Красный тюльпан

В тот же вечер Мадо поговорила с Хинами. Тоука наблюдала за этим со стороны, не решаясь ни подойти, ни уйти. Они были в городском парке, и, хоть людей в это время суток было немного, шум улиц отвлекал, давал некое спасение от своих же мыслей. Всё казалось сюрреалистичным — её спокойствие, странная уверенность, отсутствие резких движений, криков или ещё каких-либо нежелательных действий со стороны разговаривавших. Хотелось как-то прислушаться к их речи, подойти поближе и понять, в какую сторону всё идёт. Но она стояла на возвышении и видела их с порядочного расстояния. Хинами, возможно, слышала Тоуку, четко знала, где Кролик, но не обращала внимание. А, может, полностью сконцентрировалась на Акире. — Ты уверена, что их стоило оставлять вот так? — Мы рядом, если что-то пойдёт не так, сможем её защитить. — Тоука ответила не сразу, сперва подалась вперед и прищурилась, смотря на девушек. Руки чутка дрожали, но мысли были относительно ясными. — Бросишь свою человеческую подружку на произвол судьбы? — Хинами… важнее. — эти слова дались тяжело. Слишком хорошо получалось представить, что будет ждать Йорико, если она пойдет против остальных. Но если выбирать между подругой и семьей, Тоука, не долго думая, выберет родных. Да и, если у CCG ещё есть хоть капля морали, они не тронут ни в чём не повинного гражданского — Косака не была виновата, что не знала и не поняла о её не человечности. Действие Тоуки против их, «голубей», правил наоборот покажет, насколько дорогим человеком она была. — Что с Цукуямой? — Вышел на след Канеки. Когда я говорил с ним последний раз, этот чертов Гурман ясно дал знать, что уже всё о нём знает. Он следил за вами. — Да? Теряю хватку — не заметила даже. — Тоука грустно усмехнулась, переведя взгляд с Акиры и Хинами на собеседника. Когда они в последний раз были вместе вот так? Не дерясь, не оскорбляя другого, не просто терпя общество друг друга, а почти что наслаждаясь им, делая что-то сообща? — Вы тогда обе ревели. Черт, они обнимаются! — парень скривился, поворачивая голову в сторону. Тоука хмыкнула, улыбка расплылась на её лице. Очень сильно захотелось подколоть его, но почему-то появившееся чувство удовлетворенности заставило лишь пожать плечами. — Значит, всё хорошо. Несколько минут они наблюдали за ними, не шевелясь. На лице Тоуки расплылась, как сказал бы младший, глупая улыбка, но он бы никогда не признался, что довольствовался этим моментом, что ему хотелось бы, чтобы такое было чаще, чем раз в несколько лет. Мы ценим что-то, лишь потеряв, верно? Вот это он и понял, когда потерял Белого Кролика на столь долгое время, хотя раньше стабильно, раз в месяц, издалека, но проверял её. Это всегда успокаивало и будто говорило, что своим делом он занимаеттся не зря. — Выйдем? А? Или ещё не готов, отоуто*? — Киришима-старшая хитро улыбнулась, чуть посмеиваясь. Аято поморщился. Да, он уже знал, что Акира рассказала сегодня его сестре. Знал, не одобрял, не хотел вешаться на удочку и тоже идти на поводок. Но что-то заставляло его сомневаться, что было прекрасно видно, судя по ухмыляющемуся лицу Тоуки. Вот что за сестра за такая? Её вроде и уберечь хочется, но при этом желание дать по этой роже тоже было очень сильным. А ещё лучше — вернуться в прошлое и не дать во всё это завязаться. Ни ей, ни Хинами. Обеих бы притащить домой, обогреть, накормить, сперва прижать к себе, а после запереть, чтобы не лезли куда не надо. Но здравый смысл четко говорил, что делать так не стоит. Пару раз было очень заманчиво, конечно, спросить, но вне зависимости от ответа сделать. К счастью, сделано ничего не было. И жалеть не приходилось. Посмотрев на чуть ли не подпрыгивающую на месте Тоуку, Аято чертыхнулся и всё же начал спускаться прямо по склону. Его