Громче, чем бомбы, я разбиваюсь.
Боль льётся через край.
И в тот миг, когда я всё понял,
Выражение твоего лица уже не было прежним.
Говорят, что проводить время в клубах весело, задорно и круто. Не уверен. Точнее, не всегда. Это зависит от общества, компании и, собственно, от самого клуба. Я много где бывал, много чего видел и слышал, я много кого знаю, но лучше этого клуба не знал никогда. Казалось бы, что тут особенного? Качественная музыка, превосходное обслуживание, «отборные» клиенты, но эти черты присущи многим клубам мира. В «Omelas» же было что-то такое неуловимо-эффектное, что описать словами весьма трудно. Может музыка, может люди, может место. Я не знаю. Зайдя сюда в тысячный раз, я не могу перестать любоваться клубом. Уютное, и в то же время, развращённое помещение, в воздухе стоит запах секса и страсти. На стенах висят картины голых женщин, разных, но таких прекрасных, худых и полных, чёрных и белых, юных и бальзаковского возраста. Танцпол отделан буком высшего разряда, стилизованного под эффект старины. Несмотря на «древний» внешний вид, «Omelas» был оснащён новейшей техникой. Отдельного внимания заслуживает потолок, который был расписан картинами из жизни Казановы. Сегодня тут собрались сливки со всего мира. Знаменитости, бриллианты, Версаче и Гуччи, шик и блеск слепили глаза. Не прийти сюда означало подписать себе смертный приговор. Естественно, я подоспел сюда не один, Сокджин и Хосок были со мной. Мы с братом теперь «секс всего мира». Нас хотят все. Секс... Раньше я думал, что он есть высшее проявление любви, сейчас же я — опытный любовник, про эту слабость никто не говорит и не думает. После долгих раздумий с сигаретой, около спящего партнёра на смятых простынях, я понял истину: люди не способны на любовь, по крайней мере, на ту, которую они сами себе создали. Пробежав глазами по набитому залу, я замечаю почти всех моих бывших любовников, и Он тоже тут... Сердце начинает биться чаще. Голову одолевает эфир мыслей и воспоминаний, один за другим проносятся короткометражные фильмы моего секса со всеми ними. Ненавижу всех, до одного, и Его возможно тоже, вся моя жизнь — битва. Я просто устал... Посидев некоторое время, выпив некоторое количество алкоголя, я вспоминаю своего первого... Банально, скажете, но им был мой продюсер, тогда ещё будущий продюсер. Сокджин, ему присуждали много амплуа. Жестокий и похотливый, нежный и застенчивый, такой, как все. В настоящей же жизни в нём совокуплялись все образы, горя и крича о себе, волнуя кровь и будоража разум. Я был романтичным дураком, а он просто понимал, чего хотят люди. Просто же так пустить меня на большую сцену ему не позволяла совесть. Или что-то другое... Сокджин.Да, это моя правда, моя истина.
Буду весь покрыт ранами и шрамами.
Но это моя участь, моя судьба.
Но я, всё ещё, хочу бороться.
Память — штука жестокая, хотел бы я тебя забыть. Хотел бы не вспоминать. Ох, Сокджин, любишь ты иметь маленьких мальчиков и девочек у себя в кабинете на столе, если это можно так назвать. Спасибо тебе, мой любимый, за хорошую растяжку и подготовку. Но, мне было больно! Это было невыносимо больно. Я, конечно, не говорю про большой размер твоего члена, это не так, как я понял, бывает и больше. Конечно, такие познания ко мне пришли потом... А больше всего бесили твои реплики: "Чонгук, не кричи, потерпи". И я терпел... Ты прижал меня к столу, раздвинул мои ноги, после долгой подготовки вошёл. Сначала медленно пытался продвинуться в меня, был нежен, затем ускорял темп, тебе было хорошо, ты получал удовольствие! И тогда я понял, что секс для тебя — лишь способ принести себе наслаждение. А знаешь, что я чувствовал? Знаешь, какой была та адская боль? И ты кончил в меня, мне противно. Я оказал тебе услугу. Тварь! Хоть это я и говорю сам себе, но ты — тварь, бездушная! Теперь ты меня частенько трахаешь. Но, милый, кроме тебя, у меня есть ещё парни. Спасибо, что открыл мне глаза и указал дорогу в жизни. Так и начался мой путь в шоу-бизнес. Фотосессии, фанаты, клипы, песни и турне. Мальчики, парни и мужчины. Популярность отделить от секса невозможно. Раньше, опять же раньше, я жалел об этом, сейчас же наслаждаюсь. Если Сокджина я хотел забыть, то тебя, Хосок, я хочу помнить, а получается плохо. Меня никто так не любил (или трахал?) как ты, моя кровь, мой разум, ты понимал, чего я хочу, как я хочу, когда и где я хочу. Может, я тебя даже любил, неделю или день, минуту или секунду. Ты упивался мной, боготворил меня, я, в свою очередь, дарил тебе своё тело и душу, но сердце не трогал, боялся... Физически я тебе благодарен за то, что ты показал мне «продажную любовь», первоклассный минет — это лишь цветочки, которым ты меня научил. Таких трюков, которые ты вытворял со мной, я ещё не видел, даже не читал про такое. Но твой образ, тот, который придумал Сокджин, был враньём. Ты не был ни однолюбом, ни бабником. Ты был Демоном Плотской Любви, никакие путаны не могли делать то, что умел ты. Игра на гитаре не была твоим настоящим талантом, а сцена не родным местом. Твой дом — постель, твоё призвание — секс. Моей благодарности тебе нет конца, ведь только благодаря тебе я мог дарить наслаждение сотням другим, разнося твою же науку по всему миру, как чуму. Чуму порока. Тэхён.Снова этот звук звенит в ушах.
