И страшиться теперь одного – Как не стала бы небылью быль, Как не стала бы быль… Кто грядет за пургой Из обители молний, Тот единственный мог бы проникнуть за край.
Сергей не помнит, когда это началось. Его вторая личность всегда с ним. В спальне приюта, когда он ложится спать. В столовой, когда он ест — саркастично каркая о невкусной и жидкой каше. На пляже, примостилась рядом с Олегом, доверяя тому. После, она пропадает ненадолго. Сережа учится и забивает на все вокруг. О смерти Волкова тот тоже узнает мимолетом, на последнем курсе, перед самым дипломом. Разумовского ломает. Где-то внутри еще остается тот светлый, милый мальчик. Тот маленький рыжий чертенок, что бегал по пляжу с собакой от дяди Кости. Взрослый же Разумовский понимает где-то на краю сознания, что теперь его вторая личность будет выходить чаще на свет, чаще являться миру, чаще портить ему жизнь, срывая важные события. Он еще больше закрывается в себе.***
Тот пляж Сергей помнит смутно. Помнит запах соли и водорослей. Помнит сильный ветер, что путал длинные рыжие волосы. Помнит шум волн, что будто песня для ушей. Помнит огонь. Наверно тогда, в тот злополучный день, Птица являет себя миру. Появляется будто небольшое цунами. Маленький Сереженька не хотел, чтобы псу причинили боль. Он вообще не любил, когда обижали невинных. Он за справедливость. Но он боялся вступить в бой. Птица стала его защитником. Запах гари разносится по всему побережью. В тот день было удивительно солнечно. Залив переливался оттенками зеленого и голубого. Мимо изредка проходили люди: кто с собакой, кто с детьми, иногда парочками, а иногда и просто в одиночестве — Сереже нравилось. Он чувствовал себя здесь как никогда спокойно и умиротворенно, перебирая ногами в песке. Он очнулся посреди пепелища. Испугался, сильно. Отбежал к коряге неподалеку и сел, подтягивая к себе коленки. Мальчика всего трясло и он тихонько всхлипывал, прижимая к себе животное. Следователь — дядя Костя — подходил медленно и осторожно, а сзади за ним шел мальчишка, примерно его возраста, с пушистой белой вороной в руках. — Здравствуй, как твое имя? — первый осторожный вопрос со стороны мужчины. Сережа теряется, смущается и утыкается в коленки еще сильнее, закрываясь. — Я дядя Костя, а тот мальчик сзади меня — Игорь, — представляется мужчина. Тогда Разумовский и представить не мог, что этот мальчик спасет ему когда-то жизнь. Но это будет после, сейчас мальчик подходит и осторожно протягивает ворона, бурча что-то про подарок. А после отходит обратно за спину отцу. Мужчина мило с ним беседует, задает вопросы о жизни в приюте, о том, знал ли Сережа этих мальчишек и почему он сидит здесь один. Разумовского не особо интересовали вопросы дяди Кости, но Птица лишь тихо глазела из-за спины на Игоря, что жадно впитывал информацию.***
В следующий раз они встречаются в офисе. Огромная стеклянная башня — личный проект Разумовского — похожа на матрешку, но построена из экологически чистых материалов. Юный миллионер не хотел, чтобы его детище загрязняло природу. Громадина жила внутри по своим законам. По этажам сновали люди и катались роботы-доставщики. То тут, то там можно было заметить женщин и мужчин со смартфонами или планшетами в руках, спешащих куда-то. Игорь Гром опасливо входит в здание. По долгу службы тот бывал в разных местах: от подворотни до элитных клубов. В таком же месте он второй раз. Первый был офис Газпрома, куда его послали охранять какого-то важного свидетеля. Игорь тогда сильно натерпелся от этого мальчишки и теперь ни за какие шиши не согласился бы кого-то охранять. Секретарши нет, но сверху доноситься голос Марго — искусственного интеллекта: — Здравствуйте, Игорь. Вам к кому-то конкретному? — Да, мне, э, нужно поговорить с Сергеем Разумовским, — тушуется Игорь. Не привык он разговаривать с кем-то неживым и невидимым, вроде Марго. — Проходите. Вас ожидают, — доноситься голос ИИ через несколько секунд. Гром проходит через турникет, где услужливо открываются двери панорамного лифта. Он просторный, с темными панелями и серыми кнопками. Из окон виден весь Петербург и Игорь поражается. Из