***
— Очуметь просто! — радостно воскликнула Настя, мигом плюхаясь за свободный столик в кафе, попутно листая в телефоне присланную информацию по поводу их практики. — Мы проходим практику в отряде СОБРа! Ты себе можешь это представить? Это же просто офигенно! — её лучшая подруга, Полина Шумова, с усмешкой взглянула на счастливую донельзя Настю и тоже присела за столик, прямо напротив своей подруги. Девушка с сияющими глазами читала всё, что им прислали, и на губах её с каждой секундой увеличивалась улыбка. Ну надо же, а ведь только недавно она в шутку говорила маме, что если их отправят на практику к какому-либо отряду силовых структур, то она обязательно найдёт там себе мужа, на что мама, как обычно, отмахнулась и сказала, чтобы она не забивала себе голову ерундой, а занималась учёбой. Так что же получается, шутка может перерасти в реальность? В таком случае, это будет очень и очень весёлая практика! — Ой, а ты и радуешься этому, — подтрунила её Полина. — Это же сколько мужчин в форме там будет, да, Насть? Кого хочешь, того и забирай! — Настя смущённо покраснела, но улыбаться не перестала. Да, что уж таить — мужчины в форме являлись её слабым местом ещё с подросткового возраста, и об этом прекрасно знало всё окружение Насти, поэтому она не уставала слушать подколы и шутки в свою сторону, когда речь заходила о военных. — Конечно, я ведь маме сказала, что найду там себе мужа, — Настя рассмеялась, а затем сказала уже более серьёзно, но при этом не переставая улыбаться: — А вообще, кроме шуток, Полин, я не собираюсь там ни на кого вешаться. Я считаю, что тот, кто надо, сам заметит и подойдёт познакомиться. Я ни за кем бегать не намерена. Не царское это дело — за мужчинами ухлёстывать! — теперь уже они обе синхронно рассмеялись. Их веселье прервала миловидная девушка-официантка, которая подошла, чтобы узнать их заказ, и девочки довольно шустро заказали себе парочку блюд и продолжили разговаривать между собой на всевозможные темы.***
На следующее утро в отделении царила лёгкая суматоха, поскольку все присутствующие в нём готовились к прибытию студентов. Перед главным входом стоял сам начальник отделения и всего отряда в целом — Попов Юрий Иванович, а недалеко от него расположились командиры каждой группы по отдельности: они стояли вместе и перешёптывались между собой, изредка бросая взгляды в сторону входа. — Ну что, товарищи командиры, готовы принять наших практикантов? — бодро улыбнулся Юрий Иванович, глядя на своих подопечных. Те же, в свою очередь, кивнули, хоть и с долей сомнения в глазах. — Они там все нормальные? — с опаской поинтересовался один из командиров, глядя на входную дверь, за пределами которой уже раздался топот ног и громкие голоса студентов. Попов слабо улыбнулся и кивнул головой. — Все нормальные, не волнуйся, — и, после его слов, в помещение ввалилась группа студентов-медиков, во главе со своими кураторами. Ребята с любопытством и неподдельным интересом озирались по сторонам, а их руководители в это время подошли к Юрию Ивановичу и обсудили ещё пару нюансов касательно их практики. Когда же они отошли от мужчины, он прокашлялся, поправил на себе форму и громким, басистым голосом произнёс: — Здравствуйте, товарищи студенты! — в ответ ему раздалось многоголосое «здравствуйте». — Очень рад видеть в нашем отделении столь светлые и чистые умы! Меня зовут Юрий Иванович, я являюсь начальником отряда и за всё время вашей практики буду наблюдать за вашими успехами и работами. Как вы знаете, мы нечасто принимаем у себя практикантов-студентов, но ваш институт сумел договориться с нашим руководством, и поэтому вы должны быть премного благодарны именно вашим преподавателям и кураторам за то, что предоставили вам такую возможность. На время практики мы раскидаем вас по отрядам, у которых вы будете в качестве дополнительных врачей, но, разумеется, основную роль будут играть наши главные медики, вы же будете, как их помощники. Не буду долго распинаться, а просто пожелаю вам удачной и плодотворной практики, и зачитаю вам список того, как вы распределены по отрядам, — и, достав из кармана своего идеально выглаженного кителя сложенный вдвое листок, развернул его, надел очки и принялся зачитывать ясным и понятным голосом: — Итак, первый отряд. Командир — Громов Александр Владимирович, — Юрий Иванович махнул головой в сторону стоящего рядом Громова, который вышел вперёд, чтобы все медики поняли, о каком командире идёт речь. — Студенты, идущие на практику в этот отряд — Колесников Михаил, Орлова Анастасия и Сурина Виктория, — Настя вздрогнула, услышав свою фамилию, и перевела сначала сочувствующий взгляд на свою лучшую подругу Полину, с которой она, увы, не попала на один отряд, а затем взглянула на командира, и тут же внутренне содрогнулась — на неё в упор смотрели пронзительные голубые глаза. Даже через балаклаву был заметен его слегка прищуренный и изучающий взгляд, в котором проскальзывали нотки пренебрежения и явного недоверия к ребятам. Она судорожно втянула воздух и переступила с ноги на ногу, а затем, увидев, как её напарники подходят к Громову, мысленно собралась с силами и тоже подошла к командиру, не решаясь поднять на него взгляд. Встав рядом с Викой, она обменялась с той быстрыми фразами о том, что Громов выглядит очень уж сурово и пугающе, а после вынуждена была замолчать, потому что ощутила на себе тяжёлый взгляд Саши. Настя сглотнула и нервно одёрнула край своего медицинского халата, давя в себе желание мельком взглянуть на Александра. К этому моменту распределение студентов по отрядам закончилось и было положено начало практики. Миша, Вика и Настя непонимающе переглянулись, не зная, куда идти и что делать, но их быстро привёл в себя грубый голос майора: — Не стойте, как истуканы, а идите за мной, — у Насти, честно говоря, ноги подкосились от такого тона. Её всегда пугали и настораживали такие люди, которые могли без каких-либо проблем нахамить или поговорить с окружающими в таком резком тоне, и её командир не стал исключением — от него словно веяло тяжёлой и жёсткой энергетикой, которая, собственно, была присуща многим работникам этой структуры, но та энергетика, шедшая от Громова, была какой-то более серьёзной и сильной, и это очень напрягало Настю. Она боязливо осмотрела широкую спину майора (она достаточно хорошо разбиралась в воинских званиях, поэтому быстро определила звание их командира по небольшой звезде на погонах его чёрного кителя) и, наклонившись к Вике, негромко проговорила той на ухо: — Странный он какой-то. Вике ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть головой.***
Первый день практики прошёл достаточно неплохо: ребят ввели в курс дела, объяснили, чем они будут заниматься на протяжении всего месяца, дали некоторые наставления и распределили по кабинетам и наставникам каждую группу. На группу Насти, Миши и Вики достался врач Ширин Виктор Павлович — мужчина в возрасте, достаточно высокого роста и с неугасающей улыбкой на губах. Студентов он поприветствовал весьма тепло, выразил свои искренние поздравления по поводу практики и полученного в ходе неё нового опыта, а затем рассказал о том, что на протяжении этого месяца они будут применять свои знания на практике, выезжая с отрядами на различного вида задержания — начиная с мелких аферистов и заканчивая главарями крупных ОПГ, так как, в ходе таких операций, бойцы нередко получают ранения, а уж если дело касается каких-то крупных шишек в криминале, то ранение может быть даже не у одного бойца, а ещё у нескольких. Когда Виктор увидел озабоченные и немного напуганные лица юных студентов-медиков, то тихо рассмеялся в ладонь с этого вида и поспешил успокоить ребят, сказав, что такое случается крайне редко, но им всё равно стоит быть к этому готовыми. Студенты поинтересовались по поводу учебных занятий, на что Виктор Павлович ответил, что занятия у них будут, но проходить будут на территории их отделения и вести их будет как раз он. — Есть у вас ко мне ещё вопросы? Или на сегодня рубрика «ответ-вопрос» закрыта? — с лёгкой улыбкой поинтересовался Ширин, осматривая ребят. Миша и Вика, переглянувшись, отрицательно покачали головами, а вот Настя как-то подозрительно мялась и бросала на врача косые взгляды, словно не зная, стоит ли ей задавать этот вопрос или нет. Ширин заметил смятение девушки, поэтому с доверительной улыбкой обратился к ней: — Насть, я вижу, что ты хочешь что-то спросить. Не стесняйся и спрашивай напрямую, я могу ответить на любой твой вопрос, — она немного помолчала, а затем, бросив в сторону двери короткий