всегда после обеда.       — Зачем мы так спешим? — спросил Мерфи, не очень понимая, зачем спрашивает. Все же уже решили.       — А что изменится завтра, послезавтра или через месяц? — вопросом отозвался Беллами и привычно положил руку в резиновой перчатке ему на плечо. — Мы не спешим. Просто действуем, а не ждем непонятно чего. Я к ночи совершенно точно вернусь.       — Не задерживайся там, — сказал Мерфи очередную глупую банальность. Как будто Белл мог пуститься в загул. — Там нет ничего, что стоило бы твоей жизни.       — Слушаюсь, босс, — серьезно ответил Беллами, вдруг стремительно потянулся к нему и поцеловал — быстро и крепко, словно печать поставил, — и в самые губы выдохнул: — Не трясись ты так.       Мерфи мотнул головой, не соглашаясь. Он будет трястись, пока все не кончится. Просто молча.       — Это всего лишь небольшая вылазка в пустое Кольцо, — негромко, чтобы слышал только Мерфи, продолжил Беллами. — Повреждений обшивки по дороге точно нет, диких зверей тут не водится, диких аборигенов тоже, энергию Рейвен везде подала, двери должны открываться сами, а как только я поставлю четвертый баллон, начну думать о возвращении. Я не идиот.       Мерфи открыл рот, чтобы возразить против последнего утверждения, но Беллами не закончил:       — И я бы тоже трясся, если бы оставался. Хоть и понимал бы, что незачем. Джон...       Мерфи вскинул взгляд, услышав в его голосе что-то новое.       — На самом деле это здорово, когда за тебя кто-то трясется. Так что продолжай. И будь на связи, ладно?       — Хорошо, — наконец смог вставить слово Мерфи. — Но ты мне должен обязательно найти тот склад. А я буду на связи, вместе с Рейв. Удачи!       Он вывернулся из-под руки Беллами и махнул Харпер. Та понятливо подскочила, помогла надеть и закрепить шлем.       Когда шлюз с противоположной стороны закрылся и широкоплечая фигура, смутно различимая за двумя давно не мытыми стеклами шлюзовых створок, скрылась за поворотом, они как по команде развернулись. Эмори и Эхо повели детей отдыхать — после обеда они всегда укладывались спать на час-другой, — Харпер убежала в гидропонный, а Монти, Рейвен и Мерфи пошли в Центр, чтобы оттуда следить за передвижением Беллами, которое будет отмечаться открывающимися на его пути дверями, как минимум.              Через полтора часа Рейвен предложила им с Монти пойти прогуляться или поспать часок-другой, а потом сменить ее. Монти согласился и ушел к Харпер, а Мерфи упрямо остался сидеть в углу. Спустя еще один сеанс связи с Беллами и десять минут включилась рация, и встревоженный голос Монти позвал Рейвен, требуя ее срочного присутствия. Она отозвалась коротким «Сейчас буду» и поднялась с места:       — Подойди, Джон.       Мерфи не пришлось просить дважды.       — Смотри сюда, — скомандовала Рейвен и ткнула пальцем в небольшой монитор слева от себя.       — Это секундомер. — Палец ткнул в другой монитор: — Это — схема.       «Спасибо, я знаю», — хотел сказать Мерфи, но промолчал.       — Зеленый цвет — основные линии, белый — места, где в данный момент происходит какое-то движение, например...       — Открывание запертой двери, — все же не удержался он. Совсем она его за дурачка, что ли, держит?       — Точно. Желтый — участки под напряжением. Красный...       — Блокировано. Если можно открыть отсюда — мигает, если нельзя — светится ровно. Я помню, Рейв.       — Отлично. Я скоро буду. Остаешься за главного, пока не вернусь. Связь тут...       — Я помню, — как можно мягче повторил Мерфи, отгоняя видения перепуганной Рейвен из своих ночных кошмаров, — я тут не первый раз сижу. Все будет нормально. Не парься.       Она ушла, а Мерфи пристроился за центральным пультом, за которым сидел хоть и не впервые, но зато в одиночку его тут нечасто оставляли. Схема перед ним горела ровным зеленым светом с редкими вкраплениями красного и желтого. Все они находились в стороне от маршрута Беллами, а потому не тревожили.       