его окна в старой сталинке можно было увидеть только крыши собора, да дворы, в которых время от времени можно было услышать пьяные крики бомжей или игру подростков на гитаре, что Грома неимоверно раздражало. Лифт с тихим писком оповещает о прибытии и майор выходит прямо в кабинет мецената. Хочется тихо ахнуть, но Гром сдерживает себя, как никак при исполнении. Огромная комната, казалась даже больше их комнаты со столами в участке. Все стены были темные, с резными серыми колоннами по бокам и странными скульптурами рядом. Окна в пол давали много света, а огромный экран во всю стену лишь давал еще больше света. Напротив стоял стол, за которым восседал сам Сергей. Около стола были какие-то стеллажи с едой и напитками, а посередине стоял большой темный диван со стеклянным столом на фигурных ножках. Что больше всего поразило Игоря, так это картина «Венеры» висящая прямо посередине комнаты, словно икона, словно ей покланялись. Сам хозяин офиса сидит за столом. Ярко-рыжая копна волос — первое что бросилось в глаза майору. Следом он отметил для себя, что человек перед ним не особо следит за внешним видом: кофта с капюшоном на замке, застиранная футболка с надписью, синие джинсы и повидавшие время кеды. Сергей выходит из-за стола, смутно представляя зачем человек из органов заявился к нему в офис. «Да, еще и так нагло осматривается» — шипит Птица где-то на краю сознания. — Здравствуйте, Игорь Гром, — мужчина смотрит изподлобья, представляясь, — я пришел по делу чумного доктора. Он орудует через вашу сеть и возможно ли проследить откуда идет сигнал? — Добрый день, — Сергей следит за движениями и мимикой Грома, — это невозможно майор. Алгоритмы не позволяют. Разумовский старается не рассматривать человека перед ним. Но сдается под натиском светлых глаз. Коричневая куртка, серая футболка, штаны — все не такое дорогое, потрепанное, будто у него нет желания или достаточного жалования, чтобы покупать что-то новое. Сергей вспоминает только одного человека при взгляде на Грома. — Зачем тогда вы создали то, что сами не можете отследить? — усомнился Гром. Мужчина решительно не понимал зачем людям соц сети. Он до сих пор ходил с допотопным кнопочным телефоном и все новости узнавал либо от Юли, либо из телека, который смотрел крайне редко. Дежурства отнимали много времени. — Свобода, Игорь, — усмехнулся Разумовский, пожимая плечами, — людям нужно безопасное место, где они могут обсуждать все: от политики до наркотиков, и не быть наказанными. — Смысл этой свободы, если в вашей сети есть педофилы и диллеры? — начал раздражаться майор. — Я это не могу контролировать, — Сергей смотрит майору прямо в глаза, Птица медленно выходит на свет, меняя Разумовского, но Игорь будто не замечает, — людская природа отвратительна, вы это знаете наверняка лучше, чем я. — Вы правы, — ответил Гром, он судорожно что-то обдумывал. Сергей тут точно не поможет, но ублюдка точно надо посадить. Пока страдают только богачи, но скоро начнут страдать простые люди и в этом случае, придется действовать жестко и радикально. — Спасибо за информацию, Сергей. Я пойду, — Гром разворачивается, протянув визитку, идет к выходу, — если что-то узнаете, то сообщите по номеру внизу. — До свидания. Конечно, — тихо отвечает Разумовский, пряча янтарные глаза за волосами. Птица заинтересован. Любопытство съедает это создание и оно видимо нашло противника по вкусу, но Разумовский не может позволить ему выйти из-под контроля. Впервые он действительно старается контролировать существо. Разумовский никогда не пытался понять свою вторую личность. Никогда не понимал ее мотивы. Не понимал что он или она хочет. Он даже пола этого существа не знал. Птица всегда появлялся в моменты сильных переживаний, будто Сергей не мог справиться с накатившими его эмоциями, будто существо пыталось его защитить. Правда методы выбирал уж очень странные, но Сергей не мог добиться полного контроля, как бы тот не старался.***