взгляд, спросила: — А могу я узнать поподробнее о нашем командире? — Миша с Викой, услышавшие этот вопрос, тут же оживились и тоже во все глаза вытаращились на врача. Всю их троицу очень напряг этот молчаливый и мрачный мужчина, и теперь им хотелось бы узнать о нём немного больше, а сделать это можно было только через Ширина. Мужчина чуть усмехнулся: он соврёт, если скажет, что не ожидал такого вопроса. Ещё когда только Громов привёл этих ребят в кабинет к Виктору Павловичу, медик сразу заметил, какие взгляды те бросили ему вслед, поэтому сейчас, слыша этот вопрос, он ничуть не удивился. — А что именно вы хотите о нём узнать? — Ну, всё, что только можно, — сказал Миша, убедительно глядя на врача. Виктор коротко усмехнулся, убрал руки в карманы медицинского халата и начал: — Что-ж, что я могу вам о нём рассказать… Вообще, все личности наших бойцов должны сохраняться в тайне, но вам с ним ещё работать, поэтому, так и быть, я вам расскажу кое-что. Зовут его Александр Громов, но это вы слышали ещё на распределении, ему тридцать лет, по воинскому званию является майором. Закончил в двадцать три года военное училище, затем два года отслужил в спецназе МВД, а уж после перевёлся к нам в отряд. Вы не смотрите, что он постоянно хмурый ходит и смотрит на всех, как на врагов народа! Он парень хороший, порядочный, когда надо — всегда руку помощи протянет, никого в беде не оставляет. Это он к вам с таким недоверием пока относится, потому что вы для него — совершенно чужие и незнакомые люди, о которых он практически ничего не знает, а со своими сослуживцами, да и вообще со всеми нашими работниками, он общается очень даже хорошо и тесно. Не бойтесь, в случае чего, просить у него помощи или совета — он вам никогда не откажет, а всегда с удовольствием поможет. Внешность бывает обманчива, и это как раз про нашего Громова, — закончил Ширин, оглядывая любопытные лица ребят. Они внимательно выслушали весь рассказ о Громове, а теперь о чём-то переговаривались, иногда кидая на Виктора Павловича недоверчивые взгляды. «Смешные такие, думают, что я мог им наврать» — про себя улыбнулся Ширин, но виду не подал. — Ну хорошо, — вдруг подала голос Вика, — допустим, он такой хороший и прекрасный человек. Но тогда почему он обращался с нами на распределении так, словно мы — пустое место? — возмущённо нахмурилась она. — Да-да, — поддакнул ей Миша. — Ещё и разговаривал в таком тоне, как будто мы его семью убили, а теперь пришли прощения просить! Ширин издал смешок. Дети, совсем ещё дети. — Я ж говорю, ребятушки, он вас ещё не знает толком. Дайте ему время, он быстро с вами свыкнется и начнёт общаться с вами лучше, чем сегодня. — Время дать, — презрительно фыркнула Настя, закатывая глаза. — У нас всего месяц на эту практику, какое ещё время? Он пока свыкаться будет, уже и месяц пролетит, оглянуться не успеешь! — Миша и Вика согласно закивали головами, как два болванчика. — Настя права! — воскликнула Вика и воззрилась на усмехающегося Ширина, который и выслушивал возмущения и негодования своих подопечных. Эх, слышал бы сейчас это Громов… — Вы ведь сами наверняка видели, как с другими нашими однокурсниками общались их командиры! Вон, у одной из групп вообще командир анекдоты травить начал, пока вёл их до кабинета врача, а нам достался какой-то хмурый и неразговорчивый боец, из которого слово лишний раз не вытянешь! Виктор Павлович заметил, как Миша, не желая отставать от девочек, тоже хотел было возмутиться, но резко замолчал, потому что дверь в кабинет открылась, и в помещение тяжёлым, но уверенным шагом вошёл никто иной, как сам Александр Громов — причина такой бурной дискуссии между ребятами и Шириным. Студенты, завидев своего грозного начальника, тут же смолкли и потупили взгляд в пол, словно провинившиеся школьники перед учителем, но сам Громов предпочёл проигнорировать этот жест и обратился к Виктору Павловичу: — Виктор Павлович, вам Юрий Иванович просил передать, чтобы вы после практики зашли к нему в кабинет, — Ширин утвердительно кивнул на слова Саши. — Хорошо, я зайду, — и, окинув Громова быстрым взглядом, поинтересовался: — Вы на выезд сейчас? — Да, — кивнул Александр. — Надо взять группку мошенников, которые пенсионеров обманывали и разводили на деньги, — Громов скривился, выражая всем своим видом презрение к подобным людям, на что Ширин брезгливо ответил: — Фу, какие отвратительные, — а затем мягко улыбнулся бойцу и сменил тон на более тёплый, — аккуратнее там будьте, а то мало ли, я ж вас знаю, — Громов на это лишь неоднозначно хмыкнул и, попрощавшись с врачом и даже не удостоив студентов своим взглядом, покинул кабинет. Вся троица удивлённо посмотрела ему вслед, а Виктор Павлович негромко хмыкнул. — Разве можно так открыто показывать своё пренебрежение к нам? — нахмурилась Настя и скрестила руки на груди. — Ни «здрасьте», ни «до свидания», как будто нас тут не существует! — Да ладно, кончайте уже с этим, — отмахнулся рукой Ширин. — Всё будет у вас нормально, просто надо подождать. Давайте-ка лучше вы мне расскажете, чему вас научили за это время в институте…***
Когда Настя на следующий день пришла на практику, то практически сразу же в дверях столкнулась с Громовым. В отличие от вчерашнего дня, когда мужчина чуть ли не весь день проходил по отделению в полной боевой экипировке, так как их отряд вчера несколько раз выезжал на вызов, Громов был одет в простую чёрную футболку с надписью «СОБР» на спине и шевронами с российским флагом, на низ были надеты чёрные штаны, а на ногах были обыкновенные берцы. Настя невольно засмотрелась на виднеющиеся из-под футболки мышцы, а затем, как только поймала себя на этом, мигом тряхнула головой и отвела взгляд в сторону. Нельзя так откровенно пялиться на него, неизвестно, что он может себе там напридумывать! Громов же, сделав вид, что не заметил взгляда Насти, посмотрел на неё свысока и с долей строгости в голосе произнёс: — Советую быть осторожнее и смотреть себе под ноги, — а после, окинув её коротким, но внимательным взглядом, поинтересовался: — Не ушиблась? Она пару раз глупо хлопнула глазами, переваривая в голове его слова, а затем отрицательно помотала головой. — Нет, не ушиблась, всё в порядке. — Вот и славно, — хмыкнул Громов и пошёл дальше по своим делам, оставляя Настю стоять в одиночестве. Она с удивлением посмотрела на его удаляющуюся фигуру, а потом, нахмурившись, цокнула языком. — Вот и славно, — передразнила она его и, поправив на своём плече сумку, направилась в кабинет Ширина, попутно обдумывая в голове поведение Громова. Ну, хотя бы не наорал и не нахамил, это уже хорошо. Но всё равно, можно же хотя бы улыбнуться или сделать подобие улыбки? Ходит вечно с таким лицом, словно ему нет дела ни до чего в этой жизни! Именно с такими мыслями она зашла в кабинет Виктора Павловича, уже видя сидящую на диванчике Вику, которая переписывалась с кем-то по телефону. Девушка, услышав, что в кабинет кто-то вошёл, сначала вздрогнула, а затем, увидев на пороге Настю, облегчённо выдохнула и поднялась с дивана, чтобы обнять подругу. — Привет, — девочки улыбнулись друг другу и обменялись объятиями. — Ты уже видела нашего командира? — спросила Вика, с интересом склонив голову набок. Настя мрачно кивнула. — Увы, видела. Столкнулась с ним прямо на входе, чуть синяк не заработала себе! Сказал, чтобы я была осторожнее и смотрела, куда иду, а ещё спросил, не ушиблась ли я. — Надо же, сколько заботы, — фыркнула Виктория, на что Настя только закатила глаза. — Угу, прямо-таки душка! Даже не улыбнулся мне, зараза такая. Сделал своё лицо кирпичом и ходит теперь так по всему отделению. Интересно даже, у него эмоции хоть есть, или у него одна и та же реакция на всё? — и Настя изобразила выражение лица Александра под звонкий хохот однокурсницы. Наконец, отсмеявшись, Вика вдруг добавила: — Я вчера нашим ребятам его показала, они тоже удивились и сказали, что он у нас какой-то безэмоциональный. Он не только нас игнорирует, но и других наших друзей в упор не замечает и делает вид, что нас нет в отделении. Я даже не знаю, почему у него такое предвзятое отношение к нам… Вроде бы ещё не делали ничего такого, а уже относится так, словно мы его подставили где-то! — Настя скептически хмыкнула, доставая из своей сумки пакет с медицинским халатом, и ответила: — Да забей, он вообще не стоит того, чтобы загоняться. Пусть дальше нас игнорит, мы и без него неплохо справимся! К тому же, у нас есть Виктор Павлович, уж он-то к нам точно не так относится, как этот зануда! — Вика лишь согласно кивнула головой, а затем вышла из кабинета, сказав, что ей нужно увидеться с подругой из другой группы, пока у них есть свободное время. Настя ничего на это не ответила, продолжая застегивать пуговицы на своём халате, как внезапно в голове вновь всплыло воспоминание об её столкновении с Громовым и так отчётливо виднеющихся мышцах из-под его футболки. Девушка вздрогнула и шумно втянула воздух, резко подняв голову. Господи Боже, её теперь это воспоминание будет до конца жизни преследовать? Надо бы избавиться от него поскорее и переключить своё внимание на что-то другое, иначе так и до инфаркта недалеко. Слишком уж много чести этому Громову, чтобы вспоминать о нём больше, чем один раз за день!***
