Часть 1
21 мая 2021 г. в 22:32
Я хотел прикоснуться к небу.
Сегодня оно было ярко-синим и просто великолепным. Мне было интересно, оно прохладное и гладкое, как шелк любимого маминого платья? Или оно мягкое, бархатное и теплое, как занавески в кабинете моего отца? Если я смогу подняться достаточно высоко, то смогу потрогать его. Вчера, когда мы стояли на земле и смотрели, как Леголаса, который сидел высоко на парапете замка, мой отец сказал:
— Я думаю, если бы Леголас забрался еще выше, он добрался бы до самого неба, и коснулся облаков.
И если Леголас мог это сделать, почему я не мог?
И я решил попробовать.
Я думал, что карабкаться по стенам будет легко. Когда это делает Леголас, все выглядит так просто. Я тысячу раз наблюдал, как он поднимается по ним с такой легкостью, словно может летать.
Но когда я попытался это сделать, то заработал только боль в руках, царапины на коленях, когда пытался нащупать опору. Все было совсем непросто.
А теперь я застрял.
В самом начале, когда я не смотрел вниз, а смотрел на камень перед моим лицом, было не так страшно. Но когда я остановился, чтобы перевести дух на небольшом выступе примерно на полпути к тому месту, куда хотел забраться, я опустил взгляд, чтобы понять как высоко я нахожусь. И тут у меня закружилась голова от ужасной высоты. Мое сердце заколотилось в груди, ноги задрожали. У меня было такое чувство, что если я сделаю хоть один шаг, то упаду. И я замираю, прижавшись спиной к камню.
Я замираю и начинаю плакать.
Кажется, прошло несколько часов, прежде чем меня замечают.
Возможно, прошло не так уж много времени, но для меня минуты ползли, как улитки. Так что я сижу на выступе, слишком напуганный, чтобы позвать на помощь. Мне кажется, что если я хотя бы вдохну глубже, то упаду.
Я никогда не забуду тот момент, когда один из проходящих внизу людей увидел меня и закричал. На меня накатила волна облегчения. Теперь мой отец обязательно придет и все исправит!
Внизу собрается толпа, все смотрят на меня со страхом в глазах.. Люди громко кричат, зовут меня по имени, приказывают спуститься, но я не могу пошевелиться. Я просто не могу этого сделать.
Затем внезапно появляется мой отец, и я снова начинаю плакать.
— Эльдарион! — громко кричит отец.
Когда мой отец говорит, вы его слушаете. Его голос глубокий, нежный и властный одновременно. Я люблю слушать, как он разговаривает с моей мамой, когда они думают, что я сплю. Я никогда не боюсь, когда отец рядом, но сейчас его присутствие не успокаивает. На самом деле, я начинаю задаваться вопросом, не сердится ли он на меня. Возможно мне не стоит спускаться?
— Не двигайся, Эльдарион! — снова кричит отец, и в его обычно спокойном голосе слышится оттенок паники. Мой отец никогда ничего не боится. Он самый храбрый человек, которого я знаю. Мысль о том, что он напуган, усиливает мою панику.
И, когда я уже готов утонуть в ужасе, во дворе появляется Леголас.
Со своего места я вижу как он пробивается сквозь толпу и подходит к моему отцу. И один его вид помогает мне снова дышать. Он улыбается, когда видит меня, и он совсем не выглядит испуганным.
Он кладет руку на плечо моего отца, наклоняется к нему и они о чем-то разговаривают. Наверное, обо мне. А потом Леголас хлопает отца по спине и подходит к стене, на которой я сижу.
Леголас карабкается вверх так быстро, как будто у его выросли крылья. Там где я боролся с каждым камнем, он легко скользит вверх. Подъем не занимает у него много времени. Когда я наклоняюсь, пытаясь понять, как Леголас так легко поднимается вверх, раздается голос моего отца:
— Эльдарион, не двигайся! Стой, где стоишь!
Его тон означает «повинуйся мне». Этот тон он использует, когда ловит меня там, где я не должен быть, когда я не закончил учиться, или что-то сломал. Наверное сейчас он все же сердится на меня. Но я делаю, как он говорит, и замираю на месте. Когда отец говорит вам сделать что-то таким тоном, вы делаете это.
Леголас оказывается рядом со мной прежде, чем я успеваю моргнуть. И я так рад его видеть, что почти забываю о своих поцарапанных коленях и слезах. Почти, но не совсем. Я вытираю щеки рукавом, потому что не хочу, чтобы Леголас видел, как я плачу, словно я ребенок! Он легко поднимается на выступ, до которого я так тяжело добирался, и улыбается своей яркой, как солнце, улыбкой, прежде чем сесть рядом со мной.
