питерские крыши

В коридоре громко. Младшеклассники бегают и кричат что-то друг другу, предположительно матом, но Дима делает вид, что не отвлекается, слушая учителя, который в доверительно успокаивающем жесте кладет руку ему на плечо и ведёт по закоулкам школы, рассказывая про то, как здорово ему будет здесь учиться. Новые школы всегда странные, но Дима Дубин не из тех, кто сдаётся. Санёк (его вроде-бы-друг из прошлой школы) всегда говорил что-то типа: “Не ссы, дубина, русские не сдаются”. И больно хлопал по плечу. Воспоминания об этом пылают прямо под рукой другого человека, который в своём положении руки не предвещает чего-то столь болючего. Так что Дима кивает его словам на автомате и думает о том, что ему совершенно точно нельзя сдаваться. Одиннадцатый “Б”, как и любой класс старшей школы, наверное, разнородный. Небольшие группки людей разбросаны по классу: анимешники в углу, шепчутся о чём-то своём, популярные детки открыто смеются над ними, и Дима чувствует укол несправедливости, но проглатывает это ощущение. Краем глаза он подмечает странную парочку, стоящую ото всех в стороне. Парень, выглядящий, как типичный будущий мент, небрежно прислоняется к стене, разговаривая с красноволосой девочкой. Выглядит так, будто он безуспешно пытается склеить ее уже много месяцев, но по ее ухмылке можно с легкостью понять, что этого никогда не произойдёт. Дима хмыкает себе под нос. (Он даже не представляет.) Учитель откашливается и просит всех сесть на места. Безо всяких церемоний он представляет Диму и велит ему занять свободное место. На последней парте без соседа Дима расслабляется и выдыхает. Некоторые оборачиваются на него и перешептываются, ровно как и та странная парочка, которые, даже не смотря на то, что сидят на разных местах, многозначительно переглядываются и делят смешок на двоих. День обещает быть долгим. *** На перемене Дима достаёт свой скетчбук, ветхие страницы которого давно выпали и просто лежат внутри. Грифель на страницах немного смазан, и сюжеты иногда совсем бессмысленны (обычно те, что нарисованы со снов), но Дима любит свои “каракули” (так это называет его бабушка). Он берёт в руки карандаш и набрасывает пару зарисовок учительницы, задумчиво глядящей в окно и профессионально игнорирующей обстановку вокруг. – Эй, дубина. – слышит Дима знакомую кличку. К нему подходит пара ребят, которые не выглядят особо угрожающе, сколько бы ни пытались. – Ты художник, что ли? – говорит один из них. – Меня смогёшь? – Смогу. – с улыбкой отвечает он, подозревая, что такой ответ всё равно не устроит подошедших. Один вырывает несколько листов из его скетчбука, рассматривая. – Ну и фигня. – заключает он, передавая другому. – Эй! Дима даже не успевает встать, как сзади возникает высокая фигура, нависающая над обидчиками. – Жить надоело? Парни не сразу понимают, кто подошёл, да и Дима, если честно, тоже. Но как только он и оборачиваются, ухмылка на их лице приобретает извиняющийся характер. – Да ладно тебе, Гром. Мы же это, просто ценим искусство! – Валяйте отсюда, ценители. – усмехается кто-то рядом и, забрав листы, возвращает их на парту. Спустя минуту, когда хулиганы, ругаясь под нос, уходят в другой конец класса, перед Димой остаются два человека, его спасители, вроде как. – Меня Юля зовут. – протягивает ему руку девчонка. – Это Гром, то есть, Игорь Гром. Фамилия у него такая. Игорь тоже подаёт ему руку, поворачивая ладонью вверх. Хватка у него крепкая. – Я Дима. Дубин. Спасибо вам, кстати. – Красиво рисуешь, художник. Дима оборачивает только, когда Юля уже закрывает скетчбук и аккуратно кладёт его на край стола. – Не обращай внимания на них, они придурки. – поясняет она. Дима, вроде как, и сам понял. Его больше удивляет, что Юля и Игорь остаются рядом, заводят с ним разговор и своим видом, видимо, отпугивают других. Он не знает, как так получилось, но на большой перемене они идут вместе в столовую, Игорь говорит, что шаверма у его дома в сто раз лучше, и они дружно смеются. Юля спрашивает про все слухи из прошлой школы и загадочно записывает что-то в заметки на телефоне. Дима не сразу замечает, что между ними есть какое-то странное напряжение, которое он принял за отношения сначала, но стоило с ними поболтать, и стало понятно. После школы Игорь