Казино. Их вторая встреча случилась именно там. Сергей не любил такие места. Снова столпотворение, снова дежурные улыбки и кругом одно притворство. Ничего настоящего, ничего живого. Костюм, который ему пришлось надеть не давал свободы передвижений. Да, он был удобен и снят по всем меркам, но это было лишь фасадом. Разумовский мысленно хлопал декораторам, которые постарались на славу. Помещение в два этажа с резной лестницей посередине было поистине произведением искусства. С одной стороны лестницы находился бар, пару комнаток с диванами и столами, с другой же стороны находилась сцена и танцпол, где находилась большая часть гостей. Ночь обещала быть длинной и неимоверно скучной. Идея напиться не казалась такой плохой, но все же совсем в хлам тоже не хотелось быть.***
Игорь пришел с опозданием, как и полагается джентльмену, взяв костюм у своего друга. Игнат настоял именно на этой модели, так как по его словам: «Ну, шо ты как не этот, все женщины будут твои. Не дрейфь». Грому под прикрытием ходить не впервой, но в этот раз он скрывается и от начальства, что шастает где-то тут. Оглядываясь по сторонам, майор заприметил танцпол, где можно скрыться и площадку на втором этаже, откуда открывался хороший обзор на все помещение казино. К людям особо приглядываться не было смысла, потому что каждый здесь мог быть как потенциальной жертвой, так и потенциальным преступником. Каждый уголок был заполнен столами, за которыми играли в покер, спуская баснословные деньги, богачи. Между столами сновали официанты, разнося напитки и предлагая новую порцию гостям. Все помещение заполнено едким дымом сигар и сладковатым запахом духов, что находясь ты тут больше десяти минут, начинает кружиться голова. Грома раздражало это общество, строящих из себя не пойми кого. Положительные персонажи в этих помещениях тоже были, но отрицательных было все же больше. Майор хотел их засадить, но не за что. Игорь медленно продвигался сквозь толпу, то и дело незаметно осматриваясь. Мимо мелькали женщины в разноцветных платьях, мужчины в костюмах. Все обсуждали ставки, бизнес, свадьбы своих дочерей и сыновей, а так же предстоящий отдых на Бали. Около бара было тише, но и девиц, готовых залезть Игорю в штаны было предостаточно. Внезапно, будто взрыв, в помещение врываются люди. Толпа была в масках чумного доктора, как бы показывая свою принадлежность к вершившейся истории. На их черных, кожаных куртках был нарисован череп чумного с красными глазницами. В их руках было разного рода оружие: у кого пистолеты, у кого ломы, кто-то умудрился притащить обрез. Толпа шла сверху. Они крушили все на своем пути, пугая людей. В стороны летели осколки столов, сломанные части мебели и страдали невинные люди. Кому-то повезло больше и ему всего лишь прострелили ногу, а кому-то меньше, человек мертв. Наконец, их главарь подошел к лестнице и начал вещать: — Сейчас вы, дорогие богатеи, пострадаете и всем будет легче дышать от этого. Игорь не хотел вмешиваться. Честное слово. Ему нельзя светиться, но идиот раз Разумовский полез вперед, говоря что-то о деньгах, невинных женщинах, а так же справедливости и законе. На это же Сергей полетел вниз по лестнице, а сверху послышался смех, Игорь думал, что тот сломает себе пару костей или не дай бог череп, но тот лишь откашлялся и сел, смотря на мужчину, который подходил к нему. Сергей старался отползти, как можно дальше, боясь получить в лицо или того хуже. И Гром не выдержал. Стакан, что Игорь держал в руке, описав дугу, полетел в голову мужчине, а следом Гром впечатал кулак в его лицо. И тут началось месиво. Женщины, мужчины — разницы не было, Игорь бил наотмашь людей в черных куртках. Ему требовалось защитить простых людей, хоть те и были мразями, но они все же не должны страдать, хоть внутри Гром считал иначе. Лишь это было сейчас важно. Первый мужик лег на пол от ноги в голову, следующему майор сломал руку, третьему он выбил колено. Один за одним ложились преступники, но их было гораздо больше. Толпа победила Игоря количеством и если бы не ОМОН, который подоспел как раз вовремя, то остались бы от майора рожки, да ножки. Гром понимает, что его карьере в полиции пришел конец, когда видит Стрельцова. Он улыбается своей фирменной улыбкой и идет в его сторону, пока майор