Моя маленькая девочка

Подержать небольшое ситечко с заваркой чёрного чая ровно пять минут, добавить одну ложку сахара без горки и тщательно перемешать, чтобы растворились все белые крупинки. Нифа за несколько лет службы успела узнать всё о вкусах своего начальника, и о его вредной любви попить сладкого чаю поздним вечером в том числе. Ранние осенние сумерки уже давно сменились темнотой, поэтому барачные помещения практически опустели, что придавало им некой хтонической таинственности, пугающей неподготовленный разум. Но девушка уже привыкла быть готовой ко всему, поэтому серые каменные стены, освещённые керосиновыми лампами, её совершенно не пугали, даже наоборот, как-то успокаивали. Привычные вещи ведь всегда видеть спокойнее, нежели что-то необычное, выбивающееся за рамки обыденности. Казарма для солдата — привычное место дислокации. Нифа мерно передвигалась по коридорам, прислушиваясь к гулкому эхо собственных шагов. Тоже привычный звук. Чтобы попасть к кабинету командора Эрвина необходимо перебраться в юго-восточное крыло, что довольно далеко от общей кухни. Он ни о чём не просил её, не отдавал приказов или распоряжений, и девушка выполняла уже привычный ритуал по своей инициативе. Она-то знает пристрастия Смита, даже те, о которых не знает никто другой, кроме неё единственной. Привычные коридоры, столь привычный путь, столь знакомая деревянная дверь со скользящей из-под неё полосой света. Столь знакомое состояние учащённого сердцебиения и предчувствия, столь знакомый стук о дощатую поверхность с лёгким покалыванием в костяшках, столь знакомый высокий голос, позволяющий войти. Столь знакомый скрип петлей и всё тот же знакомый рабочий кабинет командора разведкорпуса.  — Командор, — девушка лишь слегка кивнула головой, так как в её руках был поднос с чашкой, и она не могла принять стойку, — вы снова засиделись допоздна. Я принесла вам чай, так что будьте готовы оторваться от своих важных дел на пять минут.  — Нифа, спасибо, — Эрвин, оторвавшись от разложенных на столе карт изученной местности за пределами стен, устало откинулся на спинку стула, протерев ладонями лицо, и подчинённая разглядела отчётливые потемнения под голубыми глазами. — Если бы не ты, я бы и не удосужился заметить, что уже почти ночь.  — Не почти, а самая настоящая ночь, — рыжеволосая девушка с укором проговорила это и осторожно отставила горячую кружку на стол, чувствуя, как жидкость изнутри обжигает пальцы, на которые она тут же подула. — Совсем себя не бережёте. Нельзя же работать столько часов непрерывно. Здоровье подкосите.  — Да, пожалуй, ты права, — мужчина потянулся, позволив Нифе с восхищением наблюдать, как под белой форменной рубашкой напрягаются его мышцы. — Больше я не буду засиживаться допоздна.  — Всегда вы так говорите. Зелено-карие глаза с интересом пробежались по бумажному содержимому стола, по широким напряжённым плечам, по слегка растрепавшимся блондинистым волосам. Ей всегда было интересно, чем же таким Смит постоянно занимается в своём кабинете, однако всё никак не решалась спросить. Знала лишь то, что деятельность Эрвина его сильно увлекает и в то же время расстраивает. Много раз видела, как мрачнеет его и без того суровое лицо после нескольких часов кряду за книгами. Что он там выискивал, ответы на какие вопросы, оставалось только гадать. Нифа практически не знала его, хоть они и состояли в отношениях уже продолжительное время, и это немало удручало её, особенно учитывая тот факт, что командор разведки знал её как облупленную. Недосказанности, тайны, загадки командирской души пугали, отталкивали, гнали прочь. Однако она была не из тех людей, которые так просто сбегают, завидев первое же препятствие. Их тайные отношения были для неё чем-то вроде отдушины. Когда твоя жизнь полностью состоит из борьбы с титанами, постепенно становится приятно сталкиваться с простыми человеческими трудностями, обыденными житейскими или возвышенными любовными.  — Одно и то же, одно и то же… карты, книжки… — рыжеволосая медленным шагом, можно сказать, крадучись, прошлась к расшторенному окну, за темнотой которого виднелись огоньки ночного городка, тем самым оказавшись у Эрвина за спиной, наклонилась и бережно обвила руками усталые плечи. Мужчина откинулся на спинку, позволяя возлюбленной обнять его. — Скажите, когда вы, наконец, найдёте то, что искали, ваша душа ведь успокоится?  — Я этого не знаю, — честно ответил Смит. — Для начала нужно отыскать.  — Ясно… — другого ответа она и не ждала, и только сильнее уткнулась подбородком в чужой воротник. Девушку также донимала усталость после очередного солдатского трудового дня, она зевнула, прикрыв рот ладонью.  — Эй, Нифа, — он повернул голову, встретился с ней взглядом — голубые глаза в зелёные. У неё очень ладное и миловидное личико, а слегка вздёрнутый нос-пуговка придаёт ему детские черты, несмотря на то, что она уже и подавно не ребёнок, а самый настоящий солдат армии человечества, самый настоящий боец. — Ты знаешь, каково это, иметь мечту? Она была явно удивлена, о чём свидетельствовали её разомкнувшиеся губы, пытающиеся выдавить ответ, который будет сейчас наиболее правильным.  — Конечно. У меня тоже есть мечта, и даже не одна, — неуверенно проговорила рыжеволосая, не совсем понимая порыв командора. Мужчина снисходительно улыбнулся одним только уголком губ, но для них двоих это было весьма значимо, взгляд его смягчился. Эрвин сжал покоящееся на его груди запястье и осторожно потянул девушку на себя, вынуждая ту опуститься ему на колени. Огненные волосы, по цвету более напоминающие красный оттенок, нежели привычную рыжину, щекотнули крепкий выдающийся подбородок, а маленькие ладони цепко обхватили его шею. В нос тут же ударила смесь запахов пота и хозяйственного мыла, столь привычные для солдат запахи. Большие руки Смита никогда не были особо аккуратны в мелкой моторике, но сейчас командор со всей осторожностью и доступной ему нежностью заправил яркую прядь Нифе за ухо. Окунувшись с головой в мыльный аромат, он мягко коснулся кончиком носа её виска, провёл вниз по щеке, по подбородку, по пульсирующей жилке на шее, слегка оттянув воротник рубашки, уткнулся в горячую кожу плеча. Девушка послушно откинула голову и от удовольствия прикрыла глаза.  — Командор… — тихо выдохнула она, зарываясь пальцами в короткие светлые волосы, тем самым только сильнее прижимая его к себе, чувствуя, как чужая горячая ладонь скользит вниз по её бедру к коленке. — Я не совсем поняла вашу реплику о мечте… С чего вы вдруг об этом? Смит отстранился, медленно поцеловал её в губы. Она не была против.  — Не заостряй внимание на пустяках, — он бережно потрепал рыжую макушку, отчего девушка поморщилась, и с редко появляющейся на его губах лёгкой усмешкой добавил: — Моя маленькая девочка.  — Снова вы за своё! — обиделась Нифа. Эрвина только позабавило то, как покраснели от фальшивого гнева девичьи щёки, как выпятились её губы, совсем как у ребёнка, как она нахмурила свои густые брови. Командору нравилось такое её выражение лица, и она об этом прекрасно знала. — Я знаю, что я намного младше вас, но я давно уже не маленькая девочка, ровно с тех пор как вступила в разведкорпус.  — Как скажешь, моя большая девочка, — пожал плечами мужчина и невесомо чмокнул её в висок. Чай был давно выпит. Нифа умиротворенно улыбнулась и прижалась щекой к крепкому плечу. Только здесь, в его властных руках, она чувствовала себя полностью защищённой от всего их жестокого мира. Только здесь она была по-настоящему спокойна. Только здесь она могла позволить себе забыть о войне, о том, что она солдат армии человечества, и быть слабой, быть его маленькой девочкой. Взглянув снизу вверх на него, она увидела увлечённое посерьёзневшее лицо командора, который вновь принялся за своё занятие. Девушка снова зевнула, устало прикрыла глаза, уже чувствуя, что её разморило в объятиях возлюбленного. Что она задремала у него на руках, Эрвин заметил не сразу. Сладкое сопение девушки убаюкивало, тепло её тела ласкало. Смит вздохнул, осторожно приподнял её и переправил на кожаный диванчик, стоящий в его кабинете у стены, накрыл своим походным плащом. Он сам прекрасно знал, как неудобно лежать на этом диване, но это лучшее, что он мог ей сейчас предложить.  — Командор… — разлепив сонные веки, прошептала она, но тут же снова блаженно прикрыла их. Перед тем, как окончательно провалиться в сладкую морфееву дрёму, она почувствовала, как тёплая ладонь осторожно касается её лба, расправляет рыжую чёлку, и услышала слова Смита, наверняка произнесённые с его привычной улыбкой, как всегда затронувшей лишь уголок его рта:  — И всё-таки ещё совсем маленькая девочка.