Deep inside

В неприметном здании недалеко от центра города царит своя атмосфера: темно, душно, тесно и слишком шумно. Ди-джей, стоящий за микшерным пультом, не орет, но врубает музыку так громко, будто завтрашний день не наступит. Сидящие за барной стойкой даже и не пытаются докричаться до собеседника. Да, это место не для культурного времяпрепровождения. Каждый знает, зачем сюда приходить: кто-то хочет напиться, чтобы не вспомнить ничего из этого дня, кто-то желает избавиться от стресса в толпе двигающихся тел, а кто-то ищет себе партнера на ночь. Конечно, можно убить трех зайцев одним выстрелом. Никто не осудит. Кажется, что каждый в какой-то мере может понять сложности жизни. Если кому-то нужно выбраться из рутины, да и просто забыться, он прямиком идет в ближайший клуб. Так и Джексон оказывается здесь не по удачному стечению обстоятельств. У него еще отчет, что ждет доработки и отправки до завтрашнего обеда, не разобранные бумаги и счета за квартиру, ждущие лишь его подписи. Но мысли о пятничном вечере, проведенном в каком-нибудь клубе, преследуют его уже достаточно долго, чтобы просто махнуть на них рукой. Вану требуется разрядка: завал на работе, расспросы родителей и стресс из-за мудачного начальника делают свое дело. Брюнет заебался на годы вперед. Та жизнь, которая у него сейчас, идет в разрез с тем, что он представлял, оканчивая школу в своем родном городе Гонконге и обучаясь в университете Сеула. Сейчас он, окончивший тот самый университет своей мечты, работает в солнечном Лос-Анджелесе по своей специальности, и все вроде идет по плану, что выстроился у Джексона еще с 9 класса, но в реальности все намного сложнее. Теперь, когда он именно там, где и хотел быть, ему до смерти скучно и одиноко, и совсем невесело. Его родители в том же родном Гонконге, друзья в Сеуле, а сам он в Штатах, где скрывать свою ориентацию от других не нужно, потому что всем, по сути, наплевать, кто с кем спит, если только не пожилые люди, уверившие в библию и еще что. Вот, именно то, зачем он так яро рвался попасть сюда. Вот, именно то, что держит его тут до сих пор. Ван преодолевает баррикаду в виде толпы людей, оказываясь у барной стойки. Бармену чудом удается расслышать его «Простой виски» при таком шуме, где биты гулко отдаются в еще трезвой голове китайца. Он садится на высокий стул, задумываясь, что еще люди могут заказать кроме янтарной жидкости в тумблере. Когда брюнет получает свой напиток, к нему совсем ожидаемо подходит широкоплечий шатен, сидевший до этого за столиком слева и смотревший на китайца слишком пристально, чтобы назвать его простым наблюдателем. Джексон видит, как ободряюще улыбаются этому парню по видимости его друзья, что остались за угловым столом. - Привет. Можно угостить? – брюнет проходится по тому взглядом: кроме широких плеч он теперь может заметить в меру накаченное тело и высокий рост. Красив, но не в его вкусе. - К сожалению, нельзя. Прости, - он замечает растерянность незнакомца и желает поскорее развеять эту неловкую атмосферу: - Удачи, - прикрикивает китаец с улыбкой, намекая на конец несостоявшейся беседы. «И как только мы смогли услышать друг друга» думает Джексон, выпивая третью порцию алкоголя. Он еще чувствует себя достаточно трезвым, из-за чего выходит в центр зала только после пятой. Там люди липнут к любому движущемуся объекту. Вану еле как удается протиснуться через парочку девушек, лапающих друг друга прямо здесь. Он с улыбкой думает, что и у лесбиянок, оказывается, бывает голодняк. Джексон еще не успевает начать танцевать, когда к нему спереди льнет худой блондин, крутя тазом в непозволительной близости от паха китайца. - Почему ты не танцуешь, горячий парень? Жизнь Марка Туана совсем