утирает кровь с губы рукавом. — Здравствуй, майор, куда ты лезешь? — хоть этот московский индюк улыбается, в его словах слышна угроза и конец фразы переходит в шипение. — Я девушку сопровождал. Кстати, где она? — глаза стали бегать по помещению в поисках Пчелкиной, но ее волос, как и самой девушки не обнаружилось. — Гром, не лгите. Я вам гарантирую, это ваш последний день в качестве полицейского, — Игорь понял, что дело серьезно. Ему хотелось напиться и приложить лед к ноющей губе. В этот раз Прокопеныч не поможет, а если и поможет, то если только сохранить звание и остатки достоинства. Бар находился в паре метров и Игорю пришлось приложить немало усилий, чтобы с кружащейся головой дойти до места. Удивительно, но там он нашел Разумовского. Тот сидел и пил виски. Его руки подрагивали и он что-то бормотал. На шаги Сергей не обернулся, лишь продолжил сидеть дальше и обратил внимание на Игоря только тогда, когда тот перегнувшись через стол, стал тянуться к лотку со льдом. — Сильно вас приложили, — грустно начал Сергей. Игорь, наконец получив лед, повернулся. Два взгляда встречаются. Глаза Сергея выражали грусть и сочувствие, но там плескалось что-то еще, едва уловимые золотистые блики. Игорь же ненавидел жалость к себе, он уверенно смотрел в чужие глаза, пытаясь понять — золотистые блики идут от здешних стен или это особенность глаз Сережи. — Да, ничего, заживет, — пожал плечами Игорь, шипя от боли, — ты тоже молодец. Не растерялся, вступился за тех людей, хоть они те еще твари. Игорь редко кому-то респектует, в особенности богатеям, но Сергей Разумовский не такой. Его хочется защищать, с ним хочется разговаривать. Гром протягивает руку и Сергей пожимает ее. Майор отмечает, что рука миллионера мягкая и нежная, замечает, что и сам Разумовский намного меньше него самого. В телеке парень казался больше и шире, а его глаза всегда были скрыты за очками. Черты лица парня без очков были округлыми и мягкими, будто кто-то по краям растушевал кистью. Игорь находил Сергея привлекательным. Сам же Сережа смущается от такого пристального внимания. Его редко кто-то так внимательно рассматривал, будто жаждал узнать о нем все, достать до самых темных уголков его души. Они так и стояли держась за руки, рассматривая друг друга. Игорь тонул в глазах напротив, а Разумовский смущенно водил большим пальцем по тыльной стороне ладони Игоря. Все казалось настолько гармоничным, будто кто-то специально двигал их к этому моменту, что их смогла отвлечь только крохотная струйка крови, что шла из-под рукава рубашки Грома. — Игорь, вам бы не помешало обработать рану. Моя башня рядом, если вы хотите, мы могли бы поехать туда, — предложил Сергей, сам шокированным своим предложением. Тут же беря полотенце с барной стойки, делая наподобие жгута. — Дельное предложение, помощь мне не помешает, — Гром редко соглашался на такие предложения, ввиду своего сложного отношения к людям, предпочитая залечивать раны самостоятельно, но Сереже хотелось доверять, да и объективно майор понимал, что сам он сейчас вряд ли дойдет. Возможно у него было сотрясение и пару сломанных ребер, а может потерял слишком много крови, но мужчина старался верить в лучшее. Машина стояла неподалеку от ресторана. Личный водитель открыл им дверь и помог Грому сесть в транспорт. Дальше Игорь помнит все, как в тумане. Он то засыпал, то просыпался, а мимо мелькали фонари города. Сергей, пока они ехали, засматривался на профиль Игоря. Тот казался ему маленьким мальчиком, который внезапно почувствовал заботу о себе, прям как сам Разумовский долгие года назад. Гром был красив. Легкая щетина покрывала его щеки, на брови был еле заметный шрам, да, все лицо было покрыто подтеками крови и ссадинами, но своей привлекательности Игорь не потерял. Сережа чувствовал странный трепет при виде майора. Приятное чувство в груди, которое вызывал только один человек — Олег Волков. «Который умер» — услужливо напоминал Птица, хихикая. Разумовский ненавидел свое второе я за это. Каждый раз, когда Сергей был счастлив, Птица насмешливо напоминал, что это не навсегда. «Ну да, ты же сломанный, как и я. Мы повязаны.» — гадко усмехался Птица.***
