Проклятая душа

      Щелчок и едва уловимый скрип. Влад неторопливо вошёл в комнату, что когда-то делил с ней, и закрыл за собой дверь, к которой после с усталостью прижался спиной. Затем вздохнул и глаза прикрыл, упираясь в неё затылком. Для него окружающий мир вновь стал холодным и чужим.       Очередной день, похожий на предыдущие, остался позади. А невидимая, но остро ощутимая дыра в солнечном сплетении по-прежнему не желала затягиваться. Пустота лишь больше пожирала его, съедая медленно изнутри.       Бессмертие для него теперь — настоящая пытка. Оно рвёт в клочья его проклятую душу подобно адским псам. И от этого не спастись, постепенно сходя с ума от боли, что охватывала агонией всё внутри.       Его онемевшие пальцы, до этого сжатые в кулак, потянулись к пуговицам на пиджаке. Ему хотелось снять его с себя и почувствовать хоть какое-то облегчение. Но о нём он мог только мечтать. На грудную клетку словно камнем давила удушающая тяжесть.       Влад отбросил вещь прочь и провёл прохладной ладонью по шее, судорожно потирая её. Когда воцарялся вечер и темнота поглощала всё вокруг, он не находил себе места, метался по комнате, как зверь в клетке, раздираемый собственными чувствами. В это время его воспоминания оживали. Он продолжал держаться за них, не в состоянии был отпустить. Только теперь являлся лишь наблюдателем. Но пусть так. Это лучше, чем совсем ничего. Главное, что он мог видеть её.       Звон стекла сопровождал его действия, когда он наполнял стакан виски, а после ставил графин на место. На мгновение рука зависла в воздухе. Он стиснул зубы, чувствуя, как свело челюсти от усердия. Потом протяжно выдохнул и всё же заставил себя выпить. Алкоголь тут же обжигающим потоком хлынул по пищеводу в желудок, из-за чего его сразу же бросило в жар.       Послышался хруст. Осколки раздавленного стакана впились глубоко в кожу. Но Влад даже не поморщился, лишь смотрел равнодушно на то, как кровь тёмными струйками стекает по руке и капает на пол. Физическая боль ничто по сравнению с душевной.       Он не спеша вытащил остатки стекла и небрежно вытер ладонь, что тотчас прекратила кровоточить. По привычке бросил затравленный взгляд вправо. Помедлил, как будто решаясь — стоит ли в который раз мучить себя тем, что уже не вернуть. И всё-таки шагнул в том направлении. Сорвал резко тяжёлый красный бархат, который скрывал от посторонних глаз огромное заколдованное зеркало, что являлось порталом в ту жизнь, которую теперь хранил только в воспоминаниях.       Влад осторожно коснулся фалангами пальцев гладкой поверхности, плавно скользя ими по ней, и вмиг оказался там, где так отчаянно стремился быть. Там, где находилась она, необходимая ему до ломоты в измученном теле.       Он искал её повсюду, оглядывался по сторонам, блуждая растерянным, полным тревоги взглядом. Ведь в его огромном замке можно с лёгкостью затеряться в поисках уединения. К тому же ей, как ему казалось, вправду нравилось бродить по тихим коридорам в одиночестве, изучая все его закоулки, пускай даже самые тёмные. Его смелая, любопытная девочка, которая стала для него ярким лучиком света среди непроглядной тьмы.       Смотрел он как в библиотеке, так и в комнате, где она занималась картинами, но тщетно. Неужели передумала и уехала? Её испугал мрак, который воцарился в его душе несколько столетий назад?       От этих мыслей острая боль пронзила грудную клетку. Дышать стало труднее, почти нестерпимо, словно воздух был наполнен иголками. Лишь находясь рядом с ней, он смог спустя столько времени почувствовать себя живым, а не призраком во плоти. Он до ужаса сильно в ней нуждался.       Стоило только в его жизни появиться той, с которой его как будто связывала невидимая, но прочная нить судьбы, и ненавистный мир обрёл яркие краски.       