Из альфы в омегу

      Бенджамин Кидд был из тех детей, про кого принято говорить, что они родились с серебряной ложкой во рту. Он родился в богатой семье, имел счастливое детство, а также множество великолепных перспектив для будущего. Мальчик рос обаятельным, умным и весьма сообразительным человеком. Вопреки бытующему мнению об альфах, рожденных в достатке, манию величия в нем не наблюдали настолько выраженной. Да и высокомерием он не особо страдал. Наоборот, Бенджамин был сдержан, улыбчив и невероятно спокоен. Для альфы симбиоз таких качеств являлся редкостью, что ошибочно вело к мнению о том, что Бенджамин — эталон идеального альфы. Воспитан, умен, всесторонне развит, богат и красив — ну не иначе как принц верхом на белом коне. Неудивительно, что он вырос весьма лакомым кусочком для омег.       Только вот взрослая жизнь со всеми ее подводными камнями вносила свои коррективы в этот образ идеального мужчины. Она оказалось далеко не такой легкой, как он себе представлял.       Бенджамин вырос весьма умным, осторожным и талантливым бизнесменом. Он основал собственную компанию, разбирался в акциях, инвестировал в успешные проекты — вся его деятельность приносила ему огромную прибыль, делая его успешным человеком.       И если с работой и собственным достатком он прекрасно справлялся, с поддержанием здоровых и крепких отношений у него совсем не задалось. И это касалось не только любовного фронта.       Отношения с родителями накалились до предела. Единственным выходом для себя мужчина нашел полный разрыв отношений. Многие могли бы осудить Бенджамина за то, что он разорвал с ними все контакты, и это притом, сколько эти люди вложили в него средств, чтобы он достиг того успеха, какой имел сейчас. Однако мужчину не интересовало чужое мнение по этому вопросу. Он считал, что поступил правильно.       А омеги… Что ж. Все они, в большинстве своем, мечтали о принце. Некоторым счастливчикам все же удавалось заполучить его в свои руки. Только вот все они, по совсем неочевидным для Бенджамина причинам, потом заставались в постелях с другими.       Вся эта ситуация до такой степени осточертела ему, что последнего омегу, еще неделю назад купавшемуся в любви и обожании со стороны Кидда, альфа бездушно вышвырнул из своего дома, волоча парня к выходу прямо за волосы. Никогда он еще не проявлял подобной жестокости к слабому полу, но в этот раз не сдержался. Ему стало уже все равно, что парнишка оказался на улице совершенно голый и униженный. Все это не шло ни в какое сравнение с той болью и унижением, какое испытывал сам Бенджамин.       Дружку этого омеги, к слову, впрочем, не посчастливилось еще больше. Удар у Бенджамина был поставлен, и дрался он хорошо.       И если с виду все оставалось как обычно, внутренне Бенджамин после этого случая сильно надломился. Стоило уже, наконец, признать, что правильно выбирать любовников ему явно было не дано.       Последние три года ему постоянно не везло с отношениями. И когда казалось, что вот он, наконец, нашел себе хорошенького мальчика, умеющего быть преданным и ласковым с ним, в которого альфа, казалось, действительно начинал влюбляться и помышлять о звоне свадебных колоколов, тот устроил ему такой сюрприз.       Бенджамин почувствовал, что начал уставать. Настолько, что уже никакой отпуск ему не помогал.       Мужчина смотрел на себя в зеркало и видел привлекательное лицо с острыми скулами и подбородком, не лишенными харизмы, выразительными карими глазами, точеным носом и припухлыми губами — оно смотрело на него в ответ и вызывало острое желание разбить это зеркало к чертям собачьим.       Зачем ему это лицо, если он не может быть с ним счастливым? Зачем ему все эти богатства, если он не может позволить себе крупицу настоящего, живого счастья? Что?! Что, черт возьми, этим омегам не хватало, чего они от него хотели, что он не смог им дать?!       На фоне морального упадка, Бенджамин потерял сноровку и в своей бизнес-сфере. Он пропустил несколько важных инвестиций, а затем и акции компании заметно упали на рынке, после чего внутри компании начался сущий переполох. От всего этого у Бенджамина все сильнее болела голова. И это не прекращалось ни на следующий день, ни на любой другой.       Мужчина все больше начинал ненавидеть себя, эту жизнь и мечтал уже лишь о том, чтобы стать кем-то другим, кем-то, кто застрял в совершенно других проблемах - ему казалось, что с чужими трудностями он наверняка бы справился. Но только не со своими.       