А полночь приходит

Чжоу Цзышу любуется тем, как Вэнь Кэсин пьет вино. Его руками и пальцами, держащими пиалу так небрежно, что кажется она вот-вот упадет. Запрокинутой головой и открывшейся шеей, тонкой белой кожей беззащитного горла. Рукавами, неряшливо падающими на стол, когда Вэнь Кэсин тянется, чтобы налить и ему: большая зелёная пеночка, слетевшая к нему за стол. Он, как и эта птичка, поет коротко, звонко, смеётся, цитирует строфу и тут же сам себя обрывает, ноет: — А-Сюй, ты не пьешь. Плохое вино? Хочешь я подслащу? — наклоняется ближе и заговорщицки улыбается. Чжоу Цзышу качает головой. Он хочет, но растягивать ожидание тоже сладко. Вэнь Кэсин отодвигается и начинает стих с конца: Невольно захочешь по струнам циня ударить, Но жаль не услышит знаток, кому это в радость… При чувствах подобных о друге старинном думы, А полночь приходит — и он в моих сновиденьях! Вэнь Кэсин смеётся, повторяет как секрет: — В моих сновиденьях. Мотает головой, и его волосы рассыпаются, падают на грудь, закрывая лицо и блестящие от вина и предвкушения глаза. Чжоу Цзышу не выдерживает, встает со своего места и подходит к нему. Вэнь Кэсин клонится ближе, пытается схватить за полу одежды, но Чжоу Цзышу перехватывает одной рукой его ладонь, а другой убирает наконец волосы назад. Вэнь Кэсин сверкает улыбкой и сквозь смех с трудом декламирует: Вижу снова простор голубой, Над беседкою тихий закат. Мы совсем захмелели с тобой, Мы забыли дорогу назад. Той же рукой, которой убирал волосы, Чжоу Цзышу тянет его ворот и обнажает плечо и ключицу. Вэнь Кэсин замолкает завороженно, только улыбается легко и светло, пока Чжоу Цзышу склоняется ближе и целует его шею. Голова Вэнь Кэсина безвольно клонится, и Чжоу Цзышу осторожно сжимает его шею и тянет халат ещё ниже, пока не открывается молочная кожа плеча. — А-Сюй. Ах, А-Сюй. Ты хочешь помочь мне раздеться перед сном? — А что, нужно? — Нужно, А-Сюй. Руки стали такими непослушными. Вот, смотри. Ладонь Вэнь Кэсина начинает выскальзывать из руки Чжоу Цзышу, и тот не задумываясь сжимает пальцы на запястье. Вэнь Кэсин довольно улыбается. — Помоги мне дойти до постели. Чжоу Цзышу знает, что Вэнь Кэсин выпил не так уж много, чтобы его не держали ноги. Но он все равно помогает встать, поддерживая за талию. Вэнь Кэсин с удовольствием опирается всем весом на Чжоу Цзышу, закидывает руку на плечо, прижимается — полураздетый и горячий — и придвигается ближе, чтобы удобнее было шептать. — А-Сюй такой хороший. Помогает этому недостойному пьянице. А-Сюй же не оставит меня одного на ночь? — Если знаешь, что ведешь себя недостойно, то почему продолжаешь? — беззлобно ворчит Чжоу Цзышу, и Вэнь Кэсин кладет голову ему на плечо со счастливым вздохом, как будто его только что похвалили.