Хотя прежде Влад упрямо отказывался верить в то, что даже ему суждено найти истинную любовь. Застрявший между раем и адом, он считал, что слишком сильно погряз во тьме, чтобы полюбить кого-то. Казалось бы, ничто и никто не сможет пробудить в нём подобное чувство. Но с её появлением — понял, как ошибался. Ради неё хотелось меняться, становиться лучше, ей одной хотелось полностью открыться. И после первой попытки — она сбежала, напуганная до смерти, не желая ничего больше слышать, знать, предпочитая думать, что ей всего лишь приснился страшный сон, о котором не желала вспоминать. Только через какое-то время снова появилась на его пороге, объяснив это тем, что устала бороться с собой, пытаясь вытравить его из своих мыслей.       К нему тянулось её доброе, открытое для всех сердце, разбить которое по неосторожности очень боялся. Он думал, что не заслуживал такой, как она, которая обладала удивительной красоты душой. Но с жадностью упивался её присутствием, понимая, что отказаться от неё невозможно, как бы ни старался убеждать себя в том, что ради её же блага — ей лучше уехать навсегда, да чтоб подальше от него, и забыть вообще о его существовании. Всему виной эгоизм, который взял верх над ним и не позволил ему оттолкнуть её. Сильнее его жажды крови оказалась потребность быть рядом с ней.       Он сам не заметил, как очутился на открытой смотровой площадке. Застыл на месте, невольно затаив дыхание. Но после медленно выдохнул с облегчением, когда её увидел — хрупкую, но храбрую девушку, которая была воплощением его человечности.       Солнце уже садилось, медленно исчезая за линией горизонта. Неподалёку сверкала зеркальная поверхность озера, природа завораживала красотой. Как и она. В свете заката, в простом шёлковом платье, подчёркивающем каждый изгиб её тела, она была прекрасной, неземной. И сердце его заколотилось, сбиваясь с ритма.       Наверное, он мог бы стоять вот так неподвижно хоть целую вечность и просто любоваться ею.       — Лайя, — позвал он тихо, не желая напугать её, и всё же увидел, как она слегка вздрогнула. — Я обыскался. Подумал, что ты решила покинуть меня. Снова.       Девушка повернулась к нему и внимательно всмотрелась в его лицо. При этом молчала, обдумывая ответ. Отчего страх вспыхнул в нём с новой силой. Вдруг она прямо сейчас скажет, что задержалась здесь только для того, чтобы попрощаться... И ему ничего не останется, кроме как отпустить её навсегда.       — Разве я могу, Влад? — Она шагнула навстречу, подходя к нему ближе, и при этом взгляда, полного нежности, от него не отводила. — После того как узнала тебя получше... И полюбила. Несмотря ни на что.       Он на миг дышать перестал, даже не пошевелился, словно ушам своим не верил. Это первое её признание, серьёзность которого убеждала его в том, что сказанное ею — чистая правда. И пока он пребывал в замешательстве, девушка преодолела расстояние между ними и теперь находилась совсем близко. Можно лишь чуть протянуть руку, чтобы дотронуться до неё и почувствовать её тепло.       Влад неотрывно вглядывался ей в глаза, продолжая упрямо искать в них хоть тень сомнений или страха. Но находил в их глубине только нежность и искренность, которую очень ценил. Они были такими влюблёнными, что от этого так радостно и в то же время больно.       — Ты больше не видишь во мне монстра? Не боишься меня?       Он позволил себе первым коснуться девушки. Провёл ласково ладонями по её плечам, изгибу шеи, очертил плавную линию скул и погладил большими пальцами щёки, на которых выступил румянец. А взгляд его от губ её не отрывался. Они стали для него самым мучительным соблазном, пробуждая в нём иного рода голод.       Затем он осторожно притянул возлюбленную к себе и обнял крепко за талию. Вслед за чем прижался лбом к её лбу и закрыл глаза. Почувствовав её в своих руках, он полностью расслабился. Уходило постепенно напряжение, уступая место спокойствию.       Она не спешила отвечать, скользнула ладошками по его груди, наверняка ощутив мощные удары, что заглушали назойливый голос его разума, который без конца твердил о том, что он, сам того не желая, может причинить ей вред. Но Влад не прислушивался к нему, просто наслаждался объятиями и вдыхал головокружительный аромат её духов, которым не мог насытиться.       — Теперь я вижу перед собой того, кто стал для меня всем, — прошептала Лайя, сильнее прижимаясь к нему. — Мне нечего бояться. С тобой я чувствую себя в безопасности. Я дома.       В горле встал ком. Эмоции захлестнули его, но виду он не подал.       Счастье для него было неизведанным чувством, но он, прислушиваясь к себе, вдруг отчётливо понял, что в этот самый момент испытал именно его, от которого по коже побежали мурашки, а внутри всё было охвачено волнением. У него, наконец, появился смысл жить. Вечность больше не казалась ему тяжким грузом.       С некоторых пор все его мысли занимала одна только девушка, в которой видел своё спасение. Она даже представить не могла, какую власть имела над ним.       Он провёл кончиком носа по её щеке, мимолётно коснулся губами шеи, где учащённо бился пульс, и лицом в волосы зарылся, желая впитать пленительный запах, который ни с каким другим не спутать. Жасмин. Манящий, сладостный, опьяняющий, который напоминал о загадочных странах Востока.       В этой девушке хотелось раствориться, чтоб хотя бы на краткий миг позабыть о своей тёмной сущности.       Её рваный выдох у самого уха прошёлся тёплой волной по его коже, из-за чего он судорожно сглотнул и как будто очнулся от наваждения. Он чуть отстранился от неё и поймал её лихорадочно сверкающий взгляд. И его собственный, скорее всего, тоже горел пламенем, что моментально хлынуло по венам, охватывая жаром тело. Но ему всегда удавалось контролировать себя, каким бы сильным ни было искушение.       Влад украдкой улыбнулся, после чего сказал:       — Потанцуй со мной.       Девушка взглянула на него с неподдельным удивлением.       — Без музыки? — поинтересовалась она немного неуверенно.       Он глубоко вдохнул, не разрывая их зрительный контакт, и аккуратно заправил вьющийся локон ей за ухо. При этом успел заметить, как она на мгновение задержала дыхание.       — А разве нам нужна музыка? — Влад вновь притянул её ближе к себе, неторопливо скользнув пальцами по спине и ощутив, как она задрожала от его касаний. — Просто закрой глаза и слушай своё сердце, Лайя.       И она в который раз доверилась ему, принимаясь плавно двигаться вместе с ним. А он смотрел на неё неотрывно, даже с упоением, и размышлял о том, что словами не удастся передать всё то, что он чувствовал к ней, можно было лишь показать ей, передать прикосновениями, поцелуями, взглядами. Это и делал сейчас, отдавая ей всю нежность, любовь, как умел. И почувствовал отклик, исходящий от неё.       Она теснее прильнула к нему, словно стремилась стать одним целым с ним, обхватила рукой его шею, другой же проскользнула под расстёгнутый пиджак, блуждая пальцами вдоль позвоночника и этим сильнее разжигая в нём огонь, вслед за чем опустила голову ему на плечо.       Влад прижался щекой к волосам девушки и снова вполголоса заговорил:       — Она сама вступила в этот старый дом пустой. Светлым ликом озарила всё, что скрыто темнотой. Время, свой неукротимый бег сдержи, он в тягость нам. Вот я руку сжал любимой. Вот прижал уста к устам.       Он остановился, чуть отодвинулся от неё и встретился с ней взглядом. Не проронив больше ни слова, ладонями накрыл изящные кисти и ощутил ответный трепет. Блеск в её бездонных глазах ослеплял, выдавал волнение, которое она испытывала, видимо, не в силах скрыть его. Не дожидаясь разрешения, он припал к её мягким, горячим губам долгим поцелуем, полным самоотдачи.       Влад хотел остаться в этом воспоминании подольше, чтоб хотя бы смутно почувствовать привкус радости, которая сменилась горечью. Но не успел опомниться, как сразу же оказался в другом.       В спальне, которую она сделала своей мастерской, витал запах красок, смешиваясь с ароматом её духов. Вокруг царил творческий беспорядок — так она называла тот хаос, который сама же и создала. Но он лишь слабо улыбнулся, осматриваясь.       