После смерти.

- Питер, пожалуйста... Люси резко открыла глаза, словно и не спала вовсе. Да и не было это сном. Очередное мучение, повторявшееся из ночи в ночь. Затяжное и бесконечное. Когда все дни смешались в одну тягучую серую массу, беспросветную. Ведь больше не было надежды. Ни единого лучика. Как не было веры. Солнце только поднималось из-за горизонта. Большое, светлое, своими теплыми лучиками оно прокрадывалось в каждый нарнийский уголок, рождая улыбки на лицах спящих. И лишь отразившись в опустошенных равнодушных глазах Люси, оно замерло. Ее губы даже не дрогнули. Она не радовалась солнцу. Больше. Ей было все равно - день или ночь за окном. Ничто не имело смысла. В ее комнате ничто не изменилось за те месяцы, что прошли с последней битвы, оказавшейся победной во всей войне. Лишь почетное место в центре круглого стола с золоченой ножкой занял небольшой пустой флакон, который когда-то был полон волшебного сока, способного исцелять любые раны. И это место он занял не по причине своей значимости или важности, но по тому, какую цену пришлось заплатить за его ошибку. Ведь если бы последняя роковая капля сока огнецвета скопилась чуть раньше, все могло быть иначе. Всё. Но теперь это уже не имело смысла. И мысли об этом лишь причиняли новую боль. Но Люси нравилось возвращаться в памяти к тому дню. Будто когда все внутри горело от горя, она еще ощущала себя живой. Медленно Люси встала с постели и подошла к распахнутому окну. Подняв ладони на уровень лица, она в который раз внимательно изучала их. Обычные маленькие руки с тонкими пальчиками. Но сейчас, в рыжевато-пурпурном свете восходящих лучей, они казались почти красными. Как будто в крови. Крови Питера. Сколько бы Люси ни мыла рук, глядя на них, она всегда это видела. Ее ладони запомнили то ощущение и теперь не расставались с ним. Каждый день был похож на предыдущий. Сьюзен и Эдмунд пытались найти к сестре подход, но напрасно. Люси никак не реагировала на их попытки вернуть ее к жизни. Слишком мало времени прошло. Хоть Люси и не могла представить, что когда-нибудь сможет стать прежней. Часть ее, самая большая и значительная, осталась там, в той битве. И навеки была погребена вместе с телом Верховного Короля. Брата. Люси еще ни разу не была на его могиле со дня похорон. В тот день, когда Нарния прощалась со своим погибшим правителем, Люси не нашла в себе сил произнести ни слова. Она лишь плакала и плакала, так сильно, что весь мир рыдал вместе с ней. И это огромное горе маленькой девочки заполнило сердце каждого, кто видел ее. Эдмунд пытался быть рядом. Но Люси не могла. Ее мысли исчезли. Растворились. Осталась лишь суровая бескрайняя тьма. И одиночество. В толпе людей она была одна. Со своей болью. Когда гроб с телом Питера должны были закрывать, Люси вдруг вырвалась из рук Эдмунда, упала на колени перед умершим и, уткнувшись лицом в его холодное тело, разрыдалась еще сильнее, обхватив его руками. И впервые за весь день помимо горького плача с губ сорвался отчаянный крик. - Питер, пожалуйста... Словно он мог услышать. И вернуться. Обманывая в этом себя. - Люси, - теплые руки Эдмунда. Живые. Но Люси не могла оставить Питера. Не могла представить, что больше никогда не увидит его. Это последний раз. Совсем. Навсегда. Страшно. Безумно страшно. С трудом Эдмунд и Сьюзен оттащили Люси от гроба. И крышка закрылась. И в этот миг Люси зажмурилась, спрятав личико в объятьях плачущей Сьюзен. Когда все постепенно разошлись и остались лишь самые близкие, Люси каким-то чудом отыскала в себе силы и подошла к могиле. Дрожащей как в лихорадке рукой она провела по надгробной плите, по каждой букве и цифре, выведенной на ней. Дикий неудержимый плач сменился тихими слезами. Могила была уложена цветами. Но место около самой плиты было оставлено для ее цветка. Но Люси было нечего