Наследник Принца

      Я мрачно смотрел на стопку газет, лежащую передо мной на табуретке. И имел огромное желание ее испепелить. Но единственное, чего я добился, это затлевший краешек одной из газет, который тут же погас.       Только понимание того, что никто не знал, куда я перемещусь с помощью шкафа и что я слишком мелкая и бесполезная сошка для такого глобального розыгрыша, помешали мне обозвать Дамблдора старым выжившим из ума маразматиком.       Оказаться в другой реальности. С чего он взял? Сам придумал и сам поверил? Безумие какое-то. Вот только несколько номеров «Ежедневного пророка» за разные годы и люди, которые должны быть мертвыми, говорили о правдивости директорских слов.       — Я не претендую на истинность своих выводов, Хэдриан, — сказал мне тогда Дамблдор. — Но ничем иным объяснить твое появление не могу. Я прожил долгую жизнь и успел понять, насколько мало мы знаем о мироздании и насколько пути магии могут быть причудливы и неисповедимы.       — Это что получается, приспичит мне опять залезть в какой-нибудь Исчезательный шкаф, и я снова могу оказаться еще непонятно где?       — Вряд ли. Предполагаю, что в нашем случае есть совпадение нескольких факторов, которые определили появление некоего Хэдриана Принца именно здесь. И, скорее всего, безвозвратно.       — Мне на ум приходит только одна причина — неправильно сработавший сломанный шкаф.       — О, не только. Я уверен — ты не смог бы оказаться там, где находилась бы твоя копия.       — Почему это?       — Твоя палочка, Хэдриан. Наверное, именно она больше всего убедила меня в твоем происхождении. Стоило появиться поблизости ее идентичной товарке, как она стала нагреваться и оставила мне хороший ожог. Местная же палочка из черного дерева и сердечной жилы дракона осталась, скажем так, безучастной.       — С палочкой все в порядке? — забеспокоился я.       Ни в коем случае не хотелось ее потерять.       — Да. Как и обещал, позже я ее верну. Но пользоваться ради своей безопасности тебе придется все же другой палочкой.       — Понятно.       Меня, конечно же, очень расстроила невозможность магичить отцовской палочкой, но я понимал разумность такого требования и не стал спорить.       — Возвращаясь к причинам, — продолжил директор, — подумай о домовом эльфе. Он наверняка сыграл не последнюю роль.       — Ладно, с копиями я согласен. Мне даже удобно думать, что я весь из себя уникальный. Но неужели вы считаете, что Рунни отправил меня в другое измерение специально с помощью своей эльфячей магии? Абсурд!       — Я этого не исключаю. Возможно, намеренно или нет, посмертным желанием он пожелал оказаться тебе там, где ты нужен. Посмертные желания имеют особенную силу.       Мне стало смешно:       — Скорее, посмертные проклятья. Да кому я нужен? Не знаю, что тут происходит, но я, похоже, наоборот, явился для вас проблемой.       Дамблдор улыбнулся:       — Тебе не откажешь в проницательности.       — Ну, знаете ли, — мой голос так и сочился сарказмом, — когда тебе в рот насильно вливают сыворотку правды, это становится как-то очевидно.       — Все не так очевидно, как ты думаешь, — директор замолчал на мгновение и подвел итог разговору: — Хэдриан, ты нуждался в помощи, а все, кто просит помощь в Хогвартсе, всегда ее находят. Замок принял тебя, а я, как директор, обязан позаботиться о своем новом студенте...       Пожелав мне набраться сил и хорошенько обо всем подумать, Дамблдор покинул Больничное крыло. А чуть позже с домовиком передал стопку газет с пояснительной запиской, где советовал не торопясь и вдумчиво изучить. И что это всего лишь небольшая подборка, где отображены значимые события.       