***
Малыш и Карлсон были неразлучны настолько, насколько можно быть неразлучным с таким непоседливым созданием, как "мужчина в самом расцвете сил". Но скромный и тихий Малыш уже не был тем, кем был до встречи с Карлсоном. Он взрослел, становился все более похожим на мужчину, чем на мальчика, поверхностные интересы сменялись глубокими. И в один далеко не прекрасный день Карлсон осознал, что ему придется покинуть Малыша. - Малыш, мой дорогой, я скоро улечу, - сказал Карлсон однажды вечером на крыше дома в Стокгольме. - Ну ты же вернешься? - спросил встревоженный Малыш. - Я буду ждать тебя. Как бы ни хотелось сказать "да, Малыш, я обязательно вернусь", но Карлсон, скрепя сердце, ответил: - Малыш, теперь уже сложно называть тебя так. Ты уже давно не Малыш, а Сванте. Я больше не нужен тебе. Мальчик хотел что-то возразить, но дрогнувшие губы не произнесли ни слова. А Карлсон продолжал: - Живи своей жизнью, мой дорогой Сванте Свантесон. - и Карлсон широко улыбнулся, чтобы Малыш не смог разглядеть слезы в его глазах. Друзья сидели и молчали, и лишь когда небо тронула ночная синева, Малыш спросил: - Куда ты направишься? Я когда-нибудь увижу снова тебя? - Я не знаю, - подумав, ответил Карлсон. - Наверное, к бабушке. Она меня очень любит. - Я тоже люблю тебя, - прошептал Малыш. Карлсон перестал изучать кровлю и удивленно взглянул на мальчика. - Гей-гоп, Малыш! Не надо плакать! - Карлсон... Ты появляешься в моей жизни.. Ты мой друг... А теперь ты куда-то улетаешь, и даже не обещаешь вернуться! - выпалил Малыш на одном дыхании. - И я не плачу! Просто холодный ветер надул! Мужчина в самом расцвете лет еще раз внимательно посмотрел на Малыша. А затем слегка кивнул. - Действительно, не плачешь. Это хорошо, мой дорогой Малыш. - Карлсон вздохнул. - Как мне будет тебя не хватать! - Тогда не улетай, - всхлипнул Малыш. - А говоришь, не плачешь, - укоризненно протянул Карлсон и продолжил уже мягче, - Я, конечно, самый красивый мужчина, но вовсе не так молод, как хотел бы. - В самом расцвете... - Конечно! - прервал Карлсон. - Но уж не думаешь ты, что моё "в расцвете сил" такое же, как твоё? Я же говорил, что я самый исключительный! Малыш попытался улыбнуться, и Карлсон, ободренный этим, продолжил: - Ты был такой маленький, когда мы впервые встретились. Тебя даже мальчиком сложно было назвать! Совершенно был не похож. А теперь, посмотри на тебя, Сванте Свантесон, и не поверишь, что тот робкий мальчик - это был ты! А теперь сходи-ка, принеси банку с вареньем. - Ах, Карлсон, ты же только в обед ее съел! - засмеялся Малыш. - Неужели ты думаешь, что у лучшего в мире поедателя варенья только одна банка? - возмутился Карлсон. Малыш зашел в дом "Самого лучшего в мире Карлсона", и на секунду замер, а затем бросился обратно. - Карлсон! Вернись! - кричал Сванте. - Вернись!!...***
Этой ночью он долго не спал, вчитываясь в прощальное письмо Карлсона. Потом долго плакал, накрывшись одеялом. А Карлсон сидел на крыше, и его лицо блестело в свете луны. Снова одинок. Как и раньше. - Ну ничего. Мне уже столько лет, что пора бы привыкнуть. Сколько их было, маленьких мальчиков и девочек, потерявшихся во взрослом мире, забытых родителями? Я становился для них другом, а потом оставлял. О, какими они были! Лучшие люди, которых я встречал! Для них начиналась совершенно другая жизнь, а я... Я возвращался к тому, от чего уходил. Всё проходит. Всё... Так думал старый, мудрый и бесконечно добрый Карлсон, встречая рассвет на Стокгольмской крыше. А первые лучи солнца донесли до его ушей жалобное хныканье - кто-то горько плакал у открытого окошка. И сквозь отдаляющийся шум моторчика слабо донеслось: - Гей-гоп! Зачем ты плачешь? Впусти-ка меня!...