С какой завистью он смотрел на простых людей, проходящих мимо и занятых своими собственными мыслями и переживаниями. Как бы он хотел, чтобы на его месте тоже оказался кто-нибудь другой. Кто-нибудь другой разбирался бы со всей этой фирмой, со всеми этими дергающимися по пустякам подчиненными, а он бы сидел где-нибудь в углу и горевал на тему своего одиночества. Поливал бы горечью виски могилку своего так и не построенного счастья, глубоко захороненного из-за бесконечных измен.       Его сердце стало израненным. Он уже перестал понимать все происходящее, окончательно запутавшись в себе.       В один день все эти негативные чувства в его душе достигли своего апогея, и он не сдержался. Ему захотелось напиться в хлам, а затем выйти на автотрассу, дойти до моста, за которым начиналась настоящая морская пропасть. А дальше все просто.       К его счастью, в баре, выбранным им для этого последнего захода, было не так шумно. Он примостился в уголке барной стойки и медленно уничтожал все, что подавал ему бармен. Тому участливо сунули солидную пачку чаевых, чтобы не задавал лишних вопросов и вообще помалкивал. Постепенно сознание начинало уплывать от него. Возможно даже, что стопочка-вторая крепкого стала уже откровенно лишней, но ему совершенно не хотелось останавливаться.       Чем он занимался после посещения бара, мужчина совершенно не помнил. В какой-то момент заведение закрылось, и ему пришлось его покинуть, и, что логично, он куда-то пошел, где его и срубило. Кажется, в этом расплывающемся перед глазами мире он вспомнил о том, что собирался сделать и пошел по направлению, как ему казалось, к мосту, только вот совершенно не дошел до него. По крайней мере, об этом можно было судить исходя из того, что на следующий день он все же проснулся живым.       Больше всего удивляло то, что проснулся он на кровати. Неужели он каким-то чудом добрался до дома? Или кто-то знакомый его нашел и отвез?       Бенджамин долго лежал на кровати, медленно соображая с похмелья о том, что же все-таки произошло. На удивление, похмелье казалось каким-то не таким уж и сильным для того количества спиртного, что он вчера в себя опрокинул. Но чего толку было об этом рассуждать? Жизнь продолжалась.       Альфа вздохнул и сел на кровати, тактично намекая себе, что пора уже взять себя в руки. И первым делом стоит встать и пойти умыться, чтобы смыть с себя вероятно отвратительный душок перегара.       Стоило ему сесть, как на глаза упала мешающаяся челка. Мужчина нахмурился и досадно отмахнул ее с глаз рукой. И лишь минуту спустя, пока он пытался справиться с головокружением, до него вдруг дошло. Он ведь недавно посещал своего барбера, ибо носил стильную и короткую мужскую стрижку. Его челка не должна быть такой длинной. Бенджамин нахмурился, грубо хватая волосы, вновь упавшие на лицо, дабы рассмотреть, что за чертовщина тут творилась, и когда он успел так зарасти, как вдруг сумел сфокусировать внимание на собственных пальцах.       «Ясно. Я все еще в пьяном бреду», — умозаключил он, рассматривая тонкие изящные пальцы, которые могли принадлежать омеге, но никак не альфе.       Вопреки здравому смыслу, эти самые руки определенно слушались его команд, из-за чего в голове альфы возникал когнитивный диссонанс.       Мужчина снова вздохнул, утирая лицо ладонью, и заверил себя, что сейчас это помутнение рассудка пройдет. В следующий раз он так экспериментировать с алкоголем не будет, свой урок альфа усвоил. Бенджамин потянулся вбок, чтобы откинуть одеяло и встать-таки с кровати, как вдруг заметил краем глаза какого-то мужика под боком.       Сознание вдруг резко прояснилось. Он огляделся. Помещение, в котором он находился, ему было совершенно незнакомо. Оно представляло собой простенькую однокомнатную квартирку, из самых простецких и дешевых у государственных застройщиков. В постели с ним лежал какой-то мужчина, от него прямо-таки несло альфой, — Бенджамин удивленно приподнял брови, удивляясь, с каких пор запах альфы стал им ощущаться настолько по-другому, как-то более сильно и чутко.       «Я что, спьяну потрахался с альфой?», — подумал он и поерзал пятой точкой, однако в теле ощущения оставались относительно нормальными; задница не болела, в мошонке отсутствовало ощущение приятного опустошения, а значит и секса никакого не было.       Получается, этот мужчина-альбинос просто подобрал его с улицы по доброте душевной?       «Ничего не понимаю», — помотал головой Бен, осознавая, что странные и незнакомые ему ощущения стали только усиливаться.       