* * *
Ровно сто тридцать две минуты назад наступило тридцать первое декабря — последний день 2020 года и в это время все обычно давно спят в своих комнатах, укутавшись в свои тёплые одеяла, видя третий сон. Но Дженни, решив что возьмёт всю обязанность мытья посуды на себя, максимально тихо расставляла сервиз по шкафчикам, совершенно забыв о времени. За окном всё продолжался снегопад неизвестно какой день подряд и не думал даже прекращать идти хотя бы на сутки, что уже было странным. В этом году снег явно мечтал остаться на землях маленького пригорода подольше, покрывая всю поверхность своей белой пеленой и оставаясь в памяти людей что живут и наблюдают за климатом. Дженни же не сильно заботил пейзаж за окном. Она была в своих мыслях. Ей оставалась буквально пара тарелок и всё, — она может идти спать, где ждёт её спящий, а может и не спящий Чонин, что предлагал ей свою помощь от которой Дженни отказалась. Их отношения на данный момент очень странные. Казалось, что оба ещё не привыкли к тому, что они разведены и даже говорили с друг другом как раньше, а когда оба вспоминали об этом, становилось ещё более неловко. Девушка часто замечает, как бывший муж бросает на неё грустные и тоскливые взгляды. Как пытается и хочет сказать что-то очень важное, что сможет затронуть до глубины души, но не может. Не решается. Будто думает что то, что он желает произнести окажется бессмыслицей. Дженни видит, как Кай хочет дотронуться до её волос и заправить лишние пряди за уши, как делал это обычно. Совершенно простое действие, впоследствии которого следует обычный поцелуй в щеку. Но как бы он не пытался, как бы он не старался проявить хоть какую-то капельку нежности и ласки в сторону своей, пускай и бывшей жены, Ким категорически отказывалась становиться чуточку теплее и проявляла только хладнокровие. Во всяком случае ей так казалось. В ту ночь, после разговора с матерью в Рождество, это был последний раз когда девушка была такой как раньше: такой же нежной и чувственной. Дальше она стала намного холоднее и за все ночи, что они спят в этом доме, в одной постели, она ни разу не поворачивалась лицом к лицу мужа, в то время как он всё время глядел ей в затылок и постоянно прокручивал в памяти моменты: как его любимая сказала, что хочет развестись, день расторжения их брака и как они едут сюда — домой, к его родителям. Так хотелось бы первые два воспоминания забыть, стереть из памяти навсегда, точно зная что они больше никогда не будут в твоей голове. Так хотелось бы вернуться к прошлой жизни, когда всё было хорошо и ничего не предвещало беды... Девушка задумалась и настолько погрузилась глубоко в свои раздумья, что совершенно не заметила, как перестала вытирать тарелку в своих руках и просто держала её вместе с полотенцем. Ей стало грустно. Дженни сейчас переживает далеко не самые лучшие времена в своей жизни. Год назад она даже не предположила бы, что с ней случится такое. От этого становится печально и обидно на душе. Только недавно она начала ценить жизнь, всё, что имела. Ценила тех, кто находился с ней рядом, что они для неё делали... Всё это ценила. Не зря говорят, что нужно ценить каждую секунду времени, проведённую среди твоих самых близких людей, которые делают такие обычные, скучные, ничего не обещающие вечера самыми счастливыми в твоей жизни. Всё это нужно обязательно ценить и помнить. Ведь жизнь так коротка. Но осознание ценности жизни приходит только тогда, когда ты её вот-вот потеряешь.* * *
Джису в очередной раз спускалась по лестнице в сторону кухни в надежде выпить стакан воды. Бессоница так и продолжала быть с ней, даже не думая отпускать свою жертву и дать ей нормально выспаться. Девушка и не надеялась избавиться от неё; понимала, что лучше всего обратиться за помощью, но уже у себя дома. Чтобы ей прописали снотворное, так как такое продолжаться больше не может. Она писатель и ей необходима энергия и вдохновение. А когда хочешь только под тёплое одеяло из-за недосыпа, да ещё и впридачу головная боль, вместе с тяжестью во всём теле, о таком потрясающем чувстве, что помогает ей зарабатывать, можно полностью забыть. Так что остаётся пока немного потерпеть. Скоро она уедет обратно домой и позаботится о себе, а сейчас можно лишь только пить воду и думать; думать