Рождество Кимов

Гудки телефона были мучительно долгими. Дженни держала его перед собой и смотрела на своё лицо. Она звонила матери, чтобы поздравить с сочельником, но та не брала трубку. Шатенка решила позвонить по видео и узнать, как дела у миссис Ким в Сингапуре с её новым мужем, но та не отвечала уже долгое время. Дженни, кстати, ни разу не встречалась со своим отчимом и не была знакома. Знала лишь то, что он азиат и очень долго живёт в Сингапуре. Девушка надеялась на встречу и знакомство с ним, так как было ну очень интересно, за кого вышла замуж её мать, которая была безумно придирчива к мужчинам, но, к сожалению, невозможно встретиться с отчимом, когда собственную мать не можешь уговорить на пять минут разговора по телефону. Мать Дженни долго искала себе мужа, и не говорила дочери зачем, ведь на женщину, что хочет любви она точно не похожа. И тут, спустя полгода, после новости о том, что у неё появился молодой человек, она выходит замуж за некого человека, что младше неё на десять лет. И это были единственные подробности, в курсе которых была младшая Ким. Девушка была в шоке. Но не от того, что отчим младше своей жены, а от того, что её мать всё-таки вступила в отношения. Она помнила тот момент, когда родители развелись. Пускай ей и было всего шесть лет, но этот фрагмент она запомнила надолго. Когда мужчина ушёл из семьи, женщина проклинала его и весь мужской род, и ровно девятнадцать лет повторяла проклятье. А сейчас —она замужем! Просто не верится. О своём биологическом отце Джен знала. Но только то, что он был самым последним подонком. Естественно это были слова матери. И как только речь заходила об отце, родительница сразу же становилась ещё злее и просила прекратить говорить об этом, — мягко говоря — мерзком недочеловеке. Ну и дальше Дженни и не спрашивала. Пыталась, конечно, найти его. Но зачем искать того человека, что сам не искал и не пытался связаться с тобой почти два десятка лет? В последний раз она говорила с мамой пару месяцев назад, что является достаточно большим сроком. Но у женщины постоянно возникают разные отговорки и причины, по которым родная дочь не должна звонить так часто. То у неё работа, то у неё свидание, то она должна купить что-то, то какие-нибудь обстоятельства, которыми надо заняться, а звонок, требующий максимум пять минут, будет отвлекать. В общем, странная женщина со своими тараканами в голове. Но, не смотря на отсутствие внимания со стороны матери, Дженни её очень сильно любит. Шатенка даже помнила, как знакомила её с Чонином, когда у них скоро должна была случиться помолвка. Это было в начале февраля, и ребята специально, пропустив несколько дней учёбы, поехали в сторону Южной Малайзии. Ким была тогда очень счастлива познакомить своего жениха с его свекровью. Мать Дженни — Юнджи, что также являлась Ким, жила в Сингапуре уже около десяти лет. Она отправила свою дочь учиться в Англию, город Оскфорд, где и познакомилась со своим будущим мужем. Чонин так же учился в Оксфордском университете. Отец «рассказал» ему, что факультет IT -технологий сейчас очень популярен, с высокооплачиваемой зарплатой, и даже выбрал ему профессию — системный аналитик. Ёнджун даже сказал своему сыну, что он уже договорился с парочкой своих друзей, для подстраховки, которые являлись частью комиссии и выбирали определённые кандидатуры. Так сказать, на всякий случай. Но, к счастью, Ким смог сдать всё сам. Очень сильно помогло знание английского, который он усердно изучал с девяти лет. Дженни же была специалистом по юзабилити, тот же факультет. Специальность выбрала сама, и училась в университете с восемнадцати лет. До этого, едва исполнилось ей девять, девушка из Южной Кореи переехала в Новую Зеландию, Окленд, где училась в специальной школе. Ким даже успела забыть свой родной язык, спустя столько времени, говоря только на английском. Но Кай помог ей выучить, и постепенно она начала говорить и на корейском. И, спустя три года знакомства, шесть месяцев обычных гляделок, полтора года