Никто и звать никак

-Мы мертвы. Тысячи лет мертвы. — Чонгук сделал глубокий вдох, с наслаждением расправляя клетку из ребер.- Мы — никто. И звать нас — никак. — Не понял? — глянул на него исподлобья Техён. За спиной Чонгука укладывалось на ночевку синее море, пытаясь устроиться на своем ложе как можно уютнее, а небо прикрывало соленые воды и земную твердь одеялом из пышных облаков, — казавшийся ранее бесконечным вечер тлел в закатном мареве, природа готовилась к отходу ко сну. Тэхёну хотелось запечатлеть юность и свежесть Чонгука в этих декорациях, но он прогнал сиюминутное желание. — К чему этот тлен, если в кишках так славно переворачивается сырный пирог? Сладкий, сочный, сливочный? — Чизкейк был восхитительным. Я не про нас, а про ведьму из сна. — Глупости это все. И ведьма твоя, и сны дурацкие недельной давности… — Почему? — Потому что чушь. Расскажи еще раз, — попросил Тэхён. Он уже забыл большую часть деталей и игнорировал смятение Чонгука по этой причине. Тот вздохнул и едва заметно улыбнулся скорее своим мыслям, чем Тэхёну. — Чушь… Я иду по лесу, сбивая в кровь ноги, я бос и почти гол. Навстречу мне птицы, черные, большие и все какие-то искалеченные: с торчащими перьями, гноящимися глазами, перебитыми клювами, надрывно орут. Их много, они заполняют пространство над моей головой, кружат воронкой. Мне тяжело дышать, я бегу, спотыкаюсь о корни, и вдруг нос мой утыкается в чьи-то пальцы ног. Поднимаю глаза и вижу девчонку, повешенную на дереве за собственные волосы. Кричу, несусь прочь и сталкиваюсь с женщиной. Глаза у нее перемотаны тряпкой, тряпка вся в крови. Она шепчет мне: «Мы мертвы. Тысячи лет мертвы. Мы — никто. И звать нас — никак». Все. Конец истории. — С чего ты взял, что она ведьма? — Не знаю, — Чонгук энергично потер нос, стирая воспоминания о чужих пальцах из сна. — Или знаю, потому так и сказал. Пойдем в номер. Холодает. Тэхёну отнюдь не казалось, что температуре воздуха вздумало опускаться, но спорить он не стал. Он не видел снов уж как лет десять, да и представить себе не мог, что кто-то обращает на их содержание столь пристальное внимание. Набережная петляла, сияла огням забегаловок, только открывающихся, чтобы запустить в свои чрева жадных до ночных посиделок, шуршала велосипедами и самокатами по желтому покрытию. Тэхён сунул руки в карманы легких штанов и шел чуть позади Чонгука, то и дело бросая взгляд на затылок друга. — Слушай, а если откровенно: что мы забыли в этом городе? Здесь отличная еда, чистый пляж, но почему именно сюда ты притащил меня?.. — задал он, наконец, тот самый вопрос (что следовало сделать неделю назад).- Здесь даже леса нет! — Здесь все началось. Здесь все закончится, — загадочно ответил Чонгук.