обо всём, что раньше её радовало и она даже не смела вспоминать о подобных вещах. Шаркая тапочками, которые она привезла из своего дома, по холодному полу, температура которого ощущалась даже через материал, Ким увидела тусклый жёлтый свет на кухне, что означало присутствие человека. Темноволосая немного напряглась и надеялась не столкнуться с Чонгуком, с которым после того случая в её спальне, не говорила и даже не пыталась. Причём ни он, ни она. Им обоим было ужасно стыдно после того, что произошло, и Су казалось что ей намного больше. Она чувствовала себя в какой-то степени виноватой, ведь она его сразу не оттолкнула, а только продолжала ожидать следующих действий, пока всё не зашло слишком далеко. Поэтому старалась не думать о той ночи, надеясь когда-то да забыть. Но Чон тоже молодец. Пускай и в темноте, он же должен был отличить свою нынешнюю невесту от бывшей. Прямое доказательство — запах. Джису до сих пор пользуется тем самым шампунем, что и использовала пять лет назад. Она оправдывалась тем, что он самый подходящий для её волос и нет ничего лучше средства этой фирмы. Но глубоко в душе, в самом потайном её месте она понимала, — запах какого-то обычного средства вызывает в ней такой табун мурашек и заставляет вспоминать самые прекрасные моменты, проведённые с любимым человеком. Так что Су оставалась с тем же ароматом, который так любил её жених... Возможно он не почувствовал его, возможно он думал, что Лиса тоже пользуется тем же шампунем, что и Джису и поэтому просто ошибся и перепутал, думая что это Лиса. Но у Ким возникла такая мысль: «Что если он не ошибся?». Что если он в душе знал, что обнимает, целует, шепчет именно Ким Джису? Что если он всё это прекрасно осознавал, но всё равно продолжал свои действия? Что если он, — Чон Чонгук — понимал что это Джису? Как только пришла такая мысль девушке, она тут же пыталась выкинуть её из головы, но продолжала дальше размышлять над этим и так и не пришла к нужному выводу. Да и бред это всё, что она себе напридумывала. Виновата она и точка. Она не понимала что происходит, она была сонной. А когда человек находится в сонном состоянии — толком не знает что делает. Вот и так же с ней. Это и есть разумное и логичное объяснение её действиям, а Чонгук лишь думал, что обнимает Лалису, а не Джису... Тем временем писательница подошла осторожно к дверному проёму на кухне и не шумела, чтобы не вызвать подозрения. Ким очень сильно надеялась, что это не Чон Чонгук, поэтому старалась увидеть человека аккуратно, не привлекая внимания. Потому что если это он, то она тихо и спокойно уйдёт обратно к себе и дождётся, когда он поднимется в свою комнату. Осторожно выглянув в проём, как маленький ребёнок девушка увидела лишь одну невысокую фигуру, не энергично вытирающую тарелку. Дженни смотрела куда-то вниз, как обычно в пустоту и очень вяло протирала полотенцем не частное блюдце. На вид она как всегда была уставшей, но сейчас хотя бы понятно почему — в два часа ночи она единственная моет посуду, наверняка устала. Но Су понимала, что причина совершенно иная. И она понимала, что сейчас — самый идеальный и подходящий момент, чтобы расспросить свою подругу о её очень странном поведении. Так что спокойно выйдя из своего прикрытия, убедившись в том, что это не её бывший, Ким выпрямилась и вошла на кухню, стараясь привлечь внимание подруги. Дженни, конечно же, не проявила никакого интереса и не почувствовала чужое присутствие в комнате, продолжая вытирать всю ту же тарелку, где-то на интуитивном уровне осознавая, что она давно уже сухая. А Джису стала подходить всё ближе к спине шатенки и хотела уже коснуться её плеча, чтобы окликнуть, как в последнюю секунду, когда до её плеча осталось пара сантиметров, девушка резко повернулась, наконец-то почувствовав, что она не одна. Столь резкое и внезапное движение подруги напугало Джису и она вздрогнула, но тут же решила придать себе более строгий вид. — Джен, привет. Ты чего не спишь? — сразу же спросила старшая, решившая не терять время зря. Она подошла к шкафчикам, где находились стаканы и потянулась к ним. Шатенка же в это время поставила на место тарелку, повесила на спинку стула, на который села полотенце, перед этим не забыв и себе налить горячее какао, что заварила совсем