положить. Она лишь коснулась ладонью еще сырой земли в том месте. - Прощай... Питер... - прошептала она сквозь слезы. - Прости меня... - Люси, - рука Сьюзен легла ей на плечо. Старшая сестра тоже плакала, в этот раз не стараясь сдерживать боль, - никто не виноват в том, что случилось... Но Люси не слушала. Она вдруг поднялась на ноги и убежала. Никто не знал, где провела первую ночь после похорон Питера Люси, но еще долго Нарния слышала ее горестный плач. С того дня Люси не произнесла ни слова. Лишь во сне все так же звала брата. Но в это утро Люси решила, что пора. Что-то в ней будто щелкнуло. Пора вернуться туда. Найти в себе силы. Одевшись, Люси на цыпочках спустилась в сад. Ей не хотелось видеть сочувствующие взгляды родных. Не хотелось читать в их глазах жалость. В саду никого не было в столь ранний час. Лишь пара соловьев о чем-то своем счастливо заливалась в кустах сирени. Но, завидев юную королеву, они замолкли, настороженно наблюдая за ней глазами-бусинками. Люси продвигалась в самую глубь сада, туда, где рос ее сказочный цветок счастья. Люси помнила, как Питер привез ей его семечко после первой поездки на Одинокие острова. «Это необычный цветок, - с улыбкой произнес он, когда заметил на лице сестренки недоумение от такого гостинца. - Не каждый способен вырастить его. Лишь тот, кто вложит в него само сердце. Таких цветов уже много веков нет в Нарнии. Их называли цветы счастья. Зацветая, они поют по утрам, едва солнце касается их лепестков. И музыка эта прекраснее всего на свете. Услышав ее, на сердце становится хорошо и спокойно. А иногда они даже говорят будущее». Люси выращивала этот цветок, но сначала он никак не хотел зацветать. Крупный бутон не желал раскрываться. И девочка не понимала, почему. А потом... потом началась война. И прежде чем уйти в поход, Люси пришла в сад, к своему цветку. И в тот день его бутон раскололся, готовясь распуститься. Люси была так счастлива, что радостно побежала прочь, сообщить об этом брату. И тогда цветок впервые показал свое волшебство. И слова, которые прозвучали от него в тот день, после ночами терзали Люси, раз за разом разрывая сердце на кусочки - «Один из вас, четверых, не вернется». Если бы она прислушалась. Если бы поверила. Если бы... Люси еще издалека услышала его пение. Волшебная музыка, проникающая в самое сердце. Наверно, способная исцелять любые душевные раны. Но только помочь Люси она не могла. Очень часто после смерти Питера Люси проводила время подле цветка. Как часто вместо воды она поливала его своими слезами. И он расцвел. Несколько месяцев спустя после похорон. Не от радостной заботы маленькой королевы, а от бескрайнего горя безутешной сестры. Это был прекрасный цветок. Нежно лиловые лепестки, с кудрявыми золотистыми краями. И крупные капельки росы подобно жемчугу на каждом из них. Божественная музыка счастья, отныне недоступного расколотой душе Люси. Лицо девочки не выражало никаких эмоций, когда она вытащила подаренный на первое рождество кинжал. Порой ей хотелось выбросить его, потому что он напоминал об Аслане. Великом Льве, который не помог ее брату. Но что-то всегда останавливало ее. И кинжал вновь возвращался в свой чехол. Решительным движение Люси резко склонилась и срезала цветок. В тот же миг музыка прервалась. Навсегда. Но Люси было все равно. Она не слышала настоящей песни цветка ни разу, лишь искаженно и плоско. Потому что музыку счастья не способен услышать тот, для кого счастье умерло навечно. Но вся решимость пропала, когда Люси подошла к могиле. Холодная, величественная, она возвышалась над естественной природой. В тени деревьев. И даже само время, казалось, остановилось здесь. Венки и цветы по-прежнему укрывали могилу плотным одеялом. Ни одного высохшего, заботливо смененные кем-то. Но то самое место у изголовья плиты было