Я пытался и «не торопясь», и «вдумчиво», но после первых двух самых ранних газет меня буквально затошнило. Я с омерзением отбросил куски бумаги, не в состоянии уложить в голове информацию. Не в состоянии принять и поверить. Поверить, что чужая Лили Эванс зачем-то вышла замуж за Джеймса Поттера, и мало того, почти сразу погибла вместе с мужем, оставив героического сына-сироту, победившего всесильного Темного лорда. Заметки подтверждались колдографиями.       Почему у нас Лорд не убился о чей-нибудь лоб?!       Вот теперь я лежал и прожигал «Ежедневный Пророк» взглядом. Убедившись, что из меня хреновый поджигатель, стиснул зубы и отвернулся.       Понемногу злость уходила. Бессмысленно злиться на то, над чем ты не властен и что не в силах изменить. На смену злости пришли пустота и апатия. Мне бы встряхнуться, очистить сознание и трезво начать изучать и оценивать окружающее. Но ничего не хотелось.       Заглянула мадам целитель, напоила меня зельями, обработала рану, спросила о самочувствии. Я нехотя ответил на стандартные вопросы, отказался от предложенной еды и желал, чтобы она поскорее оставила меня в покое. Мадам пыталась настаивать, но не добившись от меня никакого отклика, покачала головой и вышла.       Серость за окном давно сменилась чернотой, а я все продолжал погружаться в пучину безразличия, потеряв счет времени. Возможно, даже задремал.       Была глубокая ночь, когда меня встряхнули и грубо выдернули из полуяви-полусна.       — Откуда он у тебя?! Отвечай!       С перекошенным злобой лицом при свете тусклого магического ночника Снейп выглядел устрашающе. У меня от неожиданности бешено заколотилось сердце и тут же пропустило удар, когда я сфокусировал взгляд на вещи, которую он тряс перед моим лицом. В его кулаке была зажата цепочка с медальоном. Я лихорадочно стал ощупывать грудь и шею. Пусто! Этого не может быть!       Ну что, Хэд, хотел еще каких-то доказательств? Так вот они, получай.       Медальон был так зачарован, что никто, кроме меня самого или дарящего, не мог его снять. Если бы я захотел, его даже никто бы не увидел!       — Я залью тебе в глотку ведро Веритасерума, я выпотрошу твои мозги, но узнаю, кто посмел дать эту вещь! Отвечай, кто?!       Снейп так сильно давил мне на грудь, что стало тяжело дышать.       — Это мое, — сквозь зубы бросил я, — верни!       — Он не может быть твоим!       Снейп совсем обезумел. Я как мог выворачивался и извивался, дергал его руку и пытался избавиться от стальной хватки, но он был гораздо сильнее и все глубже вдавливал меня в кровать.       — Это. Мое, — только и смог я сипло повторить. — Ты ошибся.       — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!       Я знал его всего ничего, но уже возненавидел всем своим существом!       — Иди в бездну к демонам, гад! Мне нечего тебе сказать.       — Ты сам напросился, щенок! — Снейп приставил палочку к моему лбу: — Легиллименс!       И грубо ворвался в мое сознание. Не помню, возможно, я закричал. Казалось, голова сейчас лопнет, не выдержав напряжения, и разлетится кровавыми ошметками.       Он меня не щадил. Напоровшись на первые барьеры, с легкостью их смел и проник дальше. Я сопротивлялся. Выстраивал в сознании стены, пытался его утопить в призрачном болоте или загнать в пустыню, запутать в многолюдных лондонских улицах или безлюдных заросших зеленью парках. Я мотал его по бесполезным, ничего не значащим воспоминаниям, напрягал все силы и способности, чтобы подловить на ошибке и вышвырнуть его из своей головы. Безуспешно. Он без проблем обходил любое препятствие, чуял все мои обманки и ложные образы, будто сам их и создавал. А когда не хотел обходить — безжалостно разрушал. Его не заботило, что каждое грубое воздействие для меня мучительно и, возможно, приносит непоправимый вред.       