Однажды я стала младшей сестрой любимого персонажа

Книга «Прекрасная Принцесса». Настоящая Иезавель Альфиус.

      Иезавель не понимала, почему все обернулось столь трагически для нее, почему родной отец и любимая тетушка, дорогая подруга и возлюбленный старший брат, веселый рыцарь и император разом отвернулись от нее, подставив под сокрушительный удар, сослав в качестве второсортной наложницы императору Сикон¹ для сохранения дружеских отношений между империями. Никто ничего не сказал, аристократы дарили ей поздравительные слова, за которыми была скрыты сочувствия и злобные насмешки. Ее не то что не предупредили о таком важном событие, но и не поставили в известность о дальнейшей судьбе. Очевидно, они хотели отослать ее в погрязшую из-за похотливого императора империю, рассказав бедной девушке все в последний момент. Но к несчастью или счастью, о свей трагической судьбе Иезавель узнала от близкой подруги — Елены Ирейн, которая на свой страх и риск проболталась.       — Ох, леди Альфиус, — вздохнула она, тревожно оглянувшись по сторонам. — Многие знают уже, что с Вами произойдет там. — тонко намекнула леди Ирейн, осторожно кивнув в сторону пустующего императорского гарема.       — О-О чем Вы, леди Елена? — с дрожью в голосе спросила Иезавель. — Я-Я что… стану…?       — Не совсем, — отрицательно покачала головой девушка, схватив легонько собеседницу, и уводя в сторону, подальше от любопытных глаз.       — Что происходит? — не сдерживая себя, начала требовать ответа у подруги детства Иезавель, устав от загадок и недопониманий.       Елена завела Иезавель за угол, чтобы никто не смел их заметить, проходя мимо в коридоре. Девушка понимала, что то, о чем она сейчас расскажет Иезавель будет являться прямым нарушением императорского приказа и, если кто узнает и доложит императору, то не избежать ей эшафота, а семье — позора на всю оставшуюся жизнь. Спросите, зачем тогда так рисковать? На деле все просто: Елена обязана Иезавель жизнью за жизнь. Когда-то, когда Елена была в глубоком отчаяние из-за серьезной болезни матери, Альфиус словно ангел с небес спустилась и помогла ей, позвав лучшего лекаря империи и самого мага волшебной башни. Елена по сей день не знает, как Иезавель уговорила императорского мага помочь, но факт остается фактом — Лукас сделал свое дело, он спас ее матушку.       — Прошу, не кричите, — постаралась утешить леди из дома Альфиус Елена, заметив, как из ее янтарных глаз стали поблескивать капельки кристаллических слез.       — Прошу… Умоляю… — Иезавель с громким стуком упала на колени, схватив подол платья Ирейн. — Скажи… Что они хотят со мной сделать? Я не могу так жить… Все шушукаются за спиной, но ничего не говорят мне в лицо. Император и принцесса прекратили звать на чаепития… Отец и брат избегают меня дома и во дворце… И эти подарки… Откуда они? От кого?       Елена страдальчески вздохнула, пытаясь заставить сереброволосую леди встать.       — Прошу, хватит, леди Иезавель, — стараясь поднять на ноги девушка, проговорила Ирейн: — Я расскажу, все расскажу.       — Честно? — сверкнув слезами в глазах, спросила Иезавель.       — Честно, — по итогу сдалась девушка. — Только не здесь. И не сейчас. Слишком опасно во дворце о таком говорить. Давайте встретимся м-м-м… — Елена приложила палец в подбородку. — у меня в поместье? Сможете нанести визит ко мне в ближайшие дни?       Иезавель быстро закивала, со слабой на лице улыбкой повторяя: — Конечно, конечно, смогу. Конечно.       — Отлично, — выдохнула леди Ирейн. — Нам стоит вернуться. Принцесса Дженнет расстроиться, если не увидит Вас рядом.       Иезавель спорить не стала. Она под сопровождение Елены вернулась на банкет, надеясь поскорее покинуть душное помещение, не вызывающее больше радости и удовольствия из-за не меняющихся взглядом остальных. Весь праздник, устроенный в честь кронпринцессы, девушка провела рядом с единственной оставшейся на сегодняшний день подругой, не отходя от нее слишком далеко.       Вот только леди Ирейн, в чью голову здорово ударило выпитое вино, неожиданно захотела танцевать и, пробираясь через ползала в поисках старшего брата, она смогла утащить его к себе, упросив пару раз с ней станцевать. И если наследник семьи Ирейн внутри и был недоволен, то снаружи излучал ауру спокойствия, терпя задорное поведение родственницы.       По итогу леди Альфиус осталась в растерянности стоят одна с бокалом красного вина, чувствуя себя второй принцессой Обелии, что пыталась вообще слиться со стеной, низко опуская голову. Иезавель, до этого никогда не интересовавшаяся личностью принцессы Атанасии, посмотрела в ее сторону, отметив сильную худобу, бледность и потрепанность, несвойственную любой благородной и уважаемой девушке. Лицо ее было несчастное и тревожное, словно ей было неприятно находиться в столь большом обществе и, если бы Иезавель не чувствовала себя в последние дни точно так же, то непременно подумала, что в уголке стоит не вторая принцесса, а чья-то личная служанка или фрейлина. Все-таки до того, как оказаться в довольно странной ситуации, она почти не обращала внимание на незнакомых ей лично людей, отдавая себя всю друзьям и семье.       