предлагает проводить его, но Дима отмахивается, и радостно кричит им "до завтра", убегая по направлению к своему дому. Ему хочется припрыгивать от необъяснимой радости Это оказывается просто – подойти к ним на следующий день в школе, и потом тоже, и вообще каждый день. Дима вписывается в их компанию так легко, будто всегда так и было: они втроем, отделенные от всего мира то ли нежеланием соответствовать ему, то ли другими обстоятельствами. Юля… красивая. И умная. Она затевает споры на любые темы, которые они проходят по истории, всегда при этом отлично доказывая свою точку зрения. Она не боится переговариваться с теми идиотами, которые сперва встревают, потому что это весело, но потом моментально жалеют. Юля говорит, что мечтает стать журналисткой, и Дима видит в этом космический смысл. Игорь тоже красивый, по-своему. У него угловато грозные черты лица, подбородок, что можно назвать только волевым, хотя Дима особо не задавался вопросом, что это значит. Он упрямый и громкий иногда. Его папа работает в милиции, и Игорь хочет пойти по его стопам. Из него получился бы отличный служитель закона. А ещё Игорь туговат. Если бы он не был таким, то непременно бы замечал такие вещи: как Юля на него смотрит, например, своим тайным щенячьим взглядом, который можно заметить всего на долю секунды. Обычно такой взгляд проскальзывает, когда Юля ловкими пальцами обрабатывает ссадины на лице Игоря после какой-нибудь потасовки, в которой Гром опять защищал малолеток во дворе. Если бы он не отводил глаза, то поймал бы Юлю с поличными и наверняка бы всё понял, но Игорь не смотрит на неё, стыдливо отводя взгляд. Смотрит Дима. И ловит всё-всё, и сам почему-то краснеет от такой скрытой нежности. И рисует, но это только иногда. (На самом деле его тетрадки забиты красной ручкой.) Игорь, на самом деле, не очень-то от хулиганов отличается. Ему тоже интересно, это он сообщает Диме, когда берет его скетчбук со стола и начинает листать страницы. Он правда рассматривает некоторые рисунки, и у Димы руки чешутся отобрать, но он не делает этого: просто ждёт какой-нибудь реакции кроме нахмуренного выражения лица. Вот сейчас, думает он, Игорь наткнётся на автопортрет и пошутит как-нибудь по-дурацки. Но Гром только начинает улыбаться, дойдя до красных страниц. – О, Юлька, смотри – ты. – и поворачивается к ней, тыкая пальцами на рисунки. Юля отрывается от своей тетради, чтобы взглянуть на него помимо цветных листов выразительным взглядом. Дима сам не понял, что он значил, но, наверное, что-то среднее между “ты дурак?” и “отстань, прибью”. – Ты ему небось нравишься. – говорит Игорь, и ухмылка на его лице внезапно приобретает горьковатый оттенок. Дима краснеет примерно как грифель на страницах скетчбука. – Хватит издеваться над ним, как пятилетка, честное слово. – отвечает Юля, пока Дима многозначительно молчит. – Дим, пойдем на свидание? – продолжает она, но смотрит все равно на Игоря. Тот закашливается от неожиданности, а Дима, кажется, теряет дар речи. Да и не только. Очки его скоро запотеют от жара, напавшего на его лицо. – Св-свидание? – переспрашивает он, отводя взгляд и от Юли, и от Игоря. – Ну да. Свидание. Слышал о таком явлении? – смешливо говорит она. – Я кстати мороженое люблю. И выходит из класса. Гром молчит, почему-то тоже немного раскрасневшийся. Диме отчего-то стыдно перед ним. У него появляется странное чувство, что это он на самом деле отобрал у Игоря что-то важное, и это глупо, это так глупо, Юля ведь не вещь, её не отберешь, чтобы положить себе в кармашек и носить назло другому. Он говорит поэтому: – Пойдём с нами? Если хочешь, конечно… Игорь смотрит на него, будто впервые. – И зачем мне с вами идти? – и отворачивается демонстративно, бубня себе под нос что-то, чего Дима не разобрал. Ну не дурак ли, думает он про себя, фигня какая-то. *** Но Юля звонит ему в выходной и весело сообщает, что через полчаса она будет готова идти на свидание, в такой манере, будто это Дима, идиот, забыл совсем про их встречу. Дима может быть и дурачок, но всё равно надевает белую рубашку (на случай, если это не шутка всё же), говорит бабушке, что ушёл гулять и заблаговременно приходит к дому Юли. Он решает зарисовать архитектуру, пока ждёт. – Ну ты как обычно. – цокает языком Юля, подходя