недавно. Обе сидели друг напротив друга. — Да... как-то так вышло. Было много посуды, мне не спалось и я решила всё вымыть. Сама. — Мм, а что ты не попросила помощи? —спросила Су, выпив половину стакана с жидкостью. Настолько сильно мучила сухость во рту. — Ну... у меня накопилось столько идей для размышления, что я решила побыть наедине с собой и со своими мыслями. Полезно, знаешь ли. — Ясно... Для Джису подруга была слишком подозрительной. Всё время, что они говорили, Дженни вела себя уж слишком неуверенно и нервно, словно пыталась что-то утаить. Её поведение было слишком странным и даже возникали периодически мысли, что она плохо себя чувствует. Ким-старшая продолжила сверлить взглядом младшую, как настоящий грозный детектив в участке, что проводил допрос и пила воду, что уже заканчивалась. Она вновь заметила, как жена брата отводит взгляд и старается не смотреть в глаза человека, с которым ведёт беседу. Однофамилица сидела, пила какао и поджимала губы, как делают люди, когда находятся в неловкой ситуации и не знают как разрядить обстановку, а Джису продолжала смотреть пристально не моргая, тем самым полностью «анализируя» поведение девушки и вспоминая всех своих знакомых со «странностями» и пыталась вспомнить хотя бы одного, у кого было такое же поведение. И вспомнила... одного человека. В голову начали лезть сразу же плохие мысли и Су нахмурилась, отведя взгляд. Непонимание сменилось страхом, а затем уже и гневом, что был не настолько силён, чтобы замутнить разум. Ким поняла, что сначала нужно выяснить всё начистоту и только потом уже использовать всевозможные оружие и слова, которые смогут «разбудить» Дженни. Для начала нужно узнать, верны ли догадки Джису или же это всего лишь предположения и совпадения. — Давно ты тут? — как бы невзначай спрашивает Су, глядя на подругу из-под ресниц. Она решила вывести на чистую воду, задав сразу несколько вопросов. Ким часто так делала со всеми и всегда узнавала то, чего хотели от неё скрыть, но такая тактика всегда срабатывала и Джису оставалась в выигрыше. — Где-то... час или полтора... — слегка улыбнулась Джен, не чувствуя подвоха в безобидном вопросе. Если их разговор будет в этом русле, то почему бы и не поговорить? — Я не только посуду мыла, но ещё и плиту, духовой шкаф и столешницу решила привести в порядок. «Как будто до этого это всё было в ужасном состоянии» — думала про себя Джису. — А ты поела? — решила продолжить «безобидный» допрос Джису. — Конечно. Но только давно. — Что ела? То, что недавно приготовила Джухён? — Нет, я чуть позже хотела попробовать, но в итоге забыла. А поела я салат, — неловко посмеялась Дженни, показывая свои зубы с безумно милой улыбкой. — А ты не голодна? — Нет. Я уже поем утром, а сейчас пока попью какао, — увидев очень пристальный взгляд сестры бывшего мужа, девушка стала нервничать. — С чего этот допрос, Джису? Всё нормально. Как и всегда. Сейчас я не хочу есть, правда. Девушка поднесла кружку к губам и опустила свой взгляд, якобы намекая на не желание продолжать этот для неё непонятный разговор. — Знаешь, Дженни... — начала вдруг Джису, чувствуя, что больше подруга не захочет говорить. Видя, как она пьёт свое какао и смотрит вниз, писательница понимает, что надо бы её разговарить и сделать это незаметно. — Когда я ехала сюда, я безумно волновалась. Думала, как всё будет. Как вообще меня примут. Вспомнят ли меня? —усмехнулась на последнем предложении, понимая как это глупо звучит. Но помня свои ещё совсем недавние ощущения, действительно было чувство, что семья её не впустит, не захочет даже слушать её и скажет, что больше она им не нужна. Да, глупо, но это было так. — Но я знала, что если ты едешь на праздник, то мне не будет так одиноко. Я не буду чувствовать себя явно лишней и даже возможно хорошо проведу время. Я ведь помню, как мы с тобой веселились. Я помню, какой ты была скромной, но эта «скромность» никогда не мешала быть тебе весёлой и смешной. С тобой никогда мне не было скучно. Ты вызывала во мне такие яркие эмоции, заставляла чувствовать себя в какой-то степени особенной, из-за чего ты окончательно дала мне понять, что я не хочу учиться на юриста. Не хочу посвятить себя нелюбимому делу. Не хочу быть несчастной. Это дала мне понять ты... — девушка на миг