Один участок вдруг вспыхнул белым и некоторое время светился, притягивая взгляд, потом погас. Мерфи вздохнул. Белл только что отжал очередную дверь на своем пути и благополучно ее прошел. Он уже приближался к цели, в ближайшие полчаса должен был дойти... и начинать думать о возвращении, как обещал. Один баллон в час. И это в расчете на то, что человек будет сидеть в ракете, не особо прыгая в кресле. А при движении и физических нагрузках воздух будет расходоваться быстрее... Правильно они его обвешали всеми семью баллонами. Один, который Монти предлагал оставить «на всякий случай» все равно никак не поможет, все равно его не хватит добраться до Белла, если что-нибудь случится по дороге. А ему запасной баллон дает дополнительное время на форс-мажорный случай.       — Рейвен, как слышишь? — сказал динамик голосом Беллами. Мерфи включил микрофон, не позволяя себе занервничать: Белл сам на связь не выходил, это они его вызывали строго по расписанию.       — Она вышла. Я за нее, — отозвался он.       — Трясешься? — усмешка в голосе немного успокоила.       — Слегка. Только чтобы доставить тебе удовольствие. Что случилось?       — Да ничего. Просто хотел связь проверить.       Мерфи невольно хмыкнул. Ага, сейчас.       — Ну, не только ты меня хорошо изучил. Что случилось?       Беллами молчал так долго, что пришлось напомнить о себе:       — Белл?       — Ты там один?       А вот теперь Мерфи действительно насторожился.       — Допустим.       — Только не ори.       — Блейк!       — Сказал же, не ори... — Беллами слегка запнулся и задержал дыхание, словно в этот момент поднимал что-то тяжелое. — Я поставил четвертый баллон.       Он же еще не дошел до цели!       — Так, разворачивайся. — Мерфи постарался сказать это так спокойно, как только мог. — Разворачивайся и иди назад.       — Я не...       — Я сказал, — раздельно, четко и как можно внушительнее повторил Мерфи, — разворачивайся.       — Не могу.       — Все ты можешь. Подождет этот склад. Он не убежит. Потом повторим...       — На меня тут кое-что упало. Чуть-чуть. Пока пытался выбраться — повредил один баллон. Он сдох.       Мерфи вдохнул, мысленно считая до десяти и обратно. На последнем «два-один» выдохнул и спокойно сказал:       — Все нормально. На трех ты запросто вернешься. Иди назад.       Беллами вздохнул.       — Джон... я не сказал, что уже выбрался.       Мерфи осторожно разжал пальцы, чтоб не отломать край панели пульта управления, в которую успел вцепиться мертвой хваткой. Он пытался собрать мгновенно разлетевшиеся мысли и преодолеть нахлынувшую панику. А Беллами продолжал встряхивать его словами:       — Меня тут немножко завалило. Я цел, только пока не могу эту хрень спихнуть. Я ее уже раскачал, если больше ничего не посыпется — минут через пятнадцать освобожусь.       — И пойдешь назад. — Вот только заикаться и не хватало... Спокойно, еще ничего не сломалось бесповоротно.       — Джон.       — Назад. Ты сможешь. Раз ты цел, и дорога уже чистая — ты можешь идти свободно без дополнительных затрат...       — Мерфи.       Мерфи замолчал, потому что когда Беллами говорил таким голосом, у него словно включался режим послушания, пусть и на долю мгновения.       — Четвертый баллон я поставил полчаса назад. Перед тем, как упал.       Наступившее молчание прерывалось только неровным дыханием Беллами, который продолжал работать над «хренью», прижавшей его к полу.       Полчаса назад. У него осталось два с половиной часа, и то — это если не учитывать повышенный расход кислорода из-за разгребания завала. Он еще не выбрался. И черт знает, когда реально сможет встать.       — Джон, помнишь... я сказал, что приятно знать, когда за тебя трясутся?       Мерфи промолчал.       — Ну вот... мне не стоило бы это сейчас говорить. Рейвен я бы и не сказал, просто хотел услышать кого-нибудь.. Но ты... мне было нужно...       Никто не хочет умирать в одиночку. Мерфи это знал, как никто другой. Но одно дело — самому для себя это признать, а другое — слышать, как это осознает один из самых дорогих тебе людей.       — Прости, ладно? Но я тебя еще попрошу... Не говори пока никому. — Дыхание Беллами снова дало сбой, и он не сразу продолжил, а Мерфи не знал, что сказать. — Потом Эхо позовешь... потом. Если правда будет нужно.       — Не будет, — наконец нашлись слова. — Ты пойдешь вперед, найдешь этот гребаный склад, и там будет аварийная комната. Ясно? А потом ты вернешься.       Даже упертый Беллами не дойдет обратно на двух баллонах по тому пути, что сожрал три с половиной. Это точно. И они не смогут ему помочь. Поэтому разворачивать его сейчас совершенно безнадежно. И бессмысленно. Но если он дойдет до склада — надежда есть. Мерфи был в этом уверен. Наверное потому, что больше рассчитывать было не на что, только на то, что дурацкие сновидения все же доставали его не просто так. Волна же была? И он смог всех уберечь от нее... Значит, и склад есть.       Только вот еще в его сне Беллами был мертв.       «Ты — живой?»       Он живой. И будет живым. Потому что найдет!       — Джон, я отключусь, — перебил его мысли Беллами. — Немножко передохну и сброшу эту дрянь. Ладно? Скажи Рейв, что связь была по плану и все нормально. Если... когда найду склад, первым делом поищу аварийку.       — Хорошо.       — Джон...       — Ну?       — Если что — ты за главного. И не вздумай снова уползать от всех в дальние тупики.       — Никаких «если что», — категорично оборвал его Мерфи, сам удивляясь, почему голос такой ровный. — И никаких тупиков, потому что связь была по плану и все нормально. Отдыхай, выбирайся и дуй вперед к складу! Ты уже совсем рядом. Конец связи.       Он отключил микрофон и динамик, чтобы не слышать усталое дыхание Беллами, и главное — чтобы тот не услышал, как прерывается его собственное. А когда смог справиться с нервами и включил снова — динамик молчал. Связь отрубили и с той стороны.       Пока Рейвен не вернулась, Мерфи сидел перед монитором и пялился на тот участок, где, по его расчетам, застрял Беллами. Он был уверен, что поступил правильно, что решение идти вперед, а не назад было наиболее рациональным. Ведь если есть всего два варианта, «точно никак» и «может получиться, хоть и не факт», — второй однозначно вернее. Наличие шанса, пусть и неоднозначного, лучше его полного отсутствия.       Но как же тяжело было осознавать, что вместо того, чтобы возвращаться, Белл будет удаляться от него все дальше, и если шанс не сработает — он останется там, вот в той точке, куда Мерфи его отправил — дважды! — и они не только никогда больше его живым не увидят, но и тело-то не достанут. Только сейчас начало по-настоящему доходить, что это не просто «разведывательный марш-бросок на всякий случай». Это ход ва-банк. Если Белл не вернется, они все навсегда останутся на Кольце. Потому что у них тупо больше нет баллонов для сжатого воздуха. И они не смогут долететь до Земли, даже если Рейвен изобретет, как это сделать с недостатком топлива. Достать эти баллоны они тоже уже не смогут — если только не придумают, как обеспечить кислородом от пары генераторов все Кольцо. Сейчас Рейвен сказала, что это невозможно. Иначе они не рисковали бы одиночным походом Белла...       Рейвен вернулась, запыхавшаяся и замороченная, с порога накинулась с вопросами — как? Хорошо, что Мерфи к этому времени сумел справиться с эмоциями и соврал вполне убедительно, как просил Беллами. К тому же, тот явно выбрался, наконец, из завала, и открыл еще пару дверей, так что до склада ему оставалось пройти буквально один коридор. Рейвен попыталась возмутиться тем, что пятьдесят минут ее отсутствия он шел так медленно, но Мерфи напомнил ей, что даже Беллами Блейк сделан не из железа, ему иногда надо отдыхать, и она утихла, сообразив, что перегибает.       Через четверть часа в Центре появились Монти и Харпер. На вопрос «а кто же остался в гидропонном» отмахнулись с таким видом, что стало ясно: вернуть их к грядкам сможет только стихийное бедствие. Следом пришла Эхо, одна, сообщив, что дети проснулись, поели и играют с Эмори в столовой. Мерфи вздохнул с облегчением, но ненадолго — через пять минут пришли все трое, потому что Эмори не хотела оставаться в стороне от событий, Софи еще не могла развлекать себя в одиночку, а Роан искал маму и папу.       