Машина остановилась около офиса и в этот момент Игорь открыл глаза и заметил, что за ним наблюдают. — Мы приехали, — прошептал Сергей и стремительно выскочил из машины, густо краснея. Мужчине редко удавалось с кем-то вот так близко пообщаться. Марго не в счет, она ИИ и вообще неживая, инвесторы тоже, потому что там нужно быть строгим начальником, Птица тем более. Игорь первый человек за пару лет, кто входит в кабинет-квартиру Сергея. Марго привычным голосом желает доброго вечера и пропускает двоих людей в закрытую башню. Внутри ни души, лишь изредка роботы-мойщики проходят с тихим шаркающим звуком по полу. «Стерильно, как больнице» — в очередной раз подмечает Птица и только усилием воли Разумовскому удается в слух не сказать существу заткнуться. Лифт привычным шипением открывает двери и бесшумно везет двоих людей наверх. В коробке повисает неловкое молчание, где-то за стеклом по ночному Питеру передвигаются пьяные прохожие и редкие такси и машины. Сергей думает, что в очередной раз ошибся, позволив себе минутную слабость. «А ты что думал будет легко? Ты ж всегда все портишь» — шипит Птица и мысленно Сергей с ним согласен. Игорь в этом офисе всего лишь второй раз, но поражается как в первый. Он завидует, его квартирка обшарпанная и только огромное окно спасает. Но теперь у Игоря есть больше времени осмотреться. Он замечает проход между статуй и небольшой коридорчик с вереницей дверей. Туда-то и указывает чуть позже Сергей и помогает дойти. Пафос кабинета остается позади и Гром видит простую ванную. Светлая плитка, огромная ванная и рядом с ней душевая кабина, туалет видимо за другой дверью, но тут две раковины, два небольших зеркала. Игорю казалось, что это будет что-то грандиозное и немного впадает в ступор и просто садится на край ванны. Сергей возвращается с бинтами, перекисью и пластырями. Разумовский мочит белое полотенце и водит сначала по лицу Игоря, стирая кровь, а затем просит мужчину встать и обмывает ему руки, снимая рубашку. Движения нежные, неторопливые, будто Сергей делает это не в первый раз. Гром осторожно снимает рубашку, шипя от боли, видимо ушибы сильнее, чем он думал. Миллионер тем временем берет вату, смачивает ее перекисью и осторожно прикладывает к порезам, а когда Игорь шипит, дует на ранку. У Грома от этой заботы сжимается сердце. Следом Сергей клеит пластыри и обматывает руку бинтами. — Ваша комната прямо по коридору и налево, а моя напротив вашей, — говорит Сергей, снова зачем-то переходя на вы, и выходит за дверь. Игорю не с первой попытки удается встать, но тот встает и идет в сторону выделенной комнаты, не забыв выключить свет. Гром не помнит, как добрался до отведенной ему комнаты. Все плыло перед глазами, видимо действительно хорошенько приложили по голове. Майор заваливается на кровать, комнату он рассмотрит утром, а может и днем, как очнется в общем, и проваливается в сон. Сергей, когда скрывается за дверью своей комнаты, тяжело дышит. Ему стало страшно. Из-за его необдуманных поступков Игорь пострадал. Из-за их ссоры Олег подался в армию и сгинул где-то в Сирии. Вина темными путами обвивала, не давала вздохнуть. Разумовский упал на пол и начал горько плакать, вцепляясь себе в волосы. Он ненавидел себя, он ненавидел Птицу, он не понимал зачем он вообще родился на свет. Для чего? Через пару минут Сережа теряет сознание от переизбытка эмоций.***
Среди ночи раздается крик. Сначала Игорь не придает этому значения, думая что это ему снится. Но потом крик раздается еще раз и тут в Громе включается опер. Он тихо приоткрывает дверь и слышит бормотание в кабинете. Чувства и слух моментально обостряются. Сергей там с кем-то? Но почему тогда тот кричал? Оба голоса похожи, но разные. Один точно принадлежит Сереже, а второй более злой, бархатистый и рокочущий, похожий на птичий. Майор продвигается вперед по коридору, хватая статуэтку с полки. Вдруг придется защищаться. Он выходит из коридора, но остается в тени. Разумовский и его спутник, кем бы он ни был, не смогут его увидеть. Картина же была совершенно иной. Сергей метался по