взглянула вниз, делая паузу и вновь вернула взгляд на подругу. — Ты и Чонгук. Да и Чонин, кстати говоря, тоже, — Су улыбнулась, не показывая зубов и снова продолжила, но уже совершенно другим тоном: — Но когда я вернулась сюда и увидела вас всех, то, честно сказать, пришла в немного неприятный шок. Абсолютно все вы изменились. Я знала, что так и будет, но не думала, что настолько всё поменяется. Может многие не хотели этого показывать, но я почему-то уверена, что дело вовсе не в моём прибытии. Я знаю, что вам всем даже всё равно на меня. Особенно Джухён. Но я ожидала немного другого. Чонин стал слишком закрытым, даже в какой-то степени раздражительным. За всё время, что я здесь, даже вспомнить не могу, улыбался ли он хоть раз. С Мун тоже что-то не так. Ощущения такие, будто ей морально плохо, но она с огромным усилием натягивает улыбку и старается быть в хорошем настроении. Джин и Джухён практически не изменились. Вот только сестра стала немного иной. Это я ещё поняла в день моего приезда. Чунмён только не изменился. Всё такой же работяга. А ты, Дженни... — старшая более внимательно стала разглядывать черты лица собеседницы, желая понять, что случилось. Подруга была сейчас как никогда зажатой, ей было очень не комфортно находиться здесь и желание спрятать голову в песок казалось самым заветным. Она очень плотно сжала пальцами ручку кружки и было видно, что её рука дрожит. Джен не смотрела на Джису и не хотела смотреть. Её взгляд был направлен только вниз, неизвестно даже куда: то ли на стол, то ли на пол. Хотелось просто раствориться. И более того, хотелось расплакаться. Как ни странно, но слова гостьи очень давили на неё, а в связи с её состоянием, шатенка почувствовала, что сейчас начнётся истерика. — Но более того, Дженни, ты не только изменилась, но тебе, видимо, плохо? —обеспокоенно спросила писательница, положив ладонь на руку шатенки, которая держала кружку. — Ты очень бледная, ещё больше похудела, словно не ешь целыми днями. Я уже боюсь представить, что с твоим психическим состоянием. Если действительно так и мои предположения верны, то почему Чонин ничего не замечает? Почему? Что у вас случилось? Дженни, скажи, пожалуйста, у тебя и вправду проблемы со здоровьем? — все тот же тихий и испуганный голос. Ну всё. Дженни больше не выдержит. Джису попала прямо в точку и уже нет сил скрывать и говорить, что все хорошо. Да и тем более старшая уже не будет верить, что всё прекрасно. — Да, конечно, когда мы общались ты была... Не успела гостья договорить и половину задуманного предложения, как её перебили: — Да, ты права, всё нехорошо! — буквально выпалила девушка со слезами на глазах, отпустив кружку. — Всё совсем нехорошо! Причина, по которой я веду себя странно и плохо выгляжу — болезнь! Я смертельно больна и у меня остаётся мало времени! По этой же самой причине я подала на развод и развелась с Чонином. А приехала я сюда просто потому что меня попросил он, мы не хотели говорить вам столь ужасную новость. Но и приехала я потому что я понимаю, что возможно я вижу всех вас в последний раз! Ты права во всём, довольна?! — Ким-младшая больше не сдерживалась и закрыв лицо ладонями, заплакала, чувствуя, что всё ужасно в её жизни и ни что не спасёт и не сделает её вновь счастливой. Услышав столь кошмарное заявление, Су не знала как реагировать на такое. Её грудь стала часто вздыматься от учащенного дыхания, руки дрожать, а слова застыли на кончике языка и девушка не знала, что сказать в такой ситуации. Конечно, она догадывалась, что с женой брата что-то не так. Она думала, что это из-за стресса, из-за нетёплых отношений с матерью, из-за работы. Мало ли что может происходить на рабочем месте. Но чтобы всё было настолько печально и в мыслях не было у старшей. — Боже, Дженни... — Ким-старшая нашла в себе силы сказать только это. Подруга продолжала плакать. У неё была в буквальном смысле истерика и слёзы, что сочились из её глаз не хотели останавливаться. Но шатенка уже не закрывала лицо руками, а просто сидела, ужасно сгорбившись и вытирала периодически ладонями капли. — Ты хочешь знать, с чего всё это началось, так? — осипшим и хриплым голосом от слёз спросила Дженни. В ответ гостья лишь продолжала на неё смотреть. Ответ хотелось бы узнать, но если нет желания, то лучше подождать, чтобы успокоиться или вовсе не говорить.* * *