На мониторе мигнула белым последняя дверь перед предполагаемым складом. По подсчетам Мерфи, Беллами уже должен был подключить предпоследний баллон. Но эти подсчеты были неточными, он не знал, насколько Белл превысил расход кислорода, пока выдирался из-под обломков непонятно чего. А спрашивать в открытую было уже нельзя. Если, конечно, он не собирался заставлять всех присутствующих «трястись» вместе с ним.       — Рейвен, Мерфи?       Голос Беллами, спокойный и даже бодрый, заставил всех вздрогнуть.       — Как дела? — спросил Мерфи раньше, чем остальные успели отреагировать.       — Нашел запертый отсек. Надписей нет, кроме «посторонним вход воспрещен» и «опасная зона».       — Замок цел? — включилась Рейвен.       — Цел. Энергия есть, но на обычный код не отвечает. То ли заклинило, то ли заглючило, то ли у опасных зон был свой код, которого мы не знаем.       — Я попробую отсюда, — встрепенулся Монти и оттеснил Рейвен от клавиатуры.       Рейвен задавала какие-то уточняющие вопросы, Роан, услышав знакомый голос, немедленно начал искать, где спрятался папа, Эхо пришлось ходить за ним по всему помещению, отгоняя от аппаратуры и проводов. Харпер, как обычно, стояла у плеча Монти, следя за тем, что он делал.       А Мерфи мог думать только о том, что каждая минута, что они копаются с замком, выясняют какие-то детали, ходят за Ро, — каждая убегающая минута приближает тот момент, когда нужно будет сказать всем: Белл не вернется. Если только не случится чуда.       — Он может не вернуться? — спросила Эмори. Мерфи вздрогнул. Она подошла совсем неслышно, и Софи тоже не издавала ни звука, молча вертела головкой из стороны в сторону, оглядывая своими огромными серыми глазищами занятные огоньки вдоль стен — в Центре она бывала редко.       — С чего ты взяла? — уточнил Мерфи, понимая, что звучит фальшиво.       — С твоего лица. Ты не предвкушаешь находку, как все, ты ждешь, как он скажет, что все кончено. — Ее голос дрогнул, и она быстро отвернулась в сторону, чтобы скрыть от остальных свою тревогу.       Мерфи осторожно приобнял ее за плечи и тихо, но честно ответил:       — Если не найдет там кислород — да. Он не дойдет обратно.       — Вы же рассчитали...       — Мы рассчитали верно. Но так вышло.       Эмори молчала, глядя в стену, и Мерфи добавил:       — Белл просил пока не говорить никому. Только в крайнем случае.       — Если так и не найдет кислород?       — Да.       Эмори перевела на него взгляд и кивнула — серьезно и понимающе. Она не будет сейчас рыдать и пугать остальных. Она промолчит.       — Так, Белл, оставь это, подождем Монти, а пока скажи мне, сколько у тебя осталось воздуха? — громко спросила Рейвен, и Эмори рядом напряглась, как и сам Мерфи.       — Ну... немножко перерасходовал, но нормально, — отозвался Беллами почти сразу, так что это «почти» только Мерфи и заметил.       — А поточнее и в цифрах?       Скользкий допрос прервал ничего не заметивший Монти возгласом:       — Есть, пробуй! Как я говорил, повтори последнюю комбинацию.       Мерфи показалось, что он слышит вздох облегчения из динамика.       — Повторяю.       Пауза слегка затянулась, и вдруг Монти хлопнул в ладоши и откинулся на спинку стула, а в динамике просиял Беллами:       — Есть, открыл! Вхожу внутрь.       Под рукой Мерфи выдохнула Эмори, но сам Мерфи выдохнуть не мог. Потому что открытая дверь еще ничего не значила.       — Ну! Свет включил? Что там? Беллами!       Рейвен и Монти наперебой звали и спрашивали, словно их прорвало, Харпер рядом светилась улыбкой. Эхо не улыбалась, держала Ро за руку и всматривалась в монитор так, будто ей там показывали художественный фильм «Беллами ищет топливо», а не зеленые линии и точки.       — Ну же!       — Джон, — вдруг позвал Беллами, и Мерфи качнулся вперед, выпустив Эмори.       — Я здесь, Белл.       — Аварийка есть. Стояла запечатанной все это время... Восемь полных наборов для дыхания, бокс с костюмами и довеском микрогенератор для наполнения. Слышишь?       