нельзя назвать сложной. У него есть все: любящие родители, преданные друзья, большая фантазия и желание навлечь беду на свою пятую точку. Конечно, у него всегда присутствует страх с величиной статуи Свободы, но он старается привить себе чувство приключенчества, да и просто собрать побольше воспоминаний к старости. Так, учась на последнем году школы, он уже успел определиться с ориентацией, сделать пирсинг под языком и татуировку на лодыжке втайне от родителей, перекрасить волосы во всевозможные цвета радуги, останавливаясь пока на оттенке блонда, название которого вечно забывает. В свои пока еще почти восемнадцать он плюет на законы и косые взгляды. Родители, конечно, знают немного и думают, что переживать им надо только за здоровье обесцвеченных волос сына. Для них Марк – пример для младшего Джоуи, да и сын, которым можно гордиться. Даже его сестры не имеют и малейшего понятия, чем их младший брат занимается, когда наскучит, а Джоуи старается помалкивать, зная не очень много. Он еще не знает, что Марк каждую ночь с пятницы на субботу проводить в постели нового парня, он не знает, что блондин имеет серого цвета штангу в уздечке под языком, он не знает, что брат хоть и редко, но курит, не знает, что Туан уже успел побаловаться марихуаной. По сути, Джоуи тоже почти ничего не знает о своем брате. Марку не сложно и не одиноко: у него есть парочка лучших друзей, с которыми весело пробовать что-то новое. Например, исписать стены магазина глупыми фразами баллончиком голубой краски или выпить бутылку водки только потому, что она кажется им самым крепким напитком в мире, и все равно, если на вкус она просто отвратительна. У Туана нет планов на будущее, у него лишь огромное желание насадиться на чей-то член и опомниться только к завтрашнему обеду. Вот, как две непохожие жизни встретились в этом шумном, темном и тесном помещении. - Тебя ждал, - с ухмылкой проговаривает Джексон, обхватывая бедра незнакомца, и двигает тазом, при этом задевая пахом небольшие ягодицы блондина. Ван успевает разглядеть тонкую талию и длинные худые ноги, а Марк еще издалека приметил другого по виднеющимся из-под пиджака рельефным плечам и мускулистой груди. «В моем вкусе» думают оба, прежде чем начать призывно двигаться в такт играющим битам. Когда незнакомец поворачивается лицом к китайцу, заставляя чуть ли не проглотить свой язык от непозволительной красоты, он кладет свои ладони на шею брюнета, приближая свое тело невозможно близко. Длинные пальцы умело проходятся по шее, разглаживая воротник темно синей ткани, Джексон еле как успевает заметить трущуюся ногу о свое бедро перед тем, как Марк целует его влажно и развязно. И он, конечно, чувствует гладкий металл, когда блондин проводит по его языку в нуждающемся жесте. После танцев они идут к барной стойке, где китаец узнает имя уже бывшего незнакомца, а также то, что заказать кроме виски можно еще и всевозможные коктейли, что выглядят слишком пафосно. Марк пьет какую-то цветную жидкость из высокого бокала, каждую секунду облизывая и без того влажные губы. Его шоколадные глаза смотрят призывно, а проворная рука ненавязчиво ведет по внутренней части бедра китайца. Джексону хочется разложить секс в чистом виде прямо на этой стойке, но он старается быть джентльменом, и пока выходит вроде как нормально. Но когда блондин чуть ли не стонет ему в ухо от мягких поглаживаний в районе поясницы, Ван виновато выдыхает и быстро расплачивается с барменом, после чего ведет паренька на улицу, чтобы тут же поймать такси, называя свой адрес. Путь до квартиры проходит в тишине, если не считать горячее дыхание Марка чем-то громким. Они быстро выходят из желтой машины, и так же быстро входят в кирпичное здание, останавливаясь