Рождество Кимов

Айрин хотела чем-нибудь себя занять. После очередного разговора с мужем она чувствовала себя ужасно. Под предлогом, что с Мун ей надо кое-что подготовить, ушла, снова не отвечая ни на один его вопрос нормально, подробно. Ким не знала, как именно разговаривать с мужем. Она серьёзно начала думать на счёт брака, который был на грани развода. С образованием юриста, пускай и не в совсем близком направлении "бракоразводных дел", она имела очень много хороших знакомых, занимающихся расторжением брака. Девушка знала многое, и понимала, что бракоразводный процесс очень долгий и томительный. Также Айрин знала, что Чунмён может отказаться от развода и попробовать начать всё сначала. Либо ей кажется, либо он действительно не понимает, в чём дело. Ещё могут быть разногласия на счёт деления имущества, но в их случае — это Сурин. Как бы странно это не звучало, но они оба будут делить её внимание и часы. Айрин знает, насколько сильно любит Чунмён свою дочь. Да, он мало ей уделяет времени, но питает очень тёплые чувства, и старается всегда сделать её счастливой. И у него это получается. И, все-таки, есть шанс, что дочка может сделать выбор и остаться жить с отцом. А это — самый сильный удар для любой матери. Как бы сильно девушка ни старалась, но она видела, что у Сурин и Чунмёна своя связь. Они понимают друг друга и они намного ближе друг другу, чем она с дочерью. И это её пугало. От всех этих мрачных мыслей, вызывающих неприятные мурашки, Айрин решила отвлечься украшением ёлки. Когда она увидела, что главный символ Рождества в их гостиной был пустым, без единой игрушки, то её это слегка огорчило. Возможно, не было времени у персонала нарядить её, либо их не просили об этом, что странно, но ни единой игрушки не висело на вечнозеленом дереве. И, раз уж до ужина оставалось ещё немного времени, старшая Ким решилась, в вечернем наряде для ужина, схватив с собой лучшую подружку, достать старые рождественские украшения и самой повесить их. К слову, Мунбёль тоже было плохо. Такое состояние преследовало её уже как полтора года. Ощущения были такими, будто какая-то чёрная липкая жижа прилипла к лёгким, всё больше углубляясь в бронхи, при этом перекрывая воздух к ним. Она задыхалась в этой смеси, которая являлась обидой и гневом, и не могла избавиться от противных чувств. Но она знала, как можно навсегда погасить столь болезненные покалывания внутри себя. Развод... Не раз мысли возвращались на эту тему. Не раз она хотела начать ужасный и невыносимый разговор с мужем. Но она не могла... Она не хотела. Мун очень сильно любила Джина и даже после того совершенно случайного разговора, который она подслушала о его измене, девушка поняла, что всё равно его любит и не может бросить его. Даже после того, как поняла, что он спит с другой девушкой. Признается ей в такой же любви, как и ей самой, трогает её так, как трогал свою жену. Это ужасное чувство, противное. Знать, что твой муж тебе изменяет, и ты уже больше не та единственная девушка в его сердце. Но самое ужасное, что только может быть — молчание... Джин молчит. Ни разу после того разговора не было ни намёка о том, что он ходит налево. Ни разу. Его всё устраивает. И часто, у себя в голове, девушка задаётся вопросом — не стыдно ли ему? Не испытывает ли он чувство вины, или же не грызёт его совесть? Видимо, нет... И это обидно. Но всё равно, после всех терзающих её тело мыслей, она продолжает любить этого подонка. И она никак не может и не хочет с ним разводиться. Так она и живёт уже полтора года. Полтора года ей неприятно находиться со своим мужем, но, в то же время и хорошо. Хорошо видеть его перед собой и знать, что он здесь, дома, а не в постели со своей любовницей. В общем, девушки решили, что до ужина, где будет разговор в основном о работе, они займутся украшениями. Вдвоём. Без кого-либо. Старшие хотели позвать ещё и Вэнди, так как она тоже была, можно сказать, их лучшей подругой, но та лишь отказалась, свалив всё на плохое самочувствие и помощь мистеру Киму. Вэнди всегда была отстранённой. Её нельзя было назвать интровертом, но и экстравертностью она тоже не выделялась. Девушка старалась говорить только по делу и отвечать тогда, когда её спрашивают, а остальное количество времени, что она сидит в большой компании — молчит. Единственный человек, с которым она может быть той ещё болтуньей — Чонин. Только с ним она чувствует себя хорошо, раскованно. Рядом с ним она может говорить часами и рассказать обо всём на свете, ничего не утаивая. Только ему, как казалось остальным, она верит и доверяет свои тайны. Если спросишь Чонина, что он два часа делал с Вэнди, то он ответит, что болтали и на этом закончится его ответ. Только с Ким Чонином Вэнди Сон говорит, не замолкая. Он её лучший друг, а она его лучшая подруга. И все уже к этому привыкли. Иногда были моменты, когда Дженни очень нервничала, наблюдая за активным диалогом между её мужем и помощницей по хозяйству. Шатенка видела, как она ему улыбается, видела его взгляды, видела, что она чувствовала, когда её целовал в щеку или обнимал парень. Видела, что Сон точно что-то испытывает к её мужу. Но Кай всегда отвечал, что между ними только очень крепкая дружба, и что нет ни капли любви, кроме как дружеской. Ким просто согласилась с мужем, хоть и знала, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует, как это и было на её опыте. Все её друзья парни признавались ей в романтических чувствах, либо она им. Кай, между прочим, с самого начала был её лучшим другом. И вот чем теперь это всё закончилось. Свадьбой. Поэтому Дженни всегда старалась быть начеку. И всякий раз, когда она подходила к Вэнди, здоровалась с ней или просила о чём-либо, то замечала презрение к своей персоне со стороны подруги мужа. И она знала, понимала, что та испытывает не дружеские чувства к её Чонину. Но она молчала. Не хотела предъявлять претензии и портить отношения с Вэнди или же с Каем. Одно успокаивало: Ким всегда любил, и будет любить только её одну и никогда не променяет на другую. Айрин и Мун сидели на полу в своих дорогих нарядах и вешали по игрушке. На фоне играла песня — одна из рождественских хитов "Frank Sinatra — Let it snow!", что безумно поднимало настроение. Пока девушки украшали огромную ель, успевали и посмеяться, и бросить друг в друга пару мелких игрушек, и поспорить на счёт того, где будет висеть большой ангел, и кто будет ставить звезду на самую макушку дерева. В общем, что только они не сделали, но всё же забыли о своих проблемах. Пока... Пока к ним не спустились со второго этажа их мужья и не присоединились к ним, говоря, что так же хотят занять себя. Девушки заметно напряглись и сделали чуть тише музыку, но не выключая. В случае чего, можно было слушать её, а не давящую тишину. Если бы только парни знали, что причиной внезапного желания украсить ель являлись они сами. Они здесь, чтобы просто от них уйти и забыть на некоторое время. Но это невозможно. Какие же мужчины, всё-таки, тугодумы. Песня переключилась сама собой на "Perry Como — It's beginning to look like Christmas", из-за чего Чунмён покачивал головой, а Джин открывал рот, подпевая, смешно шевеля губами. Парни старались вешать игрушки очень красиво и чтобы они смотрелись гармонично и с другими украшениями, но у них ничего не выходило. И поэтому бесилась Айрин. Спустя некоторое время, так как основную работу выполнили девушки, ребята закончили. Как ни странно, но напряжения не было. Может, это из-за рождественских песен, что были на фоне и продолжали звучать до сих пор, или это из-за очередных шуток и смешных воспоминаний из прошлых совместных встреч. Но всё было более, чем хорошо. Четвёрка часто встречалась и вне дома, и у них была своя компания для общения, так что совместных нелепых, смешных, и не очень ситуаций было море. — Вроде неплохо... — тихо произнесла Айрин, шагая на пару метров подальше от дерева, дабы рассмотреть своё "творение" получше. Ким всегда любила наряжать, делать что-то своими руками, и всегда получала невозможный кайф больше от самого процесса, нежели от результата. Но сейчас она довольна тем, что получилось. Красивая большая ель была в белых, красных и золотых украшениях. Гирлянды в виде кристаллов в золотом цвете, светились жёлтым волшебным светом. А звезда, такого же цвета, красовалась на самой верхушке дерева, даря невероятные эмоции. Также ребята положили свои запакованные подарки под ель, по традиции, которые притащили из своих спален. Общая картинка смотрелась просто идеально! — Неплохо? — переспросил Джин, поднимая брови в изумлении. — Это шикарно! Никогда