Жертва

      Первый утренний луч мягко и бархатно коснулся сперва головы, а потом, словно любящие руки, медленно проскользил до самых пят. Время пришло, нужно просыпаться. Есть ещё полчаса до тех пор, пока слуги не начнут будить остальную семью, значит, действовать нужно быстро.       Поднявшись на ноги, накинув на плечи дублет, опоясавшись шпагой и приведя в порядок длинные волосы, он на несколько мгновений замер перед зеркалом. Оттуда смотрел высокий, с идеальной осанкой и расправленными плечами молодой наследник древней династии, судя по всему, готовый хоть сейчас броситься со шпагой на… На кого? — Что я вообще делаю?       Оружие с тихим стуком опустилось на стол. В родовом поместье никто не будет нападать на сына графа, владеющего всей окрестной землёй, видимой от горизонта до горизонта. Да и произвести на кого-то впечатление при помощи шпаги едва ли выйдет. Уж точно не на него. Мимолётный порыв энтузиазма в янтарных глазах быстро сменился тягостным сомнением. Стоит ли оно того? Стоит ли он сам?       Ладонь плавно скользнула по резному столу, но, дойдя до грани, незаметно сжалась в кулак. Решено. Таково Провидение, и праведнику не нужно с ним бороться. Всё, что можно — это взять себя в руки и приготовиться услышать то, что скажет проводник Его воли. Действительно ли он пришёл, чтобы призвать его к себе на службу? Есть только один способ это узнать.       Комната медленно утопала в золотом сиянии восходящего светила. Роскошная мебель, письменный стол и книжный шкаф с полным собранием Тактики Империалис, и пикт в позолоченной рамке. Дом.       Дверной механизм едва уловимо скрипнул, выпуская Лестера в просторный коридор. Длинная ковровая дорожка, словно указатель, вела к месту встречи — большому банкетному залу, который в это время должен полностью пустовать, ведь завтракать вся семья любила на открытой веранде. Нужно спешить, только… — Лес?       Дворянин едва уловимо вздрогнул, но уже через мгновение расслабленно улыбнулся, повернувшись к приоткрытой двери напротив, откуда за ним наблюдала пара янтарных глаз, неотличимых от тех, что он сам видел в зеркале. Из различий были куда более длинные волосы, да и платья молодой аристократ никогда не носил. — Что ты делаешь? — А что ты делаешь?       Ответить ударом на удар проще, чем полноценно защищаться, и тем более проще, нежели атаковать самому — ведь цель удара это не сам оппонент, а лишь его оружие. Простое, но очень полезное правило фехтования, которое, судя по всему, принесло свои плоды. Младшая сестра задумалась, но затем, сделав стремительный выпад, подхватила Лестера за руку и потянула его в свою комнату. Бой был проигран, всякое сопротивление бесполезно. — Очень удачно, что ты уже проснулся — я как раз собиралась тебя разбудить. — Очень заботливо с твоей стороны, Кальта.       Покои сестры выходили на другую часть двора, а потому единственным источником света была лишь свеча, догоравшая на письменном столе. Окно было открыто и через него сквозило свежестью — ночью был дождь.       Доведя брата до стола, Кальта, наконец, отпустила его, позволив тому усесться в своё любимое кресло, расположенное напротив, а она сама взяла в руки аккуратно сложенный лист бумаги. — Мне… — Она нерешительно пожала плечами, что в целом было для неё крайне нетипично. — Нужна твоя помощь. — Я немного спешу, но для тебя найду минутку. В чём дело? — Краткий миг благодарной улыбки, и развёрнутый лист лёг на самый край стола. — Хм, а ведь читать чужие письма неприлично. — Это моё письмо. Мне нужно что бы ты его оценил… Как дворянин.       Вновь хмыкнув себе под нос и демонстративно поведя бровями, Лестер взял в руки бумагу и вскользь пробежался глазами. Точный выверенный почерк, написанный автопером, так же лежащим сейчас на столе, от руки, а не при помощи писца-сервитора. Что-то важное, но полное фраз, начинающихся с «к сожалению…», «к несчастью…» и «вопреки…». Ещё через мгновение всё стало предельно ясно. — К сожалению, мы не можем быть вместе, — подвёл итог прочитанному Лестер. Кальта же неловко улыбнулась и развела руками. — Надеюсь, вышло не сильно обидно? — Честно говоря — это больше похоже на отчёт Администратуму, чем на романтическое пос… — Это не романтическое послание! — тут же заверила она. — И кто этот «благородный Диас»? — Барон Диас де Камбра.       