Аве

Еще по дороге в штаб-квартиру Синзи предчувствовал что-то неладное. Даже с эскортом вооруженной техники с эмблемой НЕРВ машины не могли пробиться сквозь пробки, которые каждый день образовывались в Токио-3. Полумертвый город с напуганными жителями, как красочно описывали СМИ. Ага, как же. Пока автомобиль короткими шажочками продирался через автостраду, Икари отмотал в прошлое свои мысли. Миновало больше недели с атаки Ангела на Маги, а Синзи так и не набрался смелости завести разговор ни с Аянами, ни с Аской. Девчонки всегда были вместе — в школе, на тренировках, на прогулках. Если они были в одиночестве, то болтали по мобильному телефону. Со вздохом Икари съехал вниз по сидению машины охраны и наблюдал за мелькающими огнями лифта, погружающегося в геофронт. Сегодня ему предстояли испытания по синхронизации с первым Евангелионом. Оставалось лишь надеяться, что в этот раз все пройдет лучше, чем в предыдущий. Ева-00 всегда будет ассоциироваться с Аянами. Несмотря на то, что прототип являлся созданием матери, он был для Синзи олицетворением всего, чем она не была при жизни. Защита, принадлежность, семья — далекое детство скрывалось за иллюзиями, которые, как выяснилось еще в предыдущей жизни, были лишь миражами, что хрупкий разум мальчика сотворил постфактум, чтобы скрыться от кровавой трагедии. Семья Икари не была идеальной ни дня в какой-либо жизни. Трудоголики-родители, отдавшие всю жизнь фанатичному увлечению, и их сын, оставленный на попечение старому учителю и самому себе. По прибытию в НЕРВ настроение Третьего совсем испортилось. Даже подколки Аски, которыми она его одарила в коридоре перед раздевалками, не смогли поколебать его депрессивный кокон. Тест на взаимную синхронизацию Аянами с Евой-01 прошел успешно. Первая была готова взять биоробота Синзи и идти в бой хоть сейчас. Это ничуть не удивляло. — Начинаем подключение, — скомандовал оператор. — Заполнение ЛСЛ. Первая стадия синхронизации… — Синзи, как себя чувствуешь в капсуле Евы-00? — вклинилась Доктор Акаги. — Какое-то странное ощущение… — отозвался пилот Евы-01, сжимая и разжимая кулаки на джойстиках. — Тебе неудобно? — Нет, мне кажется, здесь пахнет Аянами, — повторил слова из прошлого Синзи, хотя запах был абсолютно другим. Более богатым, насыщенным. — Данные получены. Проверка… Показатели в норме. Главный источник питания подключен. Все крепления в порядке. Отлично, переходим ко второй части теста. Ева-00 переходит на вторую стадию синхронизации, — раздавались команды по каналу связи. Заплыв в глубину псевдоразума машины всегда был тем еще приключением. Настройка гармоник через хаотичные цветовые образы частенько приводила к чувству тошноты. Но Синзи отбросил ощущения тела, сконцентрировав разум на отклике биоробота, который должен был вот-вот подключиться к его сознанию. Чужие мысли пронзили мозг внезапно, словно пчелы, который раз за разом он пытался отогнать. Дыхание перехватило от массированной атаки, что словно дробь пыталась размозжить череп. И эти образы и стремления были совсем не похожи на те, что Икари испытал в прошлой жизни. Не было отчаяния, желания стать уникальным, заслужить свое место и быть полезным. Теперь главенствовала только одна мысль — жадность. До новых знаний, ощущений, свободы, воли. Казалось, не имело значения, чего именно, но Ева-00 четко транслировала идею обладания самой себя и не собиралась покоряться разуму другого пилота. Диссонанс с разумом Синзи был так ярок, но у него заболела голова. Будто по стеклу водили мелом назло, любые нестыковки мыслеобразов причиняли боль. И не простое физическое ощущение, а ментальную и неосязаемую, словно все нервы вывернули наизнанку и начали наугад тыкать в синоптические узлы. Сквозь красную пелену боли, Синзи замечал кадры с панорамных мониторов, где Евангелион двигался самостоятельно и разрушал испытательный ангар, пытаясь пробить укрепленные стены головой и руками. Словно загнанный зверь, в отчаянии бросающийся на прутья клетки. — Отключайте его! — раздался голос Аски. — Пока он не свихнулся! В момент питание в капсуле погасло, а вместе с этим Синзи отключился. Белая поверхность — неровная, с замазанными трещинами щербилась от стенки до стенки. Стерильная девственность больницы были иллюзией, в которую когда-то верилось с охотой. Но правда всегда неприглядна и просвечивала через