перед лифтом, чтобы дождаться его прибытия. В самой кабинки хаос начинает твориться лишь где-то на втором этаже, когда оба понимают, что тупо стоять до девятого им не хочется. Руки лезут под одежду, поглаживают горячую кожу, бедра трутся друг о друга, чтобы хоть как-то ослабить давление на стояк, но на самом деле делают еще хуже. Освободившиеся после поцелуя губы Джексона свободно добираются до белоснежной шеи, посасывая, запуская острые зубы и оставляя красные отметины. Стоны Туана наверняка слышатся всем соседям, чьи квартиры расположены около лифта, но обоим на это слишком наплевать. Если бы Марк смог, он бы сейчас заорал о будущем восхитительном сексе с горячим Джексоном Ваном. Не то, чтобы у него не было таких жарких прелюдий, но этот парень пока является самым сексуальным, кого блондин встречал. - Блять, я тебя так хочу, - тут же отзывается Марк, когда брюнет отвлекается, чтобы закрыть входную дверь своей квартиры на защелку. Закончив с этим, он прижимает Туана к стене коридора, руками запускает под джинсы и мнет мягкую кожу, зубами прикусывая острые ключицы, виднеющиеся из-под свободной футболки. – Хочу твой член в себе, - блондин трется своим пахом о бедро Джексона, его руки тут же обхватывают выпуклость через джинсовую ткань. Ван резво подхватывает худого паренька под попой, заставляя обхватить себя за шею, и идет прямиком в спальню, опрокидывая свою ношу на светлые простыни. Тот не теряет времени даром и одним движением снимает с себя тонкую футболку, кидая куда-то за спину китайца. Сейчас на кровати Джексона лежит самое, по мнению брюнета, сексуальное создание в мире, при этом раздвигая свои ноги и призывно прикусывая нижнюю губу. После этого Вану остается лишь гадать, что он такого великого сделал в своей прошлой жизни. *** Утро субботы приносит головную боль, а еще боль в пояснице и пятой точке Марку, и понимание, что на доработку отчета осталось всего два часа, Джексону. Но даже так Ван умудряется потратить еще час на ленивый утренний секс с Марком. Обычно Туан не остается на утренний секс и предпочитает уходить сразу же после пробуждения, но в квартире брюнета он позволяет себе принять душ и приготовить быстрый завтрак, пока китаец все еще сидит на кровати, кутаясь светлой простыней и быстро печатая последние строчки своего месячного отчета. Когда готовый документ отправлен на почту начальника, и можно, наконец, вздохнуть с облегчением, из кухни блондин кричит о готовом завтраке. Джексон не то, чтобы сильно удивлен, но он не думал, что это чудное создание решит похозяйничать в его квартире. Он впервые видит любовника на одну ночь, который остается на утро. Когда китаец садится за стол, принимая огромную кружку черного кофе и тарелку с омлетом, он может в полной мере изучить оставленные на белоснежной коже яркие отметины. Они будто кричат о том, что блондин прекрасно провел не только ночь, но и утро. Под тонкой футболкой еще должны быть синяки от хватки брюнета, а на бедрах – свежие царапины. Ван лениво поедает завтрак, наблюдая за тем, как суетится в коридоре блондин. Он бы мог прижать того у той же стенки и оттрахать до беспамятства, но Марк решительно прощается, как он думает навсегда, и быстро натягивает кеды, хлопая за собой дверью. Это всего лишь перепихон на одну ночь. Ничего больше. Джексон уверен, что повторил эти слова порядка ста раз, теряя саму суть где-то на пятидесятом. *** Тот самый лишь перепихон уже третий день не дает покоя Вану. Та страсть, покладистость и сексуальность в одном флаконе представляется ему чуть ли не все время. Во время собрания, когда его коллега выступает с презентацией, все, о чем может думать китаец – сладкие стоны блондина, когда ему надо перепроверить кое-какие