Молодой барон — один из завиднейших женихов всего Нова Порту, только недавно унаследовавший свой процветающий надел, а вместе с ним и привилегии, закреплённые Золотой Буллой. Сейчас он, конечно же, находился под деятельным влиянием старших родственников, избавиться от которого можно оперевшись на сильного союзника со стороны. — А я с ним знаком, на турнире в прошлом году он себя проявил как надо. Ещё он, вроде бы, стихи пишет. — Пишет, — теперь уже вздохнула Кальта. — Так что, он, получается, глаз на тебя положил? — Скорее, на папины соларии. Или его положение в сенате. — Раз так, то едва ли твой… кхэм… доклад что-то сильно поменяет — он просто начнёт заваливать письмами родителей. — Папа этого не любит, а вот с мамой в этом жанре он тягаться точно не сможет.       Кальта улыбнулась, слабо, но с пробивающейся наружу надеждой, впрочем, стоило брату так же улыбнуться в ответ, как от едва проступивших переживаний не осталось и следа. — А ты куда спешишь? — Она приблизилась чуть ближе и осторожно присела на край стола. — Относишь своё романтическое послание? — У меня встреча, — прямо ответил Лестер, но, натолкнувшись на вопросительный взгляд сестры, добавил. — С другом. — Нам ведь за тебя не нужно переживать? — Нет. Всё хорошо. — Ладно, я прикрою тебя перед мамой — пропускать утреннюю молитву для тебя всё равно не впервой.       Она улыбнулась ещё ярче и слегка подалась вперёд — любящая рука мягко коснулась макушки Лестера, а затем совершенно по-детски растрепала его тёмные волосы в своеобразном благословлении. — Теперь можешь идти. — Благодарю, госпожа Морр.

***

      Паркет привычно поскрипывал под ногами, ведя Лестера к большому залу. Летняя усадьба Морров была очень древней, пусть и частично перестраивалась через поколение, а потому, подобно каждому действительно старому дому, жила собственной жизнью. Дыхание сквозняка в коридорах, скрип утомившихся перекрытий, далёкие щелчки управляемых охранными авгурами замков — Лестер мог легко определить, что и где издаёт очередной звук, так же, как безошибочно определял звук походки отца или матери. Жизнь здесь всегда была приятной, даже несмотря на то, что именно летом происходило больше всего сложностей: начиная от наводнений и заканчивая сбором урожая. Также именно в это время, в самой середине сезона, благородные дома обычно пользуются правом на ведение частной войны — для решения территориальных споров, политических проблем или же просто ради обогащения за счёт военной добычи. Долг каждого дворянина — отстаивать интересы своей семьи и своего сюзерена любым законным способом, и сила оружия на Нова Порту вполне входила в эту категорию.       Дорогие резные двери, сами по себе являвшиеся произведением искусства, отворились, запуская Лестера в банкетный зал — одно из самых просторных помещений всего поместья. Его основная функция — демонстрировать всем гостям величие и могущество семьи графа, а потому обставлен он был даже богаче, чем весь остальной дом, подавляя блеском золота и серебра, мрамора и изумрудов. Но, по мнению Лестера, самой важной частью зала были развешанные на стенах портреты его великих предков — о каждом из них отец рассказывал невероятные истории о благородстве, чести и доблести, но ещё зачастую о подлости, коварстве и вероломстве. Семья Морр не была одной из старейших на Нова Порту — предками Лестера были наёмники, нанятые для ведения очередной междоусобной войны и сумевшие воспользоваться ситуацией так, что от их нанимателя остались лишь несколько строчек в исторической хронике.       