Сыворотка правды

В комнату Кабуто проник слабый голубой свет, свидетельствующий о том, что сработала внутренняя сигнализация, и Кабуто вздохнул. Он выключает сигнализацию, отмыкает и распахивает дверь в свою спальню, затем вновь садится на кровать и ожидает. Спустя несколько минут дверь в полумраке закрывается, и приближаются шаги. Кабуто открывает рот, чтобы сказать: «Не верится, что ты проник сквозь звуковую систему», однако ничего не исходит. Он полагает, что может поверить в это. Шаги остановились в нескольких дюймах от края кровати. Кабуто мог бы дотянуться и коснуться мужчины, но не делает этого. Он вновь открывает и закрывает рот. Он был должен знать, насколько это будет тяжело; он знает лучше кого-либо, как много ничтожной лжи исходит из его уст. Особенно в таком опасном окружении. Он просто говорит: — Это опасно. Следует тихий звук, подобный пожиманию плечами, и кончики пальцев останавливаются на челе Кабуто, очерчивая в сторону, пока не огибают его ухо. — Думал, что могли возникнуть неприятности, когда ты не появился, — произнес Какаши с кривой усмешкой. — Ты всегда слишком переживаешь о планах. Кабуто открывает рот, дабы сказать: «Я в порядке», но, конечно же, ничего не исходит. Якуши Кабуто не в порядке. — Я не ранен, — произносит вместо этого, — мне пришлось иметь дело с инцидентом в лаборатории. Проблема с одним из моих экспериментальных лекарств. Пальцы Какаши скользят вниз за ухом Кабуто, опускаясь к жилкам на шее; он мог чувствовать кожаные перчатки Какаши на своей шее. — Хочешь, чтобы я ушел? — спрашивает он. Кабуто хмурится. Раз Какаши спрашивает, должен ли уйти, на это было бы легко ответить. Но с Какаши ничто не легко. Спустя мгновение, не имея выбора, он кротко произнес: — Нет. Кабуто закрывает глаза, с трудом сдерживая дыхание и в принципе сохраняя его. Сконцентрироваться на пульсе еще сложнее — хоть он и находился под контролем, но каждые несколько секунд учащался под кончиками пальцев Какаши Касания мужчины грубые, но теплые и искушающие Теплее, Кабуто ничего не может поделать и думает, чем любые, что ощущал под велением Орочимару В тишине Какаши вновь оглаживает лицо Кабуто, и Кабуто хочется думать, что Какаши улыбается ему, и вспыхивает смущением; хорошо, что в комнате почти темно. — Хочешь, чтобы я ушел? — повторяет Какаши, на этот раз тише. Его ладонь остановилась, касаясь щеки Кабуто. Кабуто уже ощутил растерянность от этого вопроса. Он покачал головой. Последовал слабый приглушенный звук. Кабуто мог понять, что в этот раз Какаши выдохнул, дыхание потонуло за плотной тканью маски. Он отчаянно надеется, что Какаши не спросит, хочет ли он, чтобы тот остался. Одного унижения более чем достаточно — Ты такой молчаливый, — произнес Какаши. Он подошел ближе, — это на тебя не похоже — Ты меня разбудил, — рыкнул Кабуто, хотя его голос был тихим, и без особой злобы. Он не мог больше контролировать пульс. — Я-, — Он начал говорить, но остановился, когда Какаши коснулся большим пальцем его губ. Кое-как он унимал свою дрожь. Кабуто открывает глаза, глядя в темное ничто. — Ворваться сквозь звуковую преграду… — он дышит, голос подрагивает, — это очень- Он хочет сказать глупо, но Какаши не глуп. Кабуто сглатывает, рот все еще приоткрыт. Тишина. Какаши приподнимает щеку Кабуто, чтобы тот посмотрел на него. Теперь, когда они так близко, Кабуто едва может видеть улыбку под маской — Он может прочесть ее в его глазах — Очень что? Кабуто глядит на него с минуту, смыкает губы. — Безрассудно, — наконец говорит он, позволяя словам медленно слетать с языка, — безрассудно для тебя. Он чувствует мягкий рывок, и резинка спадает с его волос. Ошибочно быстро и ласково, Какаши всегда был- — Никогда не думал, что услышу, как ты громко мыслишь, — дразнит Какаши, используя сейчас обе руки, чтобы взъерошить волосы Кабуто, разбрасывая по плечам. Его перчатки вновь трутся о кожу Кабуто, и в этот раз от неожиданности юноша вздрогнул. Голос Какаши становится ниже, уступая место грубости. «таким… нетерпеливым.» Кабуто вспыхнул румянцем. Он дерзко смотрел на Какаши. — Возбуждает ли тебя, когда я прохожу сквозь вражеские преграды ради этого? — произнес Какаши. Он льнет ближе, кладет ладонь на кровать Кабуто, дабы сохранить равновесие. Другая рука все еще сжимает волосы Кабуто. Его нос щекочет щеку Кабуто, и он говорит ему на ухо: — ради тебя? Губы Кабуто пересохли, острое тепло разливалось между его ног. Сыворотка не позволит ему отвечать иначе, он стискивает зубы, стараясь сдержать ответ, который был очевиден. Действительно ли Какаши нужно спрашивать, почему он всегда- Не прикрытые маской губы внезапно касаются его собственных, и Кабуто осознает, что вновь закрыл глаза. Пораженный, он отстраняется, глаза распахнулись, он заморгал в полумраке и отвернулся от Какаши. Он поднимает руку и кладет на его грудь, касаясь пальцами шеи. Будь он на тренировке, постыдился бы нынешнего темпа своего пульса. Какаши молчал. Чтобы нарушить тишину, Кабуто заговорил, его голос был неуверенным, но грубым. — Я думал-, — он пытается, но сыворотка склеивает его горло. Видимо, он не может выразить даже смутные предположения; все должно быть в порядке! Он почти проклинает себя за создание сыворотки с такой точностью. Медленно низким голосом Кабуто произнес: — Ты уже получил ответ. — Он оглядывается на Какаши, который вновь встал. И слабо усмехнулся. — Полагаю, мне просто хотелось, чтобы ты сказал это, — ответил Какаши, — грустно, когда весь мой труд остается не оцененным. — Ты уже получил то, за чем пришел, — ядовито огрызнулся Кабуто. Какаши приподнял брови. — Я не уверен, что пришел за этим. Кабуто мерно выдыхает, насильственно успокаивая пульс. Он взъерошивает волосы юноши, и тот вновь смотрит на Какаши. Он одновременно ненавидит и ценит, что мужчина дает ему свободу. Он слишком добр, Кабуто не знает, что с этим поделать. Он взбирается на кровати поближе к стене. Снова вдыхает, и: «Иди сюда.» — Извини? — говорит Какаши, снимая сандалии, — я не расслышал. Кабуто глядит на Какаши. Он, безусловно, расслышал. — Иди сюда, — повторяет Кабуто. Он даже, к собственному удивлению, протягивает руку, — иди сюда и, — поцелуй меня. Какаши снимает свою повязку и позволяет ей упасть на пол. Он придвинулся рядом, и Кабуто хотел бы, чтобы он не был таким влюбленным идиотом, ведь в следующее мгновение Какаши оказывается на коленях поверх него, и Кабуто не мог сказать, как он туда попал. Очевидно, ему пришлось подойти, но это- вся это ночь была бы позором для всех его тренировок, и- Губы Какаши прижимаются к Кабуто, ладонь нежно обрамляет его плечо.  — Подумай вновь, — произносит Какаши в его губы, нежно браня. Потом заставь меня остановиться, слышит Кабуто собственную мысль, с большим трудом сдерживая ее от произношения вслух. — Вновь, — говорит он вместо этого, приказывая. На этот раз Какаши целует его более настойчиво, заставляя Кабуто опуститься на кровать, ладонь, находившаяся на напряженном плече, сползает ниже, на грудь. Он слишком добр ко мне, думает Кабуто, это катастрофа, но я хочу- Какаши кусает его губу, Кабуто резко распахивает расфокусированные глаза. — Подумай, — он повторяет, в его голосе легкое рычание. — Знаю-, отвечает Кабуто, почти задыхаясь. — Я-, — остановись, нет-, — я хочу. Какаши издает тихий звук и опускает голову. Он опускает колено между ног Кабуто, раздвигая их. — Я знаю, — говорит он низким голосом. Кабуто дрожит, когда Какаши прижимается коленом к его паху, глаза трепещут. Какаши поднимает голову, чтобы взглянуть в глаза Кабуто, его зрачки расширены, шаринган мерцает в темноте. — Я тоже хочу. + Какаши проверяет свое предположение несколько раз, дабы убедиться—мелочи, ничего, что могло бы спугнуть юношу; грубый голос, хриплые вопросы, с легкостью обыгранные как секс. Он спрашивает: «Ты хочешь этого?» («Да.») «Ты хочешь меня в своем рту?» («Да.») «Думал ли ты об этом так же много, как я?» («Более чем.») «Знаешь ли ты, как сейчас смотришь на меня?» (последний произнесен шепотом—Какаши устроился на бедрах Кабуто, глядя на него в полумраке, водя ладонью по его шее. Кабуто утопал в наслаждении, но его глаза прояснились в этот момент, обиженно глядя на Какаши. «Нет.») Когда становится понятным, что Кабуто под действием какого-то токсина, сыворотки правды, наверное, его собственного производства, Какаши оставляет его наедине с этим. Он находился в десятках ситуаций, когда его маска была повреждена во время боя, и товарищи по команде бережно отводили взгляд, пока Какаши не найдет что-то, чем закрыть лицо. Он может оставить Кабуто наедине с его тайнами. Однако их отношения иные, потому что Кабуто — это беспорядок осколков фраз и покоящейся внутри раскрытой информации, и он зарывается губами в Какаши, гладя его. Впоследствии он засыпает и просыпается лишь через час, когда Какаши делает движение, дабы встать. — Орочимару здесь нет, — расплывчато говорит он, мелькнув в сумраке. — Ты можешь остаться. — Ш-ш-ш, — произносит Какаши, осторожно выбираясь из-под него. — Не разговаривай. Он быстро одевается, находит на полу футболку и надевает на себя, натягивает маску обратно; завязывает повязку. Он прекрасно знает, что Кабуто вернется ко сну, и удивляется, когда юноша произносит, — Какаши, — голос твердый и уверенный. Какаши оглядывается через плечо. Кабуто сидит, опершись на стену и поджав под себя ноги. Его глаза широко раскрыты, но губы сжаты в тонкую полоску. — Спроси меня о чем-нибудь, — спокойно говорит он. Какаши фыркнул в смешке. Он надевает сандалии, улыбнувшись. — И ты зовешь меня безрассудным, — он старается помочь отмахнуться от этого, но Кабуто грубо произносит: — Я расскажу тебе. Ты знаешь, что расскажу. Какаши выпрямился, поместив руки в карманы. Полностью одетый, он стоит напротив кровати, пока Кабуто глядит на него. Что бы Какаши спросил? Чего ты хочешь? Зачем здесь оставаться? Уйдешь ли ты? Если уйдешь, вернешься ли, чтобы найти меня? В конце концов, Какаши вздохнул. Он подходит ближе, наклоняясь к Кабуто и оставляя поцелуй на его волосах, ощущая их запах даже сквозь плотную ткань маски. — Я знаю, — говорит он. На мгновение он касается своим лбом лба юноши, дыша и утыкаясь носом в его слегка приподнятое лицо. После он отстраняется — Если хочешь мне что-то рассказать, ты знаешь, где меня найти.