В тот вечер Альфиус не знала, что двигало ей, когда она решила подойти к принцессе Атанасии и заговорить с ней. Была ли в этом вина алкогольного напитка или распирающее любопытство, может даже разделение настроения с ней, а может и все сразу, но Иезавель все-таки подошла к принцессе и заговорила первой.       — Добрый вечер, — тихо сказала она, стараясь не испугать вторую принцессу, что тревожно смотрела на неожиданного образовавшегося собеседника.       — Добрый… — пробормотала в ответ девушка, пытаясь больше слиться со стеной.       — Сегодня пышный вечер, заметили? — сказала Иезавель, оглядывая зал. — Много гостей, еды, выпивки…       — Д-да, сегодня же сестра станет кронпринцессой и… — Атанасия сжала на несколько секунд губы, продолжая: — будет помолвлена с вашим братом.       Иезавель вздохнула. Ей показалось, или в голосе второй принцессы просочилось едва заметная грусть?       — Если не секрет, принцесса, — Атанасия вздрогнула, услышав от леди Альфиус обращение по титулу, но та, не обращая внимание на поведение временного собеседник, продолжала: — вы влюблены в моего брата?       Атанасия неловко покраснела, опустив низко голову, сложив руки в замок и поджав губы, что со стороны смотрела так, словно Иезавель отчитывает глупую горничную, по смешную заявиться на банкет. Девушка знала, что никто не обрадуется, если узнает, что она — нелюбимая дочь императора и танцовщицы низкого происхождения, неряшливая вторая принцессы Обелии, которую даже за такую не считают, — влюблена в единственного сына герцога Альфиуса, помолвленного с ее старшей сестрой. Люди, а в особенности аристократы во главе с графиней Розалией, обязательно найдут к чему придраться, чтобы унизить и запятнать ее в глазах императора еще больше.       — Я… Я не смею, леди Альфиус, — тихо ответила Атанасия. — Ваш брат помолвлен с Дженнет, как я могу…       — Многие девушки из высокопоставленных домов влюблены в него. — Иезавель нежно улыбнулась, заметив легкий румянец на щеках принцессы. Удивительно, но вторая дочь императора не вела себя так, как говорили о ней по слухам. Леди из дома Альфиус помнила, как графиня Розалия не упускала возможности рассказать всем по несколько раз о том, какая Атанасия высокомерная и наглая дрянь, посмевшая издеваться над бедной Дженнет во дворце, пока никто из слуг не видит. И Иезавель верила некоторым словам женщины, хотя сомнения порой одолевали ее, однако ей было совсем не до расплетения клубка интриг, будучи окруженной светской жизнью.       — Я…       Атанасия забегала глазами по полу, не зная куда себя деть. Девушка не умела врать, а сказать правду не могла.       Иезавель вздохнула: — Не исклю…       — ДОРОГИЕ ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ!       Громкий возглас заставил девушек одновременно вздрогнуть, мгновенно обратив внимание на оратора. Атанасия сильнее сжалась, предчувствуя, что после человека на сцене говорить будет император, который вряд-ли скажет что-то приятное в ее сторону, расхваливая и лелея исключительно Дженнет. А Иезавель же, наоборот, выровняла осанку, легко улыбнувшись предстоящему событию, потому что знала, что на сегодняшнем банкете объявят о дате свадьбы кронпринцессы и Иезекииля.       Вот только тогда ей было невдомек, что помимо решения даты свадьбы брата и подруги, император приказным тоном изъявит о решение отдать ее в качестве наложницы императору соседней страны, отослав в его владения сразу же после свадьбы своей дочери. Девушка, до своего шестнадцатилетия никогда не задумывавшиеся о принудительном замужестве за человека не из Обелии, с заплаканными глазами смотрела то на отца, то на брата, не веря своим ушам и не желая смотреть на отвратительного будущего супруга, уже имевшего семерых сыновей и четырех дочерей от разных женщин.       — Это не может быть правдой… — как в бреду шептала себе Иезавель, который день сидя в комнате, отсчитывая дни до скорой свадьбы Иезекииля.       — Сестра, я виноват, что не сказал. — стоя за дверью говорил ей старший брат, усугубляя ситуацию своими ранящими слова.       Младшая сестра ничего ему не отвечала. С того вечера она не хотела с ним разговаривать, слышать его голос, видеть его родные золотые глаза. Иезавель возненавидела не только свою привлекательную внешность, имеющую ярко выраженные черты принадлежности к семье Альфиус, но и родного отца, готового продать ее за статус семьи и власть. Больше всего ей было больно от осознания того, что все то время, которое утекало сквозь ее пальцы в неведение, Иезекииль не побеспокоился о том, чтобы рассказать своей сестре все, а не хранить тайну до последнего.       — Ты поступил ужасно, брат… — прошептала себе под нос девушка, до боли в руках сжимая белую ткань, стоя на кровати.       Перед последним вздохом Иезавель жалела обо всем на свете, начиная от дружбы с Дженнет Маргаритой, заканчивая бескорыстной любовью к брату. Только бог может знать, насколько сильно она хотела бы изменить некоторые события в своей жизни.