— Рад видеть тебя, малыш, — говорит он, обнимая меня за плечи.
Я не люблю, когда меня так называют. Мне почти десять! Но все не так уж плохо, когда это делает Леголас. Потому что он живет уже очень долго. Моя мама объяснила, что Леголас намного старше моего отца, хотя по его виду этого и не скажешь. Думаю, он может называть меня «малышом», потому что для него я, вероятно, такой и есть.
— Итак, — он притягивает меня к себе. И посмотрев вниз я вижу, как мой отец расслабился от облегчения. Он был напуган, а сейчас он, как и я, очень рад, что Леголас пришел. — Как ты оказался здесь наверху?
— Я хотел прикоснуться к небу, — говорю я прежде, чем могу обдумать свои слова. И внезапно эта идея кажется такой глупой. Об этом мог думать только ребенок. А я больше не ребенок. Леголас сочтет меня глупым, а я хочу, чтобы он считал меня смелым.
Но он не делает мне выговор. Вместо этого он прислоняется к стене, и смотрит на небо.
— О, ты прав, малыш, — улыбается он. — Сегодня оно великолепно, не так ли? Хотел бы я сам прикоснуться к нему. Как думаешь, на что оно похоже?
Я и сам думал о том же. Леголас всегда знает, что я чувствую. Он никогда не издевается надо мной, никогда не смеется над моими дикими идеями. Он всегда понимает странные вещи, которые привлекают мое внимание. Он никогда не говорит мне поправить одежду, сидеть спокойно или вести себя более цивилизованно.
— Я не знаю, — я очень рад поделиться с ним своими идеями. — Я не мог решить, было ли оно скользким, как шелк, или мягким, как занавески в кабинете отца.
Леголас задумчиво хмурится.
— А что, если оно прохладное и успокаивающее, как море?
Я прикусываю губу, и меня слегка подташнивает от тревоги. Моим маме и папе не нравится, когда Леголас говорит о море. Он делает это часто, и я не очень понимаю, почему их это расстраивает, но это так. Иногда они шепчутся об этом, когда Леголас выходит из комнаты. И мне это тоже не нравится. Эти разговоры меня пугают.
Затем Леголас замечает мои окровавленные колени и вытирает их ладонью.
— Ты поранился. Сколько времени тебе понадобилось, чтобы подняться на такую высоту?
— Дольше, чем тебе! — бормочу возмущенно я, потому что внезапно это кажется таким несправедливым. — Хотел бы я быть эльфом. Если бы я был эльфом, то мог бы достать до неба! Я хочу быть быстрым и сильным как ты. Это несправедливо, Леголас. Моя мама была эльфом, почему я не могу быть эльфом?
Это беспокоило меня уже давно. Это мое тайное желание.
— Эльдарион, — он отводит с моего лба взъерошенные ветром кудри, — твоя мать все еще эльф, но ты — человек, и ты будешь хорошим человеком, когда вырастешь. Таким же быстрым и сильным, как твой отец, который очень быстр и силен.
— Но он не такой сильный, как ты! Это не то же самое, Леголас. Почему я не могу быть эльфом?
— Быть эльфом — не всегда благословение, малыш.
— Ты можешь жить вечно! — это всегда меня интриговало. Это кажется таким волшебным — всегда быть молодым. Я бы хотел жить вечно.
Но когда я это говорю, Леголас выглядит грустным.
— Это самая сложная часть, — говорит он и быстро меняет тему. Ненавижу, когда взрослые так делают. Я еще не закончил говорить!— Думаю, я должен помочь тебе спуститься, пока твой отец не начал кричать на нас.. — И с этими словами он берет меня за запястье.
Рука Леголаса гладкая, прохладная и такая сильная. Я знаю, что он меня не уронит, он не позволит мне упасть. Поэтому я иду туда, куда он меня ведет, и, пока мы спускаемся вниз, точки опоры, за которые я раньше не мог уцепиться теперь появляются как по волшебству. Как он это делает?
Мои ноги коснулись земли прежде, чем я был готов к этому. Мы так быстро спустились, и теперь кажется глупым, что я так испугался. Все люди смотрят на меня, и я хочу провалиться сквозь землю.
И тут ко мне подходит отец. Он обнимает меня, и я чувствую себя в безопасности. Я могу спрятаться в его объятиях.
— Спасибо! — говорит он Леголасу таким тоном, словно Леголас спас весь город, наших людей, и все золото в сокровищнице, а не просто меня. И меня смущает, что он так благодарен за то, что мне просто помогли спуститься по стене.
