Embarrassment

      Стук в дверь раздался так неожиданно, что растрёпанный Сода подпрыгнул на месте. — К..Кто там? — голос дрожал, поэтому пришлось приложить колоссальные усилия чтобы спросить как можно непринужденнее. — Сода, все в порядке? — из-за двери раздался знакомый обеспокоенный баритон. «Вот черт, только не он». — Более-менее, но я не могу сейчас выйти…некоторое время. Не жди на ужин, и другим ребятам скажи. — Тебе плохо? — ручка двери дернулась два раза, но Сода был заперт изнутри на замок, чему был целому миру благодарен в эту самую минуту. — Ну, можно и так сказать, но не волнуйся, все под контролем. Под контролем, вообще-то, ничего не было, но заставлять Гандама волноваться не хотелось. — Может, мне позвать на помощь? — Нет! — получилось слишком резко, поэтому Казуичи продолжил чуть спокойней. — Не нужно, я справлюсь сам, но тебе лучше уйти. — Обижен ли ты на что-то? — животновод не унимался и механик готов был взвыть. — Гандам, нет, я не обижен. У меня случился некий, эм, конфуз, и ты не хочешь видеть это, поверь. — Ты ранен? — Блядь, нет! Просто зайди немного позже, и я все объясню. — Пока я собственными глазами не увижу, что ты действительно в порядке, я не уйду. И выломаю дверь, если не откроешь. «О, боги».       Послышалось шуршание, лязг ремня, а после щелчок. Из-за приоткрытой двери выглянул раскрасневшийся Сода. Встретившись с ним глазами, Гандам прочитал в них некую панику. — Ох, Темный Лорд, что с тобой стряслось? У тебя жар? Позволь мне войти.       Казуичи бегло осмотрелся вокруг в поисках ещё кого-нибудь, кому бы захотелось сейчас к нему явиться. Но увидев, что таковых не наблюдается, он втянул Танаку внутрь и снова закрыл дверь на замок. — Короче, — растерянно и в полголоса начал парень, мечтая, чтобы пол под ним провалился и закончил, наконец, его страдания. — Я хапнул случайно лекарство, и думал, что это снотворное, но это оказался ебучий афродизиак, и прямо сейчас я как кошка во время течки, понимаешь?       Танака опустил взгляд ниже на жёлтые, будто наспех натянутые штаны комбинезона, и увидел, что механик говорит чистую правду. — Ну, доволен? Будь это кто-то другой, я бы не открыл, но знаешь, теперь тут стоишь ты, и так ещё хуже. — Сода закусил губу. — Я сейчас взорвусь, от того насколько сильно хочу трахаться, и тебе лучше уйти, пока не поздно, потому что для меня сейчас ты даже пахнешь вкусно. Это ненормально!       Гандам пораженно молчал, чувствуя, как лицо начинает гореть от слов и вида его парня. Они стали встречаться совсем недавно, и ничего серьезнее коротких смущённых чмоков или держания за руки у них ещё не было, а тут такое. Понимая, что молчание затягивалось, а Сода начинал выглядеть ещё более обеспокоенным, животновод решил его как-то успокоить. — Тебе повезло, что я тут оказался.       Это…мало походило на утешение, и смутило самого Гандама ещё больше, когда он понял, что это, скорее, ему повезло зайти так невовремя. Может, и Соду тоже, но тот итак был в цвет своих волос, смутиться сильнее, чем было сейчас, ему было, кажется, невозможно. — Я...Не смогу сейчас тебя так оставить, сожалею. — Гандам прикрыл лицо шарфом. — Не возражаешь, если я помогу тебе? — Чем, блять?       Гандам многозначительно обвёл Казуичи взглядом. Глаза последнего расширились, как у оленёнка в свете фар. — Да ты шутишь! — механик мгновенно взмок, даже животновод почувствовал пульсацию, которая от него исходила. — Гандам, я сдохну от стыда и спермотоксикоза прямо сейчас! — Я абсолютно серьезен, но если ты не согласен, я уйду. Казуичи подавился воздухом. — В том то и дело, что согласен. Но я бы хотел быть хотя бы пьяным, чтобы ничего не соображать, и свалить это все потом на то, что я был не в адеквате, но — он зарычал и закрыл лицо руками. — я полностью в сознании! Надеюсь, тебе никогда в жизни не придется этого чувствовать! — Как долго это происходит? — Танака стал снимать куртку и рубашку, оставаясь только в футболке и брюках. — Почти сорок минут, и я вычитал, что от дозы, которую я принял, штырить будет примерно час. Короче, надеюсь, так оно и есть, потому что это, блядь, невозможно!       