Однако, в самом центре сейчас размещался портрет отнюдь не основателя династии, а дяди Лестера, младшего брата его отца. Высокий, статный, крепко сложенный, он стоял, одетый в панцирный доспех. Фамильный силовой меч, который безошибочно угадывался по рукояти, мирно покоился в ножнах, а на запястье был закреплён его генератор. Яркие, полные какого-то внутреннего света янтарные глаза излучали уверенность и силу, но также и мудрость. Вполне возможно, что художник приукрасил некоторые черты при помощи своего мастерства — всё же могучий аристократ, запечатлённый на картине, был на два года младше текущего возраста Лестера, и многим великим чертам взяться было просто неоткуда, однако… Как ещё изображать человека, удостоившегося чести вознестись к звёздам? Он блестяще преодолел все испытания, победил в поединках всех своих противников и стал первым за полторы сотни лет, кого Ангелы Смерти сочли достойным становления. Стоит ли говорить, что это не только укрепило политическое положение династии, но и все её представители мгновенно обрели статус чуть ли не живых святых.       К сожалению, Лестер не был лично знаком со своим великим родственником — всё это происходило до его рождения. Но рассказы отца, бережно хранимые им пикты и это полотно — всё было примером, затмившим собой любой другой. Но правильным ли?       Отец говорил, что его брат всегда был бунтарём и не соглашался с общепринятой на Нова Порту максимой, что лучший метод это тот, что был испытан предками. Даже на этой величественной картине он изображён полностью обритым, демонстрируя тем самым непокорность традициям. Поэтому никто и не удивился, когда он осмелился пройти испытания Воинов Звёзд — похоже, что спокойно жить на этой планете он всё равно бы не смог. Значит ли это, что такой взгляд на мир более правильный? Более угодный Императору? Или же, как считает отец, это яркое исключение только подтверждает правило? — Я уже начал бояться, что ты не придёшь.       Взгляд словно сам собой сместился от портрета практически незнакомого родственника к столь же неизвестному человеку, представившемуся в своё время Виктором. Он был лет на пять младше отца, но при этом каждым своим жестом и занятой позой, тоном своего голоса и взглядом насмешливых холодных глаз источал абсолютную власть. Ему даже не пришлось говорить, кто он на самом деле — человеку, привыкшему иметь дела с сильными мира сего, это было прекрасно видно, потому что именно таких, как Виктор, до ужаса боялись все представители высшего дворянства. Может быть, стоило и самому Лестеру? — Не думал, что вы это можете.       Виктор слабо улыбнулся и осторожно вышел из тени, укрывавшей его от света восходящего солнца. Неприметная одежда, впрочем, дорогого и качественного покроя, незапоминающееся лицо, короткая стрижка — ни гербов, ни шпаги, ни даже шляпы с яркими перьями. Но вкрадчивый, внимательный взгляд и расслабленная поза, занятая им для удобства собеседника. — Я могу многое. — Он кивнул, а его улыбка исчезла. — Но не всё. Поэтому-то мне и нужна твоя помощь. — Моя помощь? Вам? — Лестер сперва удивлённо замер, а затем вновь вернул взгляд к своему великому родственнику, словно ища у холста поддержку. — Вы обладаете могуществом достаточным, чтобы приказывать самому вице-королю и гарнизону Арбитрес. Едва ли ресурсы моей семьи смогут вам хоть чем-то помочь. — Мне нужен ты, Лестер. Именно ты. — Он указал на дворянина, тем самым вернув к себе его взгляд. — Ты идеально подходишь для дела. — Но я… Я только наследник графа, а не он сам. У меня нет особого влияния, пусть я и знаком со многими важными людьми. Да и шпагой я владею не лучше всех. — Твой дядя прославил ваш род не потому, что знал нужных людей, и не потому, что на дуэлях мог заколоть любого. Прежде всего, это склад ума, характер, воля. Я сразу тебя приметил — у тебя, так же, как когда-то и у меня, во взгляде застыл вопрос: «почему?». Он создал интеллектуальную пустоту в твоём сознании, которую уже не могут заполнить ни проповеди жрецов, ни рассказы о славном прошлом, ведь ты видишь эту зияющую дыру, которую отказываются замечать другие. — Виктор