То, чего не должно было случиться

Победу начали праздновать уже в автобусе, и никто не сомневался, что в отеле их ждут моря алкоголя – как честно заслуженного, заказанного сборной и скрепя сердце разрешенного тренером, так и пронесенного тайком, куда более крепкого. Что поделать, футбольные мальчики взрослеют поздно. Тибо успел только чуть отхлебнуть шампанского в раздевалке и был совсем не против продолжения вечера. Хотя отстоять на ноль в этот раз не удалось, он все равно был собой доволен. Американский страйкер забил в дополнительное время, когда у всех уже глаза на лоб лезли от усталости и жары. Что с того, что Бразилия в южном полушарии и здесь сейчас зима? Хороша зима – почти тридцать градусов! Впрочем, это не важно, главное, что до этого забили Кевин и Ромелу. Гол американца уже ничего не решал. Бельгия вышла в четвертьфинал чемпионата мира и собиралась пройти до самого конца. Вечеринка действительно намечалась грандиозная. На входе их встретили аплодисменты работников ресепшена – такая любезность, по мнению Тибо, объяснялась не столько вежливостью персонала, сколько тем, что коренные бразильцы, конечно же, болели против США. В банкетном зале уже начали накрывать столы. Старина Вильмотс смерил свою усталую гвардию суровым взглядом, посоветовал “не увлекаться” и отправился к себе наверх. Тибо тоже сначала поднялся в номер – хотелось еще раз принять душ, переодеться и полежать хотя бы полчаса, дать отдых гудящим мышцам. Когда он снова спустился вниз, веселье было уже в разгаре. Эден, по своему обыкновению завладев вниманием если не всех присутствующих, то хотя бы двух соседних столиков, эмоционально что-то рассказывал, размахивая руками. В другом углу Ян и Дрис записывали видео. Слева доносился громовой хохот Ромелу, справа – возмущенный голос Акселя, в сотый раз рассказывающего кому-то, как безбожно на нем фолили. Тибо плюхнулся за ближайший столик, взял с подноса в центре бокал с каким-то ядовито-зеленым коктейлем и только после этого взглянул на своих соседей. Молчаливый Тоби, уже начинающий клевать носом, юный Аднан, так и не вышедший сегодня на замену... и Кевин. Тибо мысленно обозвал себя идиотом. Несмотря на то, что для болельщиков и общественности они с Кевином помирились и наладили отношения, в реальности они лишь поддерживали нейтралитет и по возможности избегали друг друга. Прошло больше года, но Тибо не сомневался, что Кевин ничего не забыл. Тоби бросил на Тибо дружелюбный взгляд, Аднан приветственно помахал рукой, но Кевин даже не поднял глаз от стоящего перед ним бокала – напиток в нем был ярко-розовый. Вот и ладно, вот и хорошо. Похоже, Тибо повезло выбрать самый молчаливый столик в этом шумном зале. Прикрыв глаза, он отпил глоток. Негромкая музыка, лившаяся из колонок под потолком, создавала меланхоличное настроение. Тибо хотелось отрешиться от происходящего, хотя бы в мыслях оказаться где-нибудь в другом месте – такое с ним случалось нечасто. Радость победы постепенно переплавлялась во что-то иное, окрашенное светлой грустью. Почему-то вспомнилось, как они с Кевином вместе играли в молодежке, и ведь неплохо ладили и отлично понимали друг друга на поле. Это футбольное взаимопонимание и сейчас никуда не делось, но Тибо подумал вдруг, что с самого начала чемпионата, с отборочных матчей, ни разу не посмотрел Кевину прямо в глаза. Тибо не испытывал угрызений совести – объяснений с самим Кевином, с Каролин, с тренером, с въедливыми репортерами было, на его взгляд, вполне достаточно. Он сполна расплатился за мимолетную интрижку, чуть не вылетел из сборной и сохранил свое место в воротах только из-за благородства Кевина. Об этой мелкой детали Тибо особенно не любил вспоминать. Кевин тем временем молча опустошил бокал с розовым коктейлем и взял другой, ярко-синий. Тибо украдкой поглядывал на него из-под полуопущенных век. Глубоко посаженные глаза под пшеничными бровями, широкий нос, полные губы, торчащие, как у школьника, легко розовеющие уши – не сказать, чтобы Кевин был писаным красавцем. Каролин можно было понять. Аднан с аппетитом уплетал ассорти из