Гандам осторожно приблизился к Соде, чувствуя, как у самого начинает тяжелеть внизу живота. Ещё сильнее он почувствовал смущение, когда увидел около кровати несколько скомканных салфеток. Увидев, куда косился взгляд Танаки, механик стыдливо отвернулся, но животновод притянул его к себе и осторожно поднял лицо рукой за подбородок, стараясь передать одним лишь взглядом, что понимает, и Соде лучше расслабиться. — Я же не смогу сдерживаться больше, ты точно уверен? У тебя всё ещё есть шанс уйти…не марая руки, я пойму. — Казуичи криво улыбнулся, и животновод сделал то же в ответ, помотав головой, давая понять, что остаётся.       Сода сдавленно выдохнул и впился в чужие губы своими. Жадно, рвано, движимый неистовым желанием, больше не в силах терпеть, и Гандам еле успевал отвечать, стараясь взять на себя инициативу. Они пару раз стукнулись зубами, а третий раз ещё и лбами, когда свалились на кровать. Ледяными взмокшими руками Казуичи хватался за Танаку, как утопающий за спасательный круг, и неожиданно громко простонал, когда почувствовал руки животновода на пряжке штанов. Дыхание тут же сбилось у обоих, Сода отстранился и пораженно посмотрел на Гандама, стараясь закрыть рот рукой. — Это я, что-ли? — Не закрывай, я хотел бы слышать. — Извращенец...- он не договорил, низко промычав, когда штаны были стянуты. Гандам снова прижался к губам механика и, не отказывая себе в удовольствии, при такой-то возможности, задрал чужую футболку, забираясь под неё, огладив грудные мышцы. Собственная пульсация в ушах и под ладонью сводили с ума, шумное дыхание Соды отдавалось эхом, а его грудная клетка ходила ходуном, быстро вздымаясь и опускаясь. Обычно такой сдержанный и серьезный Танака сейчас оказался сражён пьянящим вожделением механика под ним, и действовал очень чутко, не находя слов для величественных речевых оборотов. — Дай хоть… Шарф сниму. Я хочу тебя укусить. — Сода прерывисто дышал, и, не дожидаясь ответа стал стягивать огромный бардовый шарф, но остановился и всем телом вздрогнул в один момент. — Постой, а хомяки твои где? На секунду Гандам сам чуть не испугался, но потом засмеялся, глядя на механика. — Я покормил их накануне и оставил в своей обители, а сам пошел за тобой, мой Тёмный Принц. — Фух. — Сода с облегченно выдохнул, сбрасывая шарф куда-то в сторону. — Тогда ладно, а то было бы...неловко. — Он усмехнулся и откинул голову назад. — Весьма. Танака чуть поколебавшись приник к шее, взасос выцеловывая, чем вырвал из механика пораженный вздох, одновременно с этим ведя руки ниже. Всего лишь лёгкое теплое касание, но складывалось впечатление, что всё тело Казуичи — сплошная эрогенная зона. Сода захныкал, извиваясь и выгибаясь под животноводом. — Просто подрочи мне уже, пожалуйста, я не могу больше! Гандам кивнул, чувствуя, как по телу прошлись мурашки от услышанного, а в груди будто что-то гулко пропустило удар, но думать долго не стал. Опустив до колен боксёры, он обхватил рукой чужой член, начав плавно двигаться. Казуичи выгнуло, он шумно коротко выдохнул, уткнулся куда-то в изгиб плеча Танаки и сильно укусил. Надрачивая быстрее, животновод услышал у самого уха протяжный громкий стон, от которого по плечам и к шее прошлась вибрация. Механик не разжал челюсти, даже наоборот, впился сильнее, стараясь издавать звуки тише, но выходило так себе. Сотрясаясь всем телом, выгибаясь навстречу каждому движению, горячо выдыхая на искусанную кожу, с приближением разрядки Сода перестал стараться вовсе, не сдерживаясь больше, и сорвался чуть ли не на крик. У Гандама зазвенело в ушах и подкосились колени, он двигал рукой так быстро, как мог, имея радость слышать неразборчивое нетерпеливое мычание, и довёл Соду до разрядки быстрее, чем тот успел как-то предупредить, поэтому внезапно кончил на живот и руку, сразу же бессильно падая на кровать. Он прикрыл глаза и попытался отдышаться, все ещё чувствуя, как сильно пульсирует все