бы не подумал, что буду так рад наряжать обычное зелёное дерево и получить такой замечательный итог! — снова уставился на ель и улыбнулся. Гордился собой. — Может это потому, что мы с Мун очень сильно постарались и то и дело, что перевешивали игрушки, так как вы их совершенно не туда направляли? — Не-е-ет! Мы вообще вам помогли! Сказала бы спасибо! — Спасибо! — Получилось правда превосходно. Вы молодцы, девушки, — спокойно похвалил Чунмён и улыбнулся краями губ. — Сколько ещё до ужина? — спросила Мун, садясь на диван и так же довольно смотря на украшения. — Вэнди сказала, что с Дженни сейчас всё приведёт в идеальный вид, а индейка с картофелем будет готова через двадцать минут, — ответила Ким, присаживаясь рядом с подругой. Мун наблюдала за парнями и заметила улыбку Чунмёна, что смотрел буквально в никуда. Глядя на Кима, девушка тоже улыбнулась, не понимая, почему он улыбается. — Что с тобой? — чуть смеясь спрашивает блондинка. Мужчина тихо усмехнулся и сел уже в кресло напротив девушек. — Я вспомнил все наши совместные воспоминания. Не те, которые мы только что обсуждали, а... Грустные... Вы помните, через что мы все прошли? — Если ты про роды, то я помню, — усмехнулась Мун, поглаживая уже плоский живот. — Я сказал "мы", а не вы, дамы, — саркастично ответил мужчина. — Я вспомнил другие времена... Как нам всем было тяжело... Чунмён устремил свой взгляд в пол и уже не выглядел счастливым или довольным. Наоборот — казалось, будто у него пробежались мурашки по телу, напоминающие те времена. — Ты имеешь ввиду тогда, когда на тебя давил отец по поводу семьи? — спросил первое, что пришло в голову Джин, стоя возле ёлки и трогая каждую мелкую деталь игрушек. — Да. — Из-за того, что когда Айрин тебя познакомила с отцом, ты уже был в ссоре со своим, да? — спросила ещё и Мун. Девушка всегда умела угадывать мысли и всегда побеждала в играх, где нужно было объяснять слово, при этом не говоря или просто показывая. У неё был своего рода талант, что ли. — В точку... Помню каждое его слово. В тот день, мы все сидели за столом, говорили, в основном, о работе, о том, какие у меня мысли на будущее и всё в этом роде. После ужина он подошёл ко мне, чтобы поговорить наедине и сказал, не решаясь сначала даже в глаза взглянуть: "Чунмён, ты славный парень, ты трудолюбивый, амбициозный, харизматичный, что не менее важно, но... Ты не тот, кто нужен моей дочери. Твои взгляды на жизнь совершенно отличаются от её. Твои амбиции затуманят тебе разум и ты забудешь Джухён и, возможно даже, и своего ребёнка. Пока ты этого не понимаешь, так как слишком молод, но... Так всё и будет.". Он похлопал меня по плечу и добавил: "Надеюсь, ты меня понял, Ким.". После этого я чувствовал себя так дерьмово... Чунмён горько усмехнулся, смотря прямо в глаза жены, которая прикусила губу, ведь вспомнила, как муж рассказал об этом после того, как они поженились. Она испытывала некую вину перед ним, но Ким всегда говорил, что она тут вовсе не при чём. Но... у Джухён действительно были другие взгляды на жизнь. Она хотела больше уделять время семье, а не работе, в то время как Чунмён старался добиться успехов в плане финансов и подарить своей семье всё, чтобы они ни в чём не нуждались. Как узнала девушка потом, это у него было из детства. Своего рода травма. Отец никогда не позволял никому покупать ему игрушки, шоколад, или другие прихоти, которые хочет каждый ребёнок. Нет... Вместо этого ему покупали лишь учебники, которые обязательно должны были помочь ему в будущем. У Чунмёна достаточно хорошая библиотека, которая стала пополняться, когда ему едва исполнилось пять. И Айрин думает, что эта самая обида на отца заставила его так сильно пахать, как проклятый, на работе, чтобы покупать своей дочери всё, что она только захочет. У Сурин много игрушек, да. Но девочка больше предпочитает видеть отца в реальной жизни и играть с ним в разные игры, где не требуется никаких вещей. Жаль, что пока этого Ким не понимает. — Твой отец до сих пор ко мне относится преребережительно. Парень так пристально смотрел на свою жену, что она тысячу раз съёжилась внутри, впиваясь ногтями в свои колени, благодаря чему потом останутся следы. — Да ладно... — расслабленно начал Джин, кладя свою ладонь на его плечо. Парень хотел разрядить обстановку, так