разных сортов рыбы, тарелки с которым поставил перед ними официант. Тоби то и дело накалывал на вилку кусочек, а Кевин, кажется, даже не притронулся к своей еде. Зато бокал с синим коктейлем был пуст уже наполовину. С другого конца зала раздался взрыв хохота – захмелевшие Эден и Дрис пытались изобразить какой-то танец. Тибо ужасно захотелось вдруг быть рядом с ними, веселиться и ни о чем не думать, но ноги будто одеревенели. Кевин тем временем прикончил синий коктейль и потянулся за оранжевым. На что они вообще намекали, эти бразильцы? Собери всю радугу? – Может, поешь? – осторожно спросил Тоби. Кевин фыркнул. Тибо без особого энтузиазма поковырялся в тарелке. Есть не хотелось, даже не особенно хотелось пить. Похоже, для него вечеринка была окончена. Машинально проглотив остатки зеленого коктейля (это был мохито, но с какими-то добавками, придававшими ему изумрудный цвет), Тибо поднялся. – Пойду прилягу, что-то я вымотался, – в пространство пояснил он. Аднан ответил что-то вроде “угу”, Тоби сочувственно кивнул. Кевин даже не поднял на него глаз. В конце концов, у любого человека могут быть причины мрачно напиваться после победы в матче, в котором он в дополнительное время открыл счет. Тибо это никоим образом не касалось. Больше ни на кого не глядя, он отодвинул стул и направился прочь из зала. * * * Стены, затянутые бронзового цвета тканью, покачивались в медленном танце. Кевин не был уверен, что выбрал правильный коридор. Еще меньше он был уверен, что знал, какой коридор ему нужен – поворот от лифта налево, туда, где его номер, или направо, где, если он ничего не напутал, располагался номер 433. Вообще-то, мог и напутать. Вроде где-то там же поселили и Ромелу, и Акселя тоже. Оставалось надеяться, что товарищи снисходительно отнесутся к появлению на пороге пьяного сокомандника. Впрочем, когда он уходил, Ромелу, кажется, был еще внизу... Дверь номера 433 была темной и гладкой. И прохладной – Кевин прижался к ней разгоряченным лбом. Может, ну его к черту? Забыли и забыли. Вряд ли его мучают угрызения совести. Кевин и сам почти забыл об этом, случалось, не вспоминал неделями, но только до поры – пока команда не съезжалась на сборы и перед глазами снова не начинала маячить долговязая фигура в черной вратарской форме. Будь ты проклят, Тибо Куртуа. Отлепившись от двери, Кевин попытался собраться с мыслями. Не так уж много он и выпил. Ему хватило координации, чтобы добраться сюда, значит, хватит сил и на разговор. Если только им есть, о чем разговаривать. А, впрочем, будет видно. Качнувшись вперед, Кевин с пьяной решимостью постучал в дверь. В коридоре было тихо. За дверью тоже не слышалось ни звука. Прошла, наверное, минута, прежде чем Кевин понял, что ему не ответят. Может, он ушел? Или это вообще не его номер? Но не тащиться же обратно. Кевин постучал еще раз. Он собирался постучать в третий, когда тихонько пискнул электронный замок и дверь наконец приоткрылась. Тибо выглядел так, будто его только что подняли с постели: сонный, взъерошенный и в одних трусах. Взгляд Кевина сам собой уткнулся в голую грудь c небольшими темными сосками. – Ты знаешь, сколько сейчас времени? – зевнув, спросил Тибо. Наверное, потому что он еще не совсем проснулся, это прозвучало довольно мирно. – Нет, – Кевин глупо смотрел на него. – Ты номером ошибся? – Нет. – Тогда чего ты хочешь? – Поговорить. – А-а, – Тибо почесал в затылке и, к удивлению Кевина, отступил, пропуская его в номер. Огромная кровать была разобрана, белоснежная простыня откинута. Тибо щелкнул выключателем, и на столике зажглась лампа в шелковом абажуре. – Ну, и о чем ты хочешь поговорить? – вопрос был чистой формальностью, они оба знали ответ. – Об этом. – Об этом? – Тибо кивнул ему на кресло и сам сел на край кровати. – А тебе не кажется, что мы все уже обсудили? – Мы обсудили, как быть дальше со сборной и все такое. Но ты так и не сказал, почему ты так поступил со мной. Это прозвучало настолько жалобно, что Кевин мысленно поморщился. – Я сказал, что мне жаль. – Ни хрена тебе не жаль! Тебе вообще насрать на всех! Какая-то