Что в коробке?

— Розмари, — поприветствовала мать, заходя в квартиру. При ней была пачка элитного чёрного чая и коробка сэндвичей. Пока разум пребывал в состоянии шока, желудок испытывал ранее неслыханную радость от визита родительницы. Джанин Хэзевэй прислонилась спиной к стене возле входной двери и замерла. Глазами она тщательно изучала помещение с лишь ей одной известной целью, в этот момент она больше всего напоминала некого охранника, стража изучающего местность на предмет возможных угроз. Но кого и чего здесь опасаться? Через мгновение она недовольно скривилась и произнесла: — Неужели здесь, — с ударением на «здесь», — тебе нравится больше, чем дома? Отвечать было бы ошибкой: и вопрос риторический, и с ответом не всё ясно. Я стратегически промолчала, маман не возражала. — Готовишься съезжать, — отметила она, указывая взглядом на одну из оставленных отцом коробок, наполовину заполненную моими пожитками, голос её звучал почти радостно. Я лишь пожала плечами: мой переезд — вещь, как известно, решённая. — Но не в особняк, — догадалась мать и как-то резко, нервно вздохнула. Она отошла от двери и с исключительной, присущей только ей, грацией направилась в сторону кухни. А я, как уже порой случалось, задумалась о многочисленных противоречиях, бывших неотъемлемой частью этой женщины. Она была едва ли не создана из бесконечных контрастов. Её внешность категорически не вязалась с её характером: миниатюрная и изящная, с огромными карими глазами и восхитительными рыжими волосами, которые она, впрочем, стригла накоротко, чтобы «хоть как-то разбавить этот ванильный кукольный облик», она казалась воплощением хрупкости, женственности и безщащитности. На деле же увлекалась единоборствами и стрельбой, в которых более чем преуспела. Была неплохим поваром, за её яблочный пирог было бы вполне уместно начать пару войн, но, когда дело доходило до ножей, предпочитала метать их по картонным мишеням, а свои кулинарные таланты скорее презирала. Бесподобно владела собой, с одинаковой лёгкостью скрывая свои чувства или наоборот, демонстрируя то, чего и близко не было, но порой необъяснимым образом терялась, становилась открыта и уязвима как дитя. Так и в данный момент, она не прятала ничего, демонстрируя довольно странное сочетание сомнения с твёрдой уверенностью. Мать прошла на кухню, поставила чайник, заварила чай, разлила по чашкам, выложила сэндвичи на блюдо. Мы сели за стол. — Признаться, я уже узнала то, ради чего приехала сюда сегодня, — начала она, погладив указательным пальцем раскалённую стенку чашки. — Не могу сказать, что удивлена, но и понять тебя никак не могу. Почему ты не хочешь принять наши условия? Чем они плохи? И что именно стало камнем преткновения? Переезд в особняк? — Нет, думаю, это я могла бы сделать, — покачала головой я. Джанин сделала глоток чая. — Бизнес отца? — Это ближе. Не скрою, я и правда не заинтересована в том, чтобы перенимать его дело. Она кивнула и снова отхлебнула из чашки. — Ожидаемо… Впрочем, перенимать необязательно самой. Руководить всё равно будет Эйб, помогать в делах сможет твой муж, а перенимать ребёнок. Думаю, ты сама это осознаёшь. Что, собственно, приводит нас к третьему вопросу: проблема в замужестве? Я не колебалась с ответом: — Да. Я могла бы пойти на первые два условия, но брак по расчёту для меня неприемлим. Джанин задумчиво посмотрела на меня. — Этого я и боялась. Чем же тебе претит идея обдуманного брака? Это прекрасная вещь, если, конечно, правильно рассчитать. — она усмехнулась, — Нет, когда мне было пятнадцать, я и сама мечтала о большой и чистой любви, к семнадцати у меня было целых две таких истории в анамнезе, и я точно знала, что стихия чувств — гарантированный путь к большому и горькому разочарованию. Доверять выбор спутника жизни гормонам? Нет уж увольте, в этом деле нужен трезвый, холодный ум. Мы с матерью занялись изучением подходящих вариантов, отобрали пять претендентов, с которыми было решено пообщаться лично. Кто победил ты и сама понимаешь, — на её лице заиграла томная улыбка, от которой мне вдруг стало неловко. Какое-то время мы провели в молчании, мечтательное выражение не покидало лица моей матери. — Ибрагим был первым, с кем я решила обсудить перспективу брака. Меня привлекли его идеи относительно, гм, творческого подхода к ведению бизнеса и его согласие ограничиться одним наследникрм. А уж как убедителен он оказался в постели… Вот тут я натурально поперхнулась чаем — таких подробностей о жизни родителей я знать точно не хотела! — Ну что ты так смотришь, Розмари? Было бы крайне глупо не проверить столь серьёзный аспект будущей семейной жизни! «Чёрт, да хватит уже об этом!» — мысленно молила я и густо краснела, — «а ведь было пять кандидатов…» — Не