Снова треск на этом замёрзшем озере.
Я свалился в это озеро.
Я похоронил свой голос ради тебя.
Высокий, красивый и гордый. Ты называл меня «сука с глазами самой невинности», а я тебя никак не называл, я не хотел привязываться, знаешь, Тэхён, отношения с тобой были самыми длительными из всех моих похождений. Ты был и груб, и нежен, и обходителен, и эгоистичен. Но ты всегда оставался самим собой. Ты был многогранен и глубок. Тэхён, мать твою, ты пробирал меня до кончиков ногтей! Я не мог пить и есть, не мог спать и думать. В голове были лишь твои глаза, каких нет ни у кого, клянусь матерью, их я буду помнить. Я кричал о тебе на улицах, в клипах и фото. Мне хотелось бросить весь мир тебе под ноги. Я помню каждую ночь, когда ты овладевал мной. Да, ты был настоящим мужчиной, вот что отделяло тебя от всех остальных. Тэхён, ты был идеален. Когда-то ты сказал мне: — Жаль, что мы не встретились раньше. Тогда я был превосходным любовником, сейчас же просто руины. Руины... На что я тебе ответил: — Любовь моя, у каждого есть недостатки, я вот, к примеру, танцую, как стиральная машинка, и что? Выступаю почти каждый день и меня любят! Это была наша последняя ночь. Ты просто ушёл, не сказав ни слова (опять банально), у тебя началась новая любовь, новая счастливая жизнь. Я до сих пор испытываю к тебе немое благоговение. Ты необыкновенный... Никак не забыть твои мягкие губы, горячие поцелуи. Магию взгляда. Я не столь романтичен, как ты. Неординарная особа, нежный и чувствительный, грубый, иногда жестокий. Даже боль ты причинял по-особенному возбуждающе. Ты имел не только моё тело, но и мозг. Псих, мой любимый псих. Я рад, что узнал тебя. С тобой я почувствовал столько страсти и экстрима. Любишь секс с препятствиями, конечно, сначала поиграть. Как хотелось бы сейчас подойти и напомнить наш секс на крыше высотного здания... Помнишь, 16 этажей и подъем без лифта, как ты гнался за мной по ступенькам? Уже на пятом этаже я был готов отдаться... Ты схватил меня, прижал к стенке, целовал шею, обнимал за талию. Да... Конечно, я весь твой. Но рано... Буквально пиная меня, ты затащил меня на вершину, на 16-ый этаж. Тяжело дыша, вышли на крышу. Не теряя времени, накинулся на меня. Поцелуи... поцелуи, дразнишь меня этим. Почему бы не продолжить ласки в другом месте?! Ты всё рассчитал, когда я пытался сказать, что хочу чего-то другого, ты хватал меня за руки и очень чётко и грубо давал понять, кто решает исход сегодняшнего дня. Когда твои руки гладят меня под футболкой, я понимаю, что мой Господин пожалел меня и моё возбуждение, ждать осталось недолго. Медленно освободив меня от одежды, стараясь не разрывать долгие поцелуи, поставил меня на колени и нагнул. Не моя любимая поза, хотя сейчас я очень хочу, согласен и так. Ну это, конечно, если не учитывать то, что меня никто и не спрашивал. Предварительно надев презерватив и подготовив меня, медленно вошёл. Почти все мои любовники беспокоятся о том, чтобы хорошо меня растянуть... почти все. Двигаясь медленно и плавно, заставлял меня издавать тихие стоны. Было действительно хорошо. Темп движений был бешеный, почувствовав свободу, ты резко и глубоко входил, с каждым таким толчком я стонал всё громче. Напряжение нарастало, сглотнув, ты кончил. Мы рухнули прямо там, на крыше, и пролежали полчаса. Перевернув меня на спину, ты лёг сверху, дыша в шею, вдыхая мой запах. Обнял за талию и сказал, что любишь... Это было мило. Юнги.Тень у моих ног.
