***
На следующем приеме пищи вокруг стального стола, который совсем недавно служил операционным, собираются все обитатели корабля. Даже дроид. Мол только подносит ложку ко рту, когда понимает, что его окружили. — Каковы наши действия дальше? — довольно тихо, но в лоб спрашивает Далин. Мол показательно жует жидкое варево из пайка и глотает, не разрывая с ней зрительного контакта. Далин выпучивает глаза и отказывается моргать первой. Так и быть. — Нам надо избавиться от корабля, — Мол машет рукой, обозначая разоренное пространство. Ни у кого не было сил, чтобы убраться и вернуть панели на место, а Молу было строго запрещено (многократно, абсолютно всеми) поднимать что-либо тяжелее тарелки. — И дальше? — не отстает Далин, перебирает пальцами правой руки, зафиксированной примитивной перевязью. Мол вздыхает: — Дальше мы угоняем себе новый и летим… — Погоди, погоди! — восклицает Килинди. — Опять угоняем? — Мы же можем продать этот, хотя бы на запчасти, — начинает Далин. — И оставим следы! — шипит Мол. — Продажа, покупка… — А на Варне мы следов не оставляли?! — повышает голос вдруг Далин. — На чье имя покупать будем? Нас всех разыскивают так или иначе, — перечисляет Мол. — А еще мы все — гребаные дети! Ты хоть знаешь сколько будет стоить корабль на черном рынке? И хрен мы там найдем судно с чистой историей. — Давай, значит, думать, раз ты такой умный и все знаешь! — Далин берет свою порцию еды и садится напротив, мрачно и неловко запихивая левой рукой ложку за ложкой в рот. Килинди безмолвно садится рядом с ней. Ферал осторожно располагается рядом с Молом, а Саваж стоически во главе стола. М-26 замирают рядышком, будто бы уходят в спящий режим, но Мол уверен — они слышат каждое слово. — Это все из-за меня, — доносится неожиданно тихая фраза. Килинди поднимает на Мола гигантские черные глаза, лицо ее сморщивается в сожалении. — На Варне я… — поджимает губы опять, отворачивается. Нет. Сердце его обрывается и ухает куда-то в пятки. Не могла она предать. Мол ощущает вес меча на поясе. Они обещали… — О чем ты? — хмурится Далин. — На Варне был океан, — чуть слышно произносит Килинди. — Я должна была вернуться сразу после оплаты топлива, но мне… мне захотелось… так захотелось взглянуть, хоть одним глазком! — она смотрит себе в колени, сжимает ложку до белизны в суставах. — Если бы я вернулась раньше, то помогла бы, мы бы что-нибудь придумали. Она смотрит снова на Мола, на всех остальных, в ее глазах стоят слезы. Мол не выдерживает и тихо смеется. — Ты чо ржешь? — сразу накидывается на него Далин. Мол качает головой, переводит взгляд с одной девочки на другую: — Килинди, ты просто… это ничего бы… — он делает беспомощные жесты в воздух. — Ты не виновата. Лицо наутоланки сразу светлеет: — Ты правда так думаешь? — Уверен, — убеждает ее Мол, и отчего-то ему самому становится легче. Килинди улыбается бледно, утирает глаза ладонью, и тут же вспоминает: — Нам и правда необходимо опять угонять корабль? Мол снова вздыхает. И начинает думать.***
Ни к чему конкретному они так и не приходят. Мол переносит мешок со своими немногочисленными вещами в общую каюту и продолжает перебирать в голове варианты. Девочки и братья явно не хотят делить комнату, так что Мол предложил одной или другой паре переселиться в каюту капитана. Решено было, что туда переедут Килинди с Далин, на том и разошлись. Мол не знает, будут они обе втискиваться на одну кровать или спать по очереди — разберутся сами. Мол кидается на свободную нижнюю койку и тут же жалеет о таком обращении с болящим телом. — Мол? Брат? — негромко зовет Саваж. Он сидит на соседней постели, а этажом выше Ферал высовывает любопытный нос. Мол поворачивается на бок, передумывает сразу же и садится, уворачиваясь от низкой металлической рамы над головой: — Что? — он смотрит на Саважа, такого живого, такого молодого. Старается не отводить глаз. — Твои союзницы, госпожи… Точнее… Они сказали нам не называть их госпожами, — Саваж кидает взгляд на закрытую дверь. — Как нам их называть? — По имени, — выдыхает Мол. — Килинди и Далин. Вы все ровесники почти. Саваж хмурится, а Мол думает, сколько времени у него ушло в прошлый раз на адаптацию к жизни вне Датомира? Когда Саваж нашел его, то уже обладал всеми необходимыми знаниями, чтобы путешествовать по галактике. Частью его обучили ведьмы, частью — Дуку. Но Мол никогда не уточнял о том периоде его жизни. Мол видел в руках Саважа бластер, но что насчет управления спидером или кораблем? Братьев столькому надо будет научить… — То, что произошло там… То, что ты делал, — Саваж смотрит на него с трепетным восхищением. — Как ты достиг такого мастерства? Мол не хочет говорить, что в нем опыта, знаний и навыков на сорок лет больше, чем должно быть, так что качает головой: — Это не просто и не быстро, и требует жертвы, — он трет лоб пальцами, в голове крутится на повторе — жертвы, жертвы, жертвы… — Джедаи вечно мямлят про то, как легко пасть на Темную сторону, как легко достичь могущества. Пусть сами попробуют взращивать в себе ярость и питать страх, и все время концентрироваться на боли, посмотрел бы я на них тогда… — Брат? Мол выныривает из