— Доброе утро, наглые жопы! — Соколов вошёл в общую комнату отряда слишком уж весёлым и бодрым, но этот настрой, к сожалению, не передался никому из других бойцов, сидящих там же. Парни издали тихие смешки и вернулись к своим делам, и лишь один Громов удостоил Максима своим вниманием. — И тебе не хворать, Сокол, — усмехнулся Саша, обмениваясь дружественным рукопожатием с Максом. — В честь чего такой позитивный настрой? Праздник что-ли какой-то? — Да для меня теперь походы на работу реально как праздник, Санчоус! — Громов чуть скривился с этого прозвища. Соколов часто называл его так, хоть и Саша говорил, что ему не совсем нравится такая интерпретация его имени. На это Макс только отмахивался и уверенно заявлял, что ему оно подходит больше всех. — У меня такие медики крутые, просто чума! Я таких ребят ещё ни разу не встречал! Ты бы слышал, какие они шутки выдают, Гром, ты бы там на полу валялся от смеха, серьёзно тебе говорю! И ведь всегда шутят по делу, и делают это настолько тонко и метко, что просто закачаешься! — заметив, как помрачнел после его слов лучший друг, Соколов замолк и с опаской спросил: — Что, у тебя все очень и очень плохо, да? — Не то, чтобы плохо, — скептически фыркнул Громов. — Просто не доверяю им. И не хочу этого делать. Они вроде ребята неплохие, смышлёные, но… — он на пару секунд замолчал, а затем продолжил, — нет, Макс, я не хочу привязываться к ним и общаться, как с друзьями. Они для меня — просто студенты-практиканты. Всё. Ни больше, ни меньше. Между парнями воцарилось молчание, которое разорвал Максим: — Ну хорошо, будь по-твоему. Но всё равно, расскажи вообще, кто там у тебя. Я на распределении видел, что там один пацан и две девчонки, — и тут же взгляд Максима сменился на более лукавый, — как они тебе? Симпатичные хоть? Громов издал смешок. — Парня тоже брать в расчёт? Соколов насупился и стукнул Сашу кулаком по плечу, на что Громов расхохотался. — Иди ты в жопу, юморист, мать вашу. Я про девчонок спрашиваю. Саша убрал руки в карманы штанов и будничным тоном ответил: — Обычные, девочки, как девочки. Не в моём вкусе совсем, к тому же ещё и разница с ними немаленькая — десять лет почти. Ну уж нет, спасибо, мне такое ни к чему! — Максим звонко цокнул языком и посмотрел на Громова взглядом великого учёного. — Ничего ты не понимаешь, Саня! Любви все возрасты покорны, как писал великий Александр Сергеевич Грибоедов! — Пушкин, вообще-то. Это «Евгений Онегин», балбес, — насмешливо хмыкнул Громов, на что Соколов театрально закатил глаза и покачал головой. — Невелика разница, Сашенька! Мы с тобой в любом случае поняли друг друга, как и всегда. Ты уж присмотрись к одной из них, авось и получится чего… — он не успел договорить, так как ему тут же прилетел несильный подзатыльник от Громова, а ровно через секунду весь отряд вызвали на стрельбище для огневой подготовки. Пока бойцы шли на назначенное место, мозг Громова неожиданно подкинул ему момент сегодняшнего столкновения с одной из девочек из его группы — кажется, её зовут Настя. Саша не понял причину возникновения этого воспоминания и всеми силами пытался отогнать его от себя, но перед глазами вновь всплывало миловидное личико девушки и её взгляд, направленный прямиком на него. Громов стиснул зубы и старательно зажмурился, а затем резко распахнул глаза, всё же сумев избавиться от этого навязчивого образа. Больше ни в коем случае нельзя возвращаться к нему. Не хватало ему ещё начать чувствовать что-то к этой маленькой девочке-студентке. Да, может для кого-то десять лет — это вообще ни о чём, но для Громова такая разница в возрасте была неприемлема — слишком уж разные взгляды на мир и жизненные ценности. Ей только-только двадцать исполнилось (Саша просто уже успел ознакомиться с её личным делом), она ещё жизни этой не видела толком, а ему тридцать лет, и он уже видел столько всего, что даже тошно становится. Они абсолютно несовместимы, и это даже не поддаётся обсуждению. Они — полные противоположности, но они уж точно не притянутся друг к другу. Саша просто не позволит этому случиться.***
— И зачем, спрашивается, нас вывели на это стрельбище? — в непонимании осмотрелась Вика. — Мы что, тоже должны будем стрелять? Если да, то я сразу пас — я с автоматом в плохих отношениях, у нас с ним полная несовместимость! — У тебя полная несовместимость со всем холодным оружием, а не только с автоматом, — усмехнулся Миша, заработав уничтожительный взгляд лучшей подруги. — Чего ты так смотришь на меня? Я что, неправду говорю? — Виктория решила промолчать и не устраивать конфликт на пустом месте, потому что Миша, конечно же, был прав. Она вообще не имела тяги к военному делу и всему, что с ним связано, а на кафедру военной медицины пошла лишь потому, что на этом настояли родители. Они, видите ли, хотели, чтобы дочь продолжила династию военных врачей в их семье, и даже слушать не хотели о настоящих желаниях Вики. Сама девушка с большим удовольствием стала бы педиатром или любым другим детским врачом, так как безумно любила детей и работу с ними, но, к сожалению, она не сумела пойти против родителей и была вынуждена поступить на столь ненавистную ей кафедру. Об этом, разумеется, знал только Миша, так как он является лучшим другом девушки чуть ли не с начальной школы. Они были соседями — Миша жил в квартире напротив, и поэтому Вика достаточно часто пересекалась с ним при выходе в подъезд. Так уж вышло, что ребята поступили в одну и ту же школу и в один и тот же класс, и именно с этого момента началась история их дружбы. Они сидели за одной партой, списывали друг у друга, делили парту пополам, иногда препирались и выясняли отношения, иногда срывали урок своим заразительным смехом, а когда один из них выходил к доске, то второй обязательно всеми силами старался ему помочь. Затем начались совместные прогулки и походы друг к другу на ночёвку, их семьи тоже сблизились и начали общаться теснее, и, как следствие этого, они часто все вместе выезжали на природу. Миша и Вика сближались с каждым годом, и к десятому классу их прозвали «сиамскими близнецами», потому что они действительно были очень похожи друг на друга, стали двумя половинками одного целого. За всё время их дружбы, у них ни разу не проснулось романтических чувств друг к другу — у Вики всегда были свои женихи, у Миши — свои невесты. Они помогали друг другу в личных вопросах, иногда обсуждали возможные варианты и делились впечатлениями от того или иного человека. Вот и сейчас у них в личной жизни всё было хорошо: у Вики был парень, с которым она вместе уже второй год, а у Миши девушка, с которой он встречается уже три года. Все они прекрасно общались между собой и проводили время вместе, что не могло не радовать Мишу и Вику. — Вас сюда вывели не для стрельбы, а для того, чтобы, если вдруг что-то случится с одним из бойцов, вы сумели оказать ему первую медицинскую помощь, — встрял в их разговор Виктор Павлович, так внезапно появившийся рядом с ними. Миша и Вика вздрогнули от столь неожиданного появления врача и переглянулись меж собой. — А разве с бойцами может что-то случиться во время огневой? — поинтересовалась Настя, заправляя за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос. Ширин утвердительно кивнул на слова девушки. — Может, конечно же. У нас хоть и весна на дворе, но зато смотрите, как уже солнце припекает. Ребятам в форме дышать нечем, с них пот льётся ручьями, а вы ещё спрашиваете, что же может случиться! Могут потерять сознание от жары, может начаться кислородное голодание, может случиться солнечный удар, но, — Виктор Павлович бросил изучающий взгляд в сторону бойцов, стоящих на стрельбище и заряжающих автоматы, — это бывает редко, так как головы, на которые чаще всего приходится удар, у наших бойцов защищены. Но это не отменяет того факта, что медики должны присутствовать с бойцами при любых условиях. Мало ли, что с