Посмотри вниз, она стала ещё больше.
Я бегу, но тень преследует меня.
Такая же тёмная, как и яркий свет.
Алкоголь уже достаточно хорошо наполнил мой организм, глаза мутнели, но разум — нет. Музыка кричит, я уже плохо понимаю слова, рядом сидят люди и закачивают в меня новые байты информации, а мне плевать, на всё и всех. И тут я увидел его. Знаешь, мне всё равно, кто ты, но я должен тебе рассказать про него. Вчера мне снился наш с ним первый поцелуй. Это было в гостинице, я уже не помню, почему там был я и Юнги. Мы стояли в зале, там был стол (не знаю, почему я его запомнил) и в окно светил мягкий свет сеульского солнца. Он подошёл ко мне, взял за плечи, и говорил, говорил, говорил. В те минуты я чувствовал себя маленьким мальчиком. От него так пахло, я даже не знаю чем, но ты понимаешь, так приятно. Я всегда хотел быть с Юнги, не хотел от него отходить. После него та гостиница стала моей любимой... «Mikrokosmos»... Я буду помнить её всегда и тот номер. Сначала он поцеловал меня в щёку, прервав слово на половине. Потом в уголок губ, я закрыл глаза, мне было так хорошо... Я открыл рот, впуская его язык, в глазах блеснули слёзы, впервые в жизни я плакал от одного лишь поцелуя. Понимаешь? Только от поцелуя! Он обнял меня, я положил руки ему на плечи, Юнги не спешил, он отдавал инициативу мне. А мне хотелось быстро, грубо и сильно... Мы пошли в ванную. Точнее, я его туда повёл, мне хотелось новизны, он был не против. Через некоторое время мы сидели абсолютно голые, в полупустой ванне из красного вина и смотрели друг на друга. Понимаешь? Просто смотрели. А потом он опять меня поцеловал, и опять так нежно и ласково... И тогда я понял, что может быть больно, мне было так больно, душа рвалась на куски, а сердце кричало и надрывалось. Я до сих пор не знаю, почему. И я начал плакать, Юнги просто вытирал мои слёзы. Я сам повернулся к нему спиной. Сам... Мне было так хорошо, что я не мог терпеть больше. И Юнги взял меня. Каждый мой любовник был особенный, уникальность Юнги была в том, что он умел дарить нежность и ласку, не прилагая при этом никаких усилий. Таким обходительным не был никто из них, таким близким тоже, таким родным. Даже Хосок. Мы до сих пор дружим, я звоню ему, когда у меня проблемы. Юнги знает, что я люблю Его (того, другого), но он не знает, кто это. Он просто молча выслушивает мои рассказы и молчит. И мне становится легче, это как исповедь. Он мой Священник Вечной Любви. Чимин.Пойман на лжи.
Прошу, найди невинного меня.
Я не могу выбраться из этой лжи.
Прошу, верни мне мою улыбку.
Продвигаясь по клубу, вспоминая все прелести, что случались со мной, я опять заметил этот дерзкий взгляд, полный похоти и влечения. Я тебя и сейчас хочу. Ты имел меня везде где только можно, а где нельзя, тем более: в раздевалках, в переулках, в туалетах, в лифтах и подсобках. Ты всё-таки и есть тот самый мачо и Казанова, которым тебя выставляют СМИ и знакомые. Ты имеешь всё, что движется, но этим, Чимин, ты залечивал мне раны. Душевные. Мне тогда было плохо, и надо было отвлечься. Секс же 24 часа в сутки, 7 дней в неделю был как раз тем, что доктор прописал. Ты не уставал слышать мои стоны. «Ммм... Чимин... сильнее, грубее, глубже... ещё... давай... быстрей!» Похотливая ты дрянь! Каждый день ты хотел поставить новый рекорд, отыметь меня ещё лучше. Тогда что случилось? Почему мы не смогли удержаться? Что мы видели? Секс? Что ещё? Я ничего больше не замечал. Это было круто. А особенно в машине. Хорошо, что ты решил остановиться в парке ночью. А то мои стоны явно не так бы поняли. Мы разделись, я сел на тебя. Страстно целовал губы, облизывал их, покусывая, ты медленно растягивал меня. Стоны вырывались из горла. Ты медленно вошёл... Всё быстрее двигался... Я запрокинул голову назад. Уже сам насаживался на тебя и кричал. Движения были всё яростнее... грубее толчки... больше удовольствия. Я был доволен. Ты отменно меня трахнул. Я это запомнил. Это только один из тысяч раз. Ты замечательный любовник и примерная скотина. Намджун.Это плохой конец, а не прощание.
Это плохой конец, не говори "увидимся".
Это плохой конец, осталась лишь тоска.
Это плохой конец.