тело. Гандам взглянул на свою руку, потом на Соду, и его обдало жаром. Отыскав глазами пачку с салфетками на прикроватной тумбе, он воспользовался парочкой, понимая, что в ближайшее время в ушах так и будут слышаться, как на повторе, стоны Казуичи. Ощущая болезненную тесноту в штанах, Танака склонился к механику, невесомо ткнувшись в висок. — Как ты? Юноша ничего не ответил, с трудом открыв глаза, взгляд его был туманным, но вопрос он понял, и улыбнувшись уголками губ, показал большой палец. Гандам усмехнулся, укладываясь рядом. Прикрыв глаза, он вслушивался в сбивчивое дыхание рядом, которое становилось размереннее с каждым новым вдохом. Они полежали минут десять, оба чуть не провалились в дрёму, но Сода плавно положил руку на бедро Танаки, чем заставил того чуть вздрогнуть, в миг вытаскивая из полусонного состояния. — Ты всё ещё напряжен, нужно- — Я могу отлучиться в уборную, не о чем беспокоиться. — Нет. — Казуичи глянул строго. — Раз уж тут такая пляска, давай, так сказать, на брудершафт. Оба засмеялись, осознавая неловкость ситуации. — О, боги. — Гандам по привычке потянулся рукой, чтобы прикрыться шарфом, но его на месте не оказалось, и смущённо покраснеть пришлось на всеобщее обозрение. Точнее, на обозрение одного, рядом сидящего.       Сода перекинул ногу и уселся на бедра Гандама, пальцами начиная расстёгивать пряжку ремня. Последний чуть приподнялся, когда понадобилось приспустить брюки, и гортанно выдохнул, когда все ещё холодная рука Казуичи легла поверх белья. — Можно ведь? Танака кивнул, и Сода неловко стал двигать рукой, почти так же, как ощущал, когда это делал ему Гандам, только чуть медленнее. Смелея с каждым сбивчивым вздохом, парень ускорял темп, чувствуя, как собственное сердце снова стало заходиться в диком ритме, а лицо начало гореть. — Чёрт, кажется снова, твою мать! Животновод аккуратно остановил руку механика. — Сядь тогда, пожалуйста, повыше. Сода моргнул пару раз и послушно пересел, устроившись очень близко: пах к паху. Гандам накрыл его руку своей, и взял оба члена так, что они касались друг друга, первым начав движения. По телу Казуичи пробежали мурашки, он прогнулся в спине и закусил губу, одной рукой упираясь в плечо парня, а второй помогая двигаться. Такое положение смущало куда сильнее, ещё бы, лицом к лицу, и Сода стушевался, прикрыв глаза, не имея сил перебороть смущение и взглянуть в глаза напротив. Постепенно ускоряясь, жарко выдыхая друг другу в плечи, оба по очереди дошли до разрядки: Казуичи чуть раньше, потом Танака. На этот раз механика ломало не так сильно, а это значило, скорее всего, ослабление эффекта от принятых таблеток.       И действительно, ни через пятнадцать, ни через двадцать пять минут Сода не почувствовал снова спонтанного бесконтрольного возбуждения, чему был несказанно счастлив, не забывая каждую минуту говорить об этом Танаке. — Ужасно, наверное, быть мартовским котом. Я даже не знаю, мне больше повезло или нет, что я такой придурок? Теперь никогда, блядь, в жизни не перепутаю эту хрень с тем, что соберусь выпить. Черта с два меня ещё раз так согнет, я думал, если честно, что у меня член отвалится! Гандам, который до сих пор непоколебимо держался с непроницаемым лицом не выдержал, и залился хохотом. Они не пошли на ужин, и предпочли остаться в домике у Соды, предварительно приняв душ. Гандам, надевая снова свой шарф, заметил, что на его плече и шее красуются глубокие красно-фиолетовые следы от чужих заточенных, как у акулы, зубов. Он пожалел, что показал эти укусы самому механику: за вечер тот успел извиниться уже раз восемь. Незадолго до отбоя к ним стучались Хината и Комаэда, которые решили поинтересоваться у Казуичи, не известно ли ему, где Гандам, и почему обоих не было на ужине. Прежде, чем Сода успел что-то сказать насчёт животновода, Танака сам ответил, что находится тут и все в порядке, и что «Вам, жалким смертным, давно уже пора бы в объятья Морфея.» Парни лишь растерянно пожелали доброй ночи и удалились. Этикетки с тех пор Сода читал внимательно.