сестра молчала, но явно была рада этому — её дыхание изменилось, стало более частым и она постоянно начинала произносить какие-то звуки, не заканчивая из них слов. Видно, была счастливо, а кто же нет? Вот он не был, хотя какой-то огонек радости и тепла всё же начинал загораться. — Аято-нии! — Хинами радостно закричала и начала махать рукой, подзывая к себе. Девушка явно давно услышала их и знала, что они идут, но, судя по перекошенному лицу Мадо, её не предупредили. И это выражение лица заставило парня победно ухмыльнуться — он был этим очень доволен. — Сестренка! Акира подсобралась и недоверчиво посмотрела на спокойно идущего к ней гуля. Что тот не человек она не сомневалась, слишком уж был похож на Тоуку, идущую позади. Он был будто её близнец — похожая форма лица, тот же цвет волос и глаз. Заметная разница была только в росте — он был выше девушки. Вспомнился их договор с Кроликом, но что-то не удавалось найти в памяти ничего про брата — ей не было известно ни имя, ни статус, ни что с ним они договорились делать в случае обнаружения. Не обращать внимание? Отпустить? Мадо до боли прикусила язык и, почувствовав привкус крови и жжение, опомнилась — если ей надо заручиться помощью Киришимы, то она не будет делать необдуманных действий. — Мадо-сан, это мой брат Аято. Я сама не… — Дермьтоука не выходила со мной на связь, я её сам нашел и сам начал следить. Если ты хоть что-нибудь сделаешь с ней или Хиной — я самолично вырою для тебя могилу и кину туда живьем, всё ясно? — Аято чуть ли не рычал, взглядом осматривая Фуэгучи на наличие повреждений, об отсутствие которых знал точно — но ведь не мешало удостовериться, верно? — а после смотря только на следователя. — Аято! — названный вздрогнул, услышав недовольный крик от двух дорогих ему людей сразу, от чего Тоука довольно усмехнулась, не забыв дать брату подзатыльник. Конечно, никакой реакции, силы то у девушки было поменьше, чем у него, да и ощущалось это больше как какая-то шутка, но для вида как раз. — Всё в порядке, я понимаю. Пока они не делают ничего плохого — им ничего не грозит. Тоука улыбнулась, беря брата за руку. Удивительно, но тот не сопротивлялся, когда она оттащила его немного назад — видимо, не весь рассудок растерял. Акира поджала губы, смотря в сторону. По ней было легко понять, что что-то не давало покоя. Будто принимала важное решение, но не могла решиться превратить его в жизнь. Её явно не смущало, что вокруг неё было три гуля, способных убить её за пару секунд, а она и крикнуть не сможет. Ей, на самом деле, надо было поговорить с ними наедине — правда, об Аято она даже не представляла, — объяснить всё, доработать план, составленный ею и Аримой, но начать было сложно. Да и в этот день и так было достаточно откровений. Но если не сейчас, то когда? Ведь им лучше не терять время, неизвестно, когда получится вновь вот так собраться и не вызвать ни у кого подозрений. — Тут недалеко есть котокафе с закрытыми столиками. Мы можем пойти туда. — Хинами ярко улыбнулась, смотря на девушку. Она всегда была очень наблюдательна, видела все перемены, чувствовала беспокойства. Почему-то этому солнышку хотелось доверять, хотелось её обнять, и это чувствовали все трое старших, просто смотря на Фуэгучи. Будь её жизнь иной, эта девочка явно была бы душой любой компании и любима одноклассниками и друзьями. К счастью, уже в скором времени у неё будет подобная жизнь. Надо лишь подождать. Котокафе «Meow» и правда оказалось недалеко, любительница этих животных Акира сразу же взяла себе на колени белоснежную длинношерстую красавицу, в то время как брат с сестрой старались наоборот сесть от них подальше, а Хинами подзывала к себе бродящих вокруг, весело смотря на младшего и старшего из семейства Киришимы. — Кролик-переросток боится