Ненавижу! Ненавижу! Как же я тебя ненавижу! Гламурный сын богатого папочки! Развращённая, испорченная и жалкая дрянь! Терпеть не могу! Как тебя пропустили на эту вечеринку? Я бы тебя кастрировал при первой попавшейся возможности! И глазки у тебя блестят, что, опять под кайфом? Как и тогда, когда ты меня трахал в туалете аэропорта? Да? Что ты со мной делаешь? Что позволяешь себе? Прошу! Не рви мне душу своими острыми когтями! У меня были чувства, даже у такого, как я, были... Ты убил во мне человечность, сволочь! Подлость — всё, что в тебе есть. Я тебе всё верну когда-нибудь и заставлю тебя страдать. Если ты мне делал больно физически, то я сделаю хуже, я тебя сокрушу морально. Что ты? Что? Делал больно, потому что любил? Ха! Ты не умеешь любить! Ты изначально на это не способен! Ты моральный урод! И из-за этого делаешь больно другим, ты поднимаешься за их счёт, за счёт их боли и страданий, за счёт их жизней... Думал, я не знаю? Под кайфом человек о многом может рассказать. Тебе хоть когда-то было кого-то жалко? Ты хоть когда-то думал про их семьи? Нет, ты же звезда, ты выше них, ты лучше них. Ты — паразит! Ты не можешь жить без убийств и чужой боли. Нет, ты не наследник графа де Сада и не сторонник Сатаны. Красивая конфетка с ядом внутри. Ты кишишь демонами, больше чем я или кто-то другой. Ненавижу... Сладкий мой Намджун... Ты — сука, да чтоб тебя ебали и переебали так, как ты меня! Ты — животное необразованное! Да на тебя посмотришь, и уже плакать хочется! Ты думаешь, мне понравилось? Ты же просто изнасиловал меня! Твою ж мать! Ты во мне, и не вернуть тебя обратно! Ты прожигаешь мне всё внутри, ненавижу! Как мерзко тебя снова видеть. И ты меня заметил, довольно улыбаешься. Ненавижу эту похотливую улыбку. Ты даже когда трахаешься, довольно улыбаешься. Грубая скотина. Так приятно было меня бить? Тебя это заводило? Бить и иметь! Называть меня шлюхой... В аэропорту, когда я направлялся в сторону уборной, ты схватил меня и затащил туда. Удар по лицу, и я уже на полу. А тебя, конечно, возбуждала эта картина, стоял и так же улыбался. Присел, наклонился ко мне и поцеловал, схватил за волосы и разорвал поцелуй. Животное. Вздёрнул меня на ноги, прижал к стеклу, сказал: «Ты же шлюха, не ломайся!» Впихнул меня в одну из кабинок, зашёл, закрыл. Развернул меня к себе задом, схватил мои руки и прижал к стене. Отвратительно, холодная плитка. Я начал сопротивляться, просил отстать от меня, отпустить. За это получил лишь ещё один удар по лицу. Ты рывком сорвал мои джинсы, спустил свои. Я дёрнулся, ты вновь ударил меня и прошептал на ухо: «Не дёргайся, блядь! Больнее будет. И не кричи, ты не в лесу». После своей торжественной речи засунул пальцы мне в рот, мне пришлось их облизать. Резко ввёл один палец, чуть пошевелил им и добавил второй, третий. Больно... Это невыносимо. Я даже дышать не мог, думал, что хуже не бывает. Однако я ошибся. Стало в сто раз больнее, когда ты заменил пальцы членом. Я закричал так, как только мог, я умолял остановиться, просил этого не делать. Кто меня слушал? Ты входил всё быстрее и глубже, сжимал мои руки, а на ухо говорил, что я блядь, но такой сладкий. Мне осталось сжать зубы и просто ждать конца. Сделав ещё несколько глубоких толчков, ты кончил. От усталости положил голову мне на плечо, подождал некоторое время. Потом отстранился от меня, вытер мою кровь с себя и ушёл. Я сразу же рухнул на пол, хотелось просто умереть. Как же я хотел, чтобы Он пришёл, обнял и сказал, что любит. Больно. Хосок.Дыхание, что дала мне ты,
Позволяет мне, чувствовать этот мир.
Сегодня больше, чем обычно,
Я хочу держать тебя в объятьях.