как напряжение и даже... Обида чувствовались в воздухе и словно молнии сверкали в сторону жены. — Нам тоже было ужасно. До сих пор вспоминаю и до сих пор мурашки бьют по рукам, — демонстративно прошёлся рукой по предплечью, что было под пиджаком. — Помню. Это тогда, когда на вас очень сильно давили по поводу ребёнка? — спросила Айрин брата, получая кивок в ответ. — Я тоже вспоминаю, что после того, как мы с Чунмёном поженились, отец всё время, как бы невзначай, спрашивал на счёт наследников. Но давление было не таким сильным, как на вас, так как Чунмён, вроде, сразу после рождения Сурин сказал, что это только ей решать: захочет она быть в сфере бизнеса или нет. Но это только после того, как ей исполнится шестнадцать. А вот на вас... — Помню, как я забеременеть год не могла из-за всех этих нервов, — Мун даже передёрнуло от неприятных воспоминаний. Бесконечные походы к гинекологу, сдача анализов, проверка на венерические заболевания. Девушка хотела, чтобы её первая беременность прошла просто идеально, и чтобы никто и ничто не смогло ей помешать или навредить. Ужасные времена... — То есть, ты думаешь это из-за отца? — выгнула бровь Джухён, усмехаясь. — А мой братец тут вообще ни при чём? Чунмён прыснул в кулак от смеха и, под внимательным взглядом Джина, пытался попросту не заржать в голос. — Айрин, вот я всегда знал, что ты меня недооцениваешь. — Я недооцениваю? — Да, — С невозмутимым лицом ответил Джин. — Я всё делал правильно и даже идеально. Бёль может подтвердить, — указал пальцем на жену, что вылупила глаза. Ни Айрин, ни Чунмён не удержались и начали смеяться в голос. — Да ладно. Я уже всё слышала, — слегка толкнула локтем подругу Айрин, наблюдая за её реакцией, и за реакцией брата, который ещё больше вылупил глаза. От этого ребята ещё больше заржали. — Мунбёль! То есть ты всю нашу половую жизнь пересказываешь? Может ты ещё говорила какими противозачаточными пользовалась, как ты их выбирала? Может ещё говорила в каких позах мы... — Так всё! — остановил друга Чунмён. — Вот этого я знать не хочу. — А ты, разве, не в курсе? — нахмурился Джин, поглядывая снизу вверх на старшего. Теперь Мунбёль была готова возмущаться в шутку, но этому было просто не суждено свершиться, так как голос Дженни нарушил их не напряжённую обстановку. Шатенка позвала четвёрку на ужин и попросила Джухён передать то же самое отцу и матери, а сама направилась на второй этаж за остальными. К сожалению, их смешному диалогу пришёл конец и ребята были вынуждены подняться с мест и направиться в другую часть гостиной, что была за аркой. Там и находился длинный обеденный стол. Они давно так не говорили. Каждый делился на команды или просто был поодиночке, но никак они не общались все вместе, только они вчетвером. Ребята соскучились по тем временам, и у каждого успела проскочить мысль, что было бы здорово вновь собраться уже вне дома. Но как жаль, что у кое-кого росло желание подать на развод после рождественского уикенда...

* * *

— Я думал сейчас будет ужин и представил у себя во рту индейку, а вы мне обломали всё! — недовольно буркнул Чонин, садясь на диван возле ели. Как оказалось, индейка была далеко не готова и должна была ещё томиться в духовке как минимум тридцать минут. Неправильные подсчёты Дженни привели к неодобрительным взглядам к её персоне. Слава богам, что Айрин не успела сказать это отцу, иначе он был бы очень недоволен, но вымещать всю злость на не родной дочери он просто не смог бы и досталось бы только Джухён, так как именно она отвечала за ужин. И, чтобы скоротать время, ребята, кроме, естественно, родителей, решили поиграть в игру, где человек должен был объяснить слова, показывая исключительно только жестами, а остальные должны были угадать. Слово написано на бумаге, а бумага в шляпе. Есть только один ведущий, который не участвует в игре, и только он пишет слова. Ведущим решила быть Айрин. Настала очередь Чонина и он, нехотя, встал со своего места, лениво плетясь к сестре. Достал листочек, тяжело вздохнул и положил на пол к остальным скомканным бумажкам. Брюнет показал один палец. Значит, одно слово. Все сразу же поняли и ждали продолжения. Ким показал ладонями что-то квадратное и объёмное, при этом держа ладони в ровном положении. — Коробка? — спросил Джин. Чонин кивнул и дал