крепкой дружбы, и год романтических отношений Чонин решился познакомить свою девушку и, тогда ещё не знающую о том, что вскоре станет его невестой, со своей семьёй. Огромный плюс Дженни был в том, что её мать являлась состоятельной женщиной-акционером, кто, собственно говоря, немало зарабатывал. Для Ёнджуна это многое значило. И, всё-таки, она ему понравилась, — заслужила уважение и одобрение. Ещё один гудок из телефона и на экране высветился бы текст, повествующий о занятости женщины, и просящий перезвонить попозже, если бы Юнджи не ответила. На экране появилась женщина с тёмными, почти чёрными волосами, которой совсем недавно исполнилось пятьдесят лет. Черты лица передались и дочери, поэтому сразу понятно, что это её мать. Она была недовольна. Опять. Видно, что её опять прервали от какого-то важного занятия. Бровь родительницы скептически изогнулась, ожидая быстрого ответа на её немой вопрос. — П-привет, мам! — заикаясь, начала Дженни. От её лица, от которого не сильно веяло заботой и счастьем оттого, что ей позвонила единственная дочь, Ким стало не по себе. Она сжала свободную ладонь в кулак, которой держала простынь, — Как у тебя дела? Шатенка хотела придать своему поведению произвольности, как и говорила ей мать, но она же её отвлекла от концентрации. — Что опять случилось?! Ни «привет», ни «здравствуй», ни «рада тебя видеть», только раздражение в голосе и на лице. — Сегодня же сочельник! Понимаю, у вас ещё не вечер... Но перед тем, как заснуть... Я хотела тебя поздравить... Дженни сама не понимала, почему не могла толком сформулировать предложение, и начала растягивать слова, попутно придумывая новые, но мать её резко перебила: — Не тяни резину и поздравляй. Только прошу, как можно быстрее, у меня ещё дела. Дочь застыла и быстро прочистила горло, словно маленький ребёнок готовит большое стихотворение перед кучей народа. А мама даже толком на неё не смотрела, все время переводя взгляд куда-то в сторону. — С сочельником, мама! И с Рождеством! Я знаю, что на следующий день ты будешь сильно занята, поэтому поздравляю сразу. Я желаю тебе всего самого лучшего, передавай привет своему мужу... И ещё, с наступающим Новым Годом! Ты не будешь против, если я тебе позвоню первого января? Всё-таки, с этим тоже поздравляют и... — Не звони мне! Я буду долго праздновать со своей семьёй, так что думаю, что ты меня поняла, и не потревожишь. На этом всё? Обида. Боль. Очередное разочарование в собственной матери. Глубокий вдох, Джен. И улыбка! — Да, мам, поняла. Рада была с тобой поговорить! Люблю тебя, пока... — Ага. Пока. И женщина первая нажала на красную кнопку завершения звонка. Телефон потух, исчезла и улыбка Ким. Единственное, что она могла сделать — задуматься в очередной раз и спрашивать себя, что она сделала не так, чтобы заслужить такое отношение к себе. К родной и единственной дочери... Дженни Ким всегда надеялась, что с годами Ким Юнджи станет мудрее и осознает, какую моральную боль причиняла ей. Какое ужасное состояние сопровождало её дочь весь следующий день, после очередного разговора с матерью. Какую поддержку, любовь и мамину ласку хотела... Нуждалась Дженни. Но нет. Всё становилось только хуже. И если раньше женщина просто игнорировала дочь, то сейчас ещё и постоянно упрекает, издевается, и говорит ужасные слова, которые ещё и от родной матери причиняют вдвойне невыносимую боль. Помнится, что Дженни посещали кошмарные мысли из-за этого. Она думала покончить со всем этим. Покончить со всей своей жизнью, которая была пятьдесят на пятьдесят. И хорошей, счастливой, и ужасной, с нотками печали. Да, Дженни Ким хотела покончить с собой. И она уже была готова это сделать, после того, когда случился последний разговор вживую с Юнджи. Тогда это была последняя капля. Неприятные моменты из прошлого сами собой нахлынули на девушку, перекрывая её взгляд пеленой воспоминаний. Она снова погрузилась в столь удушающую атмосферу, в столь болезненный разговор. Она долго надеялась забыть его. Но не смогла...