Такая домашняя, испачканная красками, но не потеряв из-за этого своего очарования, его любимая девушка казалась ему самым милым созданием из всех существующих. Он не прекращал повторять, что её переполнял особенный свет, стать частью которого так стремился, только тьма его не отпускала, прочно укоренилась в нём за прошедшие столетия.       Лайя настолько увлеклась своей картиной, что даже не заметила, как он вошёл. Но ему нравилось наблюдать за ней, разглядывать её, изучать по новой каждый раз. При этом он снова и снова вопросом задавался: как ему удалось прожить без неё все эти годы? Сейчас представить трудно. Целая вечность прошла до того, как он встретил её. Но прежде и вовсе думать перестал о том, что это вообще произойдёт. И вот она перед ним — из плоти и крови. К ней можно прикоснуться, ощутить её тепло. И убедиться, что он больше не одинок.       А когда наступил вечер, они уже привычно устроились возле камина, задумчиво глядя на то, как пляшут языки пламени, завораживая зрелищем. И вдруг Влад краем глаза заметил, как она резко повернула к нему голову, видимо, собираясь поделиться с ним тем, что её давно гложет изнутри.       — Говори... — Он устремил на неё проницательный взгляд и мог бы поклясться, что от этого она смутилась и зарделась. — Что тебе не даёт покоя?       Вместо ответа, девушка вдохнула поглубже, словно набираясь решимости. Потом ближе к нему придвинулась и заглянула ему в глаза.       — Время меня беспокоит, — проговорила она уверенным тоном, своими словами возвращая его из мира грёз в реальность. — Оно кажется таким быстротечным... Для обычных людей вроде меня.       — Ты... — было начал Влад.       Она тут же прервала его:       — Да, я хочу сказать, что если ты любишь кого-то всем сердцем, по-настоящему, то хочешь быть с ним вечно. И не имеет значения, какую цену придётся заплатить за это.       Он вздохнул устало, отвёл взор и нахмурился. Рано или поздно, но они должны были обсудить происходящее и то, что ждёт их в будущем. Хотя он старательно избегал подобного разговора. Затем провёл нервно пальцами по шее сзади и выдохнул протяжно.       — Я не могу обратить тебя, Лайя. — Влад сжал руки в кулаки, на неё по-прежнему не глядя, но зная, что она ни на сантиметр не сдвинулась с места и что глаз с него не сводила. — Не могу превратить в монстра, которым являюсь я сам.       — Не забывай, что не только тебе решать, кем мне быть, — заявила она твёрдо, своим упрямством лишая его терпения. — Я готова на всё, если это гарантия того, что я не потеряю тебя.       Он покачал головой, ощутив, как свело челюсти от усердия, с каким сжимал их. И продолжал пристально смотреть на огонь.       — Я этого не сделаю, — отчеканил он, стараясь сохранять непроницаемую маску сдержанности на лице. — Поэтому... Даже не пытайся переубедить меня.       Влад перехватил её взгляд, что был полон мгновенно вспыхнувшего негодования. Но надеялся, что она, в конце концов, сможет понять его.       Помолчав немного, она опять заговорила с печальными нотками в голосе:       — Тогда нам обоим стоит быть готовыми к тому, что смерть в любой момент может разлучить нас.       Влад вздрогнул, как от пощёчины. Сердце внезапно болезненно заныло от осознания того, что она права. Её жизнь висела на тонком волоске, а судьба так непредсказуема. От этой мысли внутри всё похолодело.       Им вмиг завладело желание заключить девушку в объятия, ощутить, как она расслабится, заставить её забыть о тревоге, чтобы она почувствовала себя в полной безопасности рядом с ним. И он поддался порыву — потянулся к ней и обхватил её за плечи. С налётом отчаяния она вцепилась в его рубашку, не прекращая бороться с собственными противоречиями.       — Мы будем вместе вечно, — прошептал Влад с надрывом, желая, чтобы она поверила ему. — Я найду способ.       