— Не стоит благодарить меня, — говорит Леголас. И что-то не так в его тоне, его голос хриплый и странный.
Отец опускается на колени, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Никогда не делай этого снова, Эльдарион! Никогда. Ты не должен взбираться на эти стены. Ты меня понимаешь? — и снова этот властный тон, но все же он мягче, нежнее, чем я привык. И я понимаю, что он не злится, поэтому могу вдохнуть с облегчением. — О чем ты только думал? — спрашивает он. — Что заставило тебя подняться туда?
И я говорю ему то, что сказал Леголасу:
— Я хотел прикоснуться к небу. Если бы я был эльфом, то мог бы это сделать. Ты так вчера говорил о Леголасе. Я хочу быть эльфом, а не человеком.
На лице моего отца появляется странное выражение, которое я не понимаю, и он смотрит мимо меня, туда, где стоит Леголас.
— Мне очень жаль, Арагорн, — говорит Леголас опять этим странным голосом. — Возможно, это я виноват. Но я не хотел, чтобы он сравнивал…
Но он останавливается на полуслове, как будто не знает как продолжить. Я как-то его расстроил. И я не знаю как это исправить.
— Не извиняйся. — Мой отец снова встает, и сжимает плечо Леголаса. — Особенно, когда ты только что спас его для меня. — Но ни один из них не выглядит счастливым, и я ничего не понимаю.
Но у меня нет времени думать об этом, потому что мой отец берет меня за руку и уводит прочь сквозь толпу людей, которые все еще пялятся на меня. Его рука большая, намного больше моей, кожа ладони грубая, не такая гладкая, как у Леголаса. Мне становится легче, когда я держу его за руку, и пытаюсь забыть о неловкости между моим отцом и Леголасом, которую я не понимаю.
Он уводит меня от любопытных глаз, но не к маме, и не к моему наставнику. Вместо этого он ведет меня к башне, в которую мне раньше никогда не разрешалось входить. Часто я умолял разрешить мне подняться по лестнице, и отец всегда отказывал. Зачем он привел меня сюда сегодня?
Отец молчит, пока мы поднимаемся по бесконечным ступеням. На лестничной клетке темно и пахнет затхлостью. Мне немного страшно, но я не собираюсь это показывать, ведь он наконец решил, что я достаточно взрослый, чтобы прийти сюда.
— Почему ты хочешь быть эльфом, Эльдарион?
Я так привык к тишине, что испуганно подпрыгиваю, когда он наконец говорит.
— Потому что они быстрее и сильнее нас. Я хочу бегать по деревьям, как Леголас, ездить на лошади без седла, лазить по стенам и не бояться. Я хочу жить вечно, отец! Я не хочу быть просто скучным человеком.
— Жить вечно — не всегда так хорошо, как кажется, — с грустью говорит он.
— Так и Леголас сказал!
— Я в этом не сомневаюсь, — говорит мой отец и качает головой.
Мы подошли к двери в конце лестницы, и он распахивает ее, как будто за ней скрываются чудеса света. На секунду я думаю, что так и есть. Но это просто комната. Маленькая, круглая комната, с коврами, книгами, стульями, как и любая другая, и в ней холодно. Посередине комнаты на пьедестале лежит камень — круглый, черный, блестящий. Он меня сразу очаровывает. Я думаю, что он волшебный.
Отец проходит мимо камня. как будто его там и нет. К моему разочарованию, он выводит меня на балкон. Я все еще думаю о таинственном камне, но когда мы добираемся до балкона, у меня перехватывает дыхание. Мы так высоко поднялись!
С такой высоты, горожане похожи на муравьев. Я никогда не был так высоко! Я почти могу прикоснуться к облакам.
— О, отец! — восклицаю я. Это потрясающе, невероятно, самое лучшее, что случалось со мной за долгое время.
— Когда в следующий раз ты захочешь прикоснуться к небу, Эльдарион, скажи мне. И мы придем сюда и посмотрим, сможем ли мы оба коснуться облаков. — Он улыбается, и в этот момент я рад, что он мой отец, потому что он особенный.
— Здесь идеально, — я улыбаюсь в ответ.
Он поворачивается обратно к комнате и к этому камню, оставляя меня в одиночестве стоять на чудесной высоте.
— Хочешь мы завтра прокатимся, Эльдарион? По равнине. Ты сын дунадайн, и возможно, пришло время научить тебя секретам следопытов. Как тебе такое?