омута мыслей: — Вы оба уже пользуетесь Силой, даже если не осознаете. Оба чувствуете чужие эмоции, и ты, — он указывает здоровой рукой на Саважа, — уже умеешь закрывать от них себя и Ферала. Саваж опускает взгляд на свои сапоги: — Нам запрещено пользоваться Магией, запрещено учиться, но братья… находят уловки. Мы должны быть сильными воинами для службы госпожам, так что за использование бешенства в бою не наказывают слишком строго, но ты… — Саваж щурит на него большие светящиеся глаза. — Ты умеешь это контролировать. Мол приподнимает бровь: — Контроль — это самое главное. Вся твоя мощь превращается в ничто без надлежащего контроля. Он переводит взгляд на плоскую подушку на койке Саважа. В голове появляется легкое жжение, но Мол не обращает на него внимания. Поднимает все восемь подушек в воздух каюты, устраивает ими чехарду под потолком. Изумление на лице Саважа сменяется решимостью, а Ферал чуть не падает со своей койки с восклицанием: — Я тоже так хочу! Брат Мол, ты же сказал, что я тоже так могу, правда? Саваж бросает ему один взгляд, и Ферал снова прячется, только рога торчат из-за узкого матраса. — Ты сказал, что научишь, — вторит Саваж. — Я готов. Страх, боль — я на все готов. Мол опускает подушки на надлежащие места, протягивает руку к своей и сминает в когтях вспененный пластик. Мол слышит: «На все готов ради брата». Прекрасно слышит. — Обещал — научу, — негромко произносит он, сглатывая горечь с языка. — Пока что тренируйся в том, чтобы закрывать себя от чужих мыслей и чувств, научись выстраивать стены вокруг разума и никого не впускать. А ты, Ферал, — Мол переводит взгляд на ребенка, тут же свесившегося вниз, — сосредоточься на том, чтобы прочитать Саважа, проникнуть под его защиту. — И… все? — неуверенно ерзает Саваж, пока Ферал кричит звонко: «Хорошо, брат Мол!» Он позволяет себе чуть-чуть улыбнуться: — Начнем с того, к чему у вас проявляется талант. Я начинал, — первое воспоминание подернуто дымкой, словно ненастоящее, он был таким маленьким, но… Молу очень-очень больно, и палка укатилась, и в отчаянии он пытается дотянуться… — с телекинеза.***
Во мраке каюты, тускло освещенной лишь аварийной лампочкой, раздается сопение братьев, почти синхронное. Мол упирается взглядом в серую раму койки второго уровня. Саваж сказал, что он продемонстрировал на Варне мастерство. Мол сомневается, что тем взрывом уничтожило все системы слежения, всех дроидов и все хранилища записей, так что… Кажется, он довольно громко заявил о себе. Ворвался, так сказать, на политическую арену лет на десять раньше, чем в прошлый раз. Мол глотает слюну. Ему не спится. Сделанного не воротишь, нужно просчитывать последствия. Девочки и Саваж были в плащах и масках, когда общались с местными, они сдвинули или сняли маски уже во время боя, чтобы лучше видеть, потому что дождь заливал… Дождь сильно ухудшил видимость, создал помехи. Есть шанс, что на голо-изображениях их лица будет сложно различить. Хорошо, думает Мол, хорошо. Надо будет узнать, какой информацией обладают всяческие органы правопорядка, по возможности — эту информацию стереть или хотя бы испортить. Однако сам Мол… Даже если Джедаев смутят черные клинки, Джуйо они распознают без труда. А если на Варн с расследованием прибудет хоть сколько-нибудь толковый сенсер, то тут же почует Темную сторону. Мол не сдерживался. Бравые Джедаи обычно хорошо знакомы с пользователями Темной стороны, просто потому что почти все они — их бывшие коллеги. Мол для них — величина новая, неизведанная. Его появление наверняка наведет шороху. Итак. С этого дня Джедаям станет известно о его существовании, а девочки и Саваж теперь вызовут повышенный интерес и скорее всего будут объявлены в розыск. Шик. Блеск. Красота. Интересно, попытают ли удачу работорговцы в третий раз? Мол сжимает и разжимает кулак правой руки несколько раз, впивается когтями в ладонь. Важнее, конечно, Джедаи с их доступом к республиканским ресурсам, но… Если не совершать больше глупых ошибок, то скрыться от них вполне реально. Он и так планировал прятаться в мандалорском пространстве, где Джедаям по большей части не рады. Мол знает язык, знаком с культурой, а самое главное, они все — гребаные дети. И это нигде больше не сыграет им на руку, кроме мандалорцев с их неугасающим желанием схватить каждого ребенка и бежать. С самого начала он хотел усовершенствовать свой меч, и если ему попадет в руки хотя бы кусочек бескара… Но об этом позже, сейчас — Джедаи. Благородные Джедаи, которые начнут искать пользователя Темной стороны. По лицу Мола невольно расползается широкая улыбка. О, а это очень даже неплохо! Это вообще-то, может, и хорошо! Мол-то от них далеко, а вот Учитель — под самым носом! И если Джедаи начнут эти самым носом рыть землю, то наверняка заставят Учителя попотеть! Учитель, конечно, в таких условиях может попытаться захватить власть раньше планируемого, но Молу все равно нравится такой расклад. Меньше времени на подготовку, меньше козырей в рукаве, больше живых Джедаев, не павших и не искалеченных войной. Всяко Учителю прибавится работы. Мол закрывает глаза и устраивается поудобнее. Шик, блеск, красота.