котиков. Ну что за прелесть! — с этими словами Акира была вознаграждена сразу двумя недовольными взглядами, от чего улыбнулась ещё шире. Такая игра помогала настроиться. Смех и улыбки всегда давали ей помощь в сложных делах, требующих полной концентрации. Так можно расположить к себе, ведь даже недовольство было откликом. Мадо понятия не имела, почему взяла с собой листья с их планом, написанным от руки, когда выходила из офиса за Тоукой. Но Арима понимающе посмотрел на неё и кивнул, соглашаясь с её действиями и прося лишь писать про то, как всё проходит. Он единственный знал, где и с кем сейчас проводит время следователь, но даже в случае… отрицательного исхода Кишо не должен был никому рассказать. Должен был лишь придумать, что делать в таком случае, ведь сейчас у них было лишь четыре идеи, одна из которых подходила чуть ли не идеально со всеми имеющимися у них переменными, если внести все коррективы и детали. Главное, чтобы все были согласны и чётко следовали инструкциям, без каких-либо самостоятельных решений, что могли отправить всё под откос. Все их действия были рискованными. Если об этом прознают раньше времени, гулей могут убить, а следователей отправить в тюрьму как пособников и предателей. При условии, что тогда их план получился бы, они бы так сделали, были бы готовы к проведению в тюрьме остаток жизни, но у них не было подобной гарантии. — Так и будем молчать? Время не резиновое. Акира поджала губы и отвела взгляд — это было её ответом на реплику Киришимы-младшего. Но он был прав, что не очень нравилось ей самой и всё же заставило выложить на стол папку с бумагами, ручки и два блокнота. — Читайте. Легкое недоверие и непонимание читалось в воздухе вокруг них, но младшие всё же начали ознакомление со всем, что они придумали. Во время чтения Тоука постоянно хмурилась и кидала взгляды в сторону Акиры, глаза Хинами начали поблескивать от образовавшихся слез, а Аято что-то шипел себе под нос, что распознавала лишь самая младшая из сидящих, хоть и не обращающая на это большого внимания. Довольно-таки часто Тоука шепотом читала брату и названной сестре то, что написано, как единственная получившая более-менее хорошее образование в школе и больше всего знающая и понимающая какие-то термины и написанные от руки иероглифы. Тишина затянулась минут на тридцать, за это время кофе успело остынуть и было заказано ещё два десерта сверху первого. Стресс — отличное объяснение для этого резкого нападения на сладости. Аято единственный, кто решил всё перечитать и проверить, не ошиблась ли сестра где-то и мало ли, у него произойдёт озарение и он сможет вспомнить всё, что забыл или узнал. Но уже минут десять спустя это занятие было окончено ругательством и яростным поглаживанием кошки, чтобы не сломать здесь ничего. — Что за… бред?! Ты думаешь, мы поверим? — Отец Аримы был гулем. Он всё своё детство видел, как к ним в гости приходят гули и не делают плохо ни ему, ни его матери. Он потерял обоих родителей из-за Совы. И попал в приют, принадлежащий CCG. Тогда его и заметили. — Он убил нашу маму, Мадо-сан. — Тоука поставила уже пустую чашку с кофе в сторону, её лицо не выражало ничего, будто она была в прострации. — Думаешь, мы поверим в это? — Его зовут Богом Смерти, черт возьми! Это какой-то злой план по нашему устранению, а не то, что вы тут расписали! Конечно, контролировать нас станет намного проще, одев ошейники с встроенными блокаторами. Ведь так легко после пары лет такой системы взять и всем сразу всадить это в шею, умолчать о каком-нибудь яде. Вы ведь явно не в игры играете в своих лабораториях, разработали нечто подобное. — Это было бы только на первое время. Люди должны начать доверять вам, и, если для этого лет пять придется походить вот так, я бы согласилась. Мы