Вечер перед грозой

Стояла невыносимая жара, она сковывала движения, душила жаром, не позволяла вдохнуть воздуха полной грудью. Притихли птицы, не звучит их привычная трель. Жужжат лишь пчелы, очень тихо, почти шепотом, быстро умолкают, когда достигают прикрытых бутонов цветов. Идиллия, вот только душно и жарко, тяжелый воздух, совсем как перед грозой. Ирис была одна. Крона раскидистого дерева служила ей крышей. Ветви едва покачивались, нянчили птенцов в гнезде, их родители все еще не вернулись с добычей, остановились где-то за пределами территории имения. Впервые за долгое время в руках художницы не было кистей. Она сидела у самого ствола, спина едва касалась коры дерева. Плечи расправлены, поддерживают идеальную осанку, лишь подбородок опущен ниже положенного, осматривает нечто, что разместилось на коленях девушки. Книга. Темнело быстро, густые тучи заполонили все небо, скрыли последние лучи света. Тепла меньше не стало, было только хуже. Ирис бегала глазами по строкам, играла пальцем с уголком страницы, дабы просто занять руки на время чтения. Иногда она отвлекалась, устремляла взор в небо, над чем-то думала, а после вновь заглядывала на пожелтевшие страницы, искала в них ответы на незаданные вопросы. Текст не был стихотворен, его не пронизывала игривая рифма, не подзадоривал созвучный слог. Нет, слова собирались в длинные предложения, они же сменялись короткими, пока читатель не успевал расслабиться, дабы вкусить мысль еще раз, в полном ее проявлении. Книга не была одной из тех историй, что рассказывает о жизни великого человека, не была пересказом самой истории мира. Это было нечто новое, нереальное и от того притягательное. Небо окрасилось белым. Мимолетная трещина прошлась по облакам, хвост сияния скрылся за ними, не успев показать себя во всей красе. По-прежнему душно. В истории бушует шторм. Корабль рвет волны, несется вперед в надежде достигнуть цели. Соленая вода лижет борт, Ирис почти слышит треск поддающейся древесины. Нет, всего лишь сломалась мелкая веточка, беззвучно упавшая в траву. А море бурлит, пенится, будто под ним разожгли огромный котел, вода в котором начинает закипать. Капитан кричит, пытается спасти судно, которому осталось недолго. Еще один удар оказался решающим. Первая капля дождя разбилась о страницу, у самого пальца, что придерживал угол. Ирис не ожидала, вздрогнула, вновь взглянула на небо. Дождь стремительно набирал обороты. Нити влаги собирались, шумно переплетались, пока не образовали цельное полотно. Бежать было поздно, Ирис встала на ноги, прижалась к дереву, попыталась спастись от настигнувшего ее дождя. Раскат грома оказался слишком громким, белый хвост надломил небо на мелкие осколки. «Лучше пережду здесь». – Шум дождя заглушал мысли. Сырость и холод грозились дотянуться до кусочка тепла, что скрывался под природной защитой. Она с трудом расслышала шаги. Кто-то небрежно давил лужи и гневно выражался в привычной, разбойничьей манере. Пришлось приложить усилия, дабы удалось разглядеть разъяренную фигуру. Ольгерд сократил расстояние, промокший до нитки, он прижимал к груди сверток, его же он вскоре развернул, накидывая на плечи любимой женщины. – Я тебе говорил, сиди дома, будет дождь. За капюшоном не было видно лица, но и без зрительного подтверждения ощущалось ее раскаяние. Скрывавшаяся рука, под темным плащом, все еще прижимала к груди книгу, вторую же крепко держал ее проводник к дому. Еще один раскат грома заставил девушку тихо ахнуть, едва ли не путаясь в длинной, промокшей ткани. Ее тут же загребли в объятия, продолжая свой недолгий путь. Лишь за дверью родного имения позволили едва отстраниться. Ирис не сразу сняла капюшон, вина все еще была очевидна. – Что ты там такое делала, что не заметила ливень? Строгий тон заботливого мужа сопровождался струйками воды, что стекали с промокшей одежды. Ирис сняла с себя плащ, взглянула на недовольного мужа, который все еще ожидал ответ. Он так спешил, что позабыл прихватить с собой хоть что-то, что могло его укрыть от дождя. По коже стекали капли воды, волосы казались темными, прилипли к голове непривычными завитушками. Именно к ним и потянулись руки Ирис, убирая лишнюю влагу. – Тебе нужно переодеться, продрог ведь насквозь. – Взгляд Ольгерда не отпускал. – Я просто зачиталась. – Зачиталась она… – Мужчина будто совершенно игнорировал слова жены. Он начал раздеваться там же, у дверей, быстро избавляясь от тяжелой одежды, высвобождая влажную кожу из тисков. Он не ушел один, потащил за собой возлюбленную. – Сама ведь дрожишь. Греться пойдем. Раскат грома, холодные отблески света, шум дождя. Гроза приглушит иные звуки, а супружеская спальня сохранит тепло всю последующую ночь.