ними может произойти. Настя, Вика и Миша согласно покивали головами и стали наблюдать за начинающейся огневой подготовкой. Бойцы уверенно держали в руках оружие и метко попадали по всем целям, ни разу не промахнувшись, что, безусловно, вызывало восхищение у студентов, особенно у мужской части. Ребята неотрывно наблюдали за происходящим, и Юрий Иванович, заметив их лица, усмехнулся и громко обратился к ним: — Так, студенты, а может, вы сами хотите попробовать, а? — увидев, как своими словами он ввёл молодых людей в небольшой ступор, он издал смешок и махнул им рукой. Пусть попробуют, пока есть возможность. — Давайте, не стесняйтесь, подходите все, кто хочет, — мужская половина медиков тут же ринулась с места и подлетела к Попову, в то время как женская часть сгруппировалась и решила остаться в стороне. Вернее, большая часть так сделала, а три девчонки, видимо, самые боевые и наиболее заинтересованные в этом, тоже пошли к Юрию Ивановичу. Настя решила не принимать в этом участие и просто хотела постоять и понаблюдать за этим всем, если бы её не дёрнула за рукав халата Полина — её лучшая подруга. — Пошли тоже попробуем? — глаза Шумовой блеснули азартным огоньком. — Всё равно это ни на что не влияет, зато хоть постреляем немного. По крайней мере, хотя бы научимся делать это нормально, — издала смешок она, на что Настя как-то сомнительно покачала головой. Не особо хотелось в это ввязываться, к тому же ещё и пересекаться с командиром она желанием не горела, но умоляющие глаза Полины всё же сделали своё дело, и Настя сдалась. — Ладно, — тяжело вздохнула она. — Пойдём постреляем, так и быть, — Полина радостно улыбнулась и обняла подругу, прощебетав что-то в стиле «спасибо, ты самая лучшая!». Подхватив Орлову за руку, Полина уверенным и быстрым шагом направилась к столпившимся ребятам. Парни с нескрываемым интересом слушали все объяснения инструктора перед тем, как начать стрелять, в то время как девочки стояли поодаль и ждали своей очереди. Полина с Настей присоединились к ним, и их прибавление заметил и Юрий Иванович в том числе. — О, уже пять девочек, — он одобряюще улыбнулся. — Это хорошо, что вас прибавляется! Может, у кого-то проснётся скрытый дар отличного владения автоматом, и вы тут всех нас уделаете, — девочки переглянулись меж собой и похихикали, а Громов, в этот момент обернувшийся на эту «могучую кучку», вдруг заметил стоящую там же Настю, которая что-то активно обсуждала с Полиной. Мужчина в удивлении приподнял брови, пытаясь понять, не кажется ли ему всё это, а затем, как только осознал, что это действительно она, едва удержал в себе насмешливый смешок. Господи, ну вот куда она лезет? Она же малышка совсем: небольшого роста и худенькая, она ведь автомат этот несчастный не удержит в руках! Покачав головой, Александр отвернулся от девочек и устремил свой ледяной взгляд на стреляющих юношей. Что-ж, с учётом того, что они вряд ли ежедневно оттачивают свои навыки стрельбы в тире, как это делают сами силовики, да и в силу своего возраста, они стреляют достаточно неплохо. Ещё пару тренировок — и они вполне смогут догнать самих бойцов. Не переплюнут их, конечно, но встать в один ряд с ними весьма способны. Но от одной только мысли о том, что дальше пойдут стрелять девушки, Громов чуть не потерял сознание. Да уж, вот тут он точно с ума сойдёт. Спустя пятнадцать минут, когда все парни отстрелялись, настал черёд самих девушек. Они весьма уверенным шагом вышли на указанные места и начали внимательно слушать указания инструктора, пока бойцы заряжали им автоматы. Их это попросил сделать Юрий Иванович, так как очень уж беспокоился за безопасность девочек. Они вряд ли когда-то имели опыт работы с оружием, в отличие от своих одногрупрников-парней, потому что те с автоматом обращались достаточно спокойно и безбоязненно, и было заметно, что до сегодняшнего дня мальчики уже не раз держали оружие в руках. — И ещё, — негромко обратился к своим подопечным Юрий Иванович, — вы, если что, помогайте им. Девочки всё-таки, их же всегда нужно защищать и поддерживать. Да и мало ли что не так может пойти. Поэтому, вы лучше начеку будьте и, в случае чего, сразу свою помощь предлагайте, — военные кивнули в ответ на слова Попова и заверили его в том, что всё пройдёт хорошо. Только лишь Громов тяжко выдохнул и мысленно помолился о том, чтобы всё прошло нормально. Не хватало ещё схлопотать проблем от прекрасной половины человечества. И, как и предугадал Попов, девочкам была просто необходима помощь бойцов. Парни помогали им держать автомат правильно и целиться в назначенную цель, и, вот ирония, Громову как раз досталась Настя. Александр тихо выругался себе под нос и подошёл к немного растерянной студентке, пальцы которой малость дрожали от испуга и непонимания того, куда конкретно ей нужно целиться. — Неправильная стойка — уже плюс один балл к неудачной стрельбе, — Настя вздрогнула, когда прямо над ней раздался так хорошо знакомый ей голос. Майор Александр Громов собственной персоной. И почему только он решил помочь ей? Хочет поиздеваться и показать своё превосходство? Ну-ну, флаг ему в руки! Она же не профессиональный снайпер или боец СОБР, чтобы знать все эти тонкости! — Откуда мне было это знать? — огрызнулась она, не отрывая взгляда от мишени. — Я шла просто пострелять, а не углубляться во всякие нюансы этого занятия! Громов тяжело выдохнул. И чего она так завелась с этого? Он просто сказал, с чего начинается её неудача, а она уже язвит и строит из себя неизвестно что. Сразу видно — совсем ещё молодая и зелёная. Нет, такие сразу пролетают мимо Громова. И о каких ещё чувствах к ней он думал? — Правильная стойка — залог успеха в любой стрельбе, тебе на заметку. Ноги поставь шире, Орлова, и держись более увереннее и спокойнее, не трясись от страха. Тебя никто здесь не тронет и зла не причинит, успокойся, — Настя смутилась от того, что он назвал её по фамилии. Надо же, соизволил-таки запомнить. Приятно, однако. Наконец, заняв ту позу, которую ей сказал занять Громов, она шумно выдохнула. Полностью расслабиться не получалось, но всё же страх и неуверенность ей побороть удалось, и теперь она стояла уже в более лучшем виде, чем пару минут назад. Громов лишь тихо хмыкнул с этого. Ну, уже неплохо, но работать есть над чем. Хотя, вряд ли ей это ещё где-то пригодится. — Ладно, так тоже хорошо. Теперь автомат, — Громов в очередной раз с тяжестью выдохнул, — боже правый, Орлова, ты что, ни разу автомат в руках не держала? — Настя насупилась и пробурчала: — Нет, мне это было ни к чему. — Заметно, — фыркнул Саша. Он с шумом втянул воздух и аккуратно накрыл её небольшие ладошки, держащие оружие, своими широкими. Настя на минуту словно забыла, как дышать, ощутив на своих руках чужие руки. Она с широко распахнутыми глазами смотрела на руки Громова, облачённые в чёрные перчатки, которые мягко придерживали её подрагивающие от волнения ладошки. Обалдеть, у него такие большие ладони… По сравнению с её ладонями, ладони Громова казались ей просто огромнейшими. — Не трясись ты так, господи, — Настя во второй раз вздрогнула, услышав прямо над своим ухом негромкий голос Саши. Его дыхание приятно щекотало её шею, отчего Настя покрылась мурашками. Он так близко к ней, боже… — Я… Я немного нервничаю, извините, — пролепетала она, не в силах сказать что-то ещё. Да уж, начнёшь тут нервничать, когда он стоит буквально над тобой, так ещё и придерживает твои руки своими! — Я понимаю, — он коротко усмехнулся, но за балаклавой это было незаметно, — но тебе стоит взять себя в руки и сосредоточиться на стрельбе, а не на других своих ощущениях. Сейчас для тебя важно попасть прямо в мишень, значит нужно сконцентрировать всё свое внимание на этом и не отвлекаться на посторонние вещи, — Настя судорожно втянула воздух и несильно кивнула головой. Он был прав, нужно было выложиться на все сто, чтобы попасть прямо по цели. Мысленно собравшись с духом, она чуть приподняла автомат, чтобы его дуло было направлено прямиком в середину мишени. — Не нервничай, стреляй на выдохе, — мягко направлял её Громов, продолжая придерживать за руки. — Когда подадут команду «огонь!», не торопись стрелять раньше всех. Ты стреляешь не на скорость, а на результат, запомни это. Да и прекрати уже трястись, как загнанный в угол котёнок, Орлова! Здесь тебе никто зла не желает, а всего лишь направляют тебя на верный путь, — минуту спустя раздалась громкая команда «огонь!», и в то же мгновение раздались оглушительные выстрелы. Настя зажмурилась от столь резких звуков, а затем, в этом гомоне, сумела