Пальцы запутались в её волосах, рассеянно перебирая их. Тело требовало близости, а душа — утешения. Он целовал её с жадностью, страстью, сжигающей дотла все сомнения и переживания. А она больше не пыталась от обиды выскользнуть из его рук. Напротив, сама приникла к нему, отвечая на его поцелуи с равной силой и не переставая шептать его имя вместе с обрывками каких-то фраз.       Влад стянул с неё свитер, отбросил его подальше. Лайя же пыталась расправиться с пуговицами на его рубашке, пока он упивался сладостью её губ, чувствуя, как трепетала от его касаний каждая клеточка её тела, которое обнажал с мучительной для них обоих медлительностью, словно давал ей возможность отступить.       И она уловила намёк. Накрыла тёплыми ладошками его щёки и вслед за этим сказала решительно:       — Даже если у тебя в распоряжении целая вечность — нужно жить конкретным моментом, который может больше не повториться. Ведь никто не знает, что будет с нами завтра... Позволь мне остаться здесь, с тобой, этой ночью. Я хочу этого, Влад.       Весь воздух, казалось бы, покинул лёгкие, а внутренности словно в тугой узел стянуло. Он не хотел уходить, не хотел её отпускать. Ни сейчас, ни когда-либо вообще. Но и пересечь последнюю черту никак не решался.       Только отказаться от неё, как перестать дышать — просто невозможно. И всё же он сдался, ощущая, как его губ касался её шёпот, что обжигал.       К чёрту всё! Они оба нуждались в том, чтобы сбежать от реальности. В частности, от вопросов, с которыми им предстоит разобраться. Лишь в одном был уверен: он постарается сохранить Лайю такой... Добродушной, пускай ранимой, но и такой отважной, способной разрушить стены, которые долго и упорно выстраивал вокруг себя. Главное, он сделает что угодно для того, чтобы чаще видеть её улыбку, осознав при этом, что ради неё готов пожертвовать всем.       Влад помог ей избавиться от остатков одежды, затем бережно уложил её и склонился над ней. Его руки с нежностью и осторожностью путешествовали по её телу, исследовали его, вызывая дрожь. А губы неторопливо скользили по подбородку, ключице, достигая груди, которая вздымалась прерывисто.       Каждое её движение в ответ на его действия, каждый звук, который она издавала... Всё это он жадно ловил, не упуская ничего из виду, и продолжал ласкать её, медленно подводя к грани.       Выгибая спину, Лайя запрокинула голову и вонзила ногти в его плечи, когда он проник в неё и начал двигаться. Плавно, не спеша. И с приоткрытых губ её сорвался тихий стон, затерявшись эхом в пространстве. Она вынуждала его потерять контроль, отдавая ему больше, чем он мог принять.       Их тяжёлое дыхание смешалось. Разгорячённые, покрытые бисером пота, они стремились полностью раствориться в этих объятиях, упиваясь ощущениями. Жажда быть вместе, которая всё это время изводила их обоих, не утихала, напротив, набирала силу.       Но теперь они действительно одно целое. И всё, что им было нужно, — это лишь чувствовать друг друга.       Влад зажмурился, сдавил виски, которые пульсировали болью, и приглушенно зарычал. Снова одна картинка сменилась другой. Он с трудом распахнул налитые свинцом веки и неспешно огляделся. Смотровая площадка. Именно здесь всё оборвалось, положив начало отсчёта дней, а затем и лет, наполненных одиночеством и чувством вины.       Он зацепился взглядом за двоих, которые находились в опасной близости от края, рискуя с лёгкостью сорваться в пропасть. Лайя... и его новоиспечённый враг. Ратвен.       Его словно пронзили десятки кинжалов. Подобное ощущение казалось нестерпимым наравне с пониманием того, что ему предстояло увидеть, не имея возможности вмешаться и предотвратить трагедию.       Владу удалось улизнуть из замка под предлогом, что у него имелись неотложные дела в Брашове, куда отправился с твёрдым намерением посетить ювелира. Он долго искал заветное кольцо, которое идеально подошло бы его любимой, и всё же удача улыбнулась ему.       