И это даже не столько из-за незнакомого окружения или похмелья после дикой пьянки, сколько…       Бенджамин резко откинул одеяло и застыл. Под дешевым постельным бельем все это время лежало изящное и стройное тело омеги. Для констатации факта он даже приподнял резинку розовых довольно милых трусиков, чтобы убедиться, что узла там точно не было.       «Твою ж дивизию».       Бенджамин удивительно резво для умирающего с похмелья человека подорвался с кровати. Оглядевшись, он быстро нашел зеркало в виде небольшого столика, заваленного косметикой и украшениями. Типичный будуар для представителей прекрасного пола. Именно к нему мужчина и направился, усевшись на миниатюрный пуфик, с которого, с его-то габаритами, он точно навернулся, если бы не одно «но». С содроганием мужчина заметил в отражении зеркала совершенно незнакомое ему лицо. И это лицо принадлежало омеге, от красоты которого замирало сердце.       «Так, стоп! Это мое отражение, М-О-Е!», — опомнился он, останавливая свой поток восхищенных мыслей и прекращая откровенно пялиться на лицо, наблюдавшее за ним из зеркала.       Этот омега заставил его сердце по-настоящему трепетать, но время предаваться восхищению он нашел неподходящее. Потому что в висках била совершенно шальная, лишенная всякой логики мысль — по какой-то неведомой причине, непонятно каким образом, он сейчас находился в теле этого прекрасного омеги. Омеги, явно состоявшего в отношениях с парнем, и этим парнем был тот альбинос, спящий на кровати.       «Потрясающе», — съязвил Бенджамин, стараясь сохранять спокойствие и характер в сложившейся ситуации, не зная, к каким еще сюрпризам стоит готовиться.       К счастью, город остался тем же, вселенная вроде та же, и даже дата на мобильнике изменилась всего на один день после вчерашнего запоя. Значит, еще не все потеряно, еще есть шанс разобраться во всем.       Бенджамин понял, что не может просто сидеть тут и гадать на воображаемой кофейной гуще, что ж такое происходит. Стоило съездить к себе домой, на работу, посмотреть и разобраться, где его собственное тело. Нужно срочно в него вернуться. Вопрос, как именно он собирался это сделать, его сейчас не сильно заботил. Главная цель оставалась неизменной — найти родное тело.       Он зашевелился, открывая шкаф, и с ужасом заметил кучу дешевых вычурных тряпок. Кажется, у красивого омеги полностью отсутствовал вкус в одежде. Стыд один. Но сейчас ему было не до разглагольствований о стиле и моде, о том, как кто должен выглядеть, и так далее; Бенджамин влез в более-менее приемлемые леггинсы и футболку-тунику, чувствуя себя в них до ужаса странно. Ощущать себя в теле омеги вообще оказалось чем-то необъяснимым и странным одновременно. Он подумал, что к этому точно никогда не привыкнет.       На шорох, к его сожалению, проснулся другой альфа. Бен с ужасом посмотрел на альбиноса. Тот сонно и с явным непониманием на лице уставился на него, после чего буркнул, куда это он собрался.       — Не волнуйся. Я вспомнил об одном очень важном деле. Оно срочное, так что я убежал, — выпалил перепуганный Бен, после чего влез в кеды и действительно выбежал из дома, догадавшись каким-то чудом в последний момент схватить рюкзак этого омеги и его телефон.       До своей фирмы он добрался быстро, только вот там он, наконец, начал понимать, в какую проблему по-настоящему встрял. Охрана не пропускала его внутрь по изданным приказам об охране предприятия — нет пропуска, нет входа. Все честно. На бредни сумасшедшего охранники среагировали ожидаемо, не признавая шефа в каком-то мелком бедно одетом омеге, и пригрозили вызвать полицию, если тот сейчас же не покинет территорию.       — Да я в курсе, что вы должны! — психовал Бенджамин, пытаясь найти диалог с охранниками и явно с этим не справляясь. — Пункт 13.5 приказа номер 49, я его составлял вам, я!       Охранники переглянулись и нахмурились, еще более дико глядя на приставшего сумасшедшего. Впрочем, откуда этот дурной знал о приказе и пункте, о котором даже сами охранники не помнили, оставалось только гадать. Понятное дело, что это их тоже не убедило.       — Твою ж!.. — Бен от души пнул раму металлодетектера на входе.       Поняв, что как баран долбиться в закрытые ворота без толку, он развернулся, решив поехать в личные апартаменты, как вдруг заметил позади свое тело. Оно двигалось и жило отдельно от него, и также удивленно таращилось в ответ.       До Бенджамина вдруг дошло. Удивительно ясно и четко. Он не спал. Не находился в пьяном бреду. Он оставался в полном сознании, в настоящей реальности, трезв и бодр. И он поменялся телами с этим омегой.       — Блять…