уловить приказ Саши: — Стреляй! — и, прицелившись, резко выдохнула и выстрелила. Громов чуть сощурился, глядя на мишень, в которую стреляла его ученица, но ничего разглядеть не сумел, потому что для этого нужно было подходить ближе. Когда отстрелялись все пять девочек, Юрий Иванович позволил им подойти к мишеням и посмотреть свои результаты. Подойдя к своей мишени, Настя неверяще уставилась в неё: она попала в девятку, но там было совсем небольшое расстояние от десятки. Громов, подошедший сзади и тоже увидевший итог стрельбы, довольно улыбнулся и оценивающим взглядом пробежался по Насте. — Для новичка ты очень хорошо отстрелялась, — заметил он, вызывая на лице Насти широкую улыбку. Девушка с благодарностью посмотрела на него и сказала: — Ну, у меня просто был хороший учитель, — Громов только махнул рукой, мол, «пустяки», и они с Настей направились к Попову, который с нескрываемым интересом смотрел на них, уже желая как можно скорее узнать результат. — Ну? — он выпытывающе глянул сначала на Настю, а затем на Сашу. Громов усмехнулся и, кинув на Настю гордый взгляд, ответил: — Девятка, совсем недалеко от десятки. Для человека, стреляющего впервые, это отличный результат, — Настя смущённо покраснела и отвела глаза в сторону, а Юрий Иванович одобряюще похлопал студентку по плечу. — Молодец, Настенька, молодец! Такими темпами, может, и уйдешь с медицины и в снайперы пойдёшь! — Настя тут же отрицательно замотала головой и стала отмахиваться от Попова. — Нет-нет, Юрий Иванович, никакого снайперства! Меня и медицина очень даже устраивает! — Громов и Попов рассмеялись, глядя на запаниковавшую Настю, а та, видя их веселье, сконфуженно надулась и фыркнула. Да-да, очень смешно. — Да шучу я, шучу, — во весь рот улыбнулся Юрий. — Всё равно ты большая молодец! — Ну, это не только моя заслуга, а ещё и товарища майора, — уточнила она, поглядывая на улыбающегося Громова. О, так значит, он всё же умеет улыбаться. Да не только улыбаться, ещё и смеяться может. День открытий каких-то, честное слово! — Ну, в способностях нашего майора я и не сомневался, — с гордой улыбкой воззрился на него Попов. — Он у нас на все руки мастер! Из любого оболтуса сделает настоящего солдата! — Громов ничего на это ответил, а только качнул головой. На этом диалог между ними кончился, потому что за Настей пришла Полина, и девочки ушли в сторону своих однокурсников, попутно обсуждая результаты своей стрельбы. Проводив их взглядами, Попов вдруг посмотрел на Громова с хитринкой в глазах и заговорщицким тоном произнёс: — Так, Саша, а не понравилась ли тебе случайно Настя, а? То-то ты постоянно взгляды какие-то неоднозначные на неё кидаешь! — Громов, отведя взгляд от пары лучших подруг, посмотрел на Юрия Ивановича, как на ненормального. Ещё один сваха, как будто Соколова с его вечными подколами Громову мало! — Бред какой-то, Юрий Иванович. Она ребёнок совсем, по сравнению со мной, какое ещё «понравилась»? , — Попов только ухмыльнулся с оправдания Громова. Да-да, конечно, так он ему и поверил! Разница в возрасте никогда не была препятствием для настоящей любви, а тут прямо-таки «ребёнок»! Вот ведь врёт и не краснеет, Громов этот! — Ну-ну, Громов, я запомнил твои слова. Только вот когда вы с ней сойдётесь, я даже не удивлюсь ни капли, потому что здесь явно что-то нечисто! Александр закатил глаза на слова Юрия и решил удалиться, потому что слушать ещё одни бредни по поводу Насти он не намеревался. Какие чувства, ну какие чувства он может к ней испытывать? Она для него всего лишь девочка-студентка, которая проходит практику в их отделении, вот и всё! Никаких чувств и никакой симпатии к ней он не испытывает уж точно! И совсем неважно, что весь оставшийся день он проходит с лёгкой улыбкой на губах, потому что память раз за разом будет услужливо подкидывать момент со стрельбища, когда его руки держали её хрупкие ладошки, и когда она широко и ясно улыбалась, увидев свои результаты по стрельбе. Это уже совсем неважно.***
— Серьёзно, «девятка»?! — ошалевшим взглядом уставилась на Настю Полина, когда та сказала ей о своих цифрах. — Ты шутишь, Орлова?! Настя смущённо помотала головой, что означало ответ «нет». — Нет, не шучу, Поль. Я и правда попала в девятку. До сих пор не знаю, как так получилось, сама в шоке всё ещё. Я не рассчитывала вообще по мишени попасть, ты же знаешь, как я стреляю! А тут, — Настя развела руками в стороны и вздохнула, — а тут целая девятка. — Обалдеть, — только и выдала Полина, открыв рот от шока. — Я с трудом в шестёрку попала, а ты чуть ли не в цель зарядила! Ну Настя, ну мастер-фломастер! Хотя, — взгляд Полины мигом сменился на загадочный, — с таким-то инструктором, какой был у тебя, я бы, наверное, тоже в девятку попала. Вот это мужчина, огонь просто! Ты это, присмотрись к нему, — игриво подвигала бровями Шумова, — а то терять такой экспонат не хочется, а у тебя с ним может что-то да получится, — Настя звонко цокнула языком и хмуро уставилась на подругу. Ну нет уж, такого счастья ей не надо! — Прекрати, Шумова. Он на десять лет старше меня, мы с ним вряд ли сойдёмся. Да и, к тому же, мне кажется, у него уже есть кто-то на примете. Или он вообще женат, тридцать лет человеку всё-таки! — Ой, Орлова, — поморщилась Полина, — не начинай свою шарманку монашки! Если бы у него сердце занято было, он бы не смотрел на тебя так, как смотрит сейчас! Ты что, хочешь сказать, что не замечаешь его взглядов на себе? Настя в недоумении покосилась на Полину. О чём это она? — Нет, не замечаю. Какие ещё взгляды, ты о чём вообще? Шумова удивлённо хлопнула глазами. — У-у-у, — протянула она, — да тут дремучий лес целый! У нас вся группа обсуждает, как товарищ майор периодически поглядывал на тебя во время стрельбищ. А уж когда вы там взаимодействовать начали, наши чуть с ума не сошли! Все в один голос галдели, что между вами там такая химия, что за километр чувствуется! — Какая ещё химия? — буркнула Настя, недоверчиво глядя на Полину. — Он просто помогал мне стрелять, не более того! Что эти тугодумы себе там придумали? — Конечно, ага, расскажи мне сказку, Орлова! Сама-то как посмотришь на него, так глаза сияют, как солнце в летний день! — Да ничего у меня не сияет! — возмутилась Настя и всплеснула руками. — Нафантазировали себе неизвестно что, теперь ещё и мне это пытаетесь в голову вбить, чтобы я сама в это поверила! Нет у меня к нему ничего, и не будет никогда в жизни, понятно тебе?! Полину столь грозный тон подруги вообще не напугал: она только победоносно усмехнулась и посмотрела на неё взглядом, а-ля, «ха-ха, какая смешная шутка». — Ну, это мы ещё посмотрим, будет или нет…***
Последующие дни практики проходили спокойно. Студенты учились, общались со своими наставниками-врачами, выезжали на вызовы с отрядами, закреплёнными за каждой группой, и просто получали много нового опыта и навыка. Настя с Сашей мало общались все эти дни — ограничивались короткими «здравствуйте» и «до свидания». Они виделись только тогда, когда Настя, Вика и Миша выезжали вместе с отрядом Громова на вызов, в остальное же время ребята были предоставлены Виктору Павловичу, потому что Громов был по уши занят службой. Но когда выходило так, что они сталкивались где-то в отделении, они только коротко улыбались друг другу и расходились каждый по своим делам. Этот день тоже должен был быть похожим на все остальные, но всё вышло с точностью до наоборот. Ребята, как и обычно, ехали на очередной вызов вместе с отрядом Громова, но в этот раз между бойцами царило лёгкое напряжение. Миша, Вика и Настя переглядывались меж собой, не понимая, почему в отряде происходит такая суматоха, и что они знают такого, о чём не поставили в известность их — медиков. Краем уха Настя слышала перешёптывания о том, что на месте, куда они едут, какой-то одержимый мужчина держит в заложниках семилетнюю дочь, грозясь зарезать её, если ему до утра следующего дня не принесут миллион рублей. Раньше Настя думала, что таких придурковатых типов уже не осталось, но, начав сотрудничать с отрядом, убедилась, что их очень даже предостаточно. И почему такие люди только заводят детей? Куда смотрят их родственники и близкие? Неужели не видят отклонений у таких людей? А если видят, то почему же никуда не обращаются? Думают, что само пройдёт? Слишком много вопросов, но очень мало ответов. Когда машина с бойцами и студентами подъехала к дому, где и будет проходить освобождение девочки, Громов ещё раз объяснил своим бойцам тактику, обговорил с ними пару нюансов и, посовещавшись с Виктором Павловичем, оставил Мишу и Вику в машине, а