Я знаю, что мой отец был одним из северных следопытов. Одним из тех захватывающих, загадочных, серьезных мужчин, которые иногда приезжают с моими дядями и остаются ненадолго, прежде чем снова исчезнуть в тумане. Трудно представить, что мой величественный отец когда-то был одним из них. Но я знаю, что он был следопытом. Я всегда это знал. Моя мама называет его следопытом, когда хочет подразнить его. И Леголас с Гимли часто упоминают об этом. Иногда они вместе катаются в лесу, пропадая на целый день, и моя мама говорит, что иногда отцу нужно побыть просто Арагорном, следопытом, а не королем Элессаром.
Однако он никогда раньше не говорил, что откроет мне секреты следопытов. И я так взволнован от этой мысли!
— А Леголас пойдет с нами? — спрашиваю я, потому что нет ничего лучше, чем прокатиться с отцом и Леголасом. Леголас всегда ездит без седла, и иногда разрешает мне сесть с ним на коня.
— Только ты и я, — говорит отец, нежно кладя руку мне на голову и взъерошивая волосы. — Только следопыты могут знать эти секреты. Они не для лесных эльфов. Возможно, я научу тебя выслеживать кролика в поле Пеленнор.
— О, да! — он научит меня читать следы! На этот раз я не разочарован, что Леголаса с нами не будет. — А что это за камень, отец? — я не могу не спросить, когда мы проходим мимо камня к двери. Он привлекает мое внимание и притягивает меня. Я хочу прикоснуться к нему.
— Не трогай его, Эльдарион, — очень серьёзно говорит отец, и я не осмеливаюсь его ослушаться. — Ты еще не дорос до него. Но однажды он будет принадлежать тебе. Я позже научу тебя как с ним обращаться. А пока ты должен пообещать мне, что не коснешься этого. Я доверяю тебе.
Приятно, что он думает, что я достаточно взрослый, чтобы мне можно было доверять. И однажды этот камень будет моим, и отец расскажет мне, как им пользоваться. Не могу дождаться! Это секрет, о котором я даже не мечтал. В конце концов, сегодня был хороший день.
Затем отец ведет меня к моей матери. Она прижимает меня к себе и целует мои ушибленные колени. Мама называет меня "своим маленьким эльфом", хотя я знаю, что им не являюсь. Она усаживает меня рядом, и я не против, хотя иногда мне не нравится, что она так нянчиться со мной. Но сегодня я счастлив быть рядом с ней.
После того, как мы выпили чая, она даже разрешает мне пойти в кабинет отца, пока он и Леголас разговаривают. Я иногда сижу перед камином, играя своими солдатиками, и если мне везет, Леголас играет со мной в битвы. Однако сегодня вечером моя мама идет со мной, и мы садимся в самое большое кресло. Я сворачиваюсь калачиком рядом с ней, и она гладит меня по волосам.
Я почти засыпаю, пока взрослые разговаривают.
— Мне очень жаль, Арагорн, — снова извиняется Леголас. Этим вечером он был необычно тих, и я не знаю, почему ему так жаль. — Я не предполагал, что он захочет быть похожим на меня, а не на человека. Я не поощрял это.
— Успокойся, Леголас, — говорит мой отец самым мягким и добрым голосом. — Я сам виноват, что не торопился учить его наследию. Я заставлю его увидеть, каким удивительным человеком он может быть.
— Я уже сказал ему, что он будет хорошим человеком, — Леголас все еще недоволен, и мне становится грустно.
— Если он вырастет человеком, который не перед чем не остановится, чтобы достать до облаков, тогда я буду доволен. — Даже мой отец не насмехается над моей идеей прикоснуться к небу, и я удивлен. — И ты уже помог ему. Ты не сделал ничего плохого, Леголас. Ты его вдохновляешь. Что может быть лучше?
— Я не хотел причинять тебе боль.
— Ты не причинил мне боль! — говорит мой отец таким уверенным тоном, с которым никогда не хочется спорить. И Леголас с ним не спорит.
И так они разговаривают, пока мама гладит меня по голове, пока я не засыпаю. Они втроем разговаривают, мой отец курит трубку, я чувствую запах. Мне нравится землистый запах табака, и нравится что мама пахнет словно летняя ночь.
Итак, отец курит, а Леголас как всегда жалуется, и в конце концов выходит на улицу. Его голос доносится с балкона, когда он поет песню на языке его родины. На этом языке говорят его дикие люди из Итилиена, когда приходят сюда. Моя мама тоже начинает петь, ее голос присоединяется к его песне. Вместе они звучат прекрасно, словно в их голосах есть волшебство.
И под защитой матери, отца и Леголаса я засыпаю.