тусовщица, девушка друга – какая разница? Тибо нахмурился. – Может, перенесем это все на более удобное время? Я вообще-то спал. – А мне плевать, – Кевин, так и не севший в предложенное кресло, подошел ближе и навис над ним, засунув большие пальцы в петли пояса джинсов. – Скажи, почему именно Каролин? Она ведь тебе даже не нравилась. На лице Тибо отразилось удивление. – Почему ты так решил? – Да она не красавица, прямо скажем. Совсем не в твоем вкусе. – Откуда тебе знать, кто в моем вкусе, а кто нет? И если она, по-твоему, не красавица, чего ты тогда так убивался? – Она была моей девушкой! Мы три года встречались! – И поэтому ты изменил ей с ее подругой? Кевин почувствовал, что разговор движется совсем не в том направлении, на которое он рассчитывал. – Это другое! У нас были проблемы, но это не значит, что ты имел право лезть в наши отношения. – Я никуда и не лез. Просто девочка впервые за три года увидела нормального мужика. Ты и трахаться-то толком не умеешь, и думаешь, наверное, что язык нужен только для того, чтобы трепаться. Кевин неуклюже замахнулся, но Тибо легко оттолкнул его руки. – Ну и гондон же ты, Куртуа. – Иди лучше проспись. Нашел время выяснять отношения. Кевин смотрел на него исподлобья, тяжело дыша. Пьяная ярость угасла так же быстро, как и вспыхнула. – Ты не должен был спать с моей девушкой! Я думал, ты мне друг. На губах у Тибо появилась нехорошая, змеиная усмешка. – Тебя что больше задело – что я увел у тебя девушку или что я не увел у девушки тебя? – Что-о-о?? – Что слышал. Раз уж у нас тут ночь откровений и все такое. Можно подумать, я не видел, как ты на меня смотришь. Кевина обдало холодом, который, словно порыв ветра, прорезал окутывающий его алкогольный туман. На секунду показалось, что он ослышался. Не может быть, чтобы ему так бесцеремонно швырнули в лицо то, что он приучился скрывать даже от самого себя. – Повтори, – тихо, угрожающе сказал он. Тибо поднялся с кровати и теперь возвышался над ним на полголовы – проклятый длинноногий сукин сын. Странно, что он чувствовал себя так спокойно, стоя напротив Кевина почти обнаженным. Обычно люди, даже очень хорошо сложенные и тренированные, стесняются своей наготы. Но, похоже, Тибо Куртуа не имел такой слабости. – И повторю, – жестко сказал он. – Девочка тебе, конечно, нравилась, не рассказывай сказки, что нет. Но вовсе не поэтому ты так возмущался. Кевин хотел возразить, но слов не было. Глаза Тибо, глубокие, темные, завораживали его, высасывали волю к сопротивлению. Он и правда был хорош, высокий, великолепно сложенный, с густыми темными бровями под высоким лбом. Раньше, до всего того, что между ними случилось, Кевин не раз ловил себя на том, что ему хотелось провести по ним пальцем. – Потому что я не ожидал такой подставы от товарища по команде! – Нет, – Тибо сделал шаг к нему, и вот они уже стояли почти вплотную. – Ты сам не знал, чего хочешь, и ждал, что за тебя все решит кто-нибудь другой. И когда решение тебе не понравилось, ты нашел повод смертельно оскорбиться. А сейчас ты напился и пришел сюда, и опять не знаешь, чего хочешь. Что мне теперь с тобой делать? – Да пошел ты... – начал Кевин, но не смог придумать, куда. На хер? Многозначительно. Из собственного номера? Из сборной, из футбола, из его, Кевина, жизни? Тибо слишком ловко выворачивал факты. Он был виноват перед Кевином, он должен был чувствовать вину... долго, в идеале – до конца жизни. Это было бы так приятно – знать, что, что бы ни случилось, у тебя всегда есть рычаг давления. Но когда в последний раз на его памяти Тибо Куртуа чувствовал себя виноватым? Он стоял так близко, что Кевин чувствовал тепло, излучаемое его телом. Легкий запах невыветрившегося одеколона и чистого тела касался его ноздрей. По спине пробежали мурашки, волоски на шее встали дыбом. – Что мне теперь с тобой делать? – повторил Тибо и положил широкую ладонь ему на загривок. Кевин тряхнул головой, пытаясь освободиться, но хватка Тибо оказалась неожиданно жесткой. – Ты меня разбудил? Разбудил. – Я тебя... Тибо задумчиво провел большим пальцем по его шее. – Сам