Настю взял с собой. Конечно, он очень не хотел этого делать, потому что в глубине души, как бы сильно он не отпирался от этого, он безумно переживал за неё и меньше всего хотел, чтобы эта девочка как-либо пострадала, но Виктор Павлович был непреклонен и уверенно заявил, что Настя идёт с ними, потому что, по сравнению с Мишей и Викой, она была наиболее подготовленной. При Мише и Вике он этого говорить не стал, дабы те не обиделись, но лично Громову при обсуждении он это сказал. Саша, конечно, упирался перед ним и предлагал кандидатуру другого человека, но Ширин настойчиво заявил, что с ними туда идёт только Настя. Громов понял, что спорить бесполезно, и поэтому согласился, хоть и с явной неохотой. Когда они все вышли из машины, бойцы самые первые направились к воротам дома, оставляя Настю и Виктора Павловича позади. Ширин заметил, как девушка кусает губы и нервно заламывает пальцы, и поэтому решил её немного подбодрить: — Не паникуй ты так, Настя, — она вздрогнула и с испугом покосилась на врача, — всё будет хорошо. Наша с тобой задача — просто оказать помощь девочке, когда парни её освободят, вот и всё. Тебя не заставляют лезть вперёд отряда и бороться один на один с этим идиотом, который держит дочь в заложниках, поэтому успокойся и соберись с силами. Ты у нас девочка умная и отважная, так что, отставить панику, — он ободряюще улыбнулся ей, и эти слова вселили в неё уверенность. Да, Виктор Павлович был прав — всё пройдёт хорошо. Они освободят девочку и окажут ей помощь, а с этим уродом уже разберётся полиция. Оказавшись в самом доме, Настя сразу заметила столпившуюся возле двери в одну из комнат группу бойцов, а недалеко от них, обняв себя руками, стояла и плакала какая-то женщина. Видимо, мама девочки. Настя поспешила подойти к ней и успокоить, и, пока она это делала, СОБРовцы уже проломили дверь в комнату, но внутрь спешить не заходили, так как мужчина начал истошно орать о том, что если они подойдут хотя бы ещё на шаг, то он начнёт резать дочь. Услышав это, мать девочки залилась новыми рыданиями и уткнулась в плечо Насти, заливая её медицинский халат своими слезами, но Насте совершенно не было до этого дела. Она пристально наблюдала за тем, как вперёд выходит Виктор Павлович, представляется медиком группы и начинает просить мужчину отпустить ребёнка, чтобы он осмотрел его на наличие травм или повреждений. Ненормальный отец орёт, что не поведётся на этот обман, и, судя по всхлипам девочки, доносившимся из комнаты, явно причиняет ей какую-то боль. Сердце Насти болезненно сжалось, потому что сейчас она представила себя на месте мамы девочки, и это было самое страшное ощущение — знать, что твой ребёнок находится в заложниках у родного папаши, и понимать, что ты никак не можешь помочь, потому что сделаешь своей помощью только хуже. Ширин продолжал уговаривать отца, но тот отпирался и говорил, чтобы они все пошли вон, иначе ребёнку несдобровать. И именно в тот момент произошёл захват. Настя не успела сообразить, что произошло, потому что отряд настолько быстро влетел в комнату, что девушка даже не сразу поняла, что они уже борются с этим полу-дурком. Из своих мыслей Настю выбивает громкий приказ майора: — Настя, быстро возьми ребёнка! — и девушка пулей подлетает к двери, принимает из сильных рук Громова напуганную и плачущую девочку, и тут же заносит её в соседнюю комнату, усаживая на диван. В помещение буквально влетела мама девочки, и они крепко обнялись, уткнувшись в плечи друг друга и продолжая плакать, но теперь уже от облегчения. Настя с лёгкой улыбкой наблюдала за ними, а затем взяла с кресла плед, накрыла им девочку и, сев на корточки рядом с ней, осторожно поинтересовалась: — Как себя чувствуешь, принцесса? Ничего не болит? Ребёнок шмыгнул носом и вытянул вперёд левую руку, пробормотав что-то вроде «ручка болит». Настя аккуратно ощупала руку, попросила девочку немного подвигать ею, а затем, обратившись к маме, поспешила успокоить ту, сказав, что у ребёнка просто болевой шок. — Это пройдёт в течение некоторого времени, можете не волноваться, — женщина кивнула головой и утёрла слёзы ладонью, а затем с признательной улыбкой обратилась к Насте: — Спасибо вам огромное. Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы не вы. Девушка лишь пожала плечами. — Да это не меня стоит благодарить, а наших бойцов. Это благодаря им ваша дочка сейчас в целости и сохранности, — и, в аккурат после этих слов, в зал вошёл сам Громов, только уже без своего шлема, а только в балаклаве. Он обвёл девушек взглядом, подошёл к ним и, присев рядом с Настей, спросил у мамы с дочерью: — Как вы себя чувствуете? Всё в порядке? — женщина утвердительно кивнула, а ребёнок только сильнее прижался к маме и укутался в плед. Громов бросил на девочку трепетный взгляд и, положив свою широкую ладонь на плечо малышки, уверенно пообещал: — Не расстраивайся, котёнок, мы накажем твоего папу. Больше он ни тебя, ни маму не потревожит, — женщина судорожно выдохнула, обнимая крепче дочь, а затем одними губами проговорила Саше «спасибо». Громов же, в ответ на это, только кивнул головой. Затем, он взглянул на Настю и с долей заботы в голосе задал вопрос ей: — Ты как? Не сильно испугалась? — девушка отрицательно мотнула головой и успокаивающе улыбнулась ему. — Я в норме. Нет, не сильно, скорее не ожидала того, что вы так быстро пойдёте на захват, — Громов поднялся на ноги и протянул ей руку, тоже помогая встать. — Оттягивать время тоже не вариант. Неизвестно, сколько бы ещё он продержал её в заложниках, а это тоже сказывается на поведении как ребёнка, так и этого козла, — они вдвоём вышли в коридор, и Громов через окно ненавистно посмотрел на мужчину, которого в наручниках уже вели в полицейскую машину. — Они бы в любом случае начали уставать, а если бы он устал, то даже заморачиваться не стал бы, а сразу бы начал резать ребёнка, потому что понимал, что денег ему не видать всё равно, — Саша грузно выдохнул и потёр переносицу. — Господи, сколько же ещё таких больных на голову мы не поймали… Настя с сочувствием посмотрела на явно уставшего майора и положила свою руку ему на плечо в успокаивающем жесте. — Да ладно вам, товарищ майор, всё равно всех не переловишь. Их сколько не лови, а всё равно таких с каждым годом больше и больше. Самое главное, чтобы мы вовремя успевали пресекать их преступления, а там уже дело времени, — она поддерживающе улыбнулась ему, на что Громов только слабо пожал плечами. — Наверное, ты права, — и больше ни слова не сказал, а только с усталостью выдохнул и направился в машину, оставляя Настю позади себя. Девушка пару минут постояла на месте, а затем тоже пошла в сторону машины, уперевшись взглядом в широкую спину Громова, который шёл впереди. В голове почему-то всплыла фраза: «а всё-таки, он очень красивый», но Настя мигом отогнала её от себя. Опять ерунда всякая в голову лезет, ну что за день такой!***
— Привет, — Соколов встретил Громова крайне хмурым взглядом и со всей присущей себе серьёзностью задал вопрос: — Ну что, поймали этого индивида? — Поймали, конечно, куда бы он делся, — усмехнулся Громов, стаскивая с себя балаклаву и поправляя рукой свои растрепавшиеся короткостриженые русые волосы. — Ты знаешь, честно говоря, если бы не тот факт, что я был при исполнении, я бы его собственноручно задушил, — рыкнул Громов, и его голубые глаза потемнели. — Мудак, блять, кто ж в здравом уме на ребёнка холодное оружие направит?! Мало того, что на ребёнка, так это ещё твоя родная дочь, идиот! Твоя родная кровь, твой самый близкий и любимый человек! Придурок, блять, просто придурок! Почему такие мудаки плодятся?! Его вон, закрыть в тюрьме на пожизненное, и пусть сидит гниёт там, сука такая! — Громов не на шутку разошёлся, и, если честно, Соколов прекрасно понимал его чувства. У Макса подрастал пятилетний сын, и он, как отец, очень остро воспринимал любые преступления, связанные с детьми, а когда его отряду приходилось выезжать на подобного вида вызовы, его старались огораживать от преступников, потому что Соколов готов был лично перестрелять всех, кто хоть раз мог причинить вред детям. Поэтому сейчас, Соколов выслушивал ругательства Громова и только кивал головой в ответ, потому что был согласен с ним. — А медики ездили с вами? — вдруг задал вопрос Макс, на что Громов положительно кивнул. — И что, все трое пошли с вами спасать ребёнка? — Ну, не все трое, — замялся Громов, а Макс не смог сдержать улыбку. Значит, речь сейчас пойдёт о небезысвестной ему Анастасии Орловой — брюнетке с карими глазами, которая является студентом-практикантом