Ты только будь

Всякий раз, когда она невольно закрывает глаза. Всякий раз, когда оказывается на дне. Она знает, что он придёт. Он достанет её. — Кэтрин! Где-то очень отдалённо. Низкий, взволнованный, властный голос. — Кэтрин, мать твою, очнись! Она знает этот голос. До боли знакомый. До боли ставший родным. И она пытается разлепить глаза, но не выходит. Лишь чувствует прикосновение тёплых ладоней к телу. — Кэт… Поцелуй в висок. Знакомый запах парфюма сменяется каким-то лекарственным дерьмом. Шлепок по щекам, а затем «влейте ей это в рот». Через некоторое время ей удаётся открыть глаза. Полумрак в комнате встречает вместе с перешептыванием двух мужчин. — Она очень молода, мистер Бейкер. В таком раннем возрасте зависимость от болеутоляющего. К тому же, это третий случай уже за неделю. — Я понимаю, доктор Эмерс. Держите это в тайне, как обычно, и займитесь поиском хорошего психолога наконец! — Мистер Бейкер, мы ведь и так нашли, но она сама перестала к ней ходить. Вы же понимаете, что за два сеанса результат мы не получим… — Значит, найди мне того, кто за два сеанса избавит её от этого. Я непонятно выражаюсь? В голове Кэтрин медленно восстанавливаются картинки. Сначала была резкая боль в бедре, затем подряд несколько таблеток, потому что одна уже не избавляет от этого состояния. Затем ещё несколько. Горячая ванна, в которую она погрузилась с головой. А потом отдалённый, глухой стук в дверь, который превращался в что-то подобное стремлению её выбить. Ходж не в первый раз находил её в таком состоянии. А состояние это усугубилось с появлением прошлого в её нынешней жизни. — Ходж, — тихо зовёт она, хотя в глазах двоится его спина, прикрывающая доктора Эмерса. Ходж тут же поворачивается и подходит к кровати, головой указав доктору удалиться. Тот без лишних слов выполняет. Тёплая мужская ладонь касается её, когда матрас прогибается под Ходжем. Он присаживается рядом и тихо спрашивает: — Зачем ты снова сделала это, Кэтрин? Я думал, что, если ты будешь оставаться здесь, это как-то поможет. Но какие бы варианты я ни пробовал, всё снова заканчивается тем, что твой организм напичкан таблетками. Что мне с этим делать, чёрт подери, а? Она убирает свою руку из-под его и отворачивается от взгляда серых глаз. Он выглядит действительно опечаленным, хотя, казалось, такие глупости такого мужчину огорчить не могут. Да и в целом тот факт, что они знакомы всего ничего, и взрослый состоятельный человек вроде него носится за двадцатилетней девчонкой, которая сама себя разъебала об жизнь, — тоже казалось абсурдным. Но ещё более абсурдно было то, что он ничего не требовал взамен. А Кэтрин очень хорошо была знакома с законами жизни — всем нужна плата. Деньги или тело. Но Ходж знал, что она не могла предложить ни первое, ни второе. Первого у неё просто не было, а второе было не в её власти после того кошмара ещё в школе. Она словно потеряла собственное тело, его отобрали, силой овладели, и оно стало ей противно. По сей день. В комнате, любезно отведённой для неё в просторной квартире Ходжа, она чувствовала себя защищённой от других, но не от самого Ходжа. Всё потому, что он был хуже всех тех, кто когда-либо причинял ей вред. Но всё его зло было обращено против всех вокруг, кроме неё. Кэтрин резко поднимается с постели, несмотря на то, что голова идёт кругом. Ходж хмурится, не давая ей отойти ни на шаг. Он действительно был очень страшным человеком. Страшным, опасным, но удивительно чутким. — Зачем тебе я? — выдыхает она, будто швыряет вопрос в ему лицо, давясь комом в горле, но не позволяет Ходжу ни одного грёбаного слова. — Ты хотел ударить Брайана побольнее, увязавшись за мной? Ты ударил. Добился этого. Наша с ним дружба уничтожена и валяется у тебя в ногах. Поздравляю. Но что со всем остальным, Ходж? Заткнуть пасть моему внезапно нарисовавшемуся подонку-отцу, чтобы он наконец отстал от меня. Разъебать Оушена за меня. И словно всего этого было мало, ты требуешь у моего чёртового психолога эти чёртовы детальные отчёты о моём состоянии. Оно херовое, держу в курсе. Прекрати ковыряться в моём прошлом, хватит пытаться собрать меня по частям. Собирать нечего. Да и вообще, нахрена, Ходж? Чтобы просто дождаться, когда блок в моей голове щёлкнет, и ты сможешь меня трахнуть? Не слишком ли утомительно это всё ради одного перепиха? Но разве от этой льдины дождёшься той реакции, на которую его выводишь? Разумеется — нет. Ходж полностью игнорирует её поток слов, крепко сжимает её плечи и заставляет снова сесть на кровать. — Раз ты уже знаешь о том, что