Оказавшись на улице, он спрятал синюю бархатную коробочку во внутреннем кармане пиджака, чувствуя учащённое сердцебиение. Ещё никогда он не был так взволнован, как сейчас, будто мальчишка, который впервые влюбился. Сегодня вечером, во время романтического ужина, он попросит её руки и будет надеяться на положительный ответ.       Он мчался к ней, окрылённый любовью, и не мог ничего поделать с нетерпением, что было вовсе не присуще ему.       В салоне машины раздался звонок. Влад взглянул на экран телефона и улыбнулся, после чего поспешил ответить.       — Лайя, — сказал он с теплотой. — Я уже возвращаюсь домой.       Но её голоса он не услышал, лишь едва уловимый свист ветра. Как вдруг с ним вместо неё заговорил кто-то другой. Он оцепенел от неожиданности, чувствуя, как в нём нарастает напряжение.       — Собрался вот, наконец, нанести визит, а хозяин отсутствует, — издевательским тоном отозвался тот, кого Влад уже успел узнать. — Но я подумал, почему бы и не остаться, чтобы насладиться обществом прекрасной хозяйки.       Рука, что держала телефон, невольно дрогнула, но тут же крепче сжала его. Подпитанный тревогой адреналин тут же начал бурлить в венах. Ему пришлось заставить себя наполнить лёгкие кислородом и следом спокойно выдохнуть.       Влад почти не слышал себя, когда произнёс:       — Зачем?..       Он не мог ни о чём и ни о ком думать, кроме Лайи. А также о том, что ей, возможно, грозила опасность. Поэтому давил сильнее на педаль газа, с мольбой обращаясь к потусторонним силам, чтобы с ней ничего не случилось до его прибытия.       — Месть, как тебе известно, блюдо, которое подают холодным, — прозвучало в ответ с усмешкой. — И я решил преподнести его тебе, когда ты не будешь этого ожидать.       В висках громыхала пульсация. Сердце остервенело билось о рёбра, а в мыслях проносилось одно и то же: только бы он не навредил ей.       — Ратвен, — проговорил Влад предельно сдержанно в попытке сохранить самообладание. — Мы можем свести счёты позже. А сейчас... Убирайся из моего дома.       — Нет, — протянул тот. — Пора расплачиваться за свои поступки, Басараб.       — Разве оно того стóит — пытаться сделать кому-то больно из-за каких-то денег? — Влад старался тянуть время, въезжая в Холодный лес.       — Дело не только в деньгах, — прошипел его собеседник, — а в том, что я проиграл тебе. Ты втоптал в грязь моё имя, в которое я вложил немало усилий и средств. Ты отнял у меня всё. Уничтожил меня. Никто теперь не желает иметь со мной дело. Но это не сойдёт тебе с рук. И твоя маленькая мисс Бёрнелл мне в этом поможет.       На скулах Влада заходили желваки. Ярость, пробудившись в нём, стремительно набирала силу, заволакивая взор красной пеленой.       — Отпусти её. Она не имеет к этому никакого отношения.       И вновь насмешка со стороны человека, ставшего ненавистным:       — О нет, ещё как имеет! Эта девушка для тебя дороже всего. Так что... Око за око, Влад.       — Только тронь её... — Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы, вслед за чем процедил угрожающе: — И ты покойник, Ратвен.       Тот хмыкнул презрительно и сказал:       — Я не боюсь последствий. Мне больше нечего терять, в отличие от тебя. Сегодня ты увидишь, что не всё в твоей власти.       Разговор тотчас прервался, и Влад в гневе швырнул телефон на соседнее сидение, после чего резко ударил по тормозам. Он сможет добраться до замка куда быстрее без машины. Поэтому выбрался из салона и принял свой настоящий облик, потом сорвался с места и помчался к той, без которой всё потеряет смысл.       Но он опоздал. Сорвавшись с края, девушка падала вниз.       — Нет! Лайя! — закричал Влад, и этот почти что дикий рёв раненного зверя будто ударной волной прокатился по округе.       Добравшись до неё, лежащей неподвижно на земле, и снова став человеком, он рухнул на колени и протянул к ней руки. Притянул её к себе с нежностью, как всегда это делал, и погладил по бледной щеке, по которой скатилась слеза. Изо рта потекла кровь. Пульс её практически затих.       — Вечность не для всех, Влад, — прошептала она еле слышно. — И не для меня, как оказалось, тоже. Но моя любовь к тебе будет жить вечно.       Она испустила тихий вздох, и её взгляд словно стеклянным стал. Всё же покинула его, бросила одного. Он коснулся её лба своим и взвыл от горя, содрогаясь в немых рыданиях.       — Прости меня, — произнёс он сорванным от крика голосом, крепко прижимая девушку к груди. — Прости за то, что я не успел…       Невыносимая теснота в грудной клетке, комок в горле душил. Ему прекратить бы это, вырваться из воспоминаний прямо сейчас, чтобы тем самым пощадить свою и без того растерзанную душу. Но он не мог. Зеркало само должно выбросить его, вышвырнуть обратно во враждебный мир без проблеска света, который погас для него ровно в тот самый момент, когда глаза Лайи закрылись навсегда.       Он убедился в одном: жизнь беспощадную игру ведёт, то давая что-то, то безжалостно отнимая. И не имеет значения, кто ты — обычный человек или бессмертный, обладающий силой.       Влад пытался вдохнуть как можно глубже, но тщетно. Воздух казался ядовитым, принося мучения, в то время как рёбра ломала нестерпимая боль.       Он заставлял себя взглянуть на неё, подойти к ней, чтобы попрощаться, перед тем как её тело обретёт покой в склепе, только ноги отказывались слушаться. Руки сжал в кулаках, когда тяжело выдохнул и всё же устремил на неё затуманенный страданием взгляд. Он смотрел на неё и по-прежнему не в состоянии был поверить, что это она лежала там — прекрасная невеста в элегантном белом платье, которая уже не станет его женой.       Лайя забрала с собой его сердце, на месте которого теперь глубокая рана, что не прекращала кровоточить.       Собственные шаги оглушали его, когда Влад подходил к ней ближе. Ему хотелось прикоснуться к ней, но рука застыла на полпути. Он боялся ощутить холод вместо привычного тепла. Казалось, что она просто спала, напоминая красавицу из сказки, но реальность настойчиво шептала на ухо жестокую правду.       Такое чувство, что небеса и ад обрушились на него, заставляя расплачиваться за что-то.       Ему не удалось уберечь её. Ему не под силу вернуть её.       Ратвен оказался прав. Не всё в его власти.       Смириться с этой потерей не представлялось возможным. Чертовски больно. Но ему нужно отпустить её. Что было равносильно пытке.       Он наклонился к ней и оставил поцелуй на её ледяных, но всё ещё мягких губах. А затем закрыл глаза, скрывая слёзы, которые сдерживал всеми силами, и вдохнул аромат жасмина.       — Я обещаю, что... — сказал он хрипло, надевая то самое колечко на её палец. — В следующей жизни я обязательно найду тебя снова.       Влад очутился в своей комнате, чувствуя себя разрушенным. Отголоски прошлого до сих пор гудели в голове. Это поистине адские муки, с которыми у него не получалось справиться.       Он зарылся пальцами в волосы, чуть оттягивая их, и думал, что ему едва хватает выдержки стерпеть внутренний голос, который упрямо повторял, что он должен был успеть, чтобы спасти её. Сам терзал себя, словно в наказание.       И вдруг им овладел безумный порыв крушить всё вокруг, ломать эти холодные стены, которые держали его взаперти, но в первую очередь — уничтожить зеркало, превратив его в осколки. Полупустая бутылка виски тут же оказалась в его руке. Он замахнулся, приготовившись швырнуть её, но неожиданно замер, охваченный пониманием того, что если сделает это, то у него ничего больше не останется, даже воспоминаний, которыми жил.       Влад отшатнулся от зеркала, вместо которого разбил бутылку, и прижался спиной к стене, медленно оседая на пол. Согнув ноги, упираясь при этом локтями в колени, он накрыл лицо ладонями, провёл устало ими по нему, после чего откинул голову назад.       Как бы ни было тяжело и болезненно, он всегда будет хранить в памяти каждое мгновение, которое провёл с ней, дожидаясь их новой встречи.