На пороге клуба меня встретил Хосок. Такой родной, такой хороший... Он сжал мою руку и крепко обнял за талию, тем самым давая понять, что всегда со мной, что он мой, что он умрёт за меня. Провёл рукой по моей щеке, придвинулся ближе и поцеловал в лоб. Крепко сжал меня в объятьях, слегка поглаживая мою спину. Он готов был дарить мне рай, кидать весь мир к моим ногам. Защищать меня, я же его самая дорогая вещь. Ради меня он живёт и дышит. Зависимость, как от сигарет, как от наркотика. Хочется курить, невозможно терпеть, а когда куришь, то чувствуешь наслаждение, какое-то внутреннее равновесие, стабильность. Мне это, конечно же, знакомо, я тоже такое чувствую. Знаешь, когда в детстве мы играли, я всегда чувствовал твою любовь, конечно, ещё не знал, какая она, не чувствовал её в таком количестве. Ты всегда дарил мне себя, и я брал... Не могу понять, как же не опустошил тебя. Откуда берётся эта любовь? Ты веришь, что я святой, думаешь, что я — ангел. И это после того, как я переспал со столькими парнями. Кому, если не тебе, знать обо всех моих романах. Ты же родной, такой мягкий и тёплый... Я тебе сочувствую, ты выбрал не тот путь. Я не то, что тебе нужно. Я шлюха, хотя даже я могу любить.* * *
Тяжёлый был вечер. Как же я устал. Сил нет. Эти все воспоминания исчерпали меня. Я как будто пережил всё снова. Чуть не кончил от приятных воспоминаний, и захотелось плакать от боли. Как хорошо, что в том клубе никому нет до меня дела. Трахнуть детку, конечно, все хотят. Но вот что я чувствую, хорошо мне или плохо, плачу или смеюсь — это не волнует никого. Несмотря на количество фанатов и любовников, я одинок. И ненавижу своих бывших любовников, всех кроме Тебя... Каждый из вас принёс мне столько боли, столько страданий... Как моральных, так и физических. Что нас связывало? Вы все хотели от меня секса. Ну получили же. Почему ни с одним я не смог быть счастлив? Почему ни один не остался рядом? Меня столько имели и всё было зря. Довольно! С меня хватит. Я всё решил. Я буду мстить. Ещё не поздно всё изменить. Ведь правила меняются сегодня ночью...Ты был когда-то для меня дорог,
Но теперь ты стал пивом с горьким вкусом.
Сердце, покрытое пятнами запоздалого раскаяния,
Опустело с пронёсшимся мимо ветром.
Разлука в конце лживого спектакля — расплата.
Юнги. Подъехав к твоему дому, я долго думал. Сидел в машине и размышлял. Обдумывал все пути. Решился. Быстрым шагом прошёл к дому. Позвонил в звонок. Ты мне открыл. — Здравствуй, Юнги. Я сразу понял, что ты не ожидал меня увидеть. Я прошёл в дом и остановился в гостиной. Ты подошёл, хотел что-то сказать, я же стал тебя целовать. Нежно покусывая твои губы, страстно целовал, опустился к шее. Ты весь мой. Я хочу тебя всего. Каждую клеточку. — Не предложишь мне выпить? — сказал я, игриво смотря тебе в глаза. — Подожди, — холодно ответил ты, открывая бар. Налил мне и себе вина. — Юнги, мне кажется, я тебя люблю. — Чонгук, ну что ты как маленький. Мы уже про это говорили, — ты убираешь пряди волос с моего лица, нежно заводя их за ухо, — у меня есть девушка... пойми. — Не хочу понимать. Зря ты так, милый.. Притянул его к себе поближе, облизал губы. — Я хочу тебя. В последний раз. Ты кивнул. Мы пошли в спальню. Ты раздевал меня, я — тебя, слегка дотрагиваясь до твоего горячего тела. Как же я люблю твой запах. Я толкнул тебя на кровать, сел сверху... — Давай немного разнообразия? — Как хочешь, только я хочу быстрее с этим закончить. Ремнями от джинсов я привязал твои руки к кровати. Я думаю, тебе понравится. Стал медленно себя растягивать... Добавляя пальцы, тёрся об тебя. Ты возбуждён. Я постанываю. Медленно насаживаюсь на тебя. Тебе хорошо. Стонешь, двигаешься мне навстречу. Темп ускоряется, с каждым разом я двигаюсь всё уверенней и быстрее. Чувствую, что ещё немного — и ты кончишь. Наклоняюсь, достаю из сумки шприц с морфином, продолжаю насаживаться. Движение... ещё одно... вкалываю тебе препарат... последнее движение — и ты кончаешь в меня. Кричишь что-то, спрашиваешь, что я тебе вколол, материшься, с каждым словом всё слабее, задыхаешься. Я так и сижу на тебе, слышу последнюю попытку вздохнуть. Встаю и начинаю медленно одеваться. Последний раз смотрю на твоё тело. — Я же говорил, мне кажется, что я люблю тебя. Почему ты не принял это? Хосок. Пой