любую косметику. — Ненавижу этот потолок, — сказал вслух Синзи, не стесняясь тишины палаты. Неврологическое отделение было местом пробуждения в большинстве случаев, когда он залезал в капсулу Евы. И нельзя было сходу угадать, стал ли мир лучше или хуже, пока он был без сознания. Это пугало даже сейчас, несмотря на все знания о грядущих событиях. Подсознательный страх, что он каким-то образом умудрится все испортить, грелся под сердцем и не спешил уходить в новой реальности. — А теперь, новое чудо! Встречайте! Это собачка, которая умеет считать! — тихо разносился эхом по палате эфир одной из развлекательных передач, которую смотрели на сестринском посте. Синзи подумал про себя, что он и в правду был чем-то похож на эту гениальную собачку Тана и Ниигаты, которая была способна складывать трехзначные числа и садиться по команде. Но пес есть пес, а без хозяина — дикий зверь. И он до сих пор не мог решить, что лучше — быть диким или подчиненным. Других вариантов пока не предвещалось. Поле могильных камней встретило Синзи на следующий день после выписки из больницы. Пространство скорби простиралось на километры усеянных гранитом холмов. Жертв Второго Удара было неисчислимое количество. Но даже такой наглядный пример об итогах той катастрофы показывал, насколько важным был Евангелион, который создала Юи Икари. Прошло больше десяти лет, но Синзи до сих пор не мог сжиться с мыслью, что матери больше нет. Хотелось верить, что она по-прежнему работала в своей лаборатории где-то далеко и просто не могла отвлечься. Блаженны верующие. — Прошло три года, как мы в последний раз приходили сюда вместе, — подметил отец, возвышаясь за спиной Синзи. — Я даже не могу вспомнить ее лица, — ответил он. — Люди живут только способностью забывать прошлое, — отозвался старший Икари. — Но существуют вещи, о которых нужно помнить всегда. Юи научила меня этому. Только поэтому я сейчас здесь. Синзи хотелось съязвить о том, что его присутствие, как всегда, не имело значения для отца, но сдержался. Они встретились на кладбище вовсе не для пререканий о собственных отношениях, а чтобы почтить память любимой жены и матери. В прошлой жизни на этом моменте Синзи пытался добиться от отца фотографии или другого напоминания об Икари Юи, на что Гендо просто пожал плечами и сказал, что ничего не осталось. Вернее, он постарался, чтобы не осталось ничего, чем вызвал волну негодования у Синзи. В этот раз юного пилота Евы волновали иные проблемы. — Ответь. Ты когда-нибудь задумывался, если ли границы, за которые ты не можешь преступить для достижения цели? — Я понимаю, на что ты намекаешь, — холодно отрезал командующий, вмиг сняв маску отца. — Любое превращение требует энергии, поэтому стремление — это сила, которой никто не может противостоять. Даже я сам. — Совсем? Тебе не кажется, что это выходит за рамки человеческого? — неверяще покачал головой младший Икари. — Это естественно. Ведь цель далеко за гранью возможностей человека, — ответил отец. Шелест ветра едва нарушал повисшую тишину паузы. Издалека стал доноситься рев турбин конвертоплана, который шел со стороны города на низкой высоте. Транспорт спешил забрать командира на службу, которая не терпела долгих отлагательств. — Я знаю, что хочешь сделать, отец, — громко сказал пилот Евы-01, повернувшись к собеседнику в лицо. — И, тем не менее, продолжаешь участвовать в проекте Евангелион, — отведя взгляд в сторону, ответил руководитель НЕРВ, не обратив внимания на взрыв пыли, поднявшейся от заходящего на посадку конвертоплана. — Твои мотивы мне не ясны, но ничто не может встать на пути к достижению цели. Даже ты. Проследив за быстро удаляющимся челноком НЕРВ, Синзи начал путь к ближайшей станции, оставив позади могилу матери с единственным букетом белых цветов. Вернувшись в пустую квартиру, Синзи взялся за инструмент. На него всегда накатывало желание прикоснуться к занятию, которое нравилось его матери еще при жизни. Он помнил ее восхищение, когда он впервые сказал ей о занятиях музыкой, что посоветовал учитель. Мама совсем не разбиралась в музыке, но иногда просила сыграть ей что-нибудь. Возможно, в Синзи еще жила неосознанная тяга удивить ее в следующий раз, которого никогда не будет. За весь день Синзи никто не побеспокоил. Хватило лишь упоминания годовщины смерти матери, как из его окружения испарились все. Мисато