«Это было почти четыре месяца назад. На тот момент мне не здоровилось, были некоторые проблемы. Голова каждый день разрывалась от непрекращающейся боли и никакие таблетки не помогали. Также меня постоянно мутило, я часто вырывала и чувствовала слабость. Но больше всего меня беспокоила ужасная боль в голове. И после полутора недели такого состояния я записалась на приём к неврологу. В то время на работе у меня каждый день был аврал, всё время был стресс и я мало питалась. Поэтому самое оптимальное решение было пойти и узнать, что со мной. Я не думала, что это что-то серьёзное, поэтому настроение у меня было хорошее до определённого момента...* * *
Девушка сидела как никогда зажатая. Она еле как держалась, чтобы не начать грызть свои ногти, ведь смотря на то, как врач перед ней внимательно и очень строго вчитывается в текст бумаг её анализов, хочется просто уже начать плакать, думая о том, что всё плохо. Сердце билось ужасно быстро, что аж Дженни была сама в шоке от того, насколько сильно может действовать орган. Казалось, что ещё чуть-чуть и он прекратит. — Вы говорили, миссис Ким, что вас беспокоит ужасные головные боли, головокружения и проблемы с памятью, так? — после долгого изучения бумаг пациентки, наконец серьёзным голосом спросил мужчина средних лет. Его серых глаз взгляд заставлял чувствовать себя не в своей тарелке, особенно, когда он говорит таким ледяным тоном. Дженни стало не по себе и она опустила плечи, как и голову, на секунду задумавшись. — Да, так. — А почему вы думаете, что с памятью проблемы? — вновь спросил невролог, слишком строго смотря на девушку. — У меня всегда была хорошая память. Я работаю системным аналитиком и занимаюсь автоматизацией процессов, анализ бизнес-процессов. Разработка технических заданий и спецификаций. А в последнее время, я стала замечать, что плохо ориентирусь и могла забыть то, чего помнила неделю назад. Это очень мешает... — тихо промолвила пациентка. Она настолько тихо это сказала, что даже сомневалась в верности своих слов. Тем временем мужчина глубоко вздохнул, снял очки и потёр переносицу. Ким показалось, что сейчас её ждёт явно нехорошая новость и почувствовала, как её органы внутри сжались. Её снова мутило. — Миссис Ким, давайте посмотрим на ваш рентген головного мозга. Мужчина поднёс рентген ближе к свету окна, что было позади него и внимательно стал следить за реакцией девушки. — Что вы видите? — спросил мистер Уайлд. Шатенка ничего не понимала и плохо разбиралась в том, о чем говорил ей невролог. Но видя свой головной мозг, она понимала, что что-то не так, видя странный «объект» достаточно немаленького размера. Дженни ещё больше начала паниковать, так как вспоминая моменты из фильмов про врачей, видела то, что видит сейчас в реальной жизни. — Что это... — тихо, и уже дрожащим голосом спросила девушка. Ким боялась своих догадок, но похоже, что её предположения оказываются правдой. — Миссис Ким, я не хочу вас расстраивать, но как вы сами видите, у вас опухоль... После сказанных слов, головная боль словно только усилилась, мешая слышать слова доктора. — Но не паникуйте. Как я понял, у вас первая стадия. Опухоль можно удалить хирургическим путём, так что вам переживать не стоит. Но лучше не медлить, иначе она будет расти, впоследствии чего вторая стадия обеспечена. А опухоль головного мозга второй стадии лечить дольше и сложнее... Но девушка уже не слышала, что говорил ей врач. После слов «у вас опухоль», Дженни перестала выслушиваться в слова доктора и уже начала думать, что будет дальше и какие действия ей надо предпринимать. Она скоро умрёт, а значит необходимо продумать всё заранее... — Миссис Ким! — неожиданно послышался голос мужчины, заствляя Джен выйти из транса. Более того невролог слегка тряс девушку за плечо, чтобы привести в чувства. Ким медленно подняла свой взгляд на него без какого-либо интереса, чувства. Словно бездушная кукла. — Миссис Ким, вы ни в коем случае не должны отчаиваться. Как я уже сказал, пока что опасность вам не грозит. Но нужно не медлить и сейчас же готовиться к операции. Какие бы ободряющие слова не говорил бы доктор, пациентка слушала его, не до конца осознавая, что он говорит. Она снова вошла в