для меня, кричи для меня, живи для меня, делай всё, что можешь, и тогда я сберегу воспоминания о тебе. А знал ли ты, что мой рай рядом с тобой? Хоть я и предал, я сам убил своего ангела, сам поджёг свой рай. И теперь я умираю один. Я сижу в мягком кресле и смотрю на свои руки. Они почему-то красные, такие бордово-красные. Ах да... Они же в крови, твоей крови. Голоса зовут, предлагают уйти, а я останусь. Я помню, как смешивал нашу кровь, помню, как пил её. Знаешь, мне всегда хотелось сделать что-то запретное, а что может быть ужаснее, чем убить брата? Свою копию? За окном дует ветер, темно. Хочу проснуться. Хочу убежать от реальности. Ты мог увидеть мир, найти любовь. А я не позволил, потому что ты бы стал счастливым. Я не допущу этого. Я не разрешил, я убил. Я пришёл к тебе в номер. Ты был один, у тебя депрессия, ты играл на гитаре. Красивую, нежную мелодию. Я почему-то подумал про Скандинавию и снег. Твои глаза светились тоской. Ты встал и подошёл ко мне. Ты знал, зачем я пришёл. Ты чувствовал и читал мои мысли. Ты уже был счастлив. Просто так. Счастье, почему его нельзя найти? Потому что оно повсюду, оно везде с нами, ищет нас самих. Ты это понял. В последний раз ты посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Ты не боишься? Ты не будешь кричать как Юнги, ты уже счастлив, тебе нечего терять. Ты почувствовал то, для чего жил. Ты выставил руки вперёд, ты даже знал, как я тебя убью. Как? Откуда? Может потому, что ты меня любишь? Любил? Слишком много вопросов. Я достал лезвие, распаковал пачку. И просто провёл у тебя по рукам. Ты не кричал, тебе было больно, но ты молчал и улыбался. Может, я довёл тебя до сумасшествия любовью? Ты оседал на пол, я быстро затащил тебя в ванную. Положил в ванну и начал набирать воду. Уже из крана она лилась мутная и мгновенно окрашивалась в красный цвет. Я пил её. Воду, пил кровь... А ты уже закрыл глаза. Ты уже видел рай. Ты заслужил его, пожертвовав собой. Почему? А мне не обидно. Я совершил то, что должен был сделать. Ты умер. В красной воде, как в вине. И на твоих губах играла улыбка. Нет, ты не хотел умирать. Просто принял это. Так было надо. Я поцеловал твоё запястье. Теперь ты свободен, брат. Я подарил тебе настоящее счастье. Просто пойми, я лишь только освободил тебя. И себя тоже, от любви, меня нельзя любить. Теперь ты это понимаешь? Я подошёл к ванной, выключил воду. В этот момент ты был самым красивым. В ванне из крови, и с райской улыбкой. Я убрал все следы, положил лезвие на край раковины. Завтра я буду плакать о тебе, а сейчас я чувствую твоё счастье и твою любовь в полной силе. Я буду тебя помнить, ведь ты жил для меня. Как сложно верить в то, что тебя больше нету. Это бред, сон. Этого не может быть. Это нереально. Неправда! Ты жив! Жив! Ты улыбаешься, твои глаза сияют радостью. С фотографий. Я стою под душем и сдираю с себя куски кожи, на которой твоя кровь. Знать бы, где ты... с кем ты... тебе там хорошо? Ты будешь моим ангелом-хранителем, после того, что я с тобой сделал? Вечерами я стою в пустых телефонных будках и бездумно набираю твой номер. А ты вне зоны доступа. Я пишу тебе письма. И рву их, не отправляя. Я не забуду. Никогда. Я каждый день делаю то, что и делал. Что мы делали, а душа рвётся. За тобой. Ты простишь меня? Ангелы способны прощать? Ведь я просто думал, что освобожу тебя. А любовь может жить вне миров? Вне земли? А любовь вообще может жить? Или нам нельзя любить? Ты был со мной. А я тебя освободил. Не имел права. Совсем не из-за религии или каких-то глупых земных причин. Нет. Просто я не мог. Я ведь не ангел. Знаешь... я часто ведь осуждал тебя, когда ты плакал. А ведь даже ангелы плачут от боли. Тогда кто нам дал право осуждать плачущих людей? Я теперь люблю ходить по ночному городу, и смотреть на небо. Я верю, что где-то там, далеко, ты смотришь на меня. А на твоей планете тепло? А какого цвета там солнце? Я освободил звезду, ангела и своего брата. Я много говорю про свободу, не зная, что это такое. Святое понятие, униженное и опошленное нами. Людьми. Ты теперь на другой полосе дороги? Я помню, как тебя накрывали белым полотенцем. Я тогда плохо видел, плакал. Я тогда уже понял. Прости меня. В который раз я прошу у тебя прощения. Я не заслужил, я знаю. Но ты не знаешь, как тяжело тебя