в отделении и которая как раз попала в отряд Саши. — Там с нами пошли только Ширин и Настя. — Настя? — Соколов сделал вид, что предельно удивился, когда услышал её имя. — А она что, такой классный медик, что можно её уже на такие операции выводить? — Соколов тут же заметил, как нахмурился Громов, и уже понял, что сейчас его лучший друг начнёт защищать свою подопечную. «Влюбился в неё, как мальчишка, а сам пытается убедить себя, что ничего к ней не испытывает» — мелькнуло у него в мыслях, и Соколов мысленно посмеялся с этого. Всё это было слишком очевидно, но Громов, в силу своей упёртости, ни в какую не хотел признавать чувства к этой девушке. — Она отлично справилась со своими обязанностями и проявила себя с профессиональной стороны, — холодно произнёс Громов, глядя на друга сверху вниз. — Если уж не знаешь о ней ничего, то и возникать не стоит, — Соколов хитро прищурился, посмотрев на Сашу. — А ты, я смотрю, много что о ней знаешь, да? Так отчаянно защищаешь её… Она-то, может, и показала себя, как первоклассный врач, а вот ты сейчас так активно оправдываешь её имя не поэтому, а потому что кое-кто влюб… — Максим не успевает продолжить, потому что Громов бросает на него такой жуткий и леденящий душу взгляд, что Соколову ничего не остаётся, кроме как заткнуться. — Я. Не. Люблю. Её, — выделяя каждое слово, произнёс Громов, смотря на Макса своими холодными голубыми глазами. — Меня просто раздражает то, что ты говоришь о ней так, словно она ничего не стоит, но при этом ты ни черта о ней не знаешь, Сокол, — сквозь зубы произнёс майор, пиля друга тяжёлым взглядом. — Вот как узнаёшь её получше, вот тогда и поговорим, — и, после этих слов, Громов удалился из общей комнаты отряда, даже не осведомив Соколова о том, куда же он направляется. Проводив товарища взглядом, Максим скрестил руки на груди и пробормотал себе под нос: — Влюбился. Совершенно точно влюбился.***
Дни пролетали незаметно, и практика постепенно близилась к своему концу. Студенты, понимающие, что совсем скоро им придётся покинуть стены отделения, ставшего им уже вторым домом, последнюю неделю ходили грустные и без настроения, мало с кем общались и просто старались не пересекаться друг с другом, а находиться каждый сам по себе. Все эти дни Настя с Громовым, на радость всех свах и купидонов, начали общаться более теснее, их можно было нередко застать в компании друг друга. Громов начал чаще появляться в кабинете Ширина под предлогом того, что хочет посмотреть на то, как учатся его подопечные, но на самом же деле, он приходил далеко не для этого, а для того, чтобы просто лишний раз увидеть Настю. Все те дни, что они общались, Громов с ужасом для себя обнаруживал, что начинает реагировать на неё совсем не так, как реагируют на друзей или просто знакомых. Нет, он, конечно, и раньше замечал за собой такое, но тогда это казалось единичным случаем, а сейчас… Сейчас же он осознавал, что она стала для него кем-то большим, чем просто девочка-студентка, проходящая практику на его службе. Она стала для него любимой девушкой. Каждый день, приходя на работу, он всегда искал глазами её по отделению, чтобы просто увидеть, как она улыбнётся ему и скажет своё фирменное: «доброе утро, товарищ майор!»; при любых выездах на преступления, он всегда беспокоился за неё и отчаянно не хотел, чтобы она шла за ними в самое пекло, потому что понимал, что если с ней что-то случится — он себе никогда этого не простит и не переживёт это; когда студентов в свободное время водили на стрельбища, Громов всегда ходил вместе с ними, чтобы, в случае чего, оказать Насте помощь, но когда он видел, что она своими силами попадает в «восьмёрки» и «девятки», а потом с горделивой улыбкой поворачивается к нему — не мог не улыбаться в ответ, потому что искренне радовался её успехам и безумно гордился ею. Эти, да и множество других мелочей присутствовали на протяжении всей практики, вот только Громов, почему-то, ни в какую не хотел мириться с ними и принимать свои чувства к ней. А сейчас, когда до конца практики остался один грёбаный день, Саша просто не знал, что ему теперь делать. Стоит ли признаваться? Чувствует ли она к нему то же, что и он к ней? А если оттолкнёт? А если скажет, что он слишком взрослый для неё? А если… «Так, Громов, собрался!» — вдруг строго заявил внутренний голос. — «Пока не признаешься — не узнаёшь! Нечего тут догадки строить и ходить вокруг да около! Ноги в руки и вперёд признаваться! Сейчас не признаешься — будешь потом до конца дней жалеть, что не сумел этого сделать, а оно тебе надо? Конечно же нет! Поэтому всё, собрался и пошёл!» — кажется, внутренний голос придал Саше больше сил, потому что тот всё же взял себя в руки, глубоко вдохнул и выдохнул и, бросив в сторону двери Ширина взгляд, направился в его сторону. Ну, была не была.***
Настя сидела в кабинете Виктора Павловича совсем одна, потому что Вика с Мишей благополучно свалили в буфет, а сам Ширин сейчас сидел у Юрия Ивановича, потому что тот вызвал его по какому-то вопросу. Она сидела на диванчике и со скучающим видом листала новостную ленту в телефоне, не находя там ничего интересного для себя. Наконец, после пары минут бесцельного прочтения новостей, она решила выйти из кабинета и хотя бы немного прогуляться по отделению. «Может и с Сашей заодно пересекусь» — вдруг мелькнула мысль у неё в голове, и она почувствовала, как к щекам прибивает кровь. В последнее время они стали очень близко общаться, и это не могло не радовать Настю, которая, наконец, осознала свои чувства к нему. Да, она была влюблена в своего командира, и теперь уже говорила об этом на полном серьёзе. Ей даже было смешно с того, что её лучшая подруга Полина так долго пыталась вбить ей это в голову, а она упрямилась и говорила, что это всё — бред и выдумки. А что она имеет в итоге? Чувства к Громову, которые с каждым днём увеличивались в геометрической прогрессии. Признаваться ему первой было боязно — а вдруг отвергнет? Поэтому, как бы то наивно не звучало, она ждала первого шага от него, хотя и понимала, что, скорее всего, ничего не произойдёт, потому что завтра у неё последний день практики, а Саша непринуждённо общается с ней и, судя по всему, даже не намеревается признаваться. Наверное, у него просто нет к ней ничего, вот и всё. Оно и неудивительно: мужчине тридцать лет, у него наверняка есть семья и дети, а с ней он хорошо общается лишь потому, что они сотрудничают. После практики он наверняка забудет про неё и потом даже не вспомнит ни разу, так стоит ли тратить свои силы на признание? Настя считала, что нет. И именно с такими мыслями она распахнула дверь, на пороге чуть не столкнувшись с Громовым. Они удивлённо смотрели друг на друга, а затем Громов издал смешок. — Надо же, прямо как в начале твоей практики столкнулись, — Настя смущённо улыбнулась и кивнула головой. — Ты как? Не задел я тебя? — Всё хорошо, не задели. На этом их короткий диалог кончился, потому что ни Настя, ни Саша не знали, как можно продолжить его. Вернее, не знала только Настя, в то время как у Громова уже был выстроен определённый план. — Ты куда-то хотела выйти? — поинтересовался он у неё. Она утвердительно кивнула. — Да, хотела просто прогуляться. Вика с Мишей ушли в буфет, а Ширина вызвал Попов, поэтому я сижу тут одна, как бедный родственник, — хмыкнула Настя, на что Громов усмехнулся. Отлично, всё разворачивается так, как надо ему. — Я вас понял, мадам. Могу я составить тебе компанию? У нас недалеко от входа в отделение стоят лавочки в тени деревьев, если хочешь, то можем пойти туда. — А вас не потеряют? А то мало ли, вдруг вызов, а вас на месте нет, — Громов демонстративно показал Насте включенную рацию, висевшую на его ремне, и Настя понимающе окнула. — О, всё, увидела. Тогда давайте сходим до лавочек. Они вышли из кабинета Ширина и направились к выходу из отделения. Пока они шли, Громов очень чётко ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Оглянувшись, он заметил хитро улыбающегося Соколова, который незаметно показывал ему «класс!». Он усмехнулся и лишь незаметно кивнул ему головой, мол, «да-да, я знаю». Когда они вышли, Настя практически сразу сощурилась от попадающих на её лицо солнечных лучей, и Громов, заметив это, невольно улыбнулся. Такая милая. До лавочек они дошли довольно быстро, и Настя сразу же плюхнулась на одну из них, с блаженством вытягивая ноги вперёд. — Фух, ну и жара на улице, — пробормотала она, махая на себя рукой. — Вроде бы апрель на дворе, а такое ощущение, что настоящий июнь, — Громов присел рядом и согласно кивнул