дала ему выходной от строевых и тактических занятий и свинтила на какую-то вечеринку, прихватив с собой Акаги, которая также отменила все тесты на пару дней. Друзья и вовсе отстранились, словно ощутив его понурые мысли. Тодзи, Кенске, Аска, Рей — все сторонились его, предоставляя намного больше свободного пространства, чем ему хотелось. В прошлом это бы сработало. Но теперь Синзи больше не нуждался в скорби о погибшей матери, как основополагающей черте его личности. Он пережил это и, наконец, смирился. Поэтому для него стало откровением, когда после уроков в одном из дальних коридоров, где ученики появлялись изредка, он нашел всех минус Кенске. Аккуратно и бесшумно сняв сумку с плеч, Синзи прокрался по коридору и прижался к краю стены, чтобы все расслышать. — Он какой-то странный, — громко выдохнул Тодзи. — Я тоже заметила, — добавила Аска, непривычно серьезно. — Ева ничего не меняет, — едва слышно ответила Аянами. — Это лишь флуктуации от наших поступков. Копье Лангиния в деле, а значит, все идет, как запланировано изначально. — Не помню, когда я в последний раз так строго следовал сценарию, — с сомнением отозвался Сузухара. — Я согласна. Для меня все — как в первый раз, — подбавила со злостью Лэнгли. — Нужно спросить у Каору. Но пока ничего менять не нужно, — добавила Рэй. — Как думаете, он действительно все знает, или только прикидывается, чтобы выглядеть таким таинственным и недосягаемым? — со смешком сказал Тодзи. — Чья бы корова мычала, мистер драные треники, — ехидно ответила пилот Евы-02. — Давненько я панковского ирокеза не видела. — Му-му, от коровы слышу! Кстати, твои дойки… — будто привычно парировал Четвертое Дитя, но его прервал звонкий шлепок, за которым последовал тихое хихиканье. — Это перестало смешным после первого раза, Аянами! Больно же, Аска! — Не моя проблема, что ты не учишься на собственных ошибках, идиот… — начала она, но Синзи уже спешил скрыться. У него в голове настойчиво бил только один вопрос. Что вообще тут происходит?! Когда они успели подружиться так близко? Обычно связующим звеном был Синзи, разве нет? Как давно они знакомы? Почему разговаривают, словно старинные друзья? Откуда они знают Нагису? Что они обсуждали? И почему не позвали его? Это странное чувство вернулось, смяв спокойствие после поминок матери. Маяк качнулся, а вместе с ним Синзи охватила паника. Со всех сторон на него двинулись стены. Мир начал замыкаться, пытаясь похоронить его, будто капсула Евы сжималась и была готова раздавить хрупкое тело пилота. Не откуда было ждать помощи. Ощущение изолированности угнетало и сдавливало грудь. Воздуха не хватало. Икари стало страшно. Никого рядом не было. Это были совсем другие люди. По сути, незнакомцы. Многое случилось иначе, а некоторые события не произошли вовсе. Это были не его друзья и знакомые. Чужаки. Точнее, он — чужак. Но Синзи переживал за них по-настоящему. Во всю силу и без компромиссов. Так почему ему так страшно? — Эй-эй, ты в порядке? Все хорошо. Дыши. Раз, два. Вдох, выдох. Синзи! Какой-то парень поймал его в коридоре и мелодичным голосом попытался успокоить. Синзи бежал с зажмуренными глазами и не открывал их, в надежде на то, что происходящее было сном. Отмахнувшись от неожиданной помощи, Синзи выбежал из школы и изо всех сил перебирал ногами без всякой мысли, подгоняемый роем вонзающихся в голову хаотичных мыслей. Нет-нет-нет-нет-нет. Нет! Этого не может быть. Не может быть! Не. Мо. Жет. Послышалось? Нет! Показалось? Нет-нет-нет! Наверно, он просто не так понял. Да-да. Не стоило так сильно углубляться в детали. Но самоубеждение не помогало. Подобно тому, как проваливаешься под лёд зимой, Синзи пронзил холод от осознания. Концепт мысли казался жутким, но имел право на жизнь. Как говорила Доктор Акаги, логика — лишь ещё одно орудие. Если он помнит о прошлой жизни, то почему ему показалось, что больше никто не помнит? Причина в событиях, которые шли привычной колеей. Но это неправда. Уже со второго нападения Ангела стало ясно, что мир изменился. Вместе с ним трансформировались и события. И люди тоже. А что, если Ангелы тоже помнят? Однако, у Синзи в голове крутилась более ужасающая мысль, к которой сошли все выводы в одно мгновение. А как насчет Табриса? В нем также сохранились воспоминания о том, как исполинские пальцы Евы, по команде Синзи, сдавливали его тело?