Играючи обойдя очередной щит и проигнорировав воспоминания последних часов, он наконец добрался до нужного момента. Увидел себя нездешнего, опешил, просмотрел эпизод повторно и пошел дальше.       Это чудовище листало мою память и заставляло переживать самые тяжелые моменты жизни. Я чувствовал, что Снейп в замешательстве, ошеломлен и растерян. Правда, это не мешало ему без зазрения совести продолжать копаться в моем сознании. Если бы его интересовали какие-то важные тайны, я бы выложил все, что знал, но он останавливался на безобидных семейных сценах, с какой-то болезненной одержимостью раз за разом их просматривал, заставляя меня страдать и сердце обливаться кровью.       Обычная прогулка с мамой по Косой аллее, украдкой подсмотренный родительский поцелуй, нападение у Мунго, похороны, снова поцелуй, семейный затрак, мои проводы на Хогвартс-экспресс...       И я сдался. Не в силах больше сопротивляться, полностью раскрыл сознание и отступил. И сделал то, что ни в коем случае никогда нельзя делать, рискуя не вынырнуть обратно в реальность. Максимально отстранился и погрузился в последнее убежище-воспоминание, не омраченное трагедией и оставившее лишь светлую грусть и ностальгию.       В дедушкин дом на окраине Коукворта.       Бабушку я не знал, она умерла от драконьей оспы, когда я был совсем маленький, дед, став вдовцом, жил в своем старом доме, пока тихо и внезапно не умер от остановки сердца в одну из летних ночей незадолго до моего приезда из Хогвартса. Когда дед был жив, я часто проводил с ним каникулы. Помогал ему по дому и в гараже, гонял с местными мальчишками на велосипеде или ловил рачков в местной речке-вонючке. Счастливое было время.       Я грустно усмехнулся. Все ошиблись. Родители — защищая меня, а Дамблдор — дав ложную надежду. Все было зря. Лучше бы я погиб под завалами, сражаясь с отцом плечом к плечу, чем в неизвестном иноземелье под взглядом вскипятившего мне мозг спятившего маньяка.       В глубине памяти открылся бережно хранимый образ. Перед мысленным взором возник самый обычный дом. Небольшой, двухэтажный, с тесным чердаком под покатой крышей. Один из череды похожих.       Я прошел через крошечную прихожую, оказался в гостиной, огляделся; внимательно, как бы заново запоминая, посмотрел на каждое фото, что стояли на каминной полке. Дед с бабушкой, молодые и постарше, отец, совсем еще ребенок, один и в компании сестер Эванс, пара снимков, сделанных в волшебной школе...       Как много скромный дом значил для каждого поколения семьи! А началось все с того, что у Принцев были какие-то интересы в этой части Англии, и молоденькая, только закончившая Хогвартс Эйлин случайно познакомилась и стала встречаться со сквибом Тобиасом Снейпом. И была наверняка счастлива, раз не стремилась возвращаться в родное жилище.       Поднялся на второй этаж, мельком заглянул в комнату деда, потом оказался в своей комнатушке. Посидел на кровати, встал, подошел и прикоснулся к боксерской груше, свисающей с потолка. Груша была старой, с потертостями посередине, но еще очень крепкой, сшитой из хорошей кожи. Когда-то дед вытащил ее с чердака специально для меня и набил свежими опилками. «Есть у тебя палочка или нет, но мужчина должен иметь крепкие кулаки», — часто говорил он.       Вернулся в гостиную, сел в кресло и приготовился. Еще немного, и я либо превращусь в пускающего слюни идиота, либо умру от кровоизлияния в мозг.       Мне все равно...