* * *

Полгода назад Юнджи стояла на кухне, опираясь о столешницу гарнитура. Дочь сидела на стуле, опустив вниз голову. Её грудь то вздымалась, то опускалась. Она была на грани истерики. Дженни хотела заплакать. Безумно. Разреветься в голос, ударить со всей силой кулаком об стену. Сделать хоть что-то, что поможет ей обуздать нарывающиеся эмоции, в которых шатенка на данный момент погрязла. Было бы намного лучше, если бы мама не была провокатором, и не вызывала эти же самые эмоции в дочери. Именно из-за неё Дженни сейчас пыталась как можно скорее успокоиться. Именно из-за матери слёзы девушки пытаются вырваться наружу, скатиться по горящим, от стыда, щекам, и прокатиться на джинсы, одежду, утонуть в них. — Молодец, Дженни! Блестяще, что могу сказать. Во второй раз! Второй раз, чёрт возьми! Как ты могла так оплошать!? Я тебе говорила быть хоть чуточку осторожней?! Быть более умной, включать мозги! И теперь... Ты разочаровала не только меня, но и Чонина! Умница! — кричала на свою дочь женщина, скрести руки на груди. В квартире были только они двое, поэтому можно было не сдерживаться, — Если честно, то на его бы месте я бы тебя бросила, так как такая жена не нужна. Она никому не нужна, раз не может сделать самое обычное дело! И знаешь, Дженни, — Юнджи подошла к столу, и встала прямо напротив Ким. Она уперлась об край стола, нависая над дочерью, чтобы было больше власти в её тоне, — разведись! — женщина буквально выплюнула с ядом слова, что заставило Дженни начать плакать. Она долго сдерживалась, еле-как пыталась не рыдать, но уже было всё равно на мать. Было плевать на всё. Она уже не могла... — Ведь такая жена, как ты, — Дженни Ким — никому не нужна! Юнджи успокоилась и ушла, громко хлопнув дверью своей комнаты. Она была всегда такой. Слишком прямолинейной, грубой, даже тираном. Шатенка долго не хотела признавать, но за годы отношений с Чонином, она начала забывать про свою не слишком добрую родительницу и быть, наконец-таки, счастливой. Муж дарил очень тёплые эмоции, и ощущения. То, чего так долго ей не хватало. Поддержки, любви, опоры. Она была счастлива. Но сейчас... Последняя капля. Дженни запомнила слова матери. И приняла их. Дженни Ким развелась со своим мужем — Ким Чонином.