намёк, что это ещё не всё. Парень начал водить в воздухе указательный и большой палец, создавая горизонтальную каплю. Сначала никто не понял, но когда он вновь показал коробку и уже с этими каплями, Джису выкрикнула слово "подарок". — Это было слишком легко, Айрин. Я от тебя ожидал большего, — проворчал Джин, который, при этом, даже не угадал слово. — Тогда почему ты не ответил? — усмехнулся Чонин, садясь на свое место рядом с женой. — Ну Джису же ещё ни разу не выходила. Пусть выйдет. — Твоя очередь, — дружелюбно пропела Лиса, сидя в объятиях жениха. Ким встала со своего места, что находилось с другой стороны от Дженни и направилась к Айрин, что держала шляпу. — Сто лет уже не играла, — прошептала Джису. — Ну... Вспомнишь былые времена, — усмехнулась старшая, смотря на неё снизу вверх. Но, как только Су хотела потянутся за листком, сестра перебила её своим возгласом и заставила чуть отпрянуть. — Я сама тебе выберу! Джухён начала открывать каждую бумажку и, перед тем, как отдать, посмотрела на сестрёнку хитрым взглядом и улыбнулась своей коварный улыбкой. — Благодарю, —так же тихо сказала младшая. Развернув маленький кусочек белой бумаги, Джису снова застыла на месте. Многим показалось, что её дыхание стало слишком частым. Девушка быстро перевела свой взгляд на старшую, а та, сделав невинный вид, надула губы. — Не осилишь? Это лёгкое словосочетание. Ким Джису поняла, что её сестра та ещё хитрая стерва. Поэтому, отложив листочек с словом на пол, начала игру. В первую очередь, как и все, она показала знак V, что означало, что ей задали два слова. Ким прочистила горло, будто нервничала и указала на свой безымянный палец на левой руке. И, чтобы закрепить результат, показала руками, что надела что-то на голову и снова указала на палец. — Невеста! — угадала Дахён. Джису лишь спокойно кивнула и поправила своё платье, что было выше колена. Девушка, всеми силами пыталась показать, что она бежит. И, на этом её действия закончились и в надежде, что ребята отгадают, ждала от них хоть какую-то реакцию. Но в ответ получила лишь тишину и ухмылку от старшей сестры. Вот змея. Даже Бёль не смогла понять, что это ещё за слова. Ким снова показала на палец и начала бежать быстрее на месте, надеясь, что хоть это как-то подаст им идею. Игра ей уже не нравилась и она хотела как можно быстрее закончить. — Невеста спортсмена? — пыталась угадать Мунбёль. Но это был неверный ответ. Джису пообещала себе, что это будет её последняя попытка и дальше она скажет, что будет просто наблюдать. Она подняла ладони, сделав из них маленькое кольцо, и пошла, словно под венец, ведь так и было. И, посмотрев в стену, бросила свой невидимый букет и выбросила кольцо. Дальше — та же сцена. Бег. — Я до сих пор не могу понять, — прокомментировал Джин. — Ну блин! Это легко! — не выдержала Джису. — Просто покажи это так, как ты это сделала, — неожиданно сказала это Айрин и все тут же нахмурились, с вопросом переводя взгляд на младшую. Су так и осталась на своём месте, с презрением смотря на сестру. Она уже не хочет играть, не хочет сидеть на этом дурацком ужине, и не хочет находиться в этом ужасном доме, с неприятными для неё людьми. Надоело. — Да ладно, это же легко. — Я сдаюсь, — удивительно спокойно ответила младшая, даже не дрогнув голосом и села на своё место. — Жаль. — "Джухён, либо ты специально, либо нет, но ты ужасно выразила сочувствие!" — подметила про себя Джису. — Ну хоть какое слово? — спросил Джин. Как ни странно, но его распирало в данный момент от любопытства. Старшая встала и взяла ту самую злосчастную бумажечку, раскрывая лицевой стороной ребятам. Чтобы было видно слово... — Сбежавшая невеста, — прочитала Ким и, улыбнувшись, бросила листок к горе других бумаг. Все резко замолкли и сомкнули губы. Только Вэнди и Лиса не понимали в чём дело. Брюнетка направила взгляд на своего жениха, но тот пожал плечами, делая вид, что так же не понимает, в чём дело. И, после того, как Лиса отвернулась, Чонгук попытался незаметно для неё посмотреть на Джису и увидеть её реакцию. Темноволосая сидела с покер фейсом и делала вид, что всё нормально. Но он-то видел, что нет. Её глаза готовы были вот-вот пустить солёную жидкость, а руки впиться в волосы. Но она не показывает. Держится. Ей очень обидно... А каково было ему?