Мерфи смог еще выдавить «слышу!» и отступил назад, к Эмори. Ему было уже все равно, кто на него смотрит, что видит и что понимает.       — Он нашел, все будет хорошо, Джон, все нормально! — торопливо говорила Эмори, свободной рукой гладила его лицо, волосы, смахивала что-то с щеки... слезы? К чертовой матери, он имеет право!       — Какого хрена тут происходит, Мерфи? — начала было Рейвен, но ее перебил Беллами, теперь уже точно бодрый, сияющий и торжествующий:       — «Огнеопасно!» — по слогам произнес он, явно читая надпись. — «Без защитных костюмов не входить!» Я в костюме, так что открываю и вхожу... — До них донесся ровный гул, как в доке, когда поднималась крышка наружного люка. — «Гидразин». Раз-два-три... в общем, пять цистерн. Не бочек, Рейв. Цистерн!       Рейвен вдруг всхлипнула и ухватилась за край пульта, словно боялась упасть, и Эхо, оставив Роана копаться в запасной бухте провода, подскочила к ней, чтобы поддержать, а Харпер бросилась обнимать Монти.       — Полные! — словно стараясь всех добить, добавил Беллами. — И у меня теперь только один вопрос: как вы собираетесь тащить их к шаттлу?              Когда все немного успокоились, Рейвен позволила Беллами передохнуть, выгнала всех из Центра, чтобы не мешали думать, и Мерфи уже было понадеялся, что гроза миновала, как ему в спину донеслось:       — Мерфи! Задержись.       Пришлось остаться. Эмори замешкалась, но он жестом показал, что все будет отлично, чтобы она спокойно ушла. Отлично все, несомненно, будет, только сперва ему придется пережить еще один неприятный разговор из серии “как ты мог!”.       — Как ты мог мне соврать, Мерфи? — начала Рейвен, от чего он не смог сдержать ухмылку, и этим прорвал плотину. — Ты же знал! Когда я ушла, он тебе поплакался, и ты все это время знал! Ты врал мне в лицо, что все хорошо, когда на самом деле все было хуже некуда! Сколько у него оставалось воздуха? А?! Когда он должен был умереть, до или после того, как ты бы нам об этом сказал?!       — Рейвен, — перебил Мерфи, уже откровенно улыбаясь и не собираясь прекращать. — Белл вернется через три часа, живой и здоровый, разве что в синяках немножко. Все было плохо, а потом снова стало хорошо. Ну, Рейв… он просил не говорить.       — И ты его послушался?       — Да, Белл наш командир, если ты помнишь, — серьезно кивнул Мерфи. — Ну и когда я узнал, уже поздно было его возвращать. Можно было только идти вперед. Как всегда. И он справился.       — Ему просто повезло! — Рейвен уже не злилась, она снова держалась за пульт, и Мерфи сделал шаг ближе.       — Да. Как всегда. Но я не верил, если честно. Надеялся, но не верил.       — Ты должен был сказать…       — Зачем? Чтобы он там себя ощущал как на собственных похоронах, от ваших печальных вздохов? Чтобы ты психанула? Чтобы Эхо чувствовала себя беспомощной, не способной помочь любимому человеку, который вот-вот должен умереть? Чтобы Роан...       Рейвен отпустила стол и развернулась к Мерфи, а он поймал ее обеими руками и обнял, прижимая к себе. На удивление, она не вырывалась, чтобы продолжать обвинять, а обхватила его руками за пояс, спрятала лицо у него на груди.       — Он все правильно сделал, — сказал Мерфи ей в ухо. — И ты. И Монти. И девочки.       — И ты тоже, — чуть слышно продолжила Рейвен. — Ты тоже… правильно.       

ЭПИЛОГ

             — Нам лучше вернуться.       — Вот еще. Мы почти пришли!       — Мама ясно сказала, чтобы мы оставались с тетей О.       — А тетя О сказала, что мы имеем право тут быть, и что мы уже не дети. Это Джордан еще слишком маленький, чтобы не спать ночами. И ему тут делать нечего.       — О просто обижается, что ее не позвали. И назло папе так сказала.       — Нет. Она не обижается. Смотри, Ро, свет! Это их костер.       — Посмотрим отсюда или подойдем?       — А как ты думаешь?       — Софи...       — Думаешь, мы сюда перлись через этот чертов лес...       — Софи!       — ...перлись через этот гребаный, говорю, лес, чтобы посидеть в кустах? Мы имеем право. Тетя О сказала. Пошли.       