я получаю отчёты от твоего психолога, думаю, это облегчит нам разговор. Что за прошлое тебя начало преследовать? Его не интересует, откуда она узнала о его играх в «детектива», но он определенно догадывается, что от Брайна. — Ты делаешь огромную глупость, доверяя ему, Кэтрин. Да, возможно, тебе кажется, что мой брат тебе помогает, но разве это помощь? Всё, что ты доверяешь психологу, абсолютно всё, обо всём узнаёт Ходж. Это в его стиле, понимаешь? Контролировать всех, держать всех в своих руках, на поводке. Ты интересная игрушка для него, не более того. К тому же, Ходж очень опасен, он — ужасный человек. Очнись, Кэтрин! Слова Брайана пронзают сознание, и она резко скидывает с себя руки Ходжа. — Оставь меня. Просто оставь! Почему ты так делаешь? Почему держишь меня здесь? Любое упоминание о прошлом всегда вызывает в ней тошноту, поэтому и к психологу ходить сложно. Сложно и в такие моменты даже находиться с Ходжем, ведь он пытается узнать, докопаться, разобраться. Он становится адом. — Никто не держит тебя, Кэтрин, — устало произносит Ходж и отходит к окну, доставая пачку сигарет из кармана. — Можешь уйти хоть сейчас. Я лишь настоял на том, чтобы ты пожила здесь, а ты согласилась. Я ничего не заставляю тебя делать. — Уйти? Стоит мне выйти отсюда, как твои люди пойдут за мной, разве нет? — Пойдут, — Ходж кивает, выдыхает дым и присаживается на подоконник. — Хоть в ад за тобой пойдут. Но лишь для того, чтобы защитить. — Я и так каждый раз в аду, когда с тобой. Каждый раз, когда ты пытаешься будто бы помочь, когда допытываешься, когда созываешь этот консилиум ёбаных врачей и психологов. Когда прикасаешься ко мне и хочешь, чтобы я ответила на эти прикосновения. Всё это — и без того грёбаный ад! Кэтрин понимает, что в ней нарастает истерика, а в такие моменты её голос становится тише, зато движения резче. Она встаёт прямо напротив Ходжа и только сейчас замечает след, который оставили её слова. Они отпечатались в его глазах будто бы… болью? И так странно, но ей тоже почему-то больно от этого. — Так не отвечай, Кэтрин. Не отвечай. Но ведь ты не можешь, правда? Это тебя и бесит, пугает, что вот эта оболочка, которую ты создала вокруг себя, рушится. Я спасаю тебя от всех вокруг, но никто не спасёт тебя от меня. Но сказать тебе кое-что? Ты и не хочешь быть спасённой. Ты хочешь быть моей. Попадает он будто в её голову. В мысли, скрытые даже от неё самой. Так резко и метко. Так точно. Даже прерывает её дыхание вот так, находясь на расстоянии. Она усмехается, не давая ему наступать туда, где мягко. — Ну да, предел мечтаний — быть очередной игрушкой Ходжа Бейкера. Как там меня прозвали в сети твоих отелей? Бейкеровская подстилка, одна на двоих. Тошнотворные слова вылетают из Кэтрин, и по лицу Ходжа она видит, что они попадают в него так же метко. Ходж кривится, выпускает дым в потолок, а затем впивается в неё взглядом. — Прекрати, Кэтрин. Я знаю, что ты не спала с моим братом. И все, кто так говорил, давно уволены. Подумать только! Бейкер уволил всех, кто шептался о ней. О ней — бывшей фигуристке, никому ненужной, непутёвой девчонке, которая тоже пару месяцев назад работала в таком отеле, пока не перепутала номера и случайно зашла убираться в номер Ходжа. Так этой случайности было мало, они потом столкнулись ещё и в доме Брайана, когда тот рисовал её. — Отчего же? Почему ты так уверен? Может, я легла под Брайана, а для тебя придумала сопливое «прости, я не могу ни с кем спать», мм? Как тебе такой сценарий? Кэтрин никогда не понимала: ревность ли это в Ходже или соперничество. Может, и то и другое. — Тогда я грохну Брайана. Как тебе такой сценарий? Когда она познакомилась с Ходжем, поняла одну простую вещь: он никогда не шутит о жизни или смерти. В голове не укладывалось, как два брата могут настолько ненавидеть друг друга. Кэтрин даже казалось, что не ей одной требовался психолог. И Ходж ждёт. Он выжидающе смотрит на неё, ловит её реакцию, пытается понять, задели ли её слова о Брайане или напугали. — Ты больной! — с яростью произносит она, а Ходж лишь пожимает плечами, всё так же сохраняя спокойствие и безразличие. — Больная здесь ты, раз не говоришь мне всей правды, — очередная затяжка, дым в потолок. — Разве твоё прошлое позавчера не преследовало тебя, когда ты выходила с тренировки? Или когда решила вместо похода к психологу выпить в баре? Поэтому согласилась оставаться здесь, разве нет? — Ходж усмехается, когда замечает тревогу на девичьем лице. Руки Кэтрин начинают дрожать от осознания, что он всё знал. Мысли путаются. — Ты… твои