* * *

Долгожданный ужин всё же решил состояться. Ничего не подгорело и выглядело безупречно. Ёнджун был доволен, а Джиён на седьмом небе от счастья, что её дети сотворили такое. Хоть это было и не удивительно. Мачеха постоянно украдкой смотрела на свою младшую дочку, которая была очень замкнутой в себе на данный момент и глядела исключительно в свою тарелку. Женщина очень сильно переживала за неё. Она ни в коем случае её не винила, что она уехала, так как даже понимала. И пускай прошло пять лет, но она на неё не обижена, в отличии от других... Не просто было снова вернуться и снова начать общаться со своими родными. И она была уверена, что Джису уже и забыла, что такое семья. Но при том при всём, Джиён была безумно рада её видеть. Взгляд переместился на единственных внучек, что так быстро поглощали еду. Обе сидели возле своих родителей и, видимо, мечтали уже закончить и выйти на улицу поиграть в снежки. Такие милые девочки. Их родители говорили между собой с серьёзным видом и, казалось бы, не обращали внимания на своих дочерей. Но то, что обсуждали между собой Айрин и Чунмён слегка насторожило женщину. Нет, она не слышала тему разговора, но выражение лица девушки говорило о не совсем приятной теме. Но, в прочем, это их дело и, если Джухён обратится к ней за помощью, то тогда она и подскажет, и узнает причину данного поведения. Сейчас присутствовал шум, все между собой говорили. Ёнджун общался с Чонгуком и даже с Лисой. Джин что-то обсуждал с улыбкой с Соми, а Мун наблюдала за этим со стороны. Чонин пытался поговорить со своей женой, но та молча ела и иногда кивала, поэтому он прекратил свои попытки и уже говорил с Вэнди. Даже Джису разговаривала с Дахён, периодически смеясь. А Джиён наблюдала за своей семьёй со стороны и улыбалась краешком губ. Сейчас она испытывала счастье, облегчение, тепло. Все сидят за столом. Все здесь. И милая Джису тоже. Да, Дживон — брат Ёнджуна так же приезжал на пару деньков сюда, но его нельзя было назвать членом семьи этого семейства Ким. А вот Дахён всегда была и будет пятой дочерью Джиён. Прошло ещё пару минут и женщина, спросив разрешение у своего мужа, решила сказать тост. Все тут же затихли. Многие с улыбкой и уважением смотрели на свою маму и ждали золотых слов. Ким всегда умела говорить очень красиво и заставить прослезиться, пускай даже если она говорила про хорошее. Ким Джиён — удивительная женщина! Она поднялась с места, поднимая бокал золотистого шампанского, в котором была куча пузырьков газировки. Жидкость искрилась на свету, что ещё больше привлекало внимание. Мачеха оглядела всех, кто сидел за столом, останавливаясь на каждом буквально на пару секунд, и переводила взгляд на следующего. Женщина улыбалась. — Сегодня — замечательный день! — её "золотой тост" начался с самых простых и обыденных слов. На протяжении трёх лет в этом доме, она начинала говорить именно с них. — Я говорила так три года, говорю и сейчас. В первую очередь, я рада что сегодня все в сборе. Все живы, здоровы, и к нам приехала Джису! — женщина подняла бокал чуть выше, указывая на младшую дочь. Многие перевели на неё взгляд на секунду, что её слегка смутило. — Я очень счастлива, что ты с нами, дочка... Я очень счастлива, что вы все здесь и я надеюсь, что вы счастливы... — Практически все на этом моменте опустили взгляд на мгновенье, подмечая про себя, что их жизнь можно назвать, как угодно, но не счастливой... Но какова есть, эта самая жизнь... — И знаете, я планировала сказать этот тост так же долго, с жестикуляцией, с моими любимыми шутками, но решила, что всё это будет в новогоднюю ночь. Поэтому, я обойдусь лишь четырьмя словами: оставайтесь счастливыми, мои дорогие! С рождеством! Все дружно подняли бокалы с шампанским, а дети соки, и повторили последнее предложение хором. — Жаль, что Дживон не приехал... В этом году я очень надеялся его встретить... — отпил чуть-чуть алкоголя Ёнджун, и опустил взгляд, горько усмехаясь. Сейчас он улыбался, но с очень невеселым видом. — Ничего! — подбодрила его жена, кладя ладонь на его руку. Она нежно улыбнулась. — В следующем году обязательно его увидишь! Айрин слегка улыбнулась и выпила ещё один глоток алкоголя. Все давно уже приступили к еде. Индейка была очень вкусной и не подгорела, как думала Дженни. — А вы пошлите ему вашу нынешнюю фотографию и он тут же приедет, — пошутил Чонгук, улыбаясь. И, как по щелчку, посмеялись все остальные, кроме Джису, ведь она не понимала прикола. Сейчас она ощущала себя лишней. Она знала, что так и будет. Что она не будет себя чувствовать так, как раньше. Она уже не та Ким Джису... И девушка не знала, радоваться ли ей или нет, но... На душе было грустно. И всё из-за того, что она просто не поняла