правда не хотим делать ничего плохого. — Да пошла ты. Я с самого начала знал, что это не благотворительная акция. — с этими словами Аято встал с места и стремглав помчался к выходу. Тоука, посмотрев на Мадо и Хинами, быстро последовала за ним, ничего не говоря. Чашка с тихим звоном опустилась на место, заставив Акиру вздрогнуть и посмотреть на замолчавшую Хинами, что усердно о чём-то думала. — Почему это для тебя важно? Ты ведь… следователь. И твои родители погибли по вине нас, гулей. Акира открыла было рот, чтобы ответить, но не смогла вымолвить ни слова. Пришлось сперва выпить несколько глотков зеленой матчи, прежде чем она смогла заговорить: — Мой близкий друг. Две мои одноклассницы. Подруга детства. Они оказались гулями. — Акира посмотрела на верх, подхватив на руки кота и прижав его посильнее. Мурлыканье успокаивало, но все равно хотелось зареветь от нахлынувших воспоминаний. — Инуми сама рассказала мне в прошлым летом, когда я ездила отдыхать в Фукуока. Она до сих пор живет не очень далеко оттуда… и была уверена, что я убью её, она этого хотела. На юге не очень сильно развито… всё это, так что пока всю её семью не убили, Инуми жила мирно, ходила в университет, гуляла с друзьями. Я помню её родителей, их никогда не пугало, что моя мама следователь, что я иду по её стопам. Мне даже кажется, что мама знала, а потому никогда не звала с собой отца. Когда её не стало, я очень редко с ними виделась. Но они были очень добрыми и милыми. — Мадо усмехнулась своим воспоминанием, ведь так странно было рассказывать об этом хоть кому-то, ведь даже Арима не спрашивал её мотивов, сам рассказал и попросил о помощи. Верно, знал и понимал. — Асано… Он не отвечал несколько недель. Пока я не увидела его в Кокурии. Он меня не видел, но я его узнала — исхудавшего, с безумными глазами, в которых не было ничего, кроме скорби и ненависти. Самоотверженный дурак. У него, оказывается, была дочь. Знакомство со мной было для него выгодным, я всегда рассказывала ему о том, в каких районах были рейды, где безопаснее, потому что он вечно переезжал, ему всё якобы не нравилось. Он этим пользоваться и защищал дочь с любимой. Я о них никогда не знала, пока мне не показали куинке из матери. Девочку просто убили, слишком была маленькой, на глазах Асано. — Ты чувствуешь вину, да? — Да. Обе девушки замолчали. Акира не смела поднимать взгляд с мурчащего кота на Хинами, в то время как она о чем-то обдумывала, смотря на следователя. Информации было много. И в то же время ничтожно мало, но этого хватило, чтобы понять искренность. Фуэгучи никогда не жаловалась на слух, она научилась распознавать фальшь и играть роль ребенка, когда это надо было. Сейчас же, видеть её резко повзрослевшей, было очень странно. Её взгляд будто изменился, стал серьезнее, по нему было видно, что это уже не тот ребенок, которого старались уберечь от всего. Было понятно, что это взрослый человек в ещё не до конца окрепшем теле, слишком рано отбросивший детство, выросший, но не показывающий этого близким. Так было проще всем, так была какая-то обыденность и цель, забирать которую ни у кого не хотелось. — Я… я скажу Тоуке и Аято, что поддерживаю вас, Мадо-сан. Но перед этим надо встретиться с… Аримой. Мне надо понять его мотив с его собственных слов. Но я не пойду без сестренки. — резко она изменилась и даже селе как-то иначе, будто бы сжалась и стала казаться меньше. На её лице заиграла детская лучезарная улыбка. — Сестренка! Я им верю. Тоука прошла к ним и села, стараясь оставаться в тени и не поднимая лицо. Но даже так Акира успела увидеть мокрые блестящие дорожки на щеках и покрасневшие глаза: она плакала. — Аято никому ничего не расскажет. Я попросила его ещё подумать, он скажет своё решение к выходным. И я тоже. — Спасибо.

