кот который хотел шаурму.

Серёже было от силы десять, когда он впервые узнал о том, как могут быть жестоки дети. мальчики из группы чуть старше измывались над ним, часто не давая вздохнуть. Разумовского закрывали в тёмной кладовке, куда свет почти не проникал. разве что из маленького окошка почти под потолком, плотно закрытого жалюзи. тьма окутывала, шептала на ухо о всех смертных грехах, царапала своими когтями и смотрела тысячью глаз, из разных углов крохотной комнаты. Серёжа бил кулачками по двери, умолял открыть дверь и рыдал так громко, что казалось голос сорвёт. а после безнадёжно сползал вниз по двери, смирившись и с темнотой, и со своей судьбой. в один из достаточно солнечных дней, мальчик разбил колени, упав с велосипеда, у которого сняли тормоза те же самые мальчишки. из аккуратного носа тонкой струйкой текла кровь, пачкая белую футболку. ребята гоготали в стороне, тыкая в сироту пальцем. Гром тогда шёл с дядей Федей по делам, именно в тот детский дом. заприметив смеющихся мальцов, он перевёл взгляд на хнычущего мальчика, от чего детское сердечко затрепетало, и заверив дядю, что пойдёт поиграет на площадке у детдома, рванул к тем ребятам. — трое на одного как-то не честно, не думаете? — хмурясь говорит мальчик, сжимая кулаки. Игорь юноша не слабый, разогнать шпану ему не трудно. покончив с ними, шатен подбегает к сидящему на асфальте детдомовцу, устроив ладонь на его плече. Серёжа вздрагивает как осиновый лист, дёргается, и дышит так загнанно, как зверь в ловушке. — рыжик, я их прогнал, слышишь, — успокаивающе так, осторожно говорит Гром. — ну-ка, дай, — просит шатен, вытаскивая из своей сумки салфелки, и вытирает бумажным платком кровь, текущую из носа. Разумовский смотрит недоверчиво, но салфетку берёт, чуть запрокидывает голову и прикрывает глаза, когда чужие ладошки смахивают капельки слёз с его лица. — я не рыжик, меня Серёжей зовут, — наконец подаёт голос ребёнок, концентрируя взгляд на спасителе. — спасибо тебе, эээ..? — Игорь я, — отвечает шатен и разглядывает чужие колени, из которых тоже сочилась кровь, а плоть рядом с ранками заметно пульсировала. — Серёжа значит... красивое имя, оно тебе подходит. слышу его, сразу представляю что-то теплое, вроде солнышка, а ты похож, правда, очень похож. и рыжий заливается краской, хлопает ресницами, и улыбку глупенькую такую, удержать пытается. а она всё рвётся и рвётся на личике показаться. из сумки спасителя вдруг выглядывает пачка с пластырями с зверушками и чем-то ещё кажется. — давай заклею коленки, а то болеть будут, — предлагает Игорёк, осторожно избавляясь от крови, которая стекала каплями по тонким ногам. — сам недавно расшиб, вот, глянь, — вновь говорит тот, указывая на заклеенное пластырем с собачкой колено. Игорь отрывает один из пластырей, клеет на правое колено. пластырь оказывается с солнышком, и вспомнив как Гром только что нахваливал его имя, бледные веснушчатые щёчки снова вспыхнули. второй пластырь рыжий сам выбрал, остановившись на лисичке, а после наконец поднялся, оперевшись на протянутую игореву руку. велосипед Гром ведёт сам, а тормоза они находят под лавочкой, на которую Игорь усаживает Сергея, чтобы помочь отряхнуться. когда Фёдор возвращается, видит своего племяшку рядом с мальчиком, обсуждает что-то, да так активно. видит пластыри на коленях рыжика, хмыкает сам себе, мол, «ух, защитника растим». и когда мужчина окликнул Игорька, мальчик совсем уходить не хочет, просит ещё немного посидеть с Серёженькой, а дядя Фёдор заверяет, что они и завтра придут сюда, и Гром обязательно увидится с новым другом ещё не раз. Игорь упрашивает забрать Серёжин велосипед, чтобы починить тормоза, Прокопенко вздыхает, но соглашается, а Серый рад даже, что велосипед починят, и этим двоим почему-то очень хочется верить, так что доверяет его сразу, даже не колебаясь. и правильно делает, потому что на следующий день видит Игоря в холле детдома, с велосипедом и горстью шоколадных конфет «ромашка». и снова Разумовский хлопает ресничками, удивлённо и растроганно, потому что конфеты ему доставались редко, а тут целая горсть, и как оказывается — вся ему. они после сидят в Серёженой комнате, играют в слова и морской бой, а детдомовец довольно запивает конфетку глотком чая, расплываясь в удовлетворённой и расслабленной улыбке. ***** прошло вот уже четыре года с того дня, как Гром и Разумовский стали лучшими друзьями. Серёже сейчас четырнадцать, а Игорю пятнадцать, и дружба их кажется, мало по малу, а перерастает в симпатию. вот и в один из весенних дней, почти как в тот раз, четыре года назад, Игорь потащил друга гулять. Серёжа почему-то как всегда укутался в тридцать три одёжки, а если быть точнее, то в довольно тёплый свитер, в желтоватых оттенках, серые широкие брюки и потрёпанные конверсы, которые отхватил в каком-то секонд-хенде пару дней назад. — Серёж, я кстати не понимаю, почему ты даже в такую жару надеваешь такие широкие тёплые брюки. у тебя же джинсы есть, — упомянает Гром, косясь на начавшего мяться Разума. — ой, да ну. они так бёдра обтягивают. ты же знаешь, что мне опять эти отмороженные