оставлено для нее. Как и прежде. У Люси не было сил плакать, будто слезы закончились внезапно. Лишь тугой режущий узел сжался в груди и колючий комок застыл в горле. Высохшие от бесконечных слез расширенные глаза, посеревшее от горя лицо, мертвый равнодушный взгляд. Бледные губы чуть шевельнулись, будто Люси хотела сказать что-то, но звук так и не вырвался наружу. Она лишь с какой-то отчаянной нежностью провела пальцами по мраморному белому надгробью. Как тогда. Каждую букву и цифру вывела тонкими пальчиками. А затем губами быстро коснулась цветка в своих руках и опустила его на оставленное место. Цветок, умирающий и прекрасный, последний и единственный из своего вида, был отдан тому, с кем осталось сердце его хозяйки. И Люси хотелось плакать. Здесь, над могилой брата. Она пришла. Стиснув зубы от боли. Когда сердце сжималось. Пришла. По осколкам собственной жизни. Изрезавшим все внутри до кипящей крови. До жжения, неистового и нестерпимого. А слез не было. Лишь невыносимая тяжесть. И так еще хуже, чем когда плачешь. - Люси... Внутри все похолодело от прозвучавшего в утренней тишине голоса. Медленно Люси обернулась. В ее глазах, против обыкновения, не появилась радость при виде друга. Ни единого огонька не вспыхнуло в них. - Аслан, - голос хрипел и почти не слушался от длительного молчания. Да, это был он. Великий Лев. Как всегда величественный и могучий. С какой-то всеобъемлющей любовью он смотрел на свою храбрую Люси. На ту, какой она стала. - Твоя боль понятна мне, Люси, - заговорил Аслан. Его голос вселял какое-то чувство надежды. Веры. В то, что все еще будет. Уверенность в будущем. - Как и то, что это чувство никогда не оставит тебя. Но время для скорби прошло. Настало время для жизни. Люси все так же ничего не выражающими глазами смотрела на Льва. Лишь губы дрогнули и скривились в мучительной гримасе. - Почему ты не спас его? - этот вопрос мучал Люси. Мучал всегда. Пусть в той битве с ними не было Аслана. Пускай все было в ее руках, и капля огнецвета могла исцелить Питера. Но Люси не оставляло чувство, что Лев мог помочь. Мог прийти и спасти ее брата. Как спасал Нарнию в самые, казалось бы, безнадежные моменты. Ведь это же Аслан! Нет того, что не подвластно ему в Нарнии. И она звала его. Она верила. До последнего. Аслан прискорбно склонил голову, качнув гривой. - Не мне решать, кому жить, милая Люси, - произнес он. - Законы жизни и смерти не подвластны даже великой магии. Но Люси лишь покачала головой. В глазах блеснули долгожданные слезы. - Ты мог прийти в тот день, - с болью выдохнула она. - Ты мог помочь нам. И тогда этого бы не случилось. - Мы не можем знать, что было бы, Люси, - грустно ответил Лев, приближаясь к девочке на шаг. Но она не подалась ему навстречу. Лишь как-то по-новому взглянула в его глаза. - Скажи, Аслан, а там, дома, Питер жив? В голосе ее впервые появилась надежда. - Это ты сможешь узнать, лишь оказавшись там. - Тогда отправь меня домой! - выпалила Люси. Если есть хоть один шанс увидеть его живым. Услышать его смех. Разве что-то еще нужно Люси? Ни Нарнию, ни что иное не сделает ее счастливей, чем Питер. - Прошу, Аслан, позволь мне вернуться. Аслан тяжело склонил голову, подходя еще ближе. - А Сьюзен и Эдмунд? - напомнил он без укора или нравоучения. Тепло и глубоко. - Ты хочешь, чтобы вслед за Питером они потеряли и тебя? Ты сможешь причинить им эту боль, Люси? И какой-то барьер внутри Люси, что мешал ей разговаривать и думать о жизни, о сестре и брате, с треском сломался пополам. Она вмиг представила, как они остаются вдвоем. Как хоронят пропавшую Люси. Как винят себя в том, что не уберегли ее. Как ломаются их души. - Нет, - помотала головой Люси, и две дорожки слез тихо пробежали по ее щекам. - Им тяжело видеть, как ты хоронишь себя вслед за Питером, - продолжал Аслан. - Не делай