***

— Неужели ты правда не помнишь? Тебе ничего это не напоминает? — Шуу провел три бессонные ночи, изучая психологию и потерю памяти. Это было сложно, но когда было легко? — Простите, Цукуями-сан. Я верю вам, что мы были знакомы, но именно это ничего мне не напоминает. — Хайсе улыбнулся краешком губ, смотря на собеседника, что просто подошел к нему на улице чуть ли не сразу, как он вышел из офиса, и что в ту же минуту начал говорить об их общем прошлом, внимательно следя за его реакцией. Сасаки ничего не говорил о разыгравшейся боли в голове и странных картинках, периодически всплывающих в памяти. В такую минуту становилось искренне жаль, что ему не помогают простые таблетки — а хотелось бы выпить снотворное и не увидеть сновидений. Но они будут. Они были даже под действием RC-блокатора, что ему не так давно ввели из-за резкого всплеска клеток, причину которого не смогли распознать. А Хайсе понял — ужасающее воспоминание об осознании своей новой сущности. Сасаки всё больше и больше стал видеть очертания своей той жизни. И это говорится не о школьных буднях, а об университетских. Точнее, о последних днях там и о последующих после. Милые разговоры с фиолетововолосой девушкой, её смех и улыбка, резко сменяющая с милой на кровожадную. И боль. Много боли, всепоглощающего страха и чего-то красного. — Кане… Сасаки-сан? Всё в порядке? — Да, извините. И… я не против Канеки. Это нормально, хоть и немного странно. Цукуяма улыбнулся. Парень сам хотел вернуть память, он даже позволил называть себя по старому имени! От осознания всей картины по коже пошли мурашки и захотелось засмеяться и начать хлопать в ладоши, но он сдержался, уже представляя своё возвращение домой и прекрасный ужин, которым отметит это событие. — Надеюсь, вы не против? — Прошу прощения? — Хасйе виновато посмотрел на мужчину перед собой, резко осознав, что прослушал. Многие слова будто были в какой-то пелене, будто под водой, из которой он периодически выныривал и начинал слышать окружающий мир. Не ведись на его провокации. Будь осторожен. — Вы не против встретиться как-нибудь за чашкой кофе ещё раз? Уверен, вам понравится место, которое я бы выбрал для вас. Там есть библиотека. И туда довольно часто захаживала сама Такацуки Сен. — Я был бы не против. Вы говорили, что знакомы с Киришимой-сан, верно? Мы придём вместе, если она не откажется. — Великолепно! Я давно не разговаривал с юной мисс, Канеки-кун. В её четырнадцать она была самой настоящей Ледяной Королевой! Очень жалко, что вы не застали её в то время — воспоминания до сих будоражат меня. Хайсе только улыбнулся на эти слова, не зная, что мог бы ответить. Несмотря на это, Цукияма был доволен его ответом, это было видно по выражению его лица. Они разошлись, пообещав встретиться через какое-то время. И Сасаки не покидало чувство опасения, будто он сделал какую-то большую ошибку, согласившись. Головная боль нашла как-то внезапно. Выронив портфель из рук и облокотившись на фонарный столб, он зашипел, зажмурившись и прикладывая руку к голове. Не спеши! Волна боли прошла через пару минут, подняв взгляд и посмотрев на витрину, в которой было видно его отражение, Хайсе вздрогнул: его глаз почернел, венки вздулись. Прикрыв его ладонью, парень стал рыться у себя по карманам, ища таблетку. Её надо было бы запить, но помогло и так — уже через минуту он почувствовал слабость, и его сущность отступила. CCG выдало таблетки на случай непредвиденных обстоятельств. Правда, сам Сасаки стащил по одной у каждого из куинсов, ведь для него это была непозволительная роскошь — совершать ошибки. Если у кого-то из членов его отряда будет потерян контроль, они не станут убивать всех на прав и на лево. А он может. Он ходит по слишком тонкому льду для всего этого. Ведь за подобную оплошность - какуган на глазах у гражданских! - его могут признать опасным и отправить как минимум в Кокурию. — Скорее бы это закончилось…