* * *

— Твоя мама, как всегда, добрая. Девушка даже не обратила внимание. Знала же, кто мог такое сказать. Кто мог придти в её спальню... В их спальню. Бывший муж стоял в пижаме, скрестив руки, облокачиваясь о косяк двери. Он слышал весь «разговор» бывшей жены и сто раз уже успел закатить глаза, не согласиться с ней и вообще, — проклясть её. Но была одна вещь... Точнее человек, за которого он безмерно благодарил эту женщину, и благодарит по сей день — Дженни... Ким, не получив ответа от девушки, закрыл дверь на замок. Парень подошёл к кровати, убирая толстое одеяло и садясь на большую мягкую кровать. Шатенка всё продолжала смотреть на потухший смартфон и устало теребила руки. Ей хотелось спать, но, в то же время, что-то сделать. Она кусала задумчиво губы и глубоко дышала. С виду, Дженни выглядела не совсем хорошо. Она ужасно горбилась и была похожа на душевно больного человека. Почему-то именно такие мысли посещали голову Кая. Его, в последнее время, очень сильно тревожит её психическое состояние. Она перестала искренне улыбаться. Наоборот — стала более раздражительной. Что не сделаешь, —всё её бесит. Всё время говорит, что неважно себя чувствует. Старается избегать длинных разговоров, что могли затянуть хотя-бы на час. Всё время хмурая и достаточно сильно похудела. Он видел как она ела. Даже тогда, когда начался весь этот бракоразводный процесс. Она укратила свои порции в два раза и стала часто есть только овощи. При чём в ужасно маленьких количествах. Говорила, что от мяса её тошнило, от рыбы голова болела и придумывала другие всевозможные причины. Она точно не худела. Дженни всегда была в хорошей форме: худенькой, с щёчками. У неё был и хороший аппетит, и тяга к спорту. Но сейчас кажется, будто у неё начальная форма анорексии и Чонин очень сильно переживал. На ужине она съела маленькую горсть салата, и больше ничего. Даже толком не выпила. Дженни также была в пижаме. Её шёлковый комплект, состоящий из свободной рубашки и штанов, скрывал её худобу. В то время как футболка Кима слегка обтягивала его верхнюю часть,выставляя на показ его мышцы. Они должны будут спать в одной комнате, на одной кровати. И... Как же парень по этому скучал. С тех пор, когда они спали вместе прошло полгода и Чонин успел уже забыть, каково это — чувствовать тепло её тела. Он знал, что во сне себя не контролирует, как и в основном все люди, поэтому, по привычке, будет душить её в своих крепких объятиях, как всегда. Вспоминая счастливые моменты, внутри разлилось приятное тёплое чувство от воспоминаний, и он ненароком взглянул на бывшую жену. Ему очень хотелось ей сказать, чтобы она не расстраивалась от слов матери. Он очень часто видит, как она пытается делать вид, что всё нормально, но по ночам плачет, обнимая подушку, или его... Молчание напрягало, как Каю казалось, только его. Девушка же продолжала сидеть и пялиться в чёрный экран телефона. — Джен... — тихо, и робко позвал свою жену. Она повернулась к нему, глубоко вздыхая. И... Её глаза... Вот, чего так боялся и надеялся, что его догадки не подтвердились. В них читалась боль, усталость и печаль. Девушка попыталась улыбнуться, но с самого начала это был дохлый номер. — Давай спать. Уже поздно, — ласково сказал Чонин, поднимая уголки своих губ. Шатенка еле заметно кивнула и убрала телефон на прикроватную тумбочку, попутно выключая со своей стороны светильник. Она не первый и не последний раз глубоко вздохнула, и ушла под одеяло, оставляя шею и руки открытыми. — Почистил зубы? От вопроса девушки, Кай улыбнулся. Её привычка до сих пор осталась при ней, даже после развода. Она всегда его спрашивала перед сном: почистил ли он зубы, расчесался, принял ли витамины. Дженни уже в свои двадцать пять лет была похожа на жену, с которой ты в браке больше двадцати. Это очень мило, и вызывало приятные чувства. Ведь о тебе кто-то заботится. Свет излучала только лампа парня и он быстро её выключил, повторяя действия девушки. Они оба лежали на спине и смотрели в потолок. Дыхание стало слишком громким и поняв, что так будет и дальше, Ким решился начать тихий разговор. — Всё нормально? Боже... Сколько раз он спрашивал данный вопрос и сколько раз он получал только тяжёлый вздох, ответ с нотками яда, раздражение... Ну и всё в этом духе. Но на этот раз, Ким просто повернулась на бок, — лицом к нему — и улыбнулась. Да, уголками губ. Да, устало. Но нормально... Ещё одна теплая волна разлилась по телу и улыбка сама по себе прилипла к лицу. — Я устала... Чонин перестал улыбаться и его брови сдвинулись на переносице в непонимании. — От чего? — Не знаю. От всего... От того, что не могу сделать то, что хочу. Не могу получить то, что хочу. Не знаю, чего именно я хочу от жизни. Я устала, но не знаю от чего... Ким напрягся, не понимая какие слова подобрать для успокоения. Но его мысли нарушила девушка, которая и ответила на его немые вопросы. — Кай, ничего не отвечай. Да и не нужно. Давай поспим. Я ужасно устала... Дженни снова улыбнулась и ласково потрепала волосы мужа. Словно они не разведены. Будто они всё ещё вместе, и у них всё хорошо. — Спокойной ночи, Чонин, — прошептала девушка, и, даже не повернувшись спиной к нему, закрыла глаза. Сон — вот, что сейчас она хочет. Но в последние месяцы он посещает её очень редко. И так как рядом он, он будет защищать её и её сон.

