Fammi credere

Начиналась утренняя молитва, колокола прозвенели, ученики начали медленно сходиться на первый этаж. Форма сегодня была не обязательна – всё же воскресенье. Он уже медленно спускался по деревянной лестнице, как внезапно увидел что-то новое и, похоже, это заметил не только он. — Римус! Не задерживай всех. — голос воспитателя привёл его в чувства. — П…простите. — парень быстро побежал вниз по лестнице. На светлые, чуть кудрявые волосы опускались лучи раннего солнца, от чего сам по себе хрупкий и нежный юноша казался ещё более невинным и чистым, словно самый настоящий маскот церкви. Он уже стоял вместе с другими ребятами и ждал пока начнётся молитва, которая, разумеется, была не только в последний день каждой недели, но именно воскресное утро наполняло это действие чём-то необычным. Во время молитвы он не мог перестать смотреть на того парня, длинные волосы и одежду которого, юный Римус Люпин видел только проходя около витрин очень дорогих магазинов, вроде тех на Бонд-стрит или Риджент-стрит. Но одна вещь уж слишком знакомо выглядела - чёрная кожаная куртка.. Одна деталь гардероба -и на глаза навернулись слёзы, в голову полезли воспоминания: рыжеволосый парень в такой же куртке протягивает ему бутылку пива и улыбается - знал бы Римус что скрывается за этой улыбкой. Его предал тот, кому он всецело доверял, тот кто знал его лучше, чем кто-либо, тот кого Люпин любил. Несвязные действия и моменты пролетели в его голове, опять сложив картину боли. До того момента он был самым счастливым человеком, у него были друзья, семья и самое главное - любимый человек и всё это так же быстро пропало, как и появилось. А ведь он мог не быть здесь, но был вынужден бежать от своего прошлого в попытке стать лучшей версией себя, чтобы однажды забыть все случившееся, как страшный сон. Но вот молитва закончилась, до завтрака ещё полчаса, а на улице стало теплее, так что не помешало бы переодеться. Неспешно поднимаясь по лестнице, Римус сжимал в руках два крепких переплета любимых книг, глядя себе же под ноги. Одна, две, три… счёт ступенек словно сказочный ритуал успокаивает, подобно счёту овец перед сном. Юноша занимает собственное любимое спальное местечко, устраиваясь по-турецки и укладывая книги на колени. Он наконец сможет чуточку почитать, не отвлекаясь на шумы и посетителей церкви, которых по правилам приходилось нежно приветствовать. И утро было бы потрясающе спокойным, но тут дверь распахнулась – без стука, как же – и в комнату зашёл тот самый парень в кожаной куртке. Римус нахмурился, уже набираясь смелости для ненавязчивого, но чуть строго вопроса вроде «кто вы и что вы тут делаете?», однако незнакомец, казалось бы, совсем его не замечает. Он прошелся вольной походкой и опустился на соседнюю постель, закидывая ноги на её спинку. «Да что он вообще себе позволяет?» - Люпин, мягко говоря, был шокирован. Его апатия с меланхоличными дольками быстро отошла на второй план, когда на первый мгновенно вылезла самая настоящая, хоть и несвойственная пареньку агрессия. В семье юноши правила родились раньше всех, от чего их соблюдение было чем-то самим собой разумеющимся. Кому бы вообще в голову пришло вот так вести себя, ещё и перед посторонними, которые, вообще-то (!), полноценные хозяева этой комнаты. – Ты кто ещё такой, – вышло грубее, чем Римусу могло показаться, однако он лишь сжал краешек книги и собрал всё свое внутреннее самообладание чтобы выглядеть как можно более устрашающе. – Твой сосед по комнате, кто же ещё? – незнакомец явно издевался, никак иначе. Неужели это такая жестокая шутка и к Люпину подселили этого… молодого человека? Поднявшись, светловолосый поспешно схватил свою толстовку и выскочил в коридор, а оттуда на улицу. Кажется, книги посыпались на пол от его быстрых и резких действий, впрочем впервые в жизни Римусу на это было наплевать. Легкая прохлада всё ещё слишком раннего для таких прогулок утра, немного остывшее кофе из ближайшей закусочной и растянутый свитер, который, как кажется, был с ним всю жизнь — лучшая перебивка этого дня, особенно после недавних встреч... *** Бесцельное брожение вдоль улиц по вечерам имело особую атмосферу: слабое дуновение ветра, скользящего подушечками пальцев по воротнику и под низ, задевая плечи и живот, словно в попытке увлечь за собой; сизый дым сигареты меж двух длинных бледных пальцев; смех и манящая музыка из ближайших баров; парочки, трепетно держащиеся друг за друга сцепленными ладонями, словно существует риск потеряться или отвлечься на других.. Впрочем, сейчас было совсем другое время суток, однако Сириусу вовсе не хотелось вновь запираться у себя, в ожидании ночи. Сейчас юноша искал хоть что-нибудь интересное в этом городке и пускай в голову лезли глупые мысли о семье, друзьях и всему, что осталось там, здесь, возможно, его жизнь станет хоть чуточку лучше. Сириус Блэк не был из тех людей, которые задавались вопросами по поводу