бумаги, все, что он делает – воспроизводит пятничную ночь во всех ее красках. Хрупкое тело в руках, что отзывается на каждое касание, чувство приятной узости и в тот же момент откинутая голова, дающая возможность лицезреть длинную и пока еще чистую шею, изящные пальцы, измявшие простынь, — это все, что не давало покоя Джексону не только ночью, но и днем. Та ночь немногое изменило в жизни Марка. Лишь то, что теперь, дроча каждую ночь в душе, он мог представить крепкое тело Вана и их горячий секс. К тому же теперь, когда в новом учебном году одноклассницы расспрашивали Туана о девушке или любимом человеке, тот краснел, отнекиваясь. - Давно ты так не реагировал. Это тот дикий и сексуальный Джексон Ван что ли? – где-то в четверг интересуется Бэмбэм. - Не влюбился я, блять, - тот злится на, казалось бы, невинный вопрос. - Мне лишь нужен был секс, - отворачиваясь от лучшего друга, шипит блондин. Это продолжается еще несколько дней, до пятницы, когда оба идут в тот же клуб: Джексон, чтобы испытать удачу и попытаться найти блондинистое чудо, а Марк, чтобы забыться в ком-то еще. Они встречаются у барной стойки. Теперь на Туане черная кофта с длинными рукавами, и на глазах виднеется темная подводка, а у Джексона же дома нет ждущего его исправлений отчета. - Привет, - хрипло шепчет Джексон, будто шел сюда через пустыню. - Привет, - блондин пытается скрыть свой румянец за красиво украшенным бокалом, ведь в душе он надеялся встретить здесь именно Вана. Они не напиваются, как в ту ночь, а садятся за самый дальний столик клуба, шепчась о чем-то незначительном. Обстановка не кажется и капельки интимной: страсть и желание уходят на второй план, и брюнет осмеливается коснуться руки Марка, играясь с пальчиками. Младший чуть ли не мурлычет от приятных ощущений. - Что, принцесса, сегодня не хочется на мне попрыгать? – на первый взгляд глупая фраза заставляет фантазию блондина поработать против него. Он окидывает взглядом свой пах, тут же болезненно выдыхая. - Нахуй ты мне такое сказал? - Думаю, что принцессу надо наказать за такие грязные слова. Атмосфера меняется в мгновение ока, теперь они спешно перебираются в теперь уже знакомую для Туана квартиру, скидывая одежду в коридоре и заваливаясь на кровать, застеленную зеленым постельным бельем. Утро, уже не такое мучительное, начинается с легких поцелуев. Джексон мягко улыбается, когда чувствует теплые прикосновения к своему лицу. Но когда влажные губы ведут дорожку от шеи до нижней части живота китайца, тот немного напрягается. Проворные пальчики поглаживают торс, а в следующее мгновение Ван слышит, как блондин всем телом ныряет под тонкое одеяло, оказываясь между ног Джексона. Брюнет чувствует, как чужая ладонь обхватывает пока еще мягкий орган, ведя ею вверх и вниз. Он еле сдерживает своего стона, дыша через раз. Когда влажные губы обхватывают головку, играясь языком, со стороны китайца доносятся тяжелые вдохи и выдохи. Марк же уделяет все свое внимание члену Вана: он лижет каждую венку, преодолевая весь путь от основания до кончика, не забывает вести рукой по всей длине и сильно высовывает язык, чтобы направить кончик горячей плоти на уздечку под языком и заставить почувствовать металлические шарики. - Блять, - доносится снаружи закрытого одеялом пространства. Марк чувствует, как наливается кровью орган в его руках, как четче виднеются вены. Он глубоко заглатывает член, стараясь не обращать внимания на рвотные позывы. Выпуская горячую плоть с характерным звуком, он вновь играется языком и мнет пальцами поджавшиеся яички. Приняв в себя всю длину снова, блондин стонет, посылая приятные вибрации по чувствительной коже Вана. Сам Джексон хватается за спинку кровати и больно откидывает