* * *

У Джису было не спокойно на душе. Она несколько часов ворочается и не может заснуть. Ей было и холодно, и жарко. То она не могла найти удобное положение. Не могла дышать. В один момент ей даже захотелось плакать. Но всё сводилось к тому, что она открывала глаза и смотрела на дверь своей комнаты. Полтора часа назад, Дахён ушла в свою спальню, без какого-либо желания. Кузина хотела узнать, что же произошло дальше и как О Сехун связан с переездом Джису. Но старшая обещала, что расскажет всё завтра и Дахён пришлось уйти спать. На самом деле, Су надеялась, что завтра подарит всем подарки, и улетит в Вашингтон, при этом ничего не рассказывая кузине. Ей не хотелось вновь погружаться в старые воспоминания и сыпать соль на ещё не зажившие раны, которые периодически побаливают. Она рассказала о знакомстве с Гуком, с Сехуном, но всё то, что произошло дальше не хочется вспоминать. Эти моменты из прошлого, да и в принципе прошлое — не хочется вспоминать. Всё было ошибкой. Она была другой и в нынешнем возрасте так не поступит. И сейчас, когда она снова пришла к этой мысли, пересохло в горле. Ком в горле застыл и Джису надеялась, что прохладная вода сможет остудить её, позволит дышать и нормально глотать. Темноволосая, нехотя, приняла сидячее положение и включила телефон для просмотра времени. 02:19 am. Прекрасный момент, чтобы выйти из своей тёплой комнаты, где светилась мини версия ёлки и пойти на второй этаж в поисках воды. Ступив за порог спальни, послышался звук её закрывающейся двери. Джису скривилась, надеясь никого не напугать и не разбудить и тихо, насколько это возможно, прикрыла дверцу. Комната Су находилась дальше всех от лестницы. И, чтобы дойти до неё и спуститься, приходится пройти через все соседние двери. Повезло, что пол не скрипучий, как во многих домах и что она, в принципе, могла быстро добраться до ступенек. Но тихий и девичий смех, что был по ту сторону двери остановил Джису. За дверью, что была последней по счёту, был слышен смех и чьё-то бормотание. Су знала, что это комната Лисы и Чонгука, хотела пройти мимо последней двери и оказаться уже внизу, попить водички, немного погулять и отоспаться уже в самолёте. Но, к сожалению, Ким Джису обладает ужасным чувством любопытства, из-за которого не мало раз получала. И, казалось бы, взрослая девушка, у которой взрослая личная жизнь, подойдет к чуть приоткрытой двери чужой комнаты, и будет подслушивать и подсматривать. «Ким Джису, тебе двадцать шесть лет. У тебя есть работа, друзья. Своя жизнь. И ты не должна вторгаться в чужое личное пространство.» Су пыталась себя переубедить не делать этого, но не смогла. «Позор тебе, Джису» — про себя сказала девушка. К счастью, молодая пара не занималась ничем таким, чего можно было ожидать в два часа ночи, а просто... Рисовала. В спальне ребят стоял достаточно внушительных размеров мольберт, перед ним табурет, на котором сидела девушка, а сзади обнимал её парень, сидя на стуле. Чонгук будто направлял движения своей невесты, что рисовала кистью и, в то же время, целовал её в шею, что-то шепча. Они старались быть не громкими и у них это получалось. К тому же, звукоизоляция хорошо помогала заглушать посторонние звуки. — Гу-ук, я тебе прошу... Прекрати, — смеялась Лиса, пытаясь оттолкнуть парня, которому показалось, что для поцелуев шеи ему мало. Манобан и не сильно старалась остановить его, но