сзади. Карандаш размазывается из-за неаккуратного жеста от неожиданности. – Напугала. – сообщает он. Юля только улыбается. Волосы её горят в свете питерского солнца, что само по себе как явление необъяснимо. Дима думает, что она – горящая алая роза, красиво и пафосно. На Юле джинсовка обычная, и Дима жалеет, что сам не взял чего-то теплее кофты, вечером наверняка будет прохладно. Ему хочется сказать об этом, но он думает, что это как-то глупо ругать такую взрослую девочку, а потом Юля молча берёт его за руку и начинает идти. У киоска с мороженым Дима кидает Игорю смску, говоря, где они. И на всякий случай – что вечером похолодает. Они садятся на скамейку, и это, вроде, не неловко, с Юлей вообще никогда не бывает неловко, она заставляет чувствовать себя особенно нужным в любой момент рядом с ней. Со стороны, наверное, кажется, что они действительно какая-то парочка, пришедшая насладиться выходным днём на свидании. – Мороженое вкусное. – говорит Юля. – Тебе нравится Игорь? – говорит Дима. Они смотрят друг на друга несколько секунд, и Юля начинает смеяться. Она ладошкой вытирает уголок рта. Дима смеётся тоже. – А что? Ревнуешь? – Ну… Игорь классный. – Дима отворачивается, избегая её взгляда. – Я говорила про себя. – говорит Юля фальшиво обидчиво, а потом хохочет опять. Дима её не очень понимает, но, когда до него доходит, он чувствует, как всё его лицо наливается краской. – Юль, я не это имел в виду, я… – Да не оправдывайся, господи. – улыбается она и дарит ему поцелуй в щёку. Её губы холодные и, наверное, сладкие. – Дубина. – добавляет она. Это странно, Дима и не знает даже, как описать эти чувства, внутри как будто тает мороженое и стекает липкой массой куда-то вниз. Но это не неприятное чувство, скорее, совсем-совсем наоборот. Дима любит подтаявшее мороженое. Они проводят так совсем немного времени, разговаривая о приближающихся экзаменах, планах на лето и много о чём ещё. Приятный питерский день быстро превращается в прохладный питерский вечер, принося мурашки по коже и запах привычной сырости. Они замечают Игоря издалека, и Дима даже не удивляется. Юля быстро шепчет ему на ухо: – Давай притворимся, будто не заметили его. Дима сдерживает смех. Игорь выглядит немного растерянным. Его кожанка потрепанная у него в руках, и он сразу суёт её Юле, бурча что-то вроде “надень, холодает”. Они забывают, что вроде как хотели пошутить над ним, оба краснеют (непонятно почему), а потом замолкают. Спустя какое-то время Дима забывает, что это было свидание на двоих. Ему вообще всё нравится так, как есть, и то, как Игорь тянет его за рукав на пешеходном переходе, чтобы уберечь от машин, и то, как Юля периодически врезается в него плечом, и он может почувствовать, как она смеётся. Ещё светло, и Игорь решает, что им обязательно нужно на крышу, как настоящим питерским подросткам. Юля цокает языком и говорит: – Ну веди, ковбой. Гром театрально прикладывает руку к виску и отдаёт честь, громко проговаривая “так точно”, совсем как настоящий военный. Дима улыбается. На крыше сильно дует ветер и, кажется, что собирается дождь. Дима думает о том, что у них нет зонта, и хочет сказать, чтобы они возвращались обратно, но эта мысль улетучивается, когда Игорь подхватывает его за руку на лестнице, чтобы помочь подняться. – Красота! – декламирует Игорь, раскидывая руки. Не желая соглашаться, Юля просто игнорирует его, но всё равно смотрит вокруг, будто Питер ни разу в жизни и не видела. А, может быть, она правда никогда не видела его с такой высоты. Дима решает зарисовать ближайшие домики, его сегодня тянет на архитектуру. Его друзья в это время опять о чём-то спорят, но это они несерьёзно, они никогда серьёзно не ссорятся. Но это продолжается, пока Гром не вырывает у Димы скетчбук. Дима даже не противится особо, он уже привык. Игорю правда интересно, но он никогда не скажет это прямо, а Диме не так уж и жалко. И рисунков своих он не стесняется. И это всё кажется каким-то родным, привычным, что он начинает невольно улыбаться. Это подмечает Юля, спрашивает: – Чего это ты? – Хорошо. – по-дурацки отвечает Дима. Юля тогда тоже улыбается, а Игорь хмурится на них. – Я вам свидание испортил, наверное. – говорит он. – Неа. – одновременно отвечают Дима и Юля. Все так, как и должно быть.