отпустить. Руки горят ярким пламенем. Это кровь. Я сильно содрал кожу, и теперь твоя кровь стекает струйками, совсем как тогда. Там. Я боюсь спать. Ты приходишь ко мне. Ты рвёшься обратно сюда. Ты хочешь забрать мою душу и жить опять. Ты хочешь поменяться. Прости. Я не разрешу тебе этого. Как и не разрешил быть счастливым. Я искал причины, не видя причины в себе. Я пытался любить, не понимая, что я не создан для этого. Я хотел надеяться и верить, не зная, что это такое. Я много чего хотел и много пытался. В результате я сам себя убил. Нет. Я дышу, и сердце мое бьётся. Но теперь, я не живу — я существую. Ведь без души-то как? Так долго... так больно... навеки. Я, наверно, теперь всегда буду тут. И поздно меня спасать. Спасать теперь нечего. И не было, наверно, никогда. Я без души. Я без жизни. Я без любви. Я не умею любить и не умею жить. Я создан только, чтобы грешить. Чимин. В груди всё сжималось. Чувствую, что сердца нет, какая-то пустота. Она сковывает меня, не даёт двигаться. С трудом вдыхаю воздух. Такое ощущение, что не дышу. Откуда эта боль? У меня нет ни души, ни сердца. Я не умею чувствовать. Но всё же больно. Я холодный, я скрытный, пусть я даже воплощение зла. Но я люблю... без сердца. Я плачу... без слёз. Я дышу... без воздуха. Я кричу... без звука. Чувствую себя мразью. А почему никто не верит, что я человек? Ты резал моё сердце без ножа, рвал его на части. Такой милый и такой сволочной. Ты, то самое создание, что лишило меня сердца. Чимин... Я знаю, ты не хотел причинять мне боль, не хотел бить меня, не хотел насиловать. Сейчас ты лежишь рядом, не двигаешься, глаза распахнуты, а из шеи течёт кровь. Прости. Я не хотел. Я всего лишь оборонялся. Ещё полчаса назад ты ворвался в мой дом, бил меня. Толкнул к стене, ударил по лицу, из губы потекла кровь, ты слизал её, ударил ещё раз и развернул меня лицом к стене, вцепился руками в бёдра, чуть поглаживая их. А потом ты ударил меня чем-то тяжёлым по голове и я обмяк в твоих руках. Пока я был без сознания, ты подхватил меня и отнёс на кровать. Расстёгивал ремень, затем джинсы... освободил меня от одежды. Аккуратно ввёл палец, затем второй, ввёл третий и я очнулся, пытался вырваться, не хотел, но ты же был сверху. Немного растянув меня, ты заменил пальцы членом. Старался как можно глубже проникнуть, а я сжимался, не хотел впускать. Ещё несколько усилий и твоя плоть вся во мне. Я чувствую тебя, мир, людей, Юнги, Хосока... Они же были не виноваты, и ты не виноват. Прости, так получилось. Темп всё увеличивается, и я громко застонав, вонзаю ногти в твою шею. Должно быть, я разорвал сонную артерию, потому что кровь из неё брызнула фонтаном. Твои обезумевшие глаза и хриплый шёпот — это единственное, что я помню. Последний хриплый стон — и ты падаешь на меня и больше не шевелишься. Чимин, это конец, наш конец... Тэхён. Когда я тебя убивал, я хотел быть таким, как ты. Нежным и грубым одновременно. Вбирать в себя мир через твои вздохи. Ты кусал скотч на губах. Пытался вырваться. Но не получалось. Я кружусь в вальсе вокруг тебя. Пою твои песни. Истерически смеюсь. Я победил. Я всех вас победил. Ты кричишь, что я сошёл с ума. Нет! Я умнее вас! Я вырос! Я избранный! И могу отбирать жизнь у любого из вас. Для меня вы все мошки. Я могу раздавить любого из вас. У тебя, даже у тебя, Тэхён, есть промашки и недостатки. Я же прекрасен в своей идеальности. Я целую твою шею, губы. Ты рвёшься и дёргаешься. Ты жалок в своей смерти. Ты боишься. Мешает страх. Но что такое страх? Острые коготки, которыми глупая, жалкая, предательская плоть цепляется за жизнь, чтобы вымолить у судьбы отсрочку — на год, на неделю, на минуту. Ну да, страшно. Очень страшно. А мне уже нет. Я не боюсь смерти, потому что могу ожить. Я вечен! Я вечен в любви, в ненависти, в страхе, я вечен в жизни и смерти! Вы, никто из вас, не сможет получить мою душу, я сам её убил! Сам! Я знаю, Тэхён, знаю, как ты умрёшь. Я знаю, как будут выглядеть твои глаза, как будет изгибаться твой рот, как будут дрожать руки. Ты утонешь в реке. Ты был пьян, и сам свалился в воду. Роковая случайность. Ведь сейчас ты у своей любовницы, которая уже лежит мёртвая. Ты был Богом, а сейчас ты ничто. Потому что ты боишься, страх тебя портит и проедает изнутри, как меня ненависть. Ты