просто ей казалось, что это немного неправильно. Всё время, что она находится в этом доме, пошлые намёки своего жениха ей казались неуместны. — Ага, — на секунду отрываясь от бархатной светлой кожи брюнетки, и снова продолжая целовать её чуть ниже ключиц, — А ты продолжай рисовать, милая. Чон взял её за запястье, поднимаясь к ладони и слегка надавил на неё, чтобы краска оказалась на холсте. Но Лалиса не может рисовать, когда её жених продолжает вытворять такие нежные и приносящие безумно приятные действия. Джису продолжала молча наблюдать за счастливой парочкой. Неприятные чувства превращались в всё тот же ком в горле. Она знала, что это за чувство. Не хотелось признавать. Ей не было стыдно, или что-то на подобии. Она просто вспомнила некоторые моменты с Гуком пятилетней давности.

* * *

2014 год. Темноволосая девушка пыталась сосредоточиться на картине, что была прямо перед ней. Полчаса назад на неё внезапно напало вдохновение и Джису решила, что обязана прямо здесь и прямо сейчас нарисовать синего кита, в тёмно-синем море, а на поверхности должна быть русалка, что всплыла наружу. Но вот прилипший к ней брюнет, который не поленился достать ещё один стул, сел позади неё и уткнулся в её блестящие, чистые волосы, обнимая за талию. Парень прижимал её к себе, словно отодвигал от мольберта, не давая продолжить. Его ладони гладили живот, бока, иногда поднимаясь к груди, из-за чего девушка буквально шипела на него, но он всё равно продолжал начатое. Ким успела только-только закончить рисунок карандашом и уже окунула кисть в краску, как ограждение в виде Чон Чонгука крепко обняло её, нависая всем телом, не давая толком двигаться. Джису чувствовала, что ещё чуть-чуть и её божественному терпению придёт конец. А тем временем Чонгук всё не прекращал свои ласки, но уже перестал гладить и буквально лапать девушку, а просто дышал ей в шею, вдыхая запах её геля для душа, и крепко прижимая к себе. — Чонгук, я тебе сказала, чтобы ты любезно выделил мне время на рисование. А ты что? Я просто не могу нормально кисточку держать! Джису только наполовину раскрасила небо, так как то самое светлое, но инструмент в руках все время подрагивал, рискуя раскрасить совершенно не то. — Я тебе его дал, — ответил парень, всё ещё дыша в её шею, и что аж девушка чувствовала его движущиеся губы. Настолько сильно он своим лицом впивался в её кожу. — Но я же ещё не закончила! — Ну ты же нарисовала всё. Закончила набросок, принялась всё детальнее разрисовывать. А дальше уже неважно. — Просто фантастика, — саркастично подметила Ким, всё же ставя кисточку в стакан и поворачиваясь лицом к лицу юноши. Но сейчас видела пока что макушку. У Чона были очень густые, тёмные волосы средней длины. И как же Су обожала их. Трогать, гладить, теребить, расчесывать. Просто обожала. Чон в этот момент поднял голову, почувствовав, что добился своего и его любимые глаза смотрят в его с любовью. — Удели мне время, — всё, чего он так хотел. Ким приехала на каникулы к семье и тем самым к своему парню всего на две недели, а они даже не успели ничего сделать вместе. — Ты же всё равно не дашь мне закончить, так? — Так. Су глубоко вздохнула, принимая свое поражение и потянулась к губам своего молодого человека. А он, в свою очередь, пересадил аккуратно девушку к себе на свои колени, обнимая за талию, спускаясь к её бедрам. Соскучился по ней, а она — по нему.