Наследник Принца

      Тыквы были везде. Они висели в коридорах, стояли в нишах и на подоконниках, даже некоторые доспехи на шлемах имели тыквенные шапки. Что уж говорить о Большом зале. Тот вообще на праздничный ужин был разукрашен под Хэллоуин так, что брала оторопь. Танцующие скелеты у стен, над головами летучие мыши и опять же тыквенные головы: парящие в воздухе, стоящие на столах, с огоньками внутри или без них.       В зале царило всеобщее веселье. Неразлучные Чэмберс и Сэмюэлс, сидящие напротив меня, хихикали, как маленькие, и хрустели печеньем в виде скрюченных пальцев. Девчонки справа развлекались с одной из тыквенных голов, наколдовывая ей разные прически и головные уборы. Особенно им приглянулась шляпа с чучелом хищной птицы. Чуть дальше у края стола сидела Луна и рассматривала себя со всех сторон в зеркальце: красовалась новым ожерельем из крошечных тыкв. Подозреваю, что тыквы она одолжила на грядке у Хагрида, уменьшив их заклинанием.       Стол также поражал разнообразием тыквенных блюд. В любое другое время я с удовольствием бы съел и рагу с тыквой, и тыквенный пирог, а запеченные кусочки этого овоща, политые медом и посыпанные ореховой крошкой, раньше вообще очень любил.       Сегодня же кусок в горло не лез. Праздничного настроения не было и подавно.       Не в силах дальше смотреть на пиршество, я медленно встал из-за стола и пошел прочь из Большого зала, стараясь не привлекать к себе внимания.       Не знаю, что меня погнало именно на Астрономическую башню. Видимо, хотелось оказаться подальше от людей и всех этих дурацких тыкв. На продуваемый ветрами самый верх я решил не подниматься, а завернул на уровень ниже, там, где был часовой механизм, двигающий стрелки на наружном циферблате. Его громкое тиканье и щелканье словно заглушали мои невеселые мысли и отвлекали от реальности. Только я присмотрел себе местечко и присел, как мое уединение было нарушено еще одним посетителем башни.       Оторопело я наблюдал, как материализуется посреди слабо освещенной площадки сначала голова, а потом и остальное тело Гарри Поттера. Мантия-невидимка! Гарри шумно вздохнул и тоже захотел куда-нибудь пристроиться. Он настолько был сосредоточен и хмур, что не стал проверять помещение и не заметил меня, частично скрытого за одним из механизмов.       Я какое-то время рассматривал Гарри и решил-таки дать о себе знать покашливанием. Он дернулся и потянулся за палочкой, но, увидев меня, успокоился:       — А, это ты. Прости, не знал, что здесь кто-то есть. Ну, не буду мешать.       На что я, пожав плечами, ответил:       — Это не мои личные покои, и ты не мешаешь.       — Тогда ладно, — Гарри присел неподалеку, поближе к окну, — лень искать что-то еще.       Мне показалось, что это прозвучало нелепо — в замке полно пустующих классов и закутков. Но понял, что его погнала наверх та же причина, что и меня. Нежелание праздновать.       Каждый задумался о своем.       Минут через десять обоюдного молчания Гарри встрепенулся, резко подскочил и сделал шаг в мою сторону:       — Совсем забыл! Хэд, спасибо за Сириуса! Я же думал, он в Арке пропал. С ума чуть не сошел...       — Да ладно, — ответил я, — от меня мало что зависело. Там заслуга Андромеды и Кричера. Они его и спасли.       — Может, и так, но без тебя спасать было бы некого! Я Кричера смог разговорить, и он признался. Так что это ты его спас! — Гарри говорил с таким жаром, что мне стало неловко; затем он сокрушенно добавил: — А я даже ничего не мог сделать.       Мне осталось только выдать банальный ответ:       — Главное, что все хорошо закончилось.       Гарри кивнул и улыбнулся:       — Мне пообещали, что на Рождество я его увижу. Представляешь, он уже начал двигать руками и пытается сесть! А все боялись, что он еще долго пошевелиться не сможет, там какое-то проклятие было очень заковыристое.       Теперь улыбался я: приятно было видеть, насколько сильно эти двое привязаны друг к другу, да и за Сириуса я тоже переживал.       — Искренне за него рад.       — А ты... — Гарри задумчиво на меня глянул и неопределенно махнул рукой, — здесь... ну... как бы прячешься?       — Что-то вроде того. И, похоже, не я один, да?       