люди… — Всё будет легче, если ты мне расскажешь, кто это и что ему нужно, Кэтрин. Людей своих я уже заменил, потому что два раза упустить машину — такие ошибки я не принимаю. И он так спокойно об этом говорит, а она не знает, как реагировать. Люди Ходжа следили за той скотиной, не имея ни малейшего представления о том, кем он является. — Ты следишь за всеми, кто как-то связан со мной? — спрашивает Кэтрин и медленно подходит к Ходжу. Его взгляд с серьёзного меняется на вот тот самый, когда всякий раз его сосредоточенность и серьёзность уступают место симпатии и желанию к ней. — Я слежу за всем, что касается тебя. За всеми, кто касаются или хотят коснуться тебя, — отвечает Ходж, затушив сигарету. В его бархатистом голосе и этих словах столько скрытой угрозы, но она скорее успокаивающая. Он тоже делает несколько шагов к Кэтрин и осторожно приподнимает слетевшую с её плеча ткань халата, едва касаясь кожи. Делает он это с какой-то удивительной нежностью. — Кто это, Кэтрин? Почему ты его боишься? Кто остался во всей этой истории? Но она не выдерживает тяжёлого взгляда, поэтому отворачивается и хочет отойти. Но это ведь Ходж. Он хватает её лицо двумя руками, заставляя смотреть на него и не двигаться с места. — Отпусти! — Как он связан с твоим состоянием? Твоя травма, смерть матери, Оушен, отец, лекарства — не это ведь стоит между нами. — Между нами твоё чёртово непонимание личных границ, Ходж. Между нами твоё желание быть богом в глазах потерянной девочки. Твоё «сделаю столько, чтобы она до конца жизни не смогла отплатить»! — последние слова чуть ли не на выкрике, но он всё равно не отпускает. — Я никогда не называл цену своей помощи. — Но ты и не говорил, что она будет бесплатна. Ходж улыбается. Действительно улыбается, словно услышал что-то смешное. — Ты соскочила с темы, Кэтрин. Опять. — Ходж снова возвращает её мысли туда, откуда они так старательно пытаются сбежать. Его пальцы медленно и нежно касаются скул, будто приучая её вот к таким ласкам, которые вовсе не неприятны. А она по-прежнему молчит. — Хорошо, задам вопрос иначе. Что ты хочешь, чтобы я с ним сделал? Как ты хочешь, чтобы я наказал его за ту боль, о которой ты не рассказываешь? Молчание. Долгое. Глаза в глаза. Два льда. Застывшие слёзы в её льдинах. — Спрячь меня. Это единственный ответ, который Кэтрин может дать Ходжу. Она тянется на носочках, обвивает руки вокруг его шеи и лицом зарывается ему в грудь, прикрыв глаза. А потом совсем теряет счёт времени. Так и стоит в объятиях мужчины — единственного мужчины в своей жизни, который не называл цену своей помощи. Он просто прижимает её к себе, прислушиваясь к стуку девичьего сердца. Молчит, обнимает и не двигается. Кэтрин же вдыхает запах его холодного парфюма, поражаясь в очередной раз, как же Ходж идеально умел подбирать себе запахи. И запах Ходжа был единственный из мужских, которые не вызывали тошноту. Страшно, но в нём хотелось раствориться. Хочется в нём исчезнуть. И Кэтрин всё равно не понимает, зачем он так бережно укладывает её в кровать и ложится рядом в своей идеально выглаженной чёрной рубашке, из-под ворота которой виднелся хвост змеи, вытатуированной на его груди. Не понимает, зачем так нежно он касается прядей её волос и смотрит в её глаза, словно любит всецело. Но таких поломанных и проблемных девочек ведь не любят такие на вид идеальные, а внутри с жуткой темнотой мужчины. Ему бы женщину постарше, которая будет думать лишь о том, каким цветом белья сегодняшней ночью его порадовать. А может, такая и есть, и она Ходжу даже важнее, а свою роль героя он играет исключительно в истории Кэтрин. Она не знала наверняка, потому что о старшем Бейкере у неё была лишь та информация, которой Брайан поделился с ней, ещё даже не представляя, что этих двоих будет связывать что-то большее, чем случайное столкновение в его доме. — Зачем я, Ходж? — спрашивает она еле слышно, почти проваливаясь в сон под его приятное и успокаивающее поглаживание по голове. — Просто так, Кэтрин. Без причин, — так же тихо отвечает он, улыбнувшись лишь уголками губ. — Причины всегда есть, — с этими словами она подвигается к нему ближе, едва ли касаясь кончиком носа его груди. — У меня нет, — он вдыхает цветочный аромат её волос, цепляясь за них щетинистым подбородком, и оставляет лёгкий поцелуй в её макушку. — Ты только будь. Последнее Кэтрин слышит очень отдалённо, уверенная, что эти слова говорит Ходж, который в её снах.

Ты только будь. Будь хоть любимым, хоть раной. И любезность твою приму, и горе. ©Шамс ал-Дин Табризи