собственного «Я», парень действовал на ходу, придумывая решения, которые могут перевернуть его жизнь полностью, однако стоило ему всего раз оступиться, как все вышло далеко не так, как он предполагал, а может даже хуже. В мыслях всплыла картина, теперь уже ставшая кошмаром наяву: темноволосый снова ушёл из дома, даже не просто ушел – сбежал, скрываясь от любой живой души на чердаке местного драмтеатра, однако совесть и чувство вины заставили парня вернуться. Всё из-за того, что Блэк оставил брата одного, оставил его рядом с этой полностью неподвластной разуму женщиной, для которой дети были что-то из родни скота, причем «подпорченного». Её нервы сдали в один «прекрасный» осенний день, когда Сириус рискнул выкрикнуть в лицо матери слова о ненависти, презрении и бессовестности. Теперь же финал таков - он сидит в этой чертовой школе, в которой молятся в любой подходящий момент. Ирония судьбы, ведь вся семья Блэков неверующая, особенно атеистические взгляды имелись у самого Сириуса. Матушка постаралась и упекла его специально в то место, которое не просто раздражало его – Блэк не переносил церковь на дух, буквально сходил с ума от всей атмосферы, от абсолютно каждого звука молитвенной песни или обращений «святой отец», «матушка» и всему подобное. С такими мыслями он набрел на старый, почти заброшенный дом. Здесь было тихо и веяло спокойствием – абсолютная противоположность школе. Так, сидя один в тишине, он начал вспоминать моменты, в которых, как ему казалось, жизнь оборвалась - слова его матери « Сириус Блэк не смей возвращаться в мой дом снова». В голове появилось новое воспоминание, совсем-совсем недавнее: «Прямо за ним стояла богато одетая женщина, одежда которой полностью отображала статус своей хозяйки. Взгляд холоден и ощущался так, будто с неба вылили ведро ледяной воды, даже более того – чистейшие кубики льда, но, к сожалению, несмотря на различие между матерью и сыном даже в самом выражении лица, их схожесть было сложно не заметить. - Здравствуйте миссис Блэк, это и есть Ваш мальчик, о котором Вы писали в письме? – пожилая смотрительница церкви слегка вскинула бровь и повела носом вбок. Что мать уже наплела о нём?... - Да. Именно он. Оставляю его на попечение церкви, так как надеюсь, что Вам удастся перевоспитать моего сына и сделать из него… - тут женщина запнулась, словно подбирая не совсем грубые слова. – человека. - Как я слышала, у парня наблюдается мужеложество? – здесь уже было трудно не услышать дребезжание старческого голоса, словно смотрительница изо всех сил держит себя в руках, чтобы не схватить кнут и не выпороть Сириуса прямо на этом же столе. - Да. Особенно это уберите из него. Я думаю, что мой сын стал заложником пошлых фантазий и эротизма нашего мира. - Да, я Вас понимаю. Что ж, думаю что спустя несколько месяцев Ваш сын вернется к Вам уже в полном здравии и без всяких… подобных наклонностей, - старушка поднялась и похлопала Блэка-младшего по плечу. – Ему тут понравится. «Ещё бы. Я уже в восторге, просто не знаю куда себя девать – то на потолок полезть от радости, то с окна спрыгнуть.» - Сириус сжимает губы до покалывающей и острой боли, ощущая, как оборвалось сердце, когда голос матери подчеркивает красным приговор: - Отлично. Вылечите его и… не щадите. Что бы не потребовалось для его перевоспитания – делайте, я Вам даю свое разрешение. А затем, даже не прощаясь, женщина просто покинула кабинет, словно этой же дверью раз и навсегда отгораживаясь от сына. Впрочем, ничего нового, но всё же обидно.» Блэк натягивает на пальцы манжеты кожанки и вздыхает, направляясь по тропе обратно к школе. Черт бы его побрал, ведь он сейчас своими же ногами бредет в свою «башню заточения», только вот никто не придет за ним. Да и Сириус далёк от сказочной принцессы. Шаг за шагом, метр за метром, темноволосый всё ближе и ближе к дверям, как вдруг замечает около арки слева от себя какое-то движение. Глаза метнулись в ту сторону и мгновенно, автоматически прищурились. Этот заносчивый мальчишка, самая настоящая недотрога. Блэк даже не успел толком с ним познакомиться и хотя бы попытаться наладить мало-майский контакт, как сосед сбежал. Он настолько плох в общении или в виде? Чуть замедляясь, юноша позволяет новому знакомому опередить его и зайти в помещение заведения первым, после чего ступает следом, прикрывая за собой двери. - Эй! – сам не понимая зачем он это делает, Сириус чуть сглотнул и заметил, как дернулась спина в легком свитере, после чего её обладатель медленно повернулся. – Прости за сегодняшнее утро. Возможно, я напугал тебя или как-то обидел. Я не хотел. Может.. я могу что-то сделать, чтобы загладить свою вину перед тобой?... Блэк даже не совсем понимал в чём он может быть виноват, однако, вероятно, эти слова подберут ключики к двери в нормальное общение с соседом? - Просто не трогай меня, - произнес Римус и поспешно отвернулся. – И всё. А затем быстро убежал.