голову. Все то, что делает с ним Туан, кажется невозможным, брюнету уже больно от накатившего возбуждения. Через минут пять, за которые блондин показывает все свои умения в оральном сексе, китаец с громким стоном кончает прямо в горячий рот. - Лучший минет в моей жизни, - брюнет, тяжело дыша, приглаживает мокрые от пота волосы и тянет Марка в свои объятья. - Рад, что тебе понравилось, - тот вытирает белесую жидкость с алых губ и старается отдышаться, ведь под одеялом было слишком жарко, да и воздуха почти не было. Он лениво ластится к Вану, переплетая ноги и улыбаясь от приятных поглаживаний поясницы. – Можем мы еще поспать? - А ты не возбужден? – спрашивает Джексон, когда ощущает стояк, упирающийся сбоку. - Мне слишком лень, и я очень сонный, - Туан еле проговаривает, зевая где-то посередине. Джексон просыпается, поспав еще чуть больше часа, и, не найдя дела лучше, просто пялится на непозволительно красивого парня, что уютно устроился в руках у брюнета. Через некоторое время худое тельце начинает ворочаться, а веки мелко дрожат. Глаза Туана распахиваются именно в тот момент, когда брюнет пытается получше закутать того в одеяло. - Я так хорошо спал, - признается блондин. - Прости, я не хотел будить. - Нет, все хорошо, - тот утыкается в плечо китайца, грея теплым дыханием. - Марк, знаешь, - Ван набирается храбрости и, услышав вопросительное «м?», прижимает того к себе еще ближе. С громким выдохом он выпаливает: - Ты мне очень-очень нравишься. Давай встречаться, - брюнет умеет говорить красиво, но в такие моменты, когда он ощущает искренность в своих чувствах, всегда говорит то, что приходит в голову, особо не задумываясь над тем, в правильной ли форме он это преподносит. - Джексон, мне семнадцать, и я еще на последнем году обучения в школе, - смело выдает Туан. – Но ты мне тоже очень нравишься. - Думаю, что ты выглядишь постарше своих ровесников. И это даже возбуждает. Мне ведь по закону даже в твою сторону смотреть нельзя, - Ван всегда ищет что-то хорошее в любой ситуации. - Через несколько дней будет восемнадцать, - смеясь, отмечает Марк. - О господи, спасибо. Тогда я смогу заниматься с тобой всеми грязными вещами, не заботясь о нарушении закона. - Я думал, что тебя это возбуждает. - Да, но в тюрьму не особо хочется, - последнее слово теряется в задорном смехе младшего. *** Их первая встреча после субботнего обеда случается в День Рождения Марка. В обеденное время, когда занятия школьника должны уже закончиться, Джексон стоит, облокотившись о дверцу автомобиля, и ждет именинника перед его школой. Туан выходит из здания в компании двух парней, что выше его. Он сразу же замечает фигуру брюнета и, попросив Бэмбэма с Югемом подождать, направляется к черной машине. Ван притягивает блондина за руку и целует искусанные губы, опуская руки на тонкую талию. - С Днем Рождения, принцесса. Теперь мне ведь можно свободно целовать тебя на глазах у других? – парень в его руках мягко смеется, соглашаясь, и чмокает брюнета в линию подбородка. – У тебя на сегодня планы с друзьями? - Нет, вечеринка состоится лишь в субботу. Снять дом смогли только на выходные, - он то ли с сожалением, то ли с придыханием проговаривает. - Тогда, сегодняшний вечер ты проведешь со мной. Хорошо, малыш? – блондин краснеет и пытается скрыть свое лицо в шеи мужчины. Маленький кивок заставляет сердце Вана забиться в два раза быстрее. – А родители пустят? – младший уже по голосу чувствует, как губы китайца растягиваются в ухмылке. - Я приду к семи, - Марк игнорирует смешок и целует парня, задерживаясь на его губах лишнюю секунду, после чего бежит к друзьям, махая при этом оставшемуся позади брюнету. *** - Бэмбэм, Югем, прикройте меня сегодня, пожалуйста, - он