так, Люси. Питер сражался и погиб за то, чтобы вы были счастливы. За твое счастье, Люси. Так не сделай так, чтобы его смерть была напрасной. Люси вновь замотала головой, поджав губы, чтобы не закричать от боли. А потом вдруг обняла Аслана, окунувшись в его теплую мягкую гриву, и горько расплакалась. - Ты очень сильная, моя милая Люси, - мягко прошептал Аслан. - Но твое горе ты должна разделить с теми, кто тебя любит. Помни об этом. Люси подняла заплаканное личико и взглянула Аслану в глаза. - Хорошо. Когда мы вернемся домой, Аслан? Во взгляде Льва появилась грусть. Но он улыбнулся: - Когда настанет час. Когда вы все будете к этому готовы. Лицо Люси все еще выражало непонимание. Но в нем больше не было мертвого равнодушия. В нем вновь отражалась медленно рождающаяся жизнь. - В тот день, когда с восходом солнца Нарния заполнится музыкой четырех цветов, - заговорил Аслан, медленно удаляясь, но при этом не отрывая от Люси взгляда. - Тебе будет тяжелее всего, Люси. Ведь тебе придется вырастить цветок не только для себя, но и для Питера. Вложив в них больше, чем целую душу. Готова ли ты к этому, Люси? Ведь это непросто, ты знаешь сама. Аслан кивком головы указал на лежащий на могиле срезанный цветок. Сколько боли пришлось пережить Люси, сколько слез пролить, чтобы он зацвел. Она знала. Знала, что ей будет тяжело. Трудно так, как еще, возможно, не было. Придется отдать все силы. Если не больше. Но ради того, чтобы вернуться в тот мир, где ее ждет Питер, живой и счастливый, она готова была на все, что угодно. - Я справлюсь, Аслан, - уверенно произнесла Люси. Аслан лишь тихо рассмеялся и скрылся в тени. И Люси знала, что его уже нет в саду. И даже в Нарнии. Но после разговора с ним ей стало легче. Пусть сердце так же болело, пусть по-прежнему разрывалась душа. Но теперь в ее нескончаемой тьме появился далекий, небольшой, но все же луч света, луч надежды. Люси опустилась на землю у могилы Питера. И впервые за долгое время говорила, говорила. Слова лились нескончаемым потоком. О том, что было, после ухода брата. Она рассказывала ему о жизни, в которой его больше не было. О своей любви. О прекрасном цветке. И о том, что она сделает ради него.

***

Сьюзен и Эдмунд завтракали в унылом молчании. Оба беспокоились за внезапно пропавшую из замка Люси. Ее искали в саду, но нашли лишь срезанный цветок, который она так долго растила. И никаких следов. Внезапно дверь распахнулась. На пороге появилась Люси. И в ее больших глазах впервые искрились звезды. - Люси? - Сьюзен поднялась на ноги. По телу будто прошел разряд молнии. Эдмунд тоже вскочил и сделал несколько шагов навстречу младшей сестренке. Но она подбежала к ним сама. На бледных щеках появился уже забытый румянец. - Случилось что-то? - первым понял Эдмунд. Люси лишь кивнула. И вдруг заговорила: - Я знаю, как нам вернуться домой. Сьюзен и Эдмунд переглянулись. Одновременно пораженно и обрадованно. В глазах появилось неверие в происходящее. - Люси! - с улыбкой воскликнул Эдмунд. - Ты разговариваешь! Люси попыталась улыбнуться, хоть и вышло не очень. Лишь какая-то непонятная гримаса. Все же она не могла еще улыбаться. И не сможет, пока не вернется к Питеру. - Домой? - подметила другое Сьюзен. Хоть и ее голос звучал радостно. - О чем ты? - Да, домой - кивнула Люси. - Дома нас ждет Питер. И в ее давно недетских глазах появилась упрямая решимость. И пусть боль не стала меньше за это утро, пусть горе все так же ломало, а большая часть души была глубоко мертва, Люси должна была собрать в себе все силы. Удивительно храбрая, с огромным любящим сердцем, искренняя и добрая, невероятно сильная, эта маленькая девочка, юная королева, была готова на все, ради своего брата. Какие бы трудности ни встали на ее пути, она знала, что вынесет все, чтобы вернуться в тот мир, где ее ждет Питер.