пришел? Сам. Кевин никак не мог отвести взгляда от его глаз. Там, в глубине, тлело и разгоралось что-то, резко контрастирующее со спокойным тоном, которым произносились эти слова. Палец Тибо пропутешествовал вверх до угла челюсти и легонько погладил. – Да какого хрена... – Ненавидишь меня? – Тибо прошептал эти слова прямо ему в лицо. В его дыхании еще чувствовался запах изумрудного мохито. Кровь стучала у Кевина в висках. Кровь прилила к щекам и устремилась ниже, туда, где уже напряглось и потяжелело, он не заметил, когда – в тот момент, когда Тибо положил ему на шею руку, или, может быть, еще раньше. Они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Кевин облизнул губы, пытаясь стряхнуть наваждение, но горячая пульсация в штанах становилась все отчетливее, все труднее было не обращать на нее внимания. Ладонь Тибо переместилась с его шеи на плечо и слегка надавила. – Покажи, как ты меня ненавидишь. Не в силах сопротивляться чужой воле, захватившей его тело, Кевин медленно, как во сне, опустился на колени. Голова немного кружилась, и он ухватился рукой за голое бедро Тибо. У того тоже стояло, мягкие хлопковые трусы не скрывали ничего. Внезапной волной накатил стыд – Кевин вспомнил, как старался встать понезаметней, как мучительно косил глазами в душевой, чтобы никто не увидел, куда он смотрит. Впрочем, никогда раньше он не видел Тибо возбужденным. У Кевина пересохло во рту. Тибо оттянул резинку трусов и выпустил член на свободу. Тот качнулся у Кевина прямо перед носом, твердый, слабо пахнущий мускусом и такой большой, что у корня языка защипало. Тяжелая рука продолжала давить ему на плечо. На головке члена выступила прозрачная капля. Чувствуя пустоту в голове, с бешено колотящимся сердцем, Кевин потянулся и слизнул ее. Она была вязкой и пряно-соленой, рот мгновенно наполнился слюной. Ладонь Тибо с плеча перебралась ему на макушку, взъерошила короткие волосы, и Кевин сдался. Зажмурившись, словно перед прыжком в холодную воду, он открыл рот и наделся им на член одним махом, настолько, насколько смог. Кажется, он не так представлял себе тот день, когда они с Тибо окажутся близки – если только это можно назвать близостью. Кевин был не очень-то опытен в оральном сексе, но ему было плевать. “Думаешь, что язык нужен только для того, чтобы трепаться”. Ну, Куртуа, сейчас ты пожалеешь о своем самодовольстве и высокомерии. Кевин слегка двинул головой, до половины выпустив член изо рта, и снова наделся на него, так глубоко, что начал давиться. Головка уперлась ему в небо, порождая совсем не эротичные ощущения. Жалобно булькнув горлом, Кевин снова чуть отстранился. – Не надо так сильно, – сказал над его головой Тибо. – Потихоньку. Его рука легла Кевину на затылок и мягко подтолкнула. Кевин вынужденно скользнул губами по стволу, приняв его в себя примерно на две трети, и замер. Черт, как девчонки это делают? Молнией мелькнуло воспоминание о Каролин – наверное, Тибо она тоже сосала и, наверное, ему это нравилось больше, чем жалкие потуги Кевина. Уже понимая, что такой большой член целиком он никак не заглотит, Кевин обхватил основание ладонью и начал поддрачивать, стараясь двигать головой в одном ритме. Этот безумный расклад все больше заводил его: он на коленях перед Тибо, властная рука у него на затылке, упругий член во рту, его можно сосать, облизывать, открывать рот и скользить губами по истекающей соком головке. Его ноздри наполнял запах секса, в голове мутилось, но он больше не чувствовал себя пьяным, словно кипевшая от возбуждения кровь пережгла растворенный в ней алкоголь. Волосы у Кевина взмокли, по спине под футболкой сбегали вниз капли пота. Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы Тибо отзывался на его ласки. Чтобы стонал, двигал бедрами навстречу, толкался глубже, просил еще. Чтобы эти длинные пальцы зарылись ему в волосы и потянули. Он слышал тяжелое дыхание Тибо, но больше ничем тот своих чувств не выдавал. Не осознавая, что делает, Кевин сам начал постанывать. Наконец его усилия были вознаграждены. Тибо действительно толкнулся ему в горло, удерживая голову Кевина на месте, и, кончая, зашипел сквозь стиснутые зубы. Зажатый между его вздрагивающим животом и жесткой ладонью, Кевин судорожно глотал. Когда давление ослабло, он жадно втянул носом воздух: на несколько секунд Тибо почти перекрыл ему кислород. Продолжая держать во рту опадающий член, собирая языком последние капли семени, Кевин не знал, что делать дальше. Щеки у него горели. Наконец он отстранился и сел на пятки, глядя на своего врага злыми, отчаянными глазами. – Что? – спросил он, вытирая рот рукой. Губы саднило. – Все? Тибо усмехнулся. – Ну нет, это еще далеко не все. Проследив за его взглядом, Кевин понял, что Тибо смотрит ему между ног, туда, где напряженный член настойчиво терся о ширинку. К щекам прилила новая волна жара. – Вставай, – сказал Тибо и легко вздернул его на ноги. – Что ты будешь делать? – угрюмо спросил Кевин. Выбор был невелик: выставить его из номера, пожелав спокойной ночи, или просто выставить. Опционально – поблагодарить за доставленное удовольствие. – Трахну тебя. Ты ведь этого хочешь? – Тебе же нечем... – растерянно пробормотал Кевин. Его взгляд против воли опустился вниз, туда, где над резинкой спущенных до бедер трусов висел еще влажный от его слюны, мягкий член. – Ты же только что... У Тибо вырвался странный, как будто немного удивленный смешок. – Всему-то тебя учить. С великолепной уверенностью в каждом движении он до конца стянул с себя трусы и бросил их в кресло. – Ну? Или ты предпочитаешь пойти к себе в номер и подрочить? Кевин сорвал с себя футболку и сбросил джинсы так быстро, словно через десять минут должен был состояться финал Лиги Чемпионов, а он опоздал на разминку. Стоять голым и умирающим от возбуждения перед обнаженным Тибо Куртуа оказалось тем еще испытанием. Кевин был ниже на полголовы, и, несмотря на все его старания придать взгляду уверенность, все равно получалось смотреть только снизу вверх. Жадно, жалобно, восторженно. Тибо подтолкнул его к разобранной кровати. Они упали вместе, Кевин первым, Тибо навис над ним сверху. Остывшие простыни не охладили жара, сжигающего тело Кевина, наоборот, их дразнящие прикосновения только распаляли желание. Тибо небрежно провел рукой по его груди к животу. – Все еще ненавидишь? А так? Наконец-то эта сильная, грубая вратарская ладонь обхватила его член. У Кевина аж глаза закатились от остроты переживания, и несколько секунд он просто не мог дышать. Показалось, он прямо сейчас и кончит, не дождавшись большего, но Тибо ловко надавил на какое-то местечко у него под мошонкой, и возбуждение отступило, стало чуть менее невыносимым. К Кевину вернулась способность различать очертания предметов, и прямо над собой он увидел знакомую змеиную усмешку Тибо. – Не хочешь меня ни о чем попросить? Кевин злобно оскалился. – Подрочи мне, Куртуа. Усмешка Тибо стала еще шире. – Как скажешь, – прошептал он и провел рукой вверх по стволу. Кевину снова показалось, что он сейчас кончит, но каким-то образом он вынырнул, взлетел на гребне волны, и шторм подхватил его и понес. Его швыряло то вниз, то вверх, от отчаяния к жадному ожиданию, что вот-вот, но, когда он готов был уже перевалиться через край, Тибо замедлял ритм и не давал ему освобождения. Кевин не мог сказать, сколько это продолжалось; в какой-то момент сквозь туман в глазах он увидел, как Тибо задумчиво облизывает палец. В голове вихрем пронеслись кадры из самых развратных порнофильмов. – Не надо... – малодушно пробормотал он. Он был уверен, что, если Тибо это сделает, он просто умрет – от стыда, от ужаса, от восторга? – Ты сам согласился. Длинные пальцы осторожно погладили расселину, ведущую от мошонки к поджавшемуся отверстию. Кевин тонко заскулил и шире раздвинул ноги. – Не зажимайся, – прошептал Тибо и тихонько подул на разгоряченную кожу. В тот момент, когда его палец осторожно раздвинул ноющие мышцы и погрузился внутрь, Кевину показалось, что он и правда умирает. Перед глазами все потемнело, дыхание перехватило, а когда спазм разжал хватку на горле, Кевин услышал хриплый, гортанный стон и не сразу понял, что это стонет он сам. Пальцы – теперь их было два – двигались в нем мучительно медленно. Рука на члене почти замерла, только иногда Тибо большим пальцем поглаживал головку, размазывая щедро выделяющуюся смазку, и от этого все тело, от головы до пяток, пробивали горячие, сладкие молнии. Кевин готов был лопнуть. Он готов был умолять. – Ты кончишь только от пальцев, – голос Тибо, доносящийся до него сквозь грохот крови в ушах, казался обманчиво-ласковым. – Я знаю, ты это можешь. – Сука!.. – едва ли не провыл Кевин. Его била крупная дрожь. Из глубины его существа поднимались ощущения и чувства, которых он никогда прежде не испытывал. Никто раньше не делал с ним такого, ни с одной девушкой не было ничего подобного. Казалось, волны выбросили его на пустынный берег, и теперь его жжет беспощадное солнце. В попытке догнать ускользающее наслаждение Кевин принялся двигать бедрами навстречу дразнящим пальцам, насаживаясь на них все глубже и глубже. Он уже не стонал, он рычал сквозь стиснутые зубы, уголки крепко зажмуренных глаз стали влажными. – Вот так, молодец, – промурлыкал ему на ухо Тибо. Мышцы выкручивало, как в припадке, тело пронизывали разряды болезненного удовольствия. Голова Кевина металась по постели, он уже не видел, не слышал, не чувствовал ничего, кроме этих толчков. Наконец пальцы как-то неожиданно повернулись, внутри него как будто что-то взорвалось, и его накрыл оргазм, самый ошеломительный оргазм в его жизни. Кевин взвыл, запрокинув голову. Он никогда не думал, что бывает так хорошо. Проходили столетия, а он все еще выплескивался в сжимающую его руку, выгибаясь всем телом. Наслаждение бурлило в крови, смывая застарелую ненависть и злобу. Хотелось петь, смеяться, сделать что-нибудь безумное. К счастью, он не мог и пошевелиться: все мышцы мелко дрожали от слабости. Когда невероятное блаженство наконец отхлынуло, Кевин открыл глаза и увидел, что Тибо вытирает руки о край простыни. По его лицу совершенно нельзя было сказать, что он прошел через ад и вознесся в рай вместе с Кевином. И так же невозможно было предположить, о чем он думает. Кевин молча смотрел на него, хлопая мокрыми ресницами. Закончив, Тибо повернулся к нему. – Останешься или пойдешь к себе? – А?.. Что?.. Тибо тяжело вздохнул. Вытянул из-под Кевина простыню, которой укрывался. Отбросил ее в сторону. Лег. – Ну? Иди сюда. Еще один на мою голову... До Кевина дошло только то, что его не выгоняют. Это было хорошо, потому что он все равно бы не смог никуда дойти. Он с готовностью перекатился, положил голову на что-то теплое и надежное и мгновенно провалился в сон. * * * У Тибо был небольшой пунктик: если он спал не один, то всегда старался проснуться первым. Обычно это получалось: когда бы и в каком бы состоянии он ни заснул, внутренние часы срабатывали безошибочно. Постоянные любовники и любовницы редко видели его спящим, а случайные – никогда. Этим утром он открыл глаза и сразу понял, что все идет как надо: сквозь плотные шторы едва пробивались первые рассветные лучи, электронные часы на тумбочке показывали половину седьмого, а под боком слышалось чье-то сонное сопение. Как всегда, мгновенно перейдя от сна к яви, Тибо зевнул и чуть пошевелился, стараясь не разбудить своего неожиданного соседа. И что это на него вчера нашло? Тело еще немного ныло после тяжелого матча, зато голова была свежей и соображала прекрасно. Но даже в таком бодром состоянии Тибо не знал, что делать с тем, что его заклятый враг спит с ним в одной постели, уткнувшись носом ему в грудь. Можно не сомневаться, это осложнит их отношения еще сильнее. Если Кевин худо-бедно и простил ему Каролин, то после того, что было вчера, возненавидит его еще больше. Возненавидит... и придет еще, и будет приходить снова и снова. Типичный правильный мальчик, скрывающий от себя свои истинные пристрастия. Забавно будет смотреть, как его кидает от бешенства к желанию и обратно. До такого изящного унижения противника Тибо и не додумался бы, если бы тот сам не принес себя на блюдечке. Прекрасный вчера был день. И прекрасный вечер. Тибо сладко, медленно улыбнулся и довольно прикрыл глаза.