головой. — Да, синоптики обещали жаркую весну, — он усмехнулся краем рта, глядя на чистое голубое небо. — Лучше бы лето таким было, а то опять дожди вольют и от солнца останется только слово, — Настя угукнула и запрокинула голову вверх, наслаждаясь тенёчком и приятной прохладой. Саша же, наблюдая за ней со стороны, нервно сглотнул. Пора бы начинать. — Слушай, Насть, — девушка тут же повернула голову в его сторону, вопросительно посмотрев на него, — я хотел поговорить с тобой. — О чём? — с интересом спросила она, чувствуя нарастающую в душе тревогу. Не нравился ей тот тон, в котором к ней сейчас обратился Саша. Может, что-то случилось? Громов тяжело выдохнул. М-да, репетировать это наедине с собой было гораздо лучше, чем сидеть здесь с ней и говорить это вслух. — Я… В общем, когда нам сказали о том, что в наше отделение на практику прибудут студенты-медики — я очень разозлился. Всё дело было в том, что я считал вас недостаточно образованными и начитанными для того, чтобы вы проходили практику у нас, за что сразу же хочу извиниться, — он капитуляционно поднял руки, заметив строгий взгляд девушки, — не смотри на меня так, я просто судил по первому впечатлению! Так вот, я очень боялся того дня, когда вы приедете на практику, потому что я не знал, чего мне ожидать от вас и к чему быть готовым. Но когда на пороге отделения появилась ты… — Громов вдруг замолчал, и у Насти руки похолодели. Что, что это значит? — И что? От того, что я появилась, что-то поменялось? — нервно усмехнулась она, поправив распущенные волосы. Он чуть усмехнулся и кивнул головой. — Поменялось моё отношение ко всему. И в частности к тебе, — он пронзительно смотрит на неё, а у девушки сердце колотится, как сумасшедшее, и готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Она уже понимает, к чему он клонит, и от этого хочется расплакаться. От счастья, разумеется. — Я не буду врать и говорить, что ты понравилась мне с первого взгляда, потому что это было не так. Изначально я не обратил на тебя никакого внимания и вообще не планировал даже близко общаться с вами, но тот случай на стрельбище всё крупно изменил, — Настя отводит взгляд в сторону и комкает в руках край своего сарафана. Да, после того случая на стрельбище она тоже взглянула на Громова другими глазами, и именно после этого он начал привлекать её, как мужчина. — После этого я переосмыслил своё поведение, взглянул на ситуацию иначе и… И именно после этого я начал влюбляться в тебя, — снизив тон, говорит Громов, исподлобья поглядывая на сидящую в шоке Настю. Девушка молчит, не перебивает его и не вставляет свои фразы, а внимательно слушает его признание. — Я старательно губил в себе эти чувства, я не хотел мириться с ними, а когда мои знакомые наперебой твердили мне о том, что видят мои взгляды в сторону тебя — я всегда отмахивался от этих разговоров и говорил, что это только плод их фантазии, не более того, — он усмехнулся, а Настя зажала рот рукой и рассмеялась. Господи, у них даже ситуации похожи! Громов заметил её веселье и поначалу даже смутился, но девушка быстро поспешила его успокоить: — Извините, товарищ майор, продолжайте. Я чуть позже объясню вам причину моего смеха. Уверена, вы тоже посмеетесь, — хохотнула она, на что Саша чуть расправил плечи и продолжил: — Хорошо. Так вот, я длительное время старался отказываться от этих чувств, старался душить их и избавляться от них, но из-за того, что чуть ли не каждый божий день видел тебя, — он кидает на неё взгляд, а она невинно улыбается, — сделать этого не получалось. В конце концов, я просто понял, что деваться от этого мне некуда и принял это всё. Знаешь, если честно, я не очень хотел признаваться тебе, потому что не знал, как правильно тебе это преподнести и что говорить в этот момент, но… Но раз за разом оттягивать момент я тоже не хотел, потому что если бы не признался сейчас — то очень сильно жалел бы об этом потом, — вздохнул он, а Настя понимающе кивнула головой. — В общем, ты мне нравишься, Насть. Очень сильно. И я пойму, если вдруг ты меня отвергнешь, потому что, в конце концов, между нами десять лет разницы, а это тоже о многом говорит. Девушка, наконец дождавшаяся столь заветных слов, расплылась в широкой и трепетной улыбке и, пододвинувшись ближе к майору, заглянула ему в глаза и со стеснительной улыбкой и покрасневшими щеками проговорила: — Вы мне тоже очень нравитесь, товарищ майор. Громов округлил глаза, в недоверии уставившись на засмущавшуюся Настю. Ему не послышалось? — Что? — Вы мне тоже очень нравитесь, — чуть тише повторила она, отведя взгляд в сторону и продолжая улыбаться. Саша сидит и хлопает глазами, как какой-то дурачок, а затем, как только до него доходит смысл её слов, он улыбается и переспрашивает: — Я тебе тоже нравлюсь? — Настя утвердительно кивает, глядя прямо ему в глаза. Они смотрят друг на друга счастливыми донельзя взглядами и просто улыбаются и молчат, как два влюблённых идиота, пока тишину между ними не разрушает сама Настя: — А поцеловать ты меня не хочешь? — Громов ухмыляется и наклоняется к её лицу, хитро спросив: — А когда мы успели перейти на ты? Она тоже ухмыляется в ответ. — Когда ты сказал, что я тебе нравлюсь. Он ничего не говорит ей, а только наклоняется ещё ближе и нежно целует в губы, обвивая свои крепкие руки вокруг её талии. Она улыбается сквозь поцелуй и обнимает его за шею, чувствуя себя просто неимоверно счастливой здесь и сейчас. И никто не вправе прервать эту романтическую идиллию между ними. Абсолютно никто.***
— А я же говорил, что он ей признается сегодня! — победоносно вскинул руки Ширин, наблюдая за целующейся парочкой из окна кабинета Юрия Ивановича. Попов, тоже наблюдающий за ними, горько вздохнул, доставая из кармана кителя тысячу рублей. — Да-да, Юра, не вздыхай, а отдавай свои позорно проигранные деньги! — пожурил его Виктор, на что Попов возмущённо цокнул языком и протянул врачу купюру. Тот довольно улыбнулся, принимая из рук Юрия свою победу, и тут же запрятал их себе в карман. — Я думал, он отложит это на завтра, — сконфуженно пробубнил Юрий Иванович. — Вот предатель! А мне говорил, что признается в самый последний день! — Надо просто чаще общаться со своими подчинёнными, а не штаны в кабинете протирать, — со знанием дела отметил Ширин. — Тогда, может, и информацию начнёшь проверенную получать. Он уже десять раз планы поменял и сказал, что не может так долго откладывать признание, вот и решил, что пойдёт и признается сегодня. И правильно сделал, я считаю! Вон, смотри какие довольные сидят, — Ширин улыбнулся, как Чеширский кот, глядя на Настю и Сашу, которые уже не целовались, а просто сидели в обнимку и с улыбкой что-то обсуждали между собой. — Эх, молодые, у них ещё всё впереди… — Да уж, влюблённые часов не наблюдают, — пробормотал Попов, глядя на новоиспечённую пару. — Зато сколько он выпендривался, мол, «да она ребёнок, да какие чувства, да как я могу её любить»! Весь в отца своего, такой же упрямый и непробиваемый! — Точно-точно, весь в Володю пошёл! — поддакнул Виктор Павлович. — Тот тоже выделывался, что вот, для него разница в возрасте больше пяти лет — это уже табу, а как маму Сашкину встретил, которая на семь лет младше была, так влюбился по уши, а потом в ЗАГС потащил! — Виктор Павлович с ностальгией посмотрел куда-то вдаль. — Да уж, хорошие времена тогда были. Да и они счастливые были такие, любили друг друга… — …А потом Володьку забрали в горячую точку, и больше он оттуда не вернулся, — продолжил за него Юрий Иванович, с грустью устремив взгляд на свой рабочий стол, где в рамочке стояла их совместная фотография с Владимиром Громовым — отцом Саши. — Ох и рыдала тогда Вера, ой-ой-ой… — Да-а-а, — с тоской ответил Виктор, — убивалась она тогда по нему страшно. И Саше тогда только четыре года исполнилось, тоже малыш ещё совсем, не понимал, почему мама плачет и говорит, что папа больше не придёт. Между мужчинами воцарилось тяжелое молчание, потому что каждый из них провалился в свои воспоминания из прошлого. Гнетущую тишину разорвал Ширин: — Ладно, Юра, не будем о плохом. У Насти с Сашей всё хорошо будет, я это чувствую. Он её в обиду не даст, да и она не промах, за себя постоять может. А уж если с Сашкой что случится, так сразу всех на уши поднимет и пойдёт узнавать, что с ним и как он. Всё у них будет хорошо, Юра. Всё будет хорошо. — Хотелось бы верить в это, — с горечью вздохнул Попов, устремляя взгляд на мило воркующих Настю и Сашу. Правильно Витя сказал: всё у них будет хорошо. А если будет плохо, то они обязательно помогут. Обязательно.