некое состояние, не позволяющее быть в этом мире. Словно она уже умирает. Угасает. Да, умирает... она умирает... — Услышьте меня, пожалуйста, миссис Ким! Я вам сказал, что вам нужна операция! У вас есть шанс. Вам не стоит переживать и хоронить себя раньше времени. Если хотите, я могу дать вам контакт одного очень хорошего нейрохирурга, работающего в нашей больнице. Девушка понимала, что то, что он говорит, всего лишь жалкие слова, чтобы не говорить прямо «ты скоро умрешь!» и она это прекрасно знала. — Так мне дать вам визитку? — вновь спросил мужчина, видя, что его пациентка всё ещё находится в «трансе». Дженни наконец посмотрела ему в глаза. — Не стоит. У меня есть один знакомый, который тоже может мне помочь. Спасибо за информацию, мистер Уайлд. До свидания. И больше ни сказав ни слова, шатенка вышла из этого злосчастного кабинета, забрав свои анализы и рентген, и ушла прочь, попутно вводя номер Чунмёна... Она всё ещё не пришла в себя, руки дрожали, слёзы текли по её щекам, но она продолжала слушать гудки, пока в трубке не возник голос хорошего друга.* * *
Позже. Мужчина смотрел на рентген головного мозга своей родственницы очень серьёзным и даже грозным взглядом, одновременно читая разные бумаги, что были на его столе. Оба Кима сидели у него в кабинете. Девушка позвонила ему ещё вчера и договорилась на консультацию, сказав, что это срочно. И, конечно, Чунмён ничего не мог поделать. — Не томи, Чунмён. Говори правду, — теребя свои пальцы, проговорила Джен, внимательно следя за выражением лица молодого мужчины. Она дико нервничала, кусала губы, в её голове возник миллион вариантов дальнейшего исхода, но пока ни один не заставлял её расслабиться. — Что тебе сказал невролог? — отложив рентген, вскоре задал вопрос Чунмён, глядя на девушку. — Сказал, что у меня первая стадия и вроде как она лечится хирургическим вмешательством. — И что ещё? — изогнув одну бровь, вновь задал вопрос Ким. — Он сказал, что по размерам она вскоре разрастётся до второй стадии. — Хорошо. Чунмён глубоко вздохнул — точно так же, как и доктор Уайлд перед тем, как сообщить печальную новость. Видимо, это их привычка. Все врачи так делают. И теперь шатенка знает, что это дурной знак. — Дженни, у тебя и вправду опухоль и боюсь, что с каждым днём она становится всё больше. Так что он прав, у тебя скоро будет вторая стадия. Девушка крепче сжала ручку своей сумки, но ощущения не были такими, как тогда, в кабинете доктора Уайлда. Она понимала, что уже была готова к такому заявлению и осталось только выяснить, правда ли это. Поэтому Ким лишь сделала вдох и выдох и вновь взглянула на родственника. — Что нужно делать? — Готовиться к операции. У меня есть очень хороший знакомый нейрохирург. Так вот, он тебя точно вылечит, — сказал Чунмён уже более расслабленным голосом. Но даже это не помогло расслабиться Дженни. — Есть шансы, что я умру? — резко спросила девушка, внимательно смотря в глаза парня, не моргая. Словно она опять же не слышала то, что Ким сказал ей минуту назад. Ей нужен ответ. Прямо сейчас. И только правда. — Почему ты... — Чунмён! — внезапно перебила пациентка, слегка повысив голос. Только она поняла, что сделала это зря, так как боль стала невыносимой и шатенка зажмурила глаза, массируя виски, зная, что это не поможет. — Скажи мне... — сквозь скрежет зубов, начала она. — Скажи мне, только честно, есть вероятность, что я умру. От такого взгляда, каким она пронзила Чунмёна, ему же стало не по себе. Он сжал губы, но всё же ответил: — Да, но она очень мала. Нужно сейчас начать принимать меры, иначе опухоль будет расти и просто... — Взорвётся? — скривив губы, закончила предложение Дженни. — Не волнуйся, я знаю. Значит, всё-таки умру... — последнее она сказала очень тихо. Почти незаметно. Только для себя одной, чтобы никто не услышал. — Джен, с тобой всё нормально? — с тревогой в голосе спросил Чунмён, как это делает старший брат. — Со мной? У меня опухоль голвоного мозга, а так, со мной всё в порядке! — не удержалась съязвить девушка. Ситуация была не самая приятная и даже страшная, так что грубость здесь, как казалось самой Ким — совершенно нормальна. — Ты знаешь, я не про это. Просто услышав бы мои пациенты то, что я сказал тебе, они бы начали радоваться. А вот ты, зная, что с