строит милую мордашку, что больше не действует на лучших друзей. Он уже рассказал тем обо всем, связанном с Джексоном. И пораскинув мозгами около получаса, Марк придумал идеальнейший план. – Я скажу, что сегодня мы устраиваем ночевку у Бэма, чтобы спланировать вечеринку на эту субботу. Вам с Югемом лишь нужно будет уверить их в этом в случае чего. Хотя я на сто процентов уверен, что те даже и не заподозрят ничего неладного. - Отличный план, я как раз хотел попроситься сегодня к тебе, Бэм, - невинно говорит Югем. Они сидят в комнате Туана, хотя в буквальном смысле сидит здесь только сам блондин, а друзья его удобно лежат на кровати друга. - Зачем? – они не часто ночуют друг у друга поодиночке, если уж ночные посиделки, то только все втроем. - Домашку вместе сделаем, обсудим проблемы насущные, спланируем субботнюю вечеринку, раз уж сам именинник будет занят тем, чтобы насадиться поглубже. Много ведь дел есть, - он нервно откидывается на многочисленные подушки, нахмурив брови. Через минуту Бэмбэм, наконец, соглашается, вспомнив дело, с которым ему поможет Ким. - К слову про насадиться поглубже, не забывай, что завтра надо появиться в школе не позже десяти. Иначе историчка тебе еще припомнит. *** Марк появляется в дверях квартиры Вана ближе к семи, он еще раз быстро оглядывает себя с ног до головы, набирает побольше воздуха и звонит в дверной звонок. Открывший ему Джексон выходит в белой рубашке и черных джинсах. От одного его вида блондин готов идти прямо в спальню на знакомую кровать, но китаец ведет его на кухню, по пути к которой Туан замечает, как темно сейчас во всей квартире, и лишь дойдя до нужной комнаты, он видит многочисленные свечки на накрытом столе и на кухонных тумбах. - С Днем Рождения, принцесса, - Марк даже не успевает и рта разинуть, как ему в руки вкладывают холодный металл, и только после короткого поцелуя, он рассматривает подарок Джексона: золотой браслет. Тот помогает нацепить вещицу, открутив один болт и закрутив его специальной отверткой, когда аксессуар оказывается на изящной кисти. - Ты ведь согласен попробовать со мной? Я имею в виду серьезные отношения, - брюнет до сих пор держит его руки в своих и смотрит так преданно, что у школьника не находятся слов, чтобы ответить: он медленно кивает, осознанно принимая факт того, что у него теперь отношения. Романтический ужин при свечах проходит великолепно. Они по очереди рассказывают о себе все, что могут вспомнить, кормят друг друга шоколадным тортом, измазывая в нем все пальцы. И когда можно почувствовать то, как медленно романтика уступает место желанию и похоти, Туан облизывает свои пальцы, при этом цепко смотря только в глаза парня. Когда он с хлюпающим звуком извлекает мизинчик, блондин наклоняется к Вану через весь стол и тянет правую руку того к себе. Брюнет, до этого тихо наблюдавший за действием перед собой, заворожено смотрит, как его пальцы один за другим погружаются в горячую и влажную тесноту, и чувствует, как кожу пальцев посасывает, покусывает теперь уже его парень. - Блять, Марк, - стонет Джексон, вырывая руку из захвата. – Ты завтра сидеть не сможешь, - шепчет он в самое ухо блондина и резко поднимает ничего не весящего школьника на руки, через несколько секунд оказываясь в слишком знакомой для младшего комнате. Только постельное белье в этот раз было красного цвета. - Охуенный подбор цветовой гаммы, - успевает в перерывах между поцелуями и снятии одежды проговорить Туан. - Я уже говорил, что тебя надо наказать? – мужчина стягивает с худого тельца слишком узкие джинсы и растянутую кофту, кидая куда-то в угол комнаты. Его рубашка отправляется туда же. Китаец расстегивает застежки ремня, тут же высвобождая его, одной рукой он прижимает