делай, пожалуйста, такое лицо. Талантов твоего отца оказалось более чем достаточно, чтобы в принципе не рассматривать общение с остальными! Хотя с одним из них у меня ещё раньше был интересный опыт… Моя тушка была уже ярко-багрового цвета: — Неужели и мне потребовалось бы… — На твоё усмотрение, — пожала плечами мать, — Как минимум, я бы не пренебрегала той информацией, которую мы включили в досье. К этому моменту пунцовыми у меня были даже волосы от корней до самых кончиков. Родительница закатила глаза: — Ничего детального, можешь выдохнуть. Просто статистика положительных отзывов. У всех четверых весьма неплохая, у Андре так и вовсе блестящая. Но если хочешь, соберём и подробности! Я в панике отрицательно замахала руками, ногами и головой, будь у меня хвост — замахала бы и им тоже. — Нет!!! Не нужно! Не желаю ничего этого знать! И в брак ни с кем из них вступать не собираюсь. Всё, решение принято, вопрос закрыт. Мать резко стала серьёзной. — Ты хотя бы осознаешь, от чего отказываешься? Люди идут на преступления и за малый кусочек того, что тебе предлагается просто забрать. Подумай, пойми, это решение назад не отыграешь, неважно, как хорошо сложатся наши отношения в дальнейшем, снова стать наследницей ты уже не сможешь. Вероятно, ответ был вполне себе написан на моём лице, и она его поняла и на этом вознамерилась удалиться, ну да кто ж её просто так отпустит? Не ей одной тут хочется кое-что узнать. — К чему такая спешка, мама? Раз уж ты зашла и узнала о моих планах, может поделишься, что теперь будет с тобой? Мать искренне удивилась вопросу: — Да вроде со мной всё понятно, после твоего выбора мне предстоит сделать свой: ребёнок или развод. Она говорила вполне спокойно, как о чём-то рутинном и я впала в некий ступор. — Разве… Разве ты не пришла сюда убеждать меня поступить правильно? Джанин пожала плечами: — Зачем? Мне просто нужно было поскорее узнать твой ответ. В конце концов, меня ждёт интересный, непростой выбор. — отвечала она задумчиво и неторопливо, будто размышляя вслух, — Ребёнок, конечно, неидеальный вариант, но и в разводе есть свои недостатки… Да и наследник нужен, с учётом того, как неоптимальна ты в этом плане. С другой стороны, развод, помимо очевидного отсутствия необходимости рожать, имеет и другие приятные бонусы. Я изумлённо хлопала глазами, понимая всё меньше и меньше. — Какие? — В смысле? Что ты знаешь о нашем брачном контракте? Ничего? А зря, это потрясающий документ! Ах, как над ним грызлись юристы… Лучшая часть всех свадебных мероприятий, однозначно. В итоге получилась изумительная бумага. Предусмотрены как банальные ситуации, вроде адьюльтера, смерти одного из супругов при невыясненных обстоятельствах, пропажи без вести, так и более хитроумные нюансы. В общем, твой отец, конечно, может получить развод без моего согласия, аппелируя к отсутствию достойного наследника, но и в этом случае я останусь весьма богатой свободной женщиной. Что само по себе открывает интересные перспективы… — Тогда я вообще не понимаю. Почему он готов пойти на невыгодный развод, почему он говорил с тобой подобным образом, а главное, почему ты, при этом всём, готова рассмотреть сохранение брака? Ты… Ты боишься его, да? Джанин удивлённо захлопала глазами. — С чего бы мне бояться? — Ну он же криминальный авторитет… — прошептала я, а потом добавила ещё тише, — Я всё знаю. Люди, которые нас схватили, много говорили про отца. — Вот же идиоты болтливые! — громко возмутилась мать, — Твой отец — успешный бизнесмен, остальное не доказано! — Казуистика. — раздражённо бросила я симпатичное, но редкоупотребимое слово, и, решив больше ничему не удивляться, уточнила, — Я так понимаю, что ты в курсе полного спектра его деятельности? — Конечно, говорила же, что мы обсуждали это перед свадьбой. Чем ты только слушала! Да и где был бы Ибрагим, без центров боевой подготовки семьи Хэзевэй? Они сыграли ключевую роль в становлении Змея, как одного из полюсов силы. Нет, у меня нет причин его бояться. А вот ты никогда не должна была узнать о том, насколько творчески твой отец порой интерпретирует закон в своих делах. Услышанное потихоньку оседало в моих мозгах в виде чего-то вполне имеющего смысл. Да, дедушкины центры боевых искусств могли быть очень полезны Змею. Ведь заточены они были не на благополучные слои общества, а на людей, которым было не на что надеяться, кроме силы собственного тела и нелегальных боёв. Среди них были как отъявленные мерзавцы, так и несчастные порядочные люди, загнанные судьбой в ужасные жизненные ситуации. И те и другие были вполне пригодны отцу и дядюшке Эрику. Первые за умеренную плату были готовы пойти на весьма грязные дела, а вторые за облегчение своей участи и толику человеческого участия были готовы отдать жизнь