шутку. Смешно. Настала тишина. Господи, какой уже раз? Эта неловкость так и чувствуется за версту отсюда и, даже Джин со своими (не всегда смешными) шутками, но с очень заразительным смехом, молча ел еду. — Отец, позволишь? — всё же решила прервать молчаливую трапезу Айрин. И, дождавшись кивка от отца не встала со своего места, как это ожидали все, а просто повернулась в сторону своей младшей сестры, которая сидела напротив напротив неё слева. Она улыбнулась, её глаза заискрились, в них были свои бесы, и такой знак достаточно насторожил Джису. — Милая, — обратилась она к девушке. Ким уже это тошнит от таких сопливых обращений, но она так же улыбается, — можно я задам вопрос, который очень сильно мучает меня? Все уставились на младшую. От такого количества внимания к своей персоне, Су стало ещё больше не по себе и она один раз кивнула. Но этого вопроса она не ожидала услышать здесь. Да, в глубине своей души знала, что рано или поздно она это спросит, но думала, что это будет не так скоро, и они будут наедине. — Почему ты, всё-таки, уехала? Девушка сидела на месте, но всё равно опешила. Джису и забыла в какой раз, но точно помнит, что не в первый. В этом доме одни сюрпризы для неё... Или, может, это обычные вопросы, которые задают абсолютно всем и абсолютно все, вот только младшая не может на них ответить, так как есть, что скрывать? — Прости? От нервов, девушка даже сначала и не поняла и сестра, закатив глаза, продолжила улыбаться. — Почему ты уехала? Почему не сказала нам, что уезжаешь в Нью-Йорк навсегда? Почему никого не предупредила? Да, мы повздорили, но почему? — разом задала несколько вопросов Джухён. И следующее Джису точно не хотела и не намеревалась услышать... — Неужели какая-то обида смогла продлиться длиной в пять лет? И тут, девушке послышалось, что в воздухе она услышала шум, как от неработающего телевизора. Но звук был тихий, нечёткий, и постепенно, очень-очень медленно, переходил в писк. И при чём в такой, словно он исходил от кардиостимулятора, когда человек умер и его сердце перестало биться... — Тебе это так интересно? Джису сделала вид, будто вопрос не заставил её дрожать и она даже попыталась вести себя так, будто ей всё равно. Сложно, но за годы тренировок, она смогла добиться нужного эффекта. — Поверь мне, безумно! И далеко не мне! — воскликнула Ким. — Это так же интересно и Джину, Чонину, Дахён... — она, будто специально сделала паузу и осмотрела всех. Как странно, но никто не стал её перебивать или хотя бы попросить, чтобы она промолчала. К сожалению, все правда хотели узнать, почему она тогда сбежала. Сейчас был идеальный момент, чтобы девушка всё рассказала. — Чонгуку, в конце концов... Джису даже не перевела взгляд и продолжила пожирать сестру глазами. Она была уже безумно зла. Ей казалось, что это не её дело, и что Джухён должна уже заткнуться и заниматься своей жизнью. Но нет! — Я не буду отвечать на этот вопрос, — сквозь зубы, но удивительно спокойно ответила Ким. — Не хочешь? А может... Есть другая причина, по которой ты уехала? Вот вопрос, заставивший пройтись по коже мурашкам. Вопрос, на который Джису уже дала ответ сразу же у себя в голове. Ответ она уже подготовила, но не будет отвечать. Не здесь. Не ей. Не сейчас. Пожалуйста, не спрашивайте... И так больно вспоминать.. — Я ответила, что соскучилась. Я скучала по каждому из вас и очень сильно хотела увидеть, и даже спустя... — Мы не поверили, — резко перебила сестру старшая, при этом даже голоса не повысила. То ли ей шампанское так ударило в голову, то ли ей было действительно интересно, то ли ей хотелось позлить сестру, как всегда. Но Су склонялась к третьему варианту. — Но у меня другого ответа нет. — Ну мы не поверили! Переубеди нас! — Айрин, может... — Чонгук пытался разрядить обстановку и хотел встать, но уже Ким Джису перебила его, причём, повысила голос. — А не надо верить! Если ты не хочешь знать правду и пытаешься увидеть какой-то другой смысл, то пожалуйста! Придумывай у себя и дальше в ложь в своей больной голове, распространяй и дальше ложные слухи, а меня оставь уже в покое! — Джису аж покраснела, пока говорила всё на одном дыхании и, не выдержав больше ни секунды, ушла на второй этаж. Дверь громко хлопнула, что аж многие вздрогнули. Ужин был уже испорчен, но это не сильно волновало, так как таких будет ещё полно. Все сразу же посмотрели на Айрин, которая тоже покраснела, но не от стыда, а от злости. Ответ она так и не узнала, но больше хотела спровоцировать, и увидеть злость в глазах сестрёнки. Помучать. И возможно даже увидеть слёзы. Ей не было плохо сейчас, даже от таких пристальных взглядов. Более того, она чувствовала себя просто превосходно. Ведь... Ким Джису заслужила страдать...

