Всегда

Драко правда не понимает, почему он до сих пор здесь стоит. Все уже давно разошлись: даже Уизли и Грейнджер, что ни на секунду не прекращала плакать, явно с трудом уговорили себя уйти ещё час назад. А он нет. Уже стемнело и заметно похолодало. Свинцовые тучи висят почти над самой землей, полнясь влагой и грозясь обрушиться наземь дождем. На кладбище пахнет озоном, осенью и отчаянием. Драко нужно поскорее уходить, если он не хочет промокнуть, но он не может отойти даже на шаг от надгробия, потонувшего в цветах, венках и фотографиях. Они ведь никогда не ладили. С первого же дня в универе они невзлюбили друг друга. Случайно столкнулись в столовой, тут же поцапавшись. И за что? За чёртов стол. Даже в школе Драко не позволял себе столь детского поведения, но было что-то в Поттере такое, что срывало с него тормоза. И, видимо, в Драко тоже оно было, раз уж Гарри Поттер — защитник всех сирых и убогих, спортсмен, волонтёр, отличник и вообще замечательный во всех отношениях парень — так взъелся на него. Своей этой исключительностью и героизмом он всегда только сильнее бесил Драко. Теперь же Малфой этот героизм ненавидел до горьких слёз. Возвращаясь поздним вечером с тренировки, Поттер, чертов идиот, увидел, как на пьяную девушку летит машина, за рулем которой, как выяснилось, сидел еще более пьяный водитель. Очевидно, никто из этих двоих не был в состоянии хоть как-то предотвратить катастрофу. А Гарри решил, что он сможет, и столкнул дуру с пути. Девушка отделалась парой царапин. А Гарри теперь лежит под землей. Вечно молодой и вечно герой. Сегодня собралось много людей — профессора, студенты (даже те, кто Гарри лично не знал), друзья, вся семья рыжих Уизли, которые словно потускнели; даже родственники, которые, кажется, ненавидели Гарри при жизни. Никто не мог сдержать слёз. Когда Драко увидел на похоронах саму виновницу, он едва сдержался от чего-то безрассудного и незаконного. Если бы он владел магией, от этой идиотки ничего бы не осталось. Он и не представлял, что умеет так ненавидеть. Драко шмыгает носом и даже не пытается сдержать слёзы, что жгут глаза и холодят щеки. Ему не должно быть настолько больно. Они ведь почти ненавидели друг друга. Пожалуй, будь они чуть младше и безрассуднее — и вовсе дрались бы без конца, как какие-то беспризорники. Одним своим видом Гарри будил в Драко все самое худшее, ядовитое. Их друзья могли лишь удивляться, глядя, как два спокойных и положительных (ну или почти положительных) парня рядом друг с другом превращаются в задир. Драко, который никогда в жизни не дрался, даже как-то сломал Гарри нос. А тот пришел на следующий день и с самодовольной ухмылкой на побитом лице заявил: — Я все равно красивее тебя. Драко тогда только фыркнул, закатил глаза и запретил себе думать, что хотел бы эту самоуверенную усмешку стереть поцелуем. Воспоминания, вспыхнув в голове, отдаются уколом в сердце. Малфой даже не замечает, как начинает улыбаться дрожащими губами, не прекращая плакать. Его сердце в груди разрывается на мелкие кусочки, и эта дикая боль куда хуже всего, что он когда-либо испытывал. Никогда он ещё не чувствовал такого сумасшедшего по своей силе горя. Кажется, будь у него чуть меньше выдержки, Драко свернулся бы сейчас калачиком рядом с равнодушным надгробным камнем среди цветов и чертовых фотографий и завыл. Драко вспоминает, как плакал в университетском туалете — какой-то умник сдал его ориентацию отцу, и тот даже по телефону довёл сына до истерики. Ему всегда хватало пары слов, чтобы ударить Драко побольнее. И, конечно же, войти в туалет тогда должен был именно Поттер. И именно Поттер, не слушая выкриков, угроз и оскорблений, должен был подойти и обнять крепко-крепко, так, чтобы слёзы в три ручья и судорожные всхлипы. Именно Поттер должен был погладить по волосам и сказать: «я всегда рядом, Драко. Ты можешь всегда рассчитывать на меня. Всегда». Это было будто только вчера. Будто только вчера Драко цеплялся за Гарри руками, понимая, что уже любит его. Что, даже не видя Гарри вне стен университета, Драко всегда думает о нем, всегда хранит мысли о нем возле самого сердца. А теперь его мир, кажется, развалился на десятки бесполезных частей. Когда Драко только услышал новости о том, что Гарри больше с ними нет, он не мог поверить. Совсем. Он тупо пялился на старосту, что принесла эту новость, сообщая о дате похорон. Он не чувствовал тела, в голове звенела пустота. Он не мог, не мог поверить. Пустота крепко обосновалась в нем и не пропускала никакие чувства. До сегодняшнего дня. До того, как увидел неподвижное тело человека, который каждую секунду своей жизни беспокойно ерзал и порывался что-нибудь сделать. До того, как увидел бледное, бесстрастное лицо с закрытыми глазами. До того, как на глазах Драко Гарри, его блять Гарри, глупого, безрассудного идиота с огромным сердцем и лучезарной улыбкой, в гробу погрузили под землю. Гарри, который буквально за день до трагедии предложил Драко встретиться и погулять где-нибудь. Гарри, у которого впереди была ещё все жизнь, которой он пожертвовал ради спасения незнакомки. Первая дождевая капля ударяет Драко по щеке, смешиваясь с его слезами. Он не обращает на нее внимания, борясь с дрожью в подбородке и руках. Он смотрит на улыбчивое, красивое лицо, что застывшей маской глядит на него с надгробия, понимая, что больше не может. Он не может. Через раскаты грома слышно горькие, полные боли рыдания человека, что, скорчившись у надгробной плиты, гладит дрожащими руками нарисованное лицо погибшего юноши. И где-то в шуме дождя теряется хриплый шёпот: — Ты же говорил «всегда», Г-гарри. Ты говорил «всегда»! Всегда…