запястья блондина к кровати, а другой пытается завязать кожаный ремень вокруг них. Когда дело сделано, и младший не может пошевелить руками, брюнет разводит его ноги пошире и устраивается поудобней. Пальцами он дразнит вставший орган Туана и проводит языком между ягодиц, пытаясь протолкнуться в жаркую тесноту. - Что ты делаешь? – мужчина на это лишь хмыкает и еще раз толкается в узость. – Блять. Тот осознанно нарывается, и Вану это известно, из-за чего он достает смазку с прикроватной тумбочки и, обмазав в ней свои пальцы, сразу же запускает в проход указательный и средний, игнорируя при этом болезненный стон, донесшийся сверху. Блондин сводит колени вместе, явно намекая на сильную боль, и китаец виновато целует худые коленки, заглатывает член парня, не выпуская из него пальцев. Когда подушечка среднего все-таки задевает комочек нервов внутри Марку, тот прогибается в спине и стонет не переставая. Его руки связаны, а тело хочет чего-то большего, так что он может только лежать, скребясь ногтями о спинку кровати, и молить о члене Джексона. - Прошу… Я хочу твой член прямо сейчас, Джексон. Хочу насадиться так глубоко и… - он кричит, оттого что три пальца в нем — это слишком мало, но вместе с тем и слишком хорошо. Брюнет не выдерживает после третьего «прошу», вырвавшегося из искусанных губ школьника, и, сдернув с себя джинсы вместе с боксерами, запинывает вещи с кровати, после чего меняет их местами, забрасывая худое тельце себе на колени. Он кладет руки на бедра блондина, направляя его на свой смазанный и вставший член. Марк быстро соображает и, опершись все еще связанными руками о грудь Вана, насаживается на горячую плоть. Он чувствует, как болезненно сжимают его бедра широкие ладони китайца, чувствует, как пульсирует внутри него налитый кровью орган, чувствует, как его разрывает на части от невозможного наслаждения. Туан начинает с медленного темпа, дразня больше себя, чем своего парня. Когда ему надоедает, школьник, наконец, учащает толчки, а брюнет, что под ним, в свою очередь толкается навстречу младшему. Шлепки доносятся отдаленно, задушенные стоны будто и не свои – разум понемногу покидает обоих. Когда в таком положении становится неудобно, Джексон толкает младшего на спину, тут же входя одним резким толчком, и быстро увеличивает темп. Блондин тянет Вана к себе за шею, почти выпрашивая такой необходимый сейчас поцелуй. Губы, мазнув по уголку губ, проходятся влажной дорожкой к шее. Когда до края остается совсем чуть-чуть, китаец все так же, уткнувшись в нежную кожу, дышит тяжело, громко, из-за чего не может сосредоточиться на голосе школьника. Он бы и не дышал, если бы мог. - Не останавливайся, блять! – шипит Туан, и старший приподнимается, чтобы увидеть, как тот сильно жмурится, кусая губы и отчаянно передергивая измятые простыни. И брюнет повинуется не потому, что ему нравится, когда парень такой дерзкий, а потому, что остановиться уже физически невозможно. Марк закидывает лодыжки на поясницу Вана и прижимает к себе все ближе и ближе. Через несколько мгновений Джексон чувствует, как блондин под ним подрагивает, шепча что-то непонятное, и кончает с тихим выдохом, сжимая член в себе. Старший возится еще несколько секунд и еле успевает выйти из парня, получая при этом незабываемый оргазм, из-за чего сперма стекает с ягодиц и бедер младшего на красного цвете простыню. - Охуенно, - выдыхает китаец, перекатываясь на спину рядом со своим парнем. - Я бы согласился повторить, если бы не история завтра с утра, - тому удается испортить всю атмосферу, напомнив о том, что за пределами кровати осталась еще реальная жизнь, в которой Марку нужно успеть хотя бы к третьему уроку, а Джексону – закончить свой проект до этой субботы.