кабинету совершенно один. Грома это поражает. Он всегда замечал, что Разумовский что-то бормочет, но списывал это все на гениальность. Реальность оказалась страшнее. — Отстаньотстаньотстань, — причитал рыжий, — тебя нет, ты лишь в моей голове. Прекрати! Отстань уже от меня! Около Грома разбивается витрина и он вынужден отойти подальше, чтобы его не задели осколки. Майор не представляет, что в голове у этого человека. Он не умеет успокаивать, он не умеет утешать. Но когда видит осколок в руке у Разумовского понимает: сейчас или никогда. Выходит на свет и идет по стеклу, чтобы быстрее оказаться рядом с Сережей. Боль прожигает стопы, но майор идет к цели. Разумовский его замечает не сразу. Его взгляд пустой, а один глаз окрасился в желтый. Игорь осторожно подходит к Сергею. Присаживается на корточки, не слишком близко, но и не слишком далеко. — Тише, все хорошо, — майор пытается вспомнить чему его учили в академии много лет назад. Там было что-то про вкрадчивый тихий голос и спокойствие. — Тебя здесь нет, ты тоже плод моего воображения, как и Олег! — кричит Сергей, поднося осколок к шее, — уйди от меня! Игорь вынужден максимально близко подползти к Сереже. И он просто впирается взглядом в оба глаза. Без страха, без криков, без движения. Сидит и смотрит. Ждет. Рука с осколком начинает слабеть, Сергей все еще дрожит, все еще борется с собой, все еще ломает себя. Глаза то меняются местами, то смешиваются, то становятся одного цвета. Это пугает и завораживает одновременно. — Ты не должен так его подавлять, — подает голос Игорь, — ты хочешь его защитить, это видно, но позволь ему самому решить нужна ли твоя помощь. Гром честно пытается втолковать этому существу хоть что-то, будто от этого существа зависит судьба целого мира. Говорит долго, объясняет, слышит какие-то журчащие звуки, пока не замечает, что Сергею становиться хуже. — Но тогда Сережа отвернется от Птицы и Птица будет один. Птица этого не хочет. Птица хочет иногда выходить на свет гулять, — наконец, существо откликается. Но его слышно с какими-то перерывами, он говорит простыми предложениями, то срываясь на писк, то опускаясь до басов. Игорь при этом внимательно слушал, впитывал информацию, следил за эмоциями обоих личностей. — У меня есть предложение, — Гром наклоняет голову, копируя Птицу, продолжая говорить, — уговор: Сергей тебе дает иногда выходить на свет под моим чутким присмотром, а ты пытаешься научиться взаимодействовать с ним, а он с тобой. Как тебе? Птица смотрит, моргает, думает. Перебирает скрюченными пальцами по коленям. Пытается подобрать слова. Меняет зрачки, сужает их. Каркает и спорит сам с собой. Никто не говорил, что это будет легко. — Я согласен, — наконец выдает Птица и исчезает, напоследок подмигнув Игорю. Натерпится же еще майор с ним. На его месте сидит Сергей и захлебывается слезами. У мужчины истерика. Гром его крепко обнимает, покачивая, только сейчас замечая боль в коленях и понимая, что сидит на осколках, но ему как-то все равно. Главное сейчас Сергей и его равновесие. Видя такого разбитого Сережи, Игорь вспоминает тот день на пляже, белую ворону и смех. Искренний и чистый смех. Он хочет еще раз его услышать, хочет почувствовать это безграничное счастье в смехе и перелив колокольчиков. — Помнишь, нашу встречу лет пятнадцать назад на пляже? Я тебе тогда белую ворону отдал, — начал Игорь. Разумовский поднял на него заплаканные глаза и кивнул. Он помнил. Помнил, как назвал ее Марго, а Олег постоянно над ним подшучивал. Даже когда он взял ее с собой в универ, назвал маленьким ребенком. Но Сергей лишь хотел забрать с собой вещь человека, который первый проявил акт доброты и заботы к нему. — Так вот, наша встреча была предрешена много лет назад и теперь я тебя не оставлю. Не дождешься, — улыбнулся Игорь, прижимая Сергея к себе. Тот лишь уткнулся лицом в игореву грудь, пряча улыбку. — Кстати, хочешь шавермы? — Игорь был бы не Игорем, если бы не предложил ее. И тут Разумовский не выдержал и громко рассмеялся. Гром смеялся в ответ. Над Санкт-Петербургом за много дней вставало солнце. Начало чего-то нового и волнующего.