* * *

      Выскользнув из чужого сознания, Северус судорожно выдохнул. Внезапное понимание того, что мальчишка серьезно приготовился к смерти, моментально отрезвило, помогло прийти в себя и осознать, что он натворил в порыве безумного гнева. Что бы ни было в голове у непонятного подростка, Северус не имел права так поступать и не должен был идти на поводу эмоций!       Северус убрал ладонь с груди мальчика. Руки Принца также расслабились и безвольно сползли вниз. С уголка приоткрытого рта и из носа, смешиваясь друг с другом, тянулись вниз кровавые ручейки. Дрожащими пальцами Северус оттянул ему веко и вздрогнул — полопавшиеся капилляры почти полностью окрасили белок красным.       Северус стремительно начал накладывать диагностические чары. С каждым взмахом палочки он бледнел все больше: магическое истощение, микроразрывы сосудов, на пределе работающее сердце...       — Мерлин... что я наделал... — прошептал Северус; торопливо закрутил спираль еще одного заклинания над головой мальчишки: — Актус виталес церебро.       И испытал огромное облегчение — все-таки он сумел вовремя остановиться, и необратимых нарушений мозга не произошло.       Дверь с грохотом распахнулась, и потоком магии Северуса отбросило от кровати. Теперь Дамблдор склонился над Принцем и оценивал его состояние.       — Как ты мог?! — директор осуждающе, с неприязнью посмотрел на Снейпа. — Мальчик в коме.       — Я... — Северус сглотнул; он тяжело, как будто с грузом на плечах, начал подниматься с пола, — успел выйти. Я его вытащу, Альбус. Клянусь. Сейчас...       — Вытащишь, — кивнул Дамблдор, вытянул руку и тряхнул пальцами; в комнату влетели две склянки, и он по чуть-чуть стал вливать зелья в рот Принца, — но не сейчас, сначала успокоишься и придешь в себя. А мальчику надо набраться сил, он полностью истощен, — покачал головой: — Я тебя не узнаю, Северус. В чем причина? Ты едва его не убил.       — Он вызывал сильное подозрение, — глухо ответил Северус. — Появился неизвестно как и неизвестно откуда. Я решил проверить его более тщательно. У него оказалась вещь, которой у него не могло быть, о которой никто не мог знать, на которую он не имел права!       Северус замолчал, но Дамблдору этого оказалось достаточно.       — Ясно. Что же, здесь есть и моя доля вины. Признаться, для начала я сам хотел осмыслить эту поистине невероятную историю и не спешил ставить тебя в известность.       — То, что у него в голове — невозможно! — воскликнул Северус. — Само его существование — невозможно!       — Что мы знаем о невозможном, Северус? Почему жертва одной матери остается безответной, а жертва другой побеждает смерть? Казалось ли возможным появление хроноворотов, с помощью которых можно отмотать время назад и прожить последние часы еще раз? Не удивительно ли за мгновение очутиться за сотню миль от исходной точки? Мир сложен и многогранен, Северус, и таит в себе много непознанного.       — Кто-то мог изменить ему память, придумать новые воспоминания! Только я не понимаю для чего!       Директор достал из кармана мантии платок и аккуратно, промокая, убрал кровь с мальчишеского лица. Посмотрел на Снейпа:       — Сам знаешь, это не так просто. Но есть способ проверить. Ты позволишь?       Северус понял о чем речь, дернулся:       — Я сам.       Подвинув склянки, Дамблдор положил платок на тумбочку. Северус режущим заклинанием полоснул по своей ладони и тоже окропил платок кровью. Направил на него палочку:       — Патриа сангуини...       Пропитанная кровью ткань засветилась насыщенным золотистым светом. Северус застыл в ступоре — он был абсолютно уверен, что это ошибка, что тряпка вспыхнет черным, и чуждые друг другу красные капли расползутся на ней в разные стороны. Или хотя бы выдаст тусклый желтоватый оттенок, означающий дальнее родство.       — Можешь сварить зелье для надежности, — Дамблдору отчего-то стало весело. — Я бы тебя поздравил, но обстановка не располагает, увы. Кстати, я не видел Поппи. Надеюсь, с ней все в порядке?       — Она под сонными чарами, — угрюмо ответил Северус, не в состоянии решить, как относиться к неожиданному отцовству.       — Хорошо, — Дамблдор посерьезнел. — С ней поговорю сам. А теперь я хочу знать, что ты увидел.       Северус взял с тумбы пустой флакон, вычистил его заклинанием и приставил палочку к виску, чтобы вытянуть серебристую ленту воспоминаний. Директор отмахнулся:       — Не здесь. Сбросишь сразу в Омут.       — Как скажешь, — ответил Снейп и кивнул в сторону кровати: — Мне надо отлучиться. Ему понадобятся зелья, которых у Поппи нет.       — Как закончишь, жду тебя в кабинете.