устроят если увидят, да и вообще я бока так наел с нашими прогулками, они мне не подойдут, — немного грустно говорит рыжий, поднимая взгляд на Игоря. — нет, ну вот ты же запаришься. я знаю, что у тебя достаточно низкая температура тела, но тебе стоит переодеться, давай. и не неси чепухи, сколько откармливаю тебя, а ты всё равно- кожа да кости, нормальные у тебя ляжки. переодевайся, а потом пойдём, — говорит Гром, выходя из чужой комнаты, чтобы не смущать юношу. и Серёжа выходит из комнаты через несколько минут, в чёрных джинсах, которые подчёркивали красивые бёдра и ноги, в чёрной безразмерной футболке. взгляд Грома сам к чужим бёдрам липнет. обтянутые тканью джинс ноги, причём довольно длинные, выглядят сногсшибательней любой девчонки из всех, что брюнет знал. — доволен? — хмыкает Разумовский, двигаясь к лестнице. — более чем, — говорит Игорь, а после добавляет, — тебе безумно идёт. от этих слов Серёжины щёки вспыхивают, и он смущённо улыбается, ускоряя шаг, дабы друг не увидел. добравшись до выхода, они быстренько вышли из здания детдома, Игорь огляделся, а после достаточно медленно, чтобы рыжий не отставал, направился к шаурмячной, в которой друзья чаще всего брали покушать. — ел сегодня? — спрашивает Гром, как бы невзначай. — ну... кофе считается? — заламывая пальцы говорит Сергей. — ладно, сейчас покушать возьмём тогда, но ты поешь, понял? — заботливо говорит брюнет, хотя со стороны может показаться, что он вовсе приказывает. — ты же понимаешь, что я в любом случае тебя накормлю? Серёж, есть это важно, ладно? я понимаю, что.. тебе трудно там. ну хочешь я тебе буду носить еду, будем вместе у тебя в комнате есть? главное не забывай, я ведь серьёзно волнуюсь. Игорь не понимает, как можно быть таким рассеянным и как рыжик ест шаурму с курицей. а ещё не понимает, как можно быть таким милым как Разумовский. сам он считает себя неловким, вечно извиняется, но господи, как же он мило заправляет прядки огенно-ряжих волос за уши. Серёжа недоверчивый, потому что многие люди причиняли ему зло. а Гром не понимает насколько нужно быть бездушным, чтобы причинять боль этому ангелочку. идя по улицам, уже доевший свою шаурму Игорь с интересом наблюдал за Серёжей, который делая укус испачкал губу соусе, предпринимая активные попытки слизнуть его. — да стой ты, горе луковое, — говорит брюнет, быстро стирая соус указательным пальцем, смахнув его на асфальт. — Игорь, глянь, там кот, — словно совсем крохотный ребёнок, объявляет Серый, подходя к панельному дому, где на высоком балконе первого этажа сидел серый пушистый кошак, довольно разморившийся на солнце. — Игорь, давай его покормим? давай? он вон какой худой, его наверное тут не подкармливают, — тараторил рыжий, пытаясь подпрыгнуть до балкона, на котором сидела животина. закатив глаза, Гром без лишних трудов поднял Серёжу, усаживая на своё плечо. Разумовский, не ожидавший таких действий, вздрогнул, резко вцепляясь одной рукой в плечо будущего майора, ненадолго прищуривается, ждёт когда сердце успокоится. а после протягивает коту ладонь с остатками своей шаурмы. тот поднимается, подходит вальяжно и нюхает недоверчиво. потом начинает поедать предложенный продукт, поглядывая на ладонь подростка, который почёсывал его за ухом. — вот тыж блин, Серёжа. ещё котов мы шаурмой не кормили, а. мне бы лучше отдал, — цыкнул Гром, осторожно придёржтвая чужие бёдра. — так хочешь чтобы я и тебя погладил? — солнечно улыбаясь, говорит рыжик, укладывая свободную ладонь на чужую макушку. Игорь прикрывает глаза на мгновение, подстраивает голову под Серёжину ладонь. рыжий в ответ заулыбался пуще прежнего, продолжая поглаживать друга по голове. кажется ещё чуть-чуть, и оба замурчат от удовольствия испытываемого в данный момент. — он доел? — спрашивает Гром, получая в ответ кивок. аккуратно спустив Разумовского с плеча, подросток поправил рыжие пряди, смотря на довольного Серёжу. — а меня чем подкармливать будешь? — усмехнувшись спрашивает брюнет. — нагнись, — вдруг просит Серый, и Игорь быстро выполняет его просьбу, заинтересованно наблюдая за последующими действиями друга. парнишка мнётся, поджимает губы и заламывает пальцы. выучивший все его привычки Гром точно уверен, что солнышко волнуется. он неуверенно кладёт руку на ссутуленное плечо Разумовского в знак поддержки, и вдруг в уголок его губ прилетает смазанный и короткий поцелуй. Серёжа тут же отстраняется, виновато смотрит на Игоря. второй в свою очередь, продолжает прибывать в некотором шоке, но отмирает и начинает более здраво соображать. Гром молчит слишком долго, и секунды с грохотом сообщающие о своём уходе бьют по ушам так, что в ушах начинает звенеть. Серёжа опускает взгляд, и в уголках глаз начинают скапливаться слёзы, которые Игорь тут же подмечает. — «да че тут думать, » — пролетает в голове Грома и он делая шаг к Разумовскому заключает в объятия, согревая и избавляя от лишних мыслей и догадок. Сергей вцепляется в его спину руками, словно он тонет и Игорь является для него спасательным кругом. времени проходит не мало, до того как Игорь нарушит тишину: — люблю тебя. — и я.