* * *

Джису часто дышала и смотрела в зеркало, что было в полный рост в её спальне. Она поглаживала своё левое предплечье и думала. Её привычка. Когда девушке плохо, она постоянно гладит своё предплечья и только левое. Эту "особенность" знают только её самые близкие. В этом списке было только пятеро человек. Люди, которые постоянно видели её в ужасном состоянии. Видели её боль. Видели слёзы. Самые близкие. Но сейчас этот список сократился до двух... Ким смотрела на своё платье, что специально выбрала для ужина. Она помнит, как специально заказала его для себя, в надежде сходить на какую-нибудь закрытую вечеринку, и в нём увидят её только люди из опреденного общества, но решила, что семейный ужин, где не надевают красные и зелёные свитера, тоже сгодится. Красивое, чёрное, элегантное платье. Оно было открытым, без рукавов, но и не смотрелось пошло. Очень сильно выделялось в образе — широкий кожаный ремень. Посередине него были две ленты с двумя пряжками с рамками золотистого цвета. С боку на платье был разрез. И, для красоты, были приделаны четыре большие булавки. Каждая из них выделялась, но казалось, будто они держат этот разрез платья и не дают ему глубже порваться. Цвет был таким же, что и у пряжек на ремне. На боках тоже были такие же золотые изделия, что и на ремне для красоты. А V-образный неглубокий вырез придавал больше дороговизны платью. Девушка засмотрелась на свой наряд и не сразу заметила, что в её комнату постучались. — Войдите! Ей было всё равно, кто пришёл, но Джухён не настолько наглая, чтобы явиться сейчас, уйдя с ужина, чтобы поговорить с ней. Или ещё больше позлить. Нет, она не настолько... Джухён. Хотя... Кто знает. Но к счастью, это была Дахён, которая очень робко вошла в её комнату. — Привет... Дахён ютилась возле двери и не решалась зайти дальше, но Джису слегка улыбнулась и подозвала её сесть на кровать вместе с ней. И девушка, пускай и не хотела, но послушалась. — Как ты? Было заметно, что ей не хотелось об этом спрашивать, но она должна была. Странно, не правда ли? — Всё нормально. А ты? Как тебе шоу? — Круто. Надеялась, что продлится дольше, но, видимо, не судьба... — усмехнулась Дахён. Девушки тихо посмеялись, создавая среди них не напряжённую атмосферу. И это получилось. — И всё же... — начала девушка. Она опустила взгляд на свои руки, что переплетались между собой и глубоко вздохнула. — Правда же? Есть другая причина, почему ты уехала? Джису тоже опустила взгляд и вздохнула. Она не злилась на заданный вопрос. И вовсе не злилась, даже тогда, когда это спросила старшая. Скорее, её больше злило, что это спросила именно она. Айрин. Но сейчас, всё было в порядке. Дахён она доверяла. — Да. Есть другая причина, — честно призналась Ким. Ну кто будет уезжать из-за какого-то там инцидента, что действительно обидел её. Да, она была обижена, но не настолько, чтобы уезжать на пять лет. — Что тебе сказали, когда я уехала? — Сказали, что ты сбежала, обидевшись на них за ни за что. — Ну конечно, — вторично усмехнулась старшая. — Могли бы включить хоть немного фантазии. — А на самом деле? — Это очень долгая и запутанная история. Я не уверена, что ты сможешь её выдержать... — Хотя бы попытаюсь, — девушке было безумно интересно, что же всё-таки произошло? Что же случилось? Её лучшая подруга уехала на пять лет, ничего не сообщив! Джису не такая глупая, чтобы уехать просто так. Она бы, по крайней мере, хоть что-то, но сказала бы Дахён. А она ничего не сообщила. Значит, причина серьёзная... — Ну... — собралась с духом Ким, вспоминая всё. В её голове начали всплывать тысячи кусочков из её жизни и она думала с чего же началась вся эта запутанная история. — Думаю... Всё началось с того, когда я познакомилась с О Сехуном...