***

      Развести костер было задачей Беллами. Мерфи тоже мог это сделать, причем не одним способом, но он уступил, как делал каждый год, когда они всемером выбирались отметить очередную годовщину.       Пять лет назад они приземлились в своем шаттле на этой самой поляне, где все еще можно было заметить круг выгоревшей тогда земли. Тогда они никак не могли поверить, что сделали это. Найти гидразин было только началом, потом они провернули адскую работу по подготовке самого полета. Но разве даже настоящий ад смог бы их остановить, если им дали возможность вернуться домой?       На Земле работы оказалось еще больше. Хорошо еще, они сперва встретились с внезапно выжившей Кларк и Мэди, ее дочерью-найденышем, у которых оказался рабочий джип. Если бы не этот джип и не стукнувшая Беллами идея по поиску старого склада с взрывчаткой из своего сна о будущем — гребаные вещие сновидения с Кольца и на этот раз им помогли, — они не сумели бы разгрести завал над бункером. Всемером и даже вдевятером руками снести рухнувший небоскреб было задачей нереальной, но С-4 и механизация в руках Рейвен с Монти творят чудеса.       А заодно Беллами, казалось, вздохнул с облегчением. Потому что в его сне Мерфи и Софи чуть не погибли на этом самом складе, но после полного использования найденной взрывчатки эта опасность свелась к нулю.       Теперь они уже несколько лет налаживали нормальную жизнь. Земляне из бункера осваивали лес и часть озера на севере, строили новый Полис, а ковчеговцы остались на южном берегу, где заложили новую Аркадию. Спейскру влились в их общество не сразу — люди из бункера, как оказалось, пережили куда более страшные пять лет, чем они в космосе. Сейчас, когда Мерфи знал, через что прошли Октавия и ее народ, он впервые четко и ясно осознал, какой рай они создали на Кольце, и мог только благодарить высшие силы, а точнее, Беллами и компанию за то, что их дети родились в любящей мирной семье, а не в гонке на выживание в бункере.       Однако время лечит многие раны, особенно если хотеть их залечить, и жить в мире, а не в противостоянии и борьбе за все, что под руку подвернется. Даже Октавия, которую бункером поломало сильнее других, смогла если не полностью излечиться, то вернуться к брату, войти в их большую семью и стать настоящей любящей тетей для Роана и Софи. Белл смог найти путь и к ее сердцу. Снова.              Пока Беллами пользовался правом главного и разводил праздничный костер, у Мерфи было свое, пожалуй, еще более ответственное дело — он занимался организацией сбора дров, распаковкой еды и питья, а заодно проверял наличие походных подстилок. Палатки они не взяли, потому что погода обещала быть ясной, да и все равно до утра никто не заснет, а подремать по очереди пару часов под открытым небом, с колыбельной из негромких разговоров и даже смеха — милое дело.       Эмори и Харпер хлопотали над «столом», Эхо помогала Беллами, Монти перебирал струны гитары, а Рейвен сидела чуть в стороне и изучала темнеющее небо. Мерфи подошел к ней и поинтересовался:       — Тебе уже скучно?       Она протянула руку и отозвалась:       — Когда это с вами можно было скучать.       Мерфи ухватил ее ладонь, чтобы помочь подняться, но не ожидал, что она потянет его вниз, и почти упал рядом, потеряв от неожиданности равновесие.       — Отвык, — констатировал он и повернулся на бок, опираясь на локоть. — Рано еще валяться, не находишь?       — Сегодня не рано. Хочу вам кое-что показать. Ночь сегодня удачная. Но часы все остались в поселке, поэтому надо следить.       — Загадочно. — Мерфи не хотел сегодня думать над загадками. — Ну, ты свисти, когда будет, на что смотреть.       Он еще не закончил говорить, как вдруг услышал посторонний шум. Несколько лет спокойной жизни слегка притупили инстинкты, поэтому он не вскочил с предупреждающим криком, а просто настороженно обернулся к кустам. Рейвен рядом только слабо передернула плечами, даже не повернув головы:       — Зайцы. Наверняка зайцы, просто мы на их поляне сидим, вот они и нервничают.              Зайцы вовсе не нервничали. Они медленно шли от кустов к костру, практически не скрываясь, разве что молча, против обыкновения, и не бегом, а осторожным неслышным шагом разведчиков, которому их учили Эхо и Октавия.       — Эт-то еще что за явление? — задал Мерфи риторический вопрос и поднялся на ноги. — Белл!       — Папа, мы имеем право, — сообщила издалека Софи, предусмотрительно притормозив. — Это и наш праздник тоже.       — Роан Блейк! Что я сказала тебе об этой ночи? — В Эхо явно проснулся командир армии Азгеды, судя по суровости ее тона. Или она просто изо всех сил старалась не улыбаться.       — Ты сказала быть с тетей О, пока вы не вернетесь, — так же, издалека, отрапортовал мальчик. — Но мы уже взрослые. Имеем право!       — Бунт на корабле, — вздохнул Монти и сыграл на гитаре вступление к своей «морской» песне, где говорилось о кораблях и морских чудовищах. Харпер фыркнула, но закрыла рот ладонью, чтобы не мешать воспитательному процессу.       — Тете О придется завтра выслушать много интересного, — покачала головой Рейвен.       — Спасибо, что она хоть Джордана с ними не отправила, — покивал Мерфи и повернулся к костру. — Ну, шеф, что будем делать с пришельцами? Выпорем, прогоним спать или признаем их право присутствовать?       — Ты не порешь детей, — встревоженно, но убежденно вставила Софи.       — Я — нет, — согласился Мерфи. Ну вот что есть, то есть. — И мама нет. Мы не порем детей. Но вы же и не дети, сами сказали.       — А я — могу, — сообщила Эхо все тем же сурово-ледяным тоном, скрывающим улыбку. — Если надо. И детей, и не очень.       — Между прочим, недавно Нейт на охоте видел пуму, — сказала Эмори слегка дрогнувшим голосом. — Правда, на той стороне ручья... но непуганую.       — Но он же ее уже пугнул, — возразил Мерфи. Думать, что дети могли встретить дикую кошку, ему не понравилось. — Так, предлагаю выпороть и признать право. Чтобы не гнать их обратно.       Софи и Роан явно раздумывали, что им больше не нравится — перспектива быть съеденными пумой или выпоротыми, Харпер уже не прикрывала рот, а затыкала его рукой, чтобы не смеяться, Эхо показушно-деловито расстегивала ремень, стягивающий ее охотничью куртку, а на лице Беллами читалась напряженная работа мысли.       — Отставить пороть, — наконец, сказал он громко. Эхо вздохнула и надела ремень на место, а ребята явно повеселели. — До совершеннолетия вам еще далеко, но так и быть, раз вы считаете, что это и ваш праздник, значит, имеете право. Но Джордана сюда не приводить, пока ему не исполнится хотя бы шесть лет, как тебе, Софи, ясно?       Софи подняла руку с оттопыренными четырьмя пальцами, потом отогнула пятый, подняла вторую руку, сжатую в кулачок, отогнула на ней указательный, пошевелила губами, словно проверяла результат, и сообщила:       — Значит, через два года уже можно будет.       — Если дядя Монти и тетя Хари разрешат, — добавил Беллами, глянув на озадаченное лицо Харпер. — Идите сюда, хватит орать через всю поляну.              Когда первая часть банкета, посвященная ужину, закончилась, Монти снова взял гитару и с первым звуком тихого перебора струн вдруг сказал:       — Через два месяца выборы канцлера.       Мерфи оживился. Эту тему он поднимал неоднократно, когда стало ясно, что этот год для Кейна в роли канцлера — последний, но от него отмахивались, как от назойливого насекомого. Ну давай, осел, посмотрим, как ты будешь от Монти отмахиваться.       — Очень своевременное замечание, — отозвался Беллами, не отрываясь от коряги, из которой под чутким наблюдением Ро и Софи пытался смастерить нечто вроде лодки.       — В другое время ты вечно занят, — сказала Эхо, заработав быстрый гневный взгляд мужа. — А я говорила. Еще на Кольце, помнишь? Ты — лидер по зову сердца. Ты должен.       — Ты должен баллотироваться, — поддержала общую мысль Рейвен, не отрывая взгляд от неба. — А кто еще?       — Нейт мечтает о должности шефа СБ, — подала голос и Харпер. — Но она недостижима, пока на ней сидишь ты. Уступи место другу.       — Канцлером должна быть Кларк, — помотал головой Беллами, и Мерфи вздохнул. Упертость осла по отношению к Кларк Гриффин по-прежнему выходила за все рамки всех здравых смыслов.       — Максимум, на который готова Кларк сейчас — это подавать ценные советы по общению с Полисом, и то, Октавия в этом смысле надежнее, — не смог удержаться Мерфи. — Белл, она давно увязла в материнстве. Ее буйная дочурка — единственное, что ее волнует по-настоящему. А тебя волнует всё и все. И главное, все об этом знают и тебе доверяют.       — И Кейн хочет видеть тебя на его месте, — вдруг вставила Эмори, а когда к ней повернулись все, включая Софи и Роана, пожала плечами: — Мы как-то случайно заговорили об этом, когда он в медчасть приходил и ждал Эбби.       — Вот видишь, — с удовольствием подвел черту Мерфи, довольный, что на этот раз отмахаться у Беллами не получится, коллектив так просто не заткнешь, — ты должен. Нам, Кейну и вообще всем. — Он подумал и нанес последний удар: — Спаси от этого свою драгоценную Кларк, не заставляй ее брать на себя ответственность, которую она не потянет.       Слова «спаси Кларк» должны были подействовать на подсознательном уровне. Во всяком случае, Мерфи на это надеялся.       — Вот оно! — вдруг воскликнула Рейвен и вскинула руку, указывая в черное ночное небо, усыпанное звездами. — Смотрите! Та звезда, что движется! Смотрите же!       Все задрали головы, еще не очень осознав, что именно им надо искать, но не заметить среди неподвижных огоньков один, который пересекал небосвод медленно, но уверенно, было бы сложно.       — Я вижу! — первой обрадовалась Софи. — Звездочка летит!       — Это падающая звезда? — со знанием дела спросил Роан. — Тетя Кларк говорила, что когда падает звезда, надо загадать желание...       — Эта звезда упадет не раньше, чем лет через двадцать, если метеоритом не сшибет с орбиты, — отозвался Монти, и вдруг Мерфи понял, на что они смотрят.       — Кольцо, — сказал он негромко, но все услышали. — Это Кольцо.       На поляне воцарилась тишина. Даже Софи и Ро понимали, что сейчас надо помолчать и проводить взглядами светящуюся точку за горизонт. Софи вряд ли помнила само Кольцо, которое покинула, когда ей и года не исполнилось, но рассказы о ее первом доме слышала часто. А Роан, скорее всего, что-то мог и сам вспомнить. Однажды Мерфи слышал, как он рассказывал сыновьям Гайи про огромную Землю в иллюминаторе... значит, помнил.              Остальные, конечно, помнили гораздо больше. Мерфи отвел взгляд от Кольца и посмотрел на серьезное лицо Беллами, который наверняка сейчас думал об их разговоре, глядя вверх. Там, на Кольце, он впервые по-настоящему стал главой пусть маленькой, но все же настоящей самостоятельной общины, как называла их Эхо, и справился. То, как он поначалу пытался рулить Сотней после их первого приземления, тоже было важно, но тогда Белл больше играл во власть, чем по-настоящему отвечал за все и всех. Ответственность он тогда переложил на Кларк.       Но времена изменились. И они все изменились. Теперешний Беллами Блейк был способен и вообще просто обязан стать тем, кто ведет. Ведет всех.       У него есть Эхо, как военный советник и спец по шпионажу и разведке, если это еще пригодится. Есть Октавия, которая все же сохранила свой авторитет среди землян. Есть Миллер, на которого можно переложить ответственность за охрану и безопасность. Есть Рейвен, возглавляющая инженеров, и Монти, который не просто спец по сдыхающей компьютерной сети, но и тот стержень совести, который не позволит ни Беллами, ни остальным свернуть в сторону с правильного пути. У них есть Эмори и Найла, с их торговыми способностями, а еще они обе прекрасно находят общий язык с любым землянином. А Харпер со своими девочками Аркадии и их детский сад, где они наладили совершенно удивительную атмосферу для воспитания детей, будет обеспечивать их будущее.       Кларк тоже наверняка в стороне не останется, поможет советом, и Кейн пока не собирается сдавать позиции — его опыт тоже пригодится, вряд ли он бросит Белла одного.       — Кольцо было только началом, — сказал Мерфи, коснувшись руки Беллами. Тот вздрогнул, но головы не опустил, только тихо спросил:       — Ты будешь со мной?       Мерфи от неожиданности не успел справиться с голосом, и ответ прозвучал глупо обиженно:       — Ты дурак, что ли, такие вопросы задавать? Ты еще Эхо спроси. Или Роана.       — Ты. Будешь? — Беллами все же перевел на него взгляд и перехватил его ладонь своей. Мерфи не мог больше над ним издеваться, поэтому ответил, глядя прямо в глаза:       — Я и так с тобой, пока я тебе нужен.       — Всегда, — серьезно отозвался Беллами и снова поднял голову, провожая Кольцо задумчивым взглядом.       

КОНЕЦ