Follow this voice

1.0       — Я не справляюсь, лейтенант.       Шелестит, падает намеренно неслышным шорохом из категории «никогда не для протокола». Кайден удивлён, не подаëт вида, но с Шепарда в ту же секунду слетает вся шелуха, наросшая с момента принятия в Спектры. Даже он сам, стоявший за плечом с самого начала, иногда забывал, что совсем недавно Шепард был не полированным символом надежды человечества, а обычным солдатом, старпомом Андерсона. С историей и впечатляющим послужным списком — а у кого на борту их нет? — он всё равно был ближе к общим каютам, чем к капитанской. Но стоило выбрать неудачный для себя момент, чтобы посмотреть на блеск морального идеала — и с трудом хватало сил вернуться в привычное состояние. Глаза слепило. Кайден был уверен, что однажды услышит про какой-нибудь культ имени капитана, где его будут с придыханием называть «тот самый Шепард». Даже пару шуток на грани нахальной фамильярности припас. Если доживут.       — Всё в порядке, капитан, — интересуется Кайден без вопросительной интонации, осторожно, не приближаясь к искрящей оголённым проводом человечности. Чтоб не рвануло, не задело, эти порывы никогда ничем хорошим не оборачиваются.       Шепард поднимает взгляд и пользуется предоставленной возможностью остановиться и повернуть вспять:       — Вполне.       Самое прекрасное и болезненное колется на языке неуместным для субординации сопереживанием: никуда не денешь понимание, что слова были, что Шепард дал треснуть этому образу сознательно, здесь и сейчас, и кто Кайден такой, чтобы спорить с решениями вышестоящего по рангу… Шепард добровольно спрыгивает с сияющего пьедестала и смотрит затаенно-измучено, загнанно. Не идол, которого из него лепят репортажами, — человек. Знакомо уставший, знакомо же живущий войной, в которую всех втянул чёртов Сарен.       Шепард коротко выдыхает носом, проходит мимо, заворачивает к лифту, а Кайдену делается не по себе, словно внутри ширится чёрная дыра, чей видимый горизонт настойчиво раздвигает в стороны не однажды сломанные рёбра. Так нельзя, неправильно обзаводиться слепой зоной в сердце, не сейчас, не командир, не, не, не… Бесконечные «против» выстреливают пулемётной очередью с отдачей по всем нейронам, раскатываются вокруг опустевшими энергоячейками — мыслям бы остыть, успокоиться, чтоб не пришибло хлёсткой болью раньше положенного.       До самого Вермайра Кайден игнорирует, заталкивает, прячет под замки от самого себя то тихое признание — не потому, что иначе не сможет подчиняться приказам, авторитет не так легко потерять, — но незачем подкармливать шальную, жадную тьму.       Когда Шепард рубит его вопросы весом своего «я так решил», на целую долю секунды в глазах капитана мелькает то же самое, неофициальное, и Кайден захлопывает рот, смиряясь с ответом. Чёрная дыра захватывает всё больше, оставляя после себя щемящее чувство сладкой обречённости. Шепард моргает и ощущению конец, но остаётся желание хоть как-то облегчить чужую ношу и сделать жертву Эш не напрасной — это меньшее, что он может.       Обмен болезненными, слабыми, на последнем адреналине, улыбками среди руин Цитадели, оказывается, стоит всех новых переломов. 2.0       Эту итерацию Кайден пропускает, пытаясь понять, кто из членов экипажа протащил на борт и подбросил на его рабочее место абсолютно нефункционирующий, раздражающе дружелюбный, ни капли из заявленных пяти процентов не похожий на оригинал ВИ «Шепард». Смешно до того, что зубы скрипят. Носитель оседает в глубине шкафчика, плавит и так подпаленные не единожды прокрученным в памяти столкновением нервы. ВИ отличается от живого (поразительно быстро привык считать его живым опять) капитана. У оболочки кривой нос, слишком узкий рот и странные интонации. Грязный, отвратительно написанный код. Он говорит «Всегда рад встрече», а Кайдену слышится «Всё было бы, как раньше».       А вовсе не произнесённое за десятками парсеков расстояния:       — Я не справляюсь, Аленко.       Слова, что сыплются стеклянной крошкой, катятся по всему «чердаку», теряются где-то между трубами с хладагентом под обшивкой и, кажется, расползаются по «Нормандии», вплетаясь прямо в связи между атомами. Шепард долго сидит, вслушиваясь в гудение аквариума, гонит по кругу исступлённо-одержимое лицо Аманды Кенсон, уверенное ободрение Хакета и, с какого-то чёрта, оставшийся давно позади Горизонт. Опустевшую колонию и колкое, разъедавшее, застилавшее глаза «а если опоздал».       Пол-движения по терминалу и можно, например, отправить письмо. Спросить, как он справляется. Поделиться новостями (помнишь, мы говорили про тяжёлые решения?), рассказать про изящные пикировки Джокера и СУЗИ, объяснить, убедить…       Шепард облизывает пересохшие губы, встаёт и проходит мимо терминала. Полностью функциональная боевая единица, а поселившееся внутри необъяснимое чувство недостающего фрагмента — возможно, просто Миранда где-то облажалась, когда собирала тело капитана по кусочкам. 3.0       — Я не справляюсь, Кайден, — глухо и жёстко выплёвывает Шепард. Его бы оставить одного, дать остыть, смириться, откинуть Тессию в гору печальной статистики. Позволить самому сглотнуть пыль разрушенного храма, признать проигранную битву и ссыпать острые осколки злости в план следующей.       Так стоило поступить, но чёрта с два Кайден считал это правильным.       Шепард не стеснялся признавать, что нуждается в нём, смотрел прямо и просто говорил «останься», говорил «ты мне нужен», но не в этот раз. Сейчас он просто горел заживо, жрал себя изнутри огромными кусками, и как бы ни пытался оттолкнуть, Кайден знал, что потом, затерявшись на грани зыбкого сна, услышит едва различимое «спасибо». За то, что в эту минуту сидит справа, сталкивается коленями и прижимается уцелевшим после стычки с Кай Леном плечом. За то, что не лезет с обсуждениями, отчётами, сожалениями, соболезнованиями, а молча занимается своими делами. За то, что в итоге вытащит из напряжённых пальцев чёртову планшетку, когда капитан начнёт озлобленно тереть слипающиеся глаза, и скажет:       — Пойдём. Это может подождать пару часов.       Шепард будет благодарен за веское, цельное, успокаивающее прикосновение и даже если в ответ прижмёт к себе остервенело почти, отчаяннее, чем обычно, Кайден поймёт. Скользнёт ладонью по колючему виску, где ещё сохранились рубцы — или то были новые? никогда нельзя сказать наверняка, — и ответит на потерявшееся в минутах тишины:       — Ты справляешься лучше, чем смог бы любой на твоём месте. Я в тебя верю, Шепард.

***

      — …целый культ имени первого человека-Спектра. Продвигают петиции за то, чтобы называть в честь капитана Шепарда города и улицы. Похоже, они уверены, что капитан — это имя. И знаешь, кто у них за главного пророка?       — Только не это. То есть, хорошо, что он выжил, но… Погоди, а ты?       — Что я?       — В честь тебя что-нибудь уже назвали?       — Пока всего пару военных госпиталей. И шесть «перехватчиков». И одну колонию.       — А где эта колония? Хочу распланировать наш следующий отпуск.       — Шепард…