показательно вздохнул. — Так или иначе, наша с тобой встреча была неизбежна, но Бог-Император направил меня к тебе до того, как в поисках ответа ты успел наделать глупостей, так же, как от этого в своё время меня спас и мой учитель. Мир намного больше, чем Нова Порту, и намного сложней, чем придворная политика. И я могу тебя с ним познакомить. Ты ведь хочешь этого, я знаю. Потому что сам я хотел того же. — Вы… Хотите взять меня на службу? — Да. К сожалению, времени на подготовку нет — дело срочное. Сегодня вечером мы с тобой отбудем в столицу. — В столицу? Вы нашли еретиков в столице? Немыслимо… — Это прозвучало даже громче, чем есть на самом деле, но да — они здесь. Я не могу действовать открыто, используя всю полноту своего положения, ведь если они узнают, что на них идёт охота, то залезут в самую глубокую нору, достать из которой их будет почти невозможно. Ты — лицо в столице знакомое, из хорошей семьи, а сам молод и энергичен. Угрозы в тебе они не увидят, скорее потенциального союзника, а потому ты поможешь мне их найти. — То есть, вы хотите чтобы я к ним… Присоединился? — Именно. Но обо всём этом потом. Сперва тебе нужно найти приемлемый повод, чтобы уехать в столицу, не привлекая особого внимания. И помни, что ради успеха дела и безопасности всех нас даже твой отец не должен знать, зачем на самом деле ты туда едешь.       Всё сказанное навалилось на молодого дворянина неподъёмным грузом, заставив его поникнуть и даже опустить плечи, за что тут же бы получил удар палкой от своего учителя. Бросать всё, чтобы ехать в столицу. Искать еретиков. Чтобы стать одним из них. Но Виктор был прав, так же, как, наверное, и всегда — излишняя любознательность это порицаемый грех, преодолеть который Лестер совершенно не мог, и кто знает, может быть, не встретив Агента Трона, во время очередной поездки в столицу он бы сам вступил в эту еретическую организацию. Чем бы она не занималась. — Что такое ересь? — А ты хорошо слушал проповедников? — Виктор вновь улыбнулся, но уже покровительственно. — Полагаю, ты хотел спросить: что это на самом деле? — Почему люди предают свою честь, семью, человечество и Бога-Императора? Греховность этого очевидна, так же как и то, что лишь Повелитель Человечества может даровать надежду и защиту. — Надеюсь, с такими вопросами ты больше ни к кому не обращался? — Он улыбнулся ещё шире, а затем подбадривающе похлопал Лестера по плечу. — Это сложная тема, обсудим её потом. И не беспокойся, твои вопросы это не порок. Ибо Император — это истина, а правда — Его оружие. Но, как и с любым оружием, с этим нужно уметь правильно обращаться. Я научу тебя. — Вы действительно берёте меня на службу? — Я это уже несколько раз подтвердил. — Виктор согласно кивнул и указал на портрет дяди. — Может быть, тебе даже повезёт его встретить, где-то там, среди звёзд. Будешь потом со стыдом рассказывать, как не верил в собственные силы. — Едва ли он меня узнает — мы даже не знакомы. — Ну, тебя-то он и правда ни разу не видел, зато ты очень похож вот на него. — Теперь он показал на соседний холст.       Их было двое, самый благородный мужчина и самая красивая женщина. Она сидела в кресле, один вид которого пробуждал тепло в сердце, а он стоял позади, заботливо придерживая её за плечи. Длинные тёмные волосы, янтарные глаза, целеустремлённость и уверенность, честь и благородство. Верность долгу. — А эти еретики опасны? — Меня бы здесь не было, будь они безобидны.       Теперь уже улыбнулся Лестер — Провидение действительно коснулось его. С самых малых лет его готовили к тому, чтобы стать настоящим дворянином, ему словно бы всегда было известно своё предназначение и роль в этом мире. И сейчас фактически сам верховный суверен призывал его исполнить предначертанное, приняв службу, являющуюся одновременно честью и тяжёлым испытанием. — Доблесть рождается из необходимости. Так меня учил отец. — Лестер перевёл взгляд с одной картины на другую, а после вернул его к Виктору. — У вас будет моя шпага. Я согласен.