Радость на лице Гарри исчезла, он нахмурился:       — Да как-то не очень весело.       Неожиданно для себя я поделился:       — У меня год назад в этот день мама погибла. Я весь день радовался, как дурак, о тыквенных пирогах думал, а потом... а потом все.       И замолчал, не желая вдаваться в дальнейшие подробности.       — О, — растерялся Гарри, — понятно, прости, я поэтому тоже сюда пришел.       — Да ничего, ты же тут ни при чем, — тихо ответил я, уже жалея о невольно вырвавшемся признании, — но у тебя хотя бы есть возможность побывать на могилах.       Вид Гарри стал настолько растерянный, что у меня появились некоторые подозрения, которые тут же подтвердились.       — Я никогда не был на могилах родителей, — его глаза подозрительно забегали, — я даже не знаю, где они!       — Гарри, — неловко сказал я, — любой, кто читал про тебя книги и газеты, это знает.       — Ты тоже знаешь?       Причин скрывать такое я не видел. Не узнает от меня — спросит у той же Гермионы:       — Годрикова впадина.       — Там дом, — утвердительно произнес он.       — И кладбище у церкви, — добавил я, — святого Иеронима, если не ошибаюсь.       — Значит, мне нужно туда! — припечатал Гарри и стремительно направился к выходу из башни.       — Постой! Ты что, собрался на кладбище прямо сейчас? Один?       — Да!       Я подорвался за ним:       — Но так не делается! Ты должен получить разрешение и сопровождающего.       — Меня все равно не пустят, — не сбавляя скорости, он продолжал спускаться, рискуя свернуть себе шею на крутых ступеньках. — Думаю, что до отбоя управлюсь. И я знаю, на чем туда добраться.       Я бежал вслед за Гарри и молил Мерлина, чтобы нам встретился кто-нибудь из преподавателей и остановил упертого гриффиндорца. Мерлин, к сожалению, мои молитвы не услышал. Гарри все так же стремительно направлялся вниз. Я уже собирался вздохнуть с облегчением, уверенный, что двери главного входа заперты, но опять недооценил своего спутника.       Гарри затормозил — да так внезапно, что я чуть на него не налетел, — оглянулся и достал пергамент. Прошептав что-то о шалости, коснулся пергамента палочкой, и перед моим изумленным взором открылась самая необычная карта. Карта Хогвартса. По ней перемещалось множество точек с именами. Глядя на меня, во все глаза разглядывающего уникальный артефакт, Гарри самодовольно усмехнулся:       — Впечатляет, правда?       — Не то слово, — пробормотал я и почти успокоился: — Если карта не врет, Филч у дверей, и сами они наверняка закрыты.       — Карта не врет! — воскликнул Гарри, сложил карту и, засовывая ее в карман, деловито произнес: — А к дверям нам и не надо, есть другой путь.       Другой путь оказался на третьем этаже прямо в статуе Одноглазой Горбатой Ведьмы. «Ганхильда из Горсмура», — прочитал я на табличке внизу постамента.       Гарри легонько ударил статую палочкой и произнес:       — Диссендиум!       Статуя развернулась и согнулась еще сильнее. В горбу на ее спине появилась щель, которая раздвинулась створками и открыла узкий ступенчатый проход куда-то вниз. Гарри стал забираться внутрь.       — Вот уж не думал, что залезу в горб известной целительницы, — покачал я головой, втискиваясь вслед за Гарри.       — Целительницы? Не знал, — донеслось из полумрака.       — Да. Горбунья Ганхильда была целительницей и очень талантливым зельеваром, — пояснил я, зажигая на палочке Люмос. — Примерно в самом начале семнадцатого века — точная дата неизвестна — она изобрела снадобье от драконьей оспы, а на его основе потом создали сыворотку.       Гарри хмыкнул:       — Ты прямо как Гермиона. Неудивительно, почему она убегала с книжками к тебе в комнату.       — Это плохо — быть как она?       — Да нет, просто, как бы это сказать, немного утомляет.       — Ничего ты не понимаешь! Это же интересно! И кстати, раз речь зашла о Гермионе, почему ты не сказал друзьям?       Лестница закончилась, и мы оказались в длинном каменном коридоре с низким потолком, покрытым многочисленными сетками паутины. Мне стало не по себе — с некоторых пор подобные помещения вызывали у меня опасения. Но отступать я не собирался.       — Они бы точно стали меня отговаривать, — ответил Гарри и, развернувшись, наставил на меня палец, — а ты зачем пошел за мной?       — По-прежнему пытаюсь убедить тебя не совершать этого опрометчивого поступка!       — Это важно, — упрямо тряхнул он головой и практически побежал. — Именно сегодня.       — Ты даже не одет! — сделал я последнюю попытку его вразумить.       — Ошибаешься. Если ты не заметил, на мне куртка. Я же сначала на улицу хотел выйти, а потом передумал и поднялся на башню. А вот ты, кстати, без теплой одежды. Так что можешь возвращаться.       Ну конечно, так я и оставил его одного! Что же, теперь была моя очередь удивлять.       Чтобы иногда прогуляться после занятий и не возвращаться лишний раз в факультетскую башню, я заимел привычку носить с собой утепленную мантию. И теперь, сняв легкую школьную мантию прямо на ходу, я достал из зачарованного кармана брюк мантию уличную и накинул ее на себя. Школьная, соответственно, отправилась на ее место.       — Ты полон сюрпризов, — восхитился Гарри.       — Ты тоже, — закатил я глаза, — такого упертого барана еще поискать. Может, все же вспомнишь, для чего у тебя серое вещество в голове, и одумаешься?       На что он только фыркнул:       — Тебя Снейп покусал?       — А он-то здесь при чем?       Но Гарри приложил палец к губам и осторожно начал подниматься по деревянной лесенке. За болтовней, оказывается, я не заметил, как мы пришли. Гарри сначала приподнял крышку люка над головой, затем, убедившись, что никого за ним нет, откинул совсем.       Это была комнатушка, заставленная разными ящиками, коробками и различным инвентарем. Ведра, швабры, пара лопат. За дверью доносились многочисленные голоса. Иногда можно было различить отдельные реплики.       — Это магазин? — на грани слышимости спросил я.       — «Сладкое королевство», — так же тихо подтвердил Гарри.       Посмотрев на меня, он прыснул в кулак. Наверное, потому, что вид в этот момент у меня был очень глупый и ошарашенный. Но потом посерьезнел и, глядя в замочную скважину, прошептал:       — А теперь тихо. Спрячу нас под мантией. Потом быстро сразу за кем-нибудь выйдем на улицу.       Оставалось сделать так, как он сказал.       Потрясающая штука эта мантия. Она без проблем уместила под полами нас двоих, и мы незамеченными очутились за пределами «Сладкого королевства», проскользнув вслед за двумя пожилыми леди, увлеченно обсуждающими рецепт ванильных кексов.       — Что теперь? — спросил я и почувствовал некоторое удовлетворение оттого, что мы не попались. Но так как все еще было впереди, расслабляться не стоило.       — А теперь «Ночной рыцарь». Как ты сказал — церковь Святого Иеронима?       Гарри вышел на середину улицы и бросил на дорогу палочку. Почти тотчас рядом возник трехэтажный автобус. Дверцы распахнулись, и тощий кондуктор в залихватски сдвинутой на бок форменной кепке чуть ли не прокричал:       — Добро пожаловать! Автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение!..       О «Ночном рыцаре» я только слышал, но ни разу не пользовался, и путешествовать на нем для меня было в новинку...       Лучше бы и дальше оставался в неведении!       Гадский автобус остановился прямо перед воротами кладбища. Я буквально вывалился из салона и, стоя на четвереньках, пытался унять тошноту. Хорошо, что я не ужинал, иначе точно заблевал бы все вокруг.       — Ты как?       Он еще спрашивает! Когда мы вернемся, я этого недоумка убью!       — Отвратительно.       Поднявшись, я стряхнул с помощью заклинания налипшую землю и посмотрел вокруг. Жутковато. Перед нами была дорожка, ведущая к маленькой церкви, а церковь окружало множество могил. Темноту освещали лишь несколько фонарей перед воротами и ближе к зданию, да тускло светились окна самой церкви. Уверен, что днем это место выглядело не так зловеще. Мы переглянулись. Гарри несколько дрожащим голосом, в котором слышались жалобные нотки, произнес:       — Как я их найду? — повернулся ко мне: — Спросим в церкви?       — А если кто из Пожирателей караулит? — мой голос тоже не отличался твердостью. — Попробуем по-другому. Раз уж все равно здесь, — добавил я сварливо. — Если ты не передумал, конечно.       — Нет! Не передумал!       — Да не ори ты. Лучше скажи полное имя твоего отца.       — Зачем?       — Для заклинания поиска, конечно же, — так и подмывало добавить «бестолочь», но я сдержался.       Гарри, видимо, что-то такое уловил в моем тоне и насупился:       — Джеймс Флимонт Поттер. Сказал бы сразу, что для поиска, — и тут же заинтересовался: — А что за заклинание?       — Сейчас покажу. Как бы Акцио наоборот, там и движения похожие, только в противоположную сторону. В результате чего не объект будет двигаться к нам, а нас потянет к объекту поиска, вернее, слегка потянет палочку. В нашем случае это будет могильный камень. Тут, правда, необходимо представлять хотя бы примерную его массу да учитывать еще некоторые нюансы...       — Зачем я только спросил, — тихо пробормотал Гарри, но я все равно услышал и прервал объяснения, как выяснилось, никому не нужные.       Хотя стоит признать, что меня действительно иногда заносит.       Припомнив все, что вычитал из книг, я начал произносить заклинание, но Гарри вдруг перехватил мою руку:       — Надзор!       — Что надзор? — сначала не понял я, а потом отмахнулся: — Не переживай, палочка без надзора.       — Это как? — опешил он.       — Повезло. В наследство досталась. Тем более мы в магическом поселении и не на каникулах, так что не страшно.       Я поскорее вернулся к заклинанию. Палочку легонько потянуло к нужному надгробию. До меня чуть позже дошло, что полное имя я мог и не спрашивать, потому что на камне, если верить колдографиям, имена похороненных должны быть неполными.       Идти оказалось не так уж далеко. И общую могилу молодых супругов Поттеров мы нашли быстро. Надгробие, что удивительно, слегка светилось в темноте, так что прочитать выбитые на нем слова было довольно легко:       Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года.       Лили Поттер. 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года.       Последний же враг истребится — смерть.       — Странная надпись, — Гарри задумался и весь как-то поник.       Он присел на корточки и провел ладонью по плите.       — Это из библии, вроде бы.       Эпитафия показалась мне знакомой не только как библейское высказывание — где-то еще я встречал такую фразу. Но заморачиваться и напрягать память не стал. Было не до этого.       С правой стороны от надгробия я увидел воткнутый в землю маленький букетик ромашек под чарами сохранности. Цветы смотрелись так трогательно, что внутри что-то кольнуло и сжалось от горечи.       Лили Эванс любила ромашки. Не лилии, не розы, никакие другие цветы не вызывали у нее столько восторга. Именно эти с желтой сердцевиной и белыми лепестками цветочки ей нравилось крепить на платья вместо брошек и украшать ими волосы. Она их обожала.       Перед глазами как наяву возникло ромашковое поле и почудился запах свежесорванной травы...       — ...Мам, я это не надену, я же не девчонка!       — Просто у твоей мамы это такой оригинальный способ приносить домой ингредиенты.       — Это красивый венок на голову! Мерлин, я живу с двумя занудами...       Я выдохнул.       Букет оставил тот, кто хорошо ее знал, и я догадывался кто. Недолго думая, наколдовал почти такой же прямо на плите и отошел в сторону, давая Гарри побыть одному. Я тоже хотел остаться в одиночестве, чтобы попытаться унять сожаление от того, что свой настоящий букетик положить на нужную могилу я не смогу. Никогда.       Гарри и я, каждый по-своему, по-отдельности, мысленно говорили с теми, кого больше нет.       Не знаю, как объяснить, не знаю почему и каким образом, но попросив прощения у родителей рядом с могилой не своей матери и отдав дань уважения последней, я почувствовал облегчение. Словно кто-то неведомый и невидимый шепнул мне слова утешения и легонько погладил по плечу. Гарри, судя по отражающимся на лице эмоциям, испытывал нечто похожее. Наверное, все же это было правильно — оказаться здесь и сейчас.       Возвращались мы тихие и задумчивые. Даже тряска в «Ночном рыцаре» не сбила нашего настроя. Пришли в себя мы только у «Сладкого королевства». Было уже очень поздно, и магазин сладостей оказался закрыт. Хэллоуинские гуляния перестали быть громкими, гул голосов и смеха доносился только из района местной площади.       — Замки выглядят довольно внушительно, — Гарри почесал макушку. — Интересно, Аллохомора сработает?       — Мы не пойдем в магазин, — перспектива ломиться в чужие двери мне категорически не нравилась, — надо найти другой выход, то есть вход.       — Не понимаю, что тут такого, мы же не собираемся ничего красть.       — Если нас поймают при взломе чужой собственности, наши намерения не будут иметь никакого значения. Пусть лучше меня в Хогвартсе накажут, если уж на то пошло.       — Может, все-таки попытаться...       — Нет, — в этот раз я был готов стоять на своем до последнего. — Ни за что не поверю, что в школу нет других тайных проходов.       Гарри вздохнул и достал карту, попросив подсветить ему Люмосом.       — Есть один, им Фред и Джордж пользовались еще на первом курсе. Только он жутко неудобный, рядом с подземельями. Черт, как он назывался-то?       — Кто?       — Да этот, чья статуя, где потайной ход. Григорий... Григорий Ласковый, что ли.       — Может, Льстивый? Видел я такую статую. Это волшебник, который Елейную мазь придумал.       — Точно, Льстивый! И где? Показать можешь?       — Как ты и сказал, у слизеринских подземелий, — приглядевшись, я ткнул пальцем в нужный коридор.       — Ага, все, вспомнил, тут и пометка есть, — Гарри что-то еще поразглядывал на карте и засунул ее обратно, — нам нужен мост через ручей за «Дэрвиш и Бэнгз».       Если ход под мостом, то нам придется лезть в грязь. Но я был согласен и на грязь — лишь бы побыстрее попасть к себе в спальню.       Замаскированный вход, ведущий в Хогвартс, действительно оказался под мостом у опоры, почти у самой воды, и открылся он с помощью заклинания, подсказанного картой. Но сначала нам пришлось продираться сквозь кусты и конкретно так исцарапаться. И грязи там было достаточно, более того, часть пути под землей мы шли по колено в мутной дурно пахнущей жиже и опирались на склизкие стены. Гарри разок чуть не навернулся и едва не лишился своих очков, когда его нога провалилась в невидимую под водой яму. Так что вывалились мы рядом с Григорием Льстивым мокрые, замерзшие, грязные и вонючие. Вместо того чтобы почиститься и шустро ускакать по своим спальням, вальяжно расселись на полу и переводили дух, наслаждаясь эйфорией от удачно закончившейся вылазки. И совсем расслабились.       — Слушай, ты же Принц, — отдышавшись, сказал Гарри.       — Ну, — лениво отозвался я.       — Случайно не знаешь, кто такой Принц-полукровка?       — Я сам Принц-полукровка.       — А еще у вас есть полукровки?       Я хмыкнул:       — Слизеринец тебя уже на дуэль бы вызвал. Или проклятье кинул.       — Ой, да ладно. Не хочешь говорить — так и скажи. Или это секрет?       — Просто я не понимаю, к чему ты ведешь. Но так и быть, скажу. В нашей семье бывали полукровки. Отец тоже считался полукровкой.       — А в Хогвартсе он учился?       — Учился. Еще есть вопросы?       — Есть, — поморщился Гарри, — только ответы из тебя тянуть приходится.       Я возмутился:       — Эй, ты влез на личную территорию и еще недоволен?!       И несильно пнул его ногу. Он обиделся:       — Мог сразу не отвечать! Я тебя не заставлял.       Я предвидел его маневр и успел подтянуть колени. Гарри это не понравилось, он попытался снова взять реванш, но получил очередной пинок в ответ.       — Ах ты!       Вероятно, в нас еще бурлил приключенческий кураж или нерастраченный адреналин — мы с энтузиазмом продолжали перепинываться, опираясь руками о пол. Но усталость тоже давала о себе знать: движения были довольно слабые и вялые. Пытаясь достать друг друга, переругивались:       — Придурок!       — Кретин!       — Заучка.       — Спасибо за комплимент.       — Это был не комплимент, упертый ты осел!       — Это я-то упертый?! Безмозглый тролль!       — Сам ты тролль!       — Ага, значит, признаешь, что безмозглый.       — А ты — что осел!       Внезапно раздались несколько громких хлопков-аплодисментов:       — Браво!       Мы вскинули головы и с ужасом уставились на слизеринского декана.       — Вы весьма красноречиво высказали о себе все, что я о вас думаю, — презрительно скривившись, произнес Северус. — Мистер Поттер, мистер Принц, потрудитесь объяснить, что вы делаете вне своих спален после отбоя в таком непрезентабельном виде. Вы оба производите удручающее впечатление. И соизвольте встать с пола.       Кряхтя, словно древние старики, мы начали подниматься. Гарри как бы невзначай попытался наступить на мою мантию, за что получил незаметно, как мне думалось, локтем под ребро. Гарри насупился и показал мне кулак.       Северус, к сожалению, все прекрасно видел — взгляд его, как и голос, стал совсем ледяным:       — Я жду объяснений.       Гарри, упрямо поджав губы, набычился и, наверное, готов был к ошеломительному снятию баллов и последующей экзекуции от своего факультета с Макгонагалл во главе. Я также не горел желанием объясняться, но, повинуясь какому-то импульсу, все же признался:       — Мы были в Годриковой впадине на кладбище.       И охнул от болезненного тычка в правый бок. Повернувшись, встретился с возмущенно-обиженным взглядом Гарри, одними губами он произнес: «Зачем сказал?»       Может, и не стоило, но теперь поздно сожалеть.       — Вероятно, там было очень весело, раз по возвращении вы устроили клоунаду.       — Нет, не было весело, — возразил-буркнул Гарри и так же, как и я, опустил голову, признавая свою вину.       Северус явно собирался сказать что-то еще, но что именно, мы не узнали, так как внезапно бесшумно появился Филч. Мне пришла в голову мысль, что завхоз, возможно, специально делает так, чтобы студенты могли вовремя скрыться, и для этого пускает вперед кошку или громко шаркает ногами и ворчит. А когда ему надо по-настоящему поймать виновников, тогда он появляется незаметно. Прямо как сейчас.       — Нарушители, профессор Снейп?       — Да, мистер Филч. С завтрашнего дня и в течение двух недель с семи тридцати до девяти вечера мистер Поттер в полном вашем распоряжении. Проводите, пожалуйста, его до башни Гриффиндора, чтобы не потерялся по дороге ненароком. Мистера Принца отведу я, его же будет ждать отработка в виде грязных котлов.       Мне казалось, что рады были все. Филч радовался новому работнику, Гарри был доволен, что получил отработку не у декана Слизерина, а я, наоборот, что попал именно к нему. Правда, что думал сам Северус, я догадаться не смог, он был абсолютно бесстрастен и холоден и, пока шли до башни Равенкло, не сказал мне ни слова, игнорируя все попытки с ним заговорить.       Лучше бы он мне разнос устроил! Я бы доказал, что все не так. Что «клоунада» — случайность, и весело нам совсем не было. Неужели я его так разочаровал, что ему все равно?       Я приуныл и был абсолютно уверен, что на отработке меня встретят только щетка с тряпкой и ничего больше.

* * *

      Северус не был разочарован. Рассержен, раздосадован, раздражен, но не разочарован. И больше злился на себя, что упустил немаловажную деталь в жизни Принца. Он должен, должен был помнить, насколько этот день был знаковым для мальчишки, потерявшего не только родного человека, но и целый мир. Сколько раз, держа в твердых руках свой факультет, Северус гасил конфликты или предупреждал истерики, умудряясь не сюсюкать и не вытирать слезы? Он обязан был предвидеть нечто подобное и вовремя среагировать.       Если вначале Северус был уверен, что безрассудная вылазка исключительно инициатива Поттера, то теперь он в этом глубоко сомневался и не исключал, что именно Принц послужил вольным или невольным вдохновителем безумной идеи посетить кладбище. Да что там говорить! Северус успел почувствовать это на себе — мальчишка одним движением или словом мог, даже этого не осознавая, разбередить память и спровоцировать на нетипичные поступки.       А еще Северус испытывал запоздалый страх за двух великовозрастных балбесов, выглядевших так, словно они вылезли из выгребной ямы, и невероятное облегчение, что оба живы, здоровы и беспрепятственно вернулись в замок. Но наказания им не избежать.       Северус остановился и выругался.       Мордред! Да их к директору надо было отправить и вызвать туда деканов, но место, которое они посетили, так выбило из колеи, что он даже забыл снять с паршивцев баллы!