Вяселле

      Милана тоскливым взором провожала косяк уток, с шумным гоготом разрезающий небесную гладь. Небо постепенно прояснялось, а первые лучи солнца уже ласкали крышу их хаты. Белоснежная вышиванка, казалось, сияла на фоне стен. Багряный пояс, бережно повязанный тетушкой, приятно сдавливал живот: не слишком сильно, чтобы не затошнило, но при этом достаточно крепко, чтобы держать поясницу ровно и создавать чувство поддержки во время свадьбы. Девушка прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Все родственники радовались за нее и готовились к торжеству. Еще бы, ведь Федор был самым завидным женихом во всей деревне, пожалуй, уступая лишь Ярославу, однако Милана вовсе не чувствовала, что это был ее праздник. Ей казалось, будто она смотрела на все вокруг сквозь мутную карамель ярморочного леденца. Порой ей даже чудилось, что она смотрит на собственное тело со стороны. Вот она видит, как стрыечная плетет ей косу, пока тетушка задумчиво вертит перед собой ветку рябины и пучок полевых цветов. А вот она уже вновь смотрит на все своими глазами, будто бы ничего и не было. Все это утомляло девушку, кроме того, ночью она так и не смогла уснуть. Определенно, если бы она только могла, то тотчас же птицей взмыла бы в небо, улетая прочь. Сейчас она скорее чувствовала себя, словно перед испытанием, а ведь если подумать, то та же Масленица или Рождество вызывали у нее совершенно иные чувства. Остановившись на рябине, тетушка принялась вплетать ту в волосы Миланы.       - Девица-красавица!Ты только погляди на нее, Маруся,совсем взрослой стала наша Милана. Наконец-то из девок выйдет.А жених-то у нее какой! –тетушка наигранно вздохнула, покачивая головой и вплетая вслед за рябиной красную ленту.       - Правду молвишь, матушка! Тоже сил нету, замуж хочу, - рассмеялась Маруся, заправляя выбивающуюся прядь обратно за ухо Миланы.       - Ну что ты як не живая, в самом деле, Милана! – тетушка помахала рукой перед лицом невесты, выхватывая ту из вороха мыслей. Девушка лишь вяло улыбнулась.       - Что-то дурно мне, тетушка, - выдавила из себя Милана.       - Дурно ей, ишь ты! – возмутилась родственница. – Як сыр в масле катается, мы ее тут охаживаем, а она нос воротит! Стой смирно, да улыбайся. От тебя тут много ума не надо.       Милане ничего не оставалось, кроме как покорно сдаться под натиском родни, позволяя вплетать все больше лент и ягод в свои волосы.       Вдруг дверь тихо скрипнула, и в сенях девушка краем глаза заметила брата. Он осторожно выглянул из-за угла, после чего неспешно вошел в горницу. Маруся с тетушкой тут же зашипели на него.       - Ты на кой черт, басурман, людей пугаешь?! Чего, аки вор, крадешься?       Ярослав лишь тихо рассмеялся. Он подошел к родственницам, а затем, заискивая, промурлыкал:       - Марусенька, Аннушка, не оставите ли вы меня с сестрицей? Я не видел ее с самого девичника.Боюсь, как бы не вышло, что нам до конца свадьбы словом будет не перемолвиться.       Обычно колючая и вредная Аннушка, а также раболепная Маруся в ту же секунду расплылись в довольных улыбках от лестного тона Ярослава.Пускай и нехотя, они все же вышли из хаты. Дождавшись, пока дверь захлопнется, Ярослав обернулся к сестре. Он медленно осмотрел ее с ног до головы, а потом нежно и на этот раз искренне улыбнулся.       - Солнышко, как ты, в добром ли здравии? – парень подошел чуть ближе, проводя тыльной стороной ладони по щеке девушки. Милана закусила губу, отводя взгляд в сторону. Ярослав нахмурился.       - Что случилось? – Девушка ничего не ответила, а лишь слегка поежилась, обнимая себя руками. Парень осторожно обхватил ладонями лицо сестры, вынуждая ту повернуться. В ее ледяных голубых глазах плескалось отчаяние и страх. Казалось, будто она вот-вот заплачет. Из-за этого у Ярослава больно защемило в груди. Само собой, он не был идиотом и понимал, в чем была причина, однако он так же понимал, что не в его силах что-либо исправить. Рожденные в один день, они всегда хорошо чувствовали переживания друг друга и понимали, когда кому-то одному было плохо. Немного подумав, он крепко обнял ее, положив подбородок на угловатое плечо девушки. Милана же лишь тихо заскулила, утыкаясь носом в новую рубаху брата.       Пару лет назад, когда Милана смотрела на выходившую замуж сестру, ей казалось, что та была счастлива. Теперь же девушка не была в этом столь уверенна, ведь если подумать, то было во всех этих свадебных обрядах что-то унизительное. Милану передернуло от мысли о предстоящей «проверке чести», из-за чего она крепко сжала пальцы, чувствуя, как колечко с острым кончиком впилось в кожу.       - Мне так тоскливо, - наконец-то выдавила из себя девушка, – Чувствую себя, як холеная скотина на ярмарке, которую вот-вот прирежут на потеху толпе.       - Ох, солнышко мое, - вздохнул Ярослав, поглаживая девушку по голове, - Какая ж из тебя скотина. Ты самое прекрасное, что я видывал за свою жизнь.       - Ты не понимаешь, - процедила Милана, - Я о том, что я не хочу замуж. Я не хочу уезжать из дому. А на Федора я смотреть не могу: от одного взгляда тошно становится, – после этих слов по щекам девушки бисером покатились слезы. Кажется, Ярослав никогда раньше не видел, чтобы его сестра всерьез плакала. Обычно она сохраняла стойкость и твердость духа, и происходящее сейчас поистине выбивало его из колеи. Дождавшись, пока девушка немного успокоится, выплакав все слезы в его плечо, он выпустил ее из объятий, после чего потянулся к мешочку, все это время висевшему на его поясе.       - Точно, чуть не позабыл, - он быстрым движением развязал тонкий кожаный шнурок, а затем вытряхнул на ладонь небольшое солнце, внутри которого красовался резной месяц. Милана вытерла слезы и с изумлением всмотрелась в изделие. Она всегда знала, что у ее брата были золотые руки, но на сей раз он умудрился прыгнуть выше собственной головы.       – Это твоя работа? – она осторожно провела пальцами по холодному металлу, пытаясь отложить в памяти каждый изгиб.       - Да. А еще, смотри, - он слегка надавил пальцами на месяц, и тот отделился от солнца.Теперь это были два разных украшения. Ярослав достал две цепочки,нанизывая на них обе части кулона. Надев месяц на шею сестры, он оставил себе солнце с пустой сердцевиной.       - Я подумал, что так ты будешь чуть меньше тосковать по дому, - он ласково улыбнулся, после чего, едва касаясь губами, поцеловал девушку в макушку.       К тому времени за окном окончательно рассвело, а многочисленные родственники уже готовились к выкупу невесты.