за того, кого видели своим спасителем. И всё же картинка не складывалась. — Не понимаю. Если всё обстоит так, как ты говоришь, почему он так жёстко повёл себя с тобой? Джанин передёрнуло. Ей страсть как не хотелось отвечать на этот вопрос. — Ну, ты же знаешь, когда человек зол, он может говорить и действовать нерационально, — туманно изрекла она. Ну уж нет, маменька, общими фразами вы у меня не отделаетесь! — Помню, отец действительно сердился. На меня. А вы с ним выступали единым фронтом. Поначалу. В чём подвох? Мать бросила на меня крайне недовольный взгляд и слегка скрипнула идеальными зубами. — Возможно… он не только на тебя злился, — нехотя признала она и попыталась замолчать, но, поняв по моему взгляду, что фигушки, тяжело вздохнула и начала признаваться. — Две недели назад я была у врача. Это был рутинный визит, меня не беспокоило ничего, кроме возраста. Ты и представить себе не можешь, каким шоком для меня стало известие о беременности, сроком шесть недель. Н-да, дела… Помнится, я здесь решала ничему не удивляться? Когда, минут пятнадцать назад? Это фиаско! — Не делай такие глаза, Розмари, — продолжала маман как ни в чём не бывало, — цикл у меня давно уже нерегулярный, я вообще не верила, что ещё в состоянии забеременеть. В общем от таких новостей я впала в прострацию, не знала, что и делать. Лишь одно не вызывало сомнений: если скажу Ибрагиму, он из кожи вон вылезет, благо змеи это умеют, чтобы убедить меня сохранить ребёнка. Нужно было обдумать всё спокойно, без давления. Я решила пока сохранить всё в секрете, получить больше информации от врачей, разобраться. А потом произошла эта ситуация с тобой. К стыду своему, я поняла, что он уже в курсе, только после нашего разговора, когда обнаружила на столе папку с результатами обследований, которую сама же и забыла убрать. Да уж, надо полагать, отец и правда был не в восторге, что его оставили в неведении. Но мать-то какова! — И ведь ты тогда предъявляла ему, что он не может один принимать решение о ребёнке, а получается, сама именно так и поступила? Джанин недовольно повела плечами: — Вот и Ибрагим так подумал. Пойми хоть ты, Розмари, мне не тридцать четыре, а сорок три. Беременность и роды в таком возрасте — серьёзная ситуация, которую требуется хорошо проанализировать. Я не приняла решения, просто хотела всё тщательно взвесить, изучить, чтобы как можно лучше понимать своё положение к моменту разговора с отцом. Горечь и досада в голосе и выражении лица матери заставили меня напрячь мозговое вещество, вспоминая предыдущую встречу. Ничего особенного на ум не приходило, типичная Джанин Хэзевэй. Вот разве что в то время как мы с отцом поглощали кофе чашка за чашкой, мать, в основном, активно перемешивала свой напиток, время от времени делая глоток-другой. Красноречивый факт с учётом безграничной любви, которую она питает к этой горькой, но ароматной чёрной жидкости. — И что у вас с ним сейчас происходит? — Взаимная обида в ожидании первого скрининга. — Ты уверена, что тебе нечего бояться? — Абсолютно. Мы некомфортно помолчали, пока я собиралась с духом перед следующим вопросом. — Я твёрдо решила отвергнуть ваши условия. Думаешь, отец ограничится тем, что лишит меня наследства или мне стоит ожидать чего-то худшего, мести? — Мести? С чего ты взяла? — Ну я ведь иду против его планов… Мать громко рассмеялась: — Правда? Думаешь, ты можешь пойти против его планов? Неужели не помнишь одно из его любимых выражений: только идиот погонится за одним зайцем… — Если есть возможность преследовать двух-трёх. — Именно. Ибрагим Мазур никогда не предоставляет выбор, если один из вариантов ему не выгоден. — Так это у меня выбор был? Я-то думала ультиматум. — Поверь мне, если тебя не поставили перед фактом, то это был именно выбор. — она пожала плечами, — А если по существу. Ты наконец определишься со своей жизнью, чего мы давно уже ждём. Знаешь ли надоело смотреть, как ты сидишь на двух стульях, не соответствуя нашим ожиданиям, но продолжая пользоваться нашими ресурсами. А теперь твой отец при любом раскладе не останется без наследника, с тобой или без тебя. Не говоря уже о том, что он всегда хотел сына. Подозреваю, последнюю фразу мать добавила исключительно из вредности. Или гормоны взыграли? — И всё же подозреваю, он предпочёл бы получить от меня другой ответ. И как криминальный авторитет… — Деловой человек, Розмари! — мать обиженно надула губы, — И если бы он планировал какую-то дополнительную месть, было бы крайне глупо не уведомить тебя об этом. Конечно, с его репутацией не обязательно проговаривать всё вслух, но кто ж знал, что ты в курсе, кхм, масштабов его деятельности? Хм, резонно, однако! — С меня, пожалуй, хватит на сегодня. — Согласна, — кивнула мать на прощание.