плачешь? Плачешь? Я начинаю смеяться ещё громче, я хохочу и вальсирую вокруг тебя. А ты привязан к стулу, ты смотришь на тело своей любви. Я убил твою девушку. Так я отомстил за себя. Я был хуже, чем она? Она никто по сравнению со мной. Я был избранным, им я и останусь. Я — Вселенная! Я — мир! Намджун. Моё любимое тело... Ты всегда казался таким сильным. А сейчас — сидишь связанный, боишься меня, маленького и беззащитного мальчика. В одну руку взял нож. Я водил им по твоему телу, чуть царапая кожу. Где-то придавил лезвие сильнее, и с пореза потекла кровь. Ты сидел в одних джинсах. Я размазывал кровь по телу, добавлял порезы, с каждым разом всё глубже. Кровь не останавливалась. Её хватало, чтобы испачкать наши тела. Я полностью разделся, хотел вобрать кожей твою кровь. Хочу, чтобы она смешалась во мне. Всё твоё тело в мелких порезах. Я раздел тебя. Боишься, но ты возбуждён. Неужели моё тело так тебя заводит? Чувствуешь мою страсть? Я не хочу делать себе больно. Растягиваю себя, ты наблюдаешь. Возбуждаешься всё больше, я издаю тихие стоны. Руки липнут к телу, перепачканному в крови, я медленно насаживаюсь на тебя. Чёрт... больно, я кричу, адская боль, там, где было сердце. Хочу ощутить тебя всего в себе, выгибаюсь, как только могу, увеличиваю темп. Перед глазами темно, в ушах звенит, такое ощущение, что я не в этом мире. Ты кончаешь. Размазываю сперму по твоему животу, она смешалась с кровью, получился красивый цвет. Я увлечённо продолжал водить руками, смешивая и размазывая. Ты обречённо смотрел на меня. Я потянулся к твоим губам и страстно поцеловал. Просунул нож между нами и резко провёл им по твоему горлу. Изо рта пошла кровь, а я всё целовал. Мне нравился вкус крови. Ты задыхался, дёргался. Я просто встал и пошёл в душ. Смывая кровь с тела — смывал любовь. Одеваясь, заметил, что вся одежда пахнет тобой. Ну вот, ты останешься со мной ещё на несколько дней. Наблюдай мой великий триумф и то, как я им упиваюсь. Отдаюсь ему, сильнее, чем тебе, до кончиков моей души. Я никогда не буду твоим. Я ведь терпел, молчал, не говорил. Я устал терпеть твои унижения. Знаешь, я стал сильнее благодаря тебе, наверно, я должен сказать «спасибо», но я не буду. Ведь боли ты мне причинил больше, чем дал уроков жизни. Теперь я тебя ненавижу. Мне говорят, что ненависть — это плохое чувство, и я это знаю. Я чувствую, как она прожигает меня изнутри, как уничтожает мои клетки. Один твой взгляд убивает. Ты отравлен. И твой яд теперь течёт по моим венам. И тоже убивает меня. Я хочу сорвать оковы и улететь как птица, но твоя псевдолюбовь держит меня железными наручниками. Моя боль приносит тебе свободу. Но теперь я обращаюсь к тебе в последний раз. Я встретил Его. Своего Дьявола. Невинная душа, которая живёт во мне, благоухает под Его взглядом. Я Его люблю. Наверное, больше жизни. А ты никогда не верил, что я тебя люблю. Но, наверно, правильно делал, ведь я не могу верить даже себе. Никому и никогда. А как Ты встречаешь весну? Я — сидя на кровати, рядом с очередным трупом. Я не буду называть его имени. Чего я хочу? Зачем убиваю? В моей душе селятся сомнения. Смогу ли я без Твоей любви? Я колеблюсь, между Твоей жизнью и Твоей смертью. Убивая людей, я посвящаю Тебе их предсмертный взгляд и крик. Молчание и тишина. Раньше я кричал, бился. Теперь сижу и, чуть пошатываясь, сверлю взглядом стену в ванной. Стены падают. Я уже не дома. Я вижу Тебя, ты рядом, тёплый и такой родной. Любящий. Но, через несколько часов, я опять окажусь в своей ванной. Прости, за все эти сопли, я ведь псих. Или как? Убийца? Морально умершее существо? Ошибка? Ты гипнотизируешь меня больше, чем луна. Идеал. Ты — свет, который манит душу. Согревает. Как огонь бабочку. Я думаю, не стоит вам рассказывать, что с ней будет дальше. Во тьме ко мне приходит мой дьявол. Я облизываю его шею и чувствую его кровь в себе. Он ведь яд, и я отравлен. Мне всё равно. Я — робот. Я не умею думать, не умею чувствовать. Без чувств — значит, без боли и разочарований. Не играй в игры, тогда точно не проиграешь. Я опять в ванной. В который раз. Может, я сошёл с ума? Может, давно умер? Слишком много вопросов. Пора идти. Смывать кровь и убивать запах. Не хочу, чтобы ты был со мной. Со мной должен быть только Он. Или это ты? Я запутался... Я просто устал...