деньгами нет проблем, ведёшь себя не как обычно. У вас что-то с Чонином случилось? Младшая Ким медленно перевела свой взгляд на родственника, так же неспеша откинувшись на спинку стула, на котором сидела. Признаться честно, всё было не совсем хорошо, как казалось самой Джен. Всё было хреново. Во второй раз хреново. И это всё давило на неё, вызывая внутренне раздражение и понимание своей никчёмности. — Всё хорошо у нас с ним. Не переживай по этому поводу, — очень отстраненным, почти неузнаваемым голосом ответила шатенка. Голосом, что заставил пройтись мурашкам по коже. — Ладно, — вздохнул Чунмён, понимая, что подруга ему ничего не скажет. Поэтому он принялся складывать все анализы с рентгенами в аккуратную стопку. — Но я хочу попросить тебя об одном одолжении, Чунмён. Пожалуйста... Мужчина оставил бумаги в покое и внимательно, слегка нахмурив брови устремил взгляд на девушку. — Что такое? — Пообещай мне... Пообещай мне, пожалуйста, что ты никому ничего не расскажешь. Ни Айрин, ни Джину, ни тем более Чонину. Ким хотел было что-то сказать, как его перебили. — Пообещай мне, пожалуйста! — уже не скрывая слёз, скатывающихся с глаз, не унималась Дженни. — Пообещай. Это останется только между нами, Чунмён. Врач опустил свой взгляд на несколько секунд, обдумывая сказанное, затем снова поднял его. — Обещаю. Никто не узнаёт ничего, Дженни. — Спасибо... — вытирая слёзы, тихим голосом поблагодарила девушка. — Но тебе не кажется, что Чонин должен всё узнать? Он как никак твой муж. И рано или поздно он всё... — Не узнает! Он ничего не узнает. А если и узнает, то это уже будет моя проблема.»* * *
Настоящее время. Закончив свой рассказ, Дженни выплакала всё, что у неё накопилось. За всё время, что она держит в себе эту непосильную ношу, ещё никому она не рассказывала все свои эмоции. Су продолжала сидеть на своём месте напротив подруги и продолжала гипнотизировать взглядом стол, переваривая происходящее. — И что случилось после этого? — спросила Джи, не поднимая своего взгляда. — Как ты лечилась? Был ли хоть какой-то курс? — Химиотерапии не было, так как мне сказали, что он не поможет. Чунмён предложил мне другой вид лечения, заключающийся в уколах и других препаратах. Они позволяют опухоли не разрастаться. Так что сейчас я жду операции, — уже спокойно отвечала подруга, теребя пальцы. — И когда будет операция? — После праздников. Где-то в конце января, я с Чунмёном на две недели, может больше, поеду в Германию. Там живёт его один очень хороший знакомый, который сможет мне помочь. И как сказал сам Мён, я вылечусь... — грустно усмехнулась девушка, словно не верила в это. Будто она до конца уже смирилась с тем, что умрёт и никакого дальнейшего счастливого исхода не будет. — А Чонин? Он до сих пор не в курсе? — продолжила свой распрос Су, уже подняв свой взгляд. — А ему не надо быть в курсе. Потому что когда я умру, нас ничего не будет связывать, кроме воспоминаний. Детей... у нас нет. Имущество своё я перепишу на свою маму, либо же продам, передав деньги в благотворительный фонд. И всё. Больше меня ничего не держит здесь, — тяжело вздохнув, подытожила младшая, также грустно улыбаясь, поджав губы. Старшая запустила ладонь в волосы и глубоко за дышала. После истории подруги, в Джису проснулось огромное количество эмоций, основа которых — негативные. Да что уж говорить, девушка была в ярости. Из сказанного она поняла, что будь сама в такой ситуации поступила бы совершенно по другому. — Дженни, что ты... — подняв голову, шёпотом проговорила Джису. Взгляд старшей напрямую говорил «что ты сделала?», заставляя шатенку нахмурить брови и проглотить накопившуюся слюну. — Не поняла... Писательница встала со своего места и подошла к столешнице, облокатившись к ней спиной и скрестили руки. — Не понимаешь? — повторила слова собеседницы брюнетка, истерично усмехаясь. Глаза девушки издалека казались стеклянными из-за скопившихся слёз, но также выражли своё недовольство и гнев. — Не понимаешь, что поступаешь неправильно? Джен закрыла глаза, вновь глубоко вздохнув, словно предвидела слова подруги и снова открыла, готовясь терпеливо объяснять свою позицию. — Джису, я делаю так, как нужно. Есть вероятность, что я умру, понимаешь? И я должна всё продумать. Сделать так, как будет лучше для