***

В спальне он укладывает Вэнь Кэсина на спину и избавляет от одежды. Его тело в полумраке, созданном парой свечей, похоже на морок. Чжоу Цзышу хочет оставить на нем новые засосы, как знак принадлежности, знак его реальности. Вэнь Кэсин ерзает, приподнимает бедра и тянется к его поясу, но Чжоу Цзышу не позволяет, перехватывает руки и заводит ему за голову, сжимая на спинке кровати. — Умеренность — это добродетель, которая, кажется, тебе не знакома. — А-Сюй, откуда у меня вообще добродетели? — Значит настало время тебе научиться хоть одной. Держи руки там и не вздумай прикоснуться ко мне, иначе я уйду. Вэнь Кэсин дуется, но послушно делает, что было велено. Чжоу Цзышу снимает сапоги, штаны и верхний, плотный халат, оставаясь в двух нижних, надёжно скрывающих его от чужого взгляда. Вэнь Кэсин, когда Чжоу Цзышу устраивается у него на бедрах, смотрит возмущенно, но руки не убирает. — Ты лишаешь меня всего? Нельзя ни трогать, ни даже смотреть? — О чем ты говоришь, Лао Вэнь? Разве я завязывал тебе глаза? Смотри сколько хочешь. Вэнь Кэсин открывает рот, чтобы возмутиться, но в этот момент Чжоу Цзышу двигает бедрами, потираясь о его полувставший член, и Вэнь Кэсин замолкает, прикрывая от удовольствия глаза. Чжоу Цзышу склоняется, чтобы было удобнее целовать, и ведёт губами по шее, ниже, к ключицам, и ещё ниже, прижимается сомкнутыми губами к бледным соскам. Вэнь Кэсин ерзает нетерпеливо, пока Чжоу Цзышу не садится снова ровно, прижимая его бедра к постели. Вэнь Кэсин лежит под ним терпеливый и непокорный, ласкает взглядом, как умеет только он, и Чжоу Цзышу начинает двигаться, чуть приподнимаясь и опускаясь. Член Вэнь Кэсина уже твердый, горячий под ним. На его груди расцветают пятна румянца и руки с силой сжимают изголовье кровати. Чжоу Цзышу двигается, пока Вэнь Кэсин не начинает стонать и почти умоляюще шептать: — А-Сюй. Ааах. А-Сюй! Чжоу Цзышу встаёт и опускается рядом с ним на колени, гладит дрожащие бедра, пока Вэнь Кэсин не перестает двигаться в тщетной попытке кончить. Тянется и целует. Долго, неторопливо, пока Вэнь Кэсин не начинает беспорядочно шарить руками по его спине, выгибаясь навстречу всем телом. — Лао Вэнь, — зовёт Чжоу Цзышу. — Да, да, — отзывается лихорадочным шепотом Вэнь Кэсин, хотя Чжоу Цзышу ни о чем его не спрашивал. — Войди. Давай, А-Сюй. Чжоу Цзышу переворачивает Вэнь Кэсина на живот, торопливо готовит его, стараясь не поддаваться на "Ну же, А-Сюй, хочешь, чтобы я тут заснул?", смазывает себя и входит медленно и осторожно. Вэнь Кэсин тесный, горячо сжимает его внутри и снова начинает стонать. Как будто только от того, что Чжоу Цзышу вошёл, ему так хорошо, что не получается сдерживаться. Чжоу Цзышу двигается медленно, покачивая бедрами и наслаждаясь тем, как тесно Вэнь Кэсин сжимает его каждый раз, когда он задевает то место внутри. Чжоу Цзышу кладет одну руку ему на бедро, сжимает не сильно, гладит белую кожу, оставляя на ней такой же розовый румянец, как и на щеке Вэнь Кэсина, которую Чжоу Цзышу видит сквозь упавшие ему на лицо волосы. Другой рукой он упирается в матрас рядом с лицом Вэнь Кэсина. — А-Сюй так глубоко, — бормочет Вэнь Кэсин. — А-Сюй такой хороший. Он поворачивает голову и слепо тычется губами. Чжоу Цзышу кладет пальцы на его полуоткрытые губы, и Вэнь Кэсин начинает посасывать их. Его губы краснеют, влажно блестят. Чжоу Цзышу вбивается в него сильнее, удерживая на месте только рукой на бедре. Вэнь Кэсин даже не пытается что-то сделать: голова его двигается в такт толчкам бедер и он будто трахает себя в рот пальцами Чжоу Цзышу. Чжоу Цзышу закрывает глаза, чтобы не кончить тут же, но не слышать отчаянные, жадные влажные всхлипы и стоны он не может. Он отпускает бедра Вэнь Кэсина, позволяя ему тереться о простыни, и перестает сдерживаться.

***

Вэнь Кэсин задувает последнюю свечу и тянется к завязкам ночного одеяния Чжоу Цзышу. — Лао Вэнь, что ты делаешь? — Собираюсь спать. — Ты уверен? — Ммм. Но А-Сюй был таким жестоким, он не дал мне смотреть. Поэтому будет справедливо, если я смогу прикасаться к тебе всю ночь. Чжоу Цзышу вздыхает, вновь завязывает узел на одежде и тянет руку Вэнь Кэсина внутрь, под полу халата. Вэнь Кэсин гладит почти неощутимый уже шрам от гвоздя, тихо выдыхает в шею и засыпает легко и крепко.