всех... — Дженни, что ты несёшь?! — отойдя от столешницы, повысила свой голос гостья. — Для кого лучше? Для Чонина, который нихрена не в курсе того, что происходит с тобой? Для меня, подруги, которая только сейчас узнает о твоем состоянии? Или для твоей матери... — Давай признаем, Су, что моей маме глубоко плевать на меня, хорошо? — грубо перебила шатенка, поднимая свои глаза, в которых начали заново собираться слёзы. Разговоры о матери для Ким-младшей были тяжёлой и больной темой. Сколько бы раз девушка не пыталась защитить эту женщину, сказать самой себе, что ей не всё равно на дочь, всё заканчивалось тем, что девушка видела, что это вовсе не так. Ей плевать на неё. И она наконец-то только сейчас приняла это. Смирилась. Осознала. Несколько слезинок старшей скатились по её щекам и она немедленно их вытерла. Девушка подошла к столу, села на свой стул и взяла за обе руки свою лучшую подругу, чувствуя, как и у неё скоро начнётся истерика. — Что ты такое говоришь, Джен? Что ты говоришь! — истерично повторяла писательница, треся её руки, пытаясь привести её в чувства. Потому что то, что говорит подруга — бред. Она не видит ничего и уже готовится к своей смерти. — Что с тобой стало? Где твой оптимизм? Где твои ободрительные речи? Где всё это?! Ты всегда всем твердила, что в какой бы ты ситуации не был, всегда есть три выхода! Всегда найдётся вариант, чтобы спастись и решить абсолютно всё! И если ты начала слушать свою мать, то прекрати! Ты же знаешь, что она никогда не говорила ничего дельного. А то, что она не испытывает к тебе тёплых чувств — уже неважно! Я тебя безумно люблю, Чонин тебя любит, наша семья тебя очень сильно любит. Сколько раз мы тебя старались поддерживать, сколько раз мой брат делал для тебя, чтобы только видеть твою улыбку. Скольким он жертвовал. Ты понимаешь это?! — не совладав со своими эмоциями, буквально выкрикнула старшая. — То, что ты ничего ему не рассказала — ужасно обидно. Он должен был знать! Ты — самый близкий человек в его жизни и не сказать ему о своём состоянии... Ты осознаешь, что это эгоистично с твоей стороны?! — Джису уже не боялась кричать на весь дом и была не в силах контролировать свои эмоции, зная, что её все равно не услышат. Внезапно послышался шорох со стороны выхода кухни. Обе Ким резко повернули головы на непонятный шум. Подождав несколько секунд, отвернулись, так как больше ничего не услышали и решили, что это сквозняк или упавшая вещь. Наступила тишина. Дженни хорошо слышала глубокое дыхание старшей и сама старалась его контролировать. — Я всё для себя решила, Джису. И я ничего не буду менять. Пойми и ты меня, пожалуйста, — прошептала дрожащим голосом младшая, вставая со своего места. Она быстро вымыла свою кружку в абсолютной тишине и поставила её на место. Готовясь уже выйти из кухни, Дженни остановил голос Су: — Это всё, что ты от меня утаила? — Всё ещё продолжая глубоко дышать, спросила брюнетка. — Больше я ничего не должна знать? Шатенка взглянула в глаза подруги, видя как она переживает. Девушка опустила свой взгляд, чему-то усмехаясь и снова его подняла. — Я рассказала тебе всё. Абсолютно. Ким пожелала доброй ночи своей подруге и ушла к себе. Знала бы Ким Джису, что последняя фраза, брошенная её подругой являлась самой настоящей и искусной ложью. Она не всё рассказала. Но откуда писательница могла это знать. Су повторила действия ушедшей девушки и внимательно осматрела всё. И убедившись, что посторонний шорох был просто случайным, также ушла в свою спальню, потушив свет. Эмоции так и пытались выйти наружу, хотелось что-то сломать и просто расплакаться на месте, но брюнетка себе этого не позволяла и тихо закрыла за собой дверь, чувствуя, что точно сегодня не заснёт. Завтра ей нужно ещё раз поговорить с Дженни и попытаться убедить её в том, что она поступает неправильно.* * *
А тем временем Венди, находящаяся на первом этаже, что спряталась в темноте огромной комнаты, вышла из своего укрытия и также проницательным взглядом стала разглядывать всю кухню, перед этим включив свет. Подслушанный разговор оказался до боли интересным и как никогда замечательным для юной девушки. Всё тело так и хотело прыгать от счастья и девушке уже не терпелось рассказать полученную информацию Чонину. Но... Всему своё время.