Жертва

      Углубившись в залу, Лестер надеялся потеряться во тьме, раствориться в ней, стать чем-то меньшим, чем пустота — лишь в этом он видел избавление от горького и противного чувства, завладевшего его душой. Однако, вместо тьмы вокруг был свет, а пустота оказалась полна красок и лиц.       Некоторые иномирцы, различаемые по их необычным нарядам, сидели небольшими компаниями и что-то тихо обсуждали, другие гости Нова Порту, напротив, были окружены столичными дворянами, засыпавшими их вопросами. Блеск серебра, золота и драгоценных камней смешивался с обрывками фраз о далёких мирах, необычных людях, что живут там, и загадочных явлениях, объяснить которые рассказчик не мог. — Почему люди считают, что все эльдар пираты? — донеслось сбоку. — Это вовсе не так. Конечно, с большей частью из них мы бы предпочли не иметь ничего общего, хотя это я могу сказать и про половину своего экипажа… — И всё же, я не понимаю причин, из-за которых вы ставите случай выше логики, — с другой стороны прогремел синтезированный голос техножреца. — Воля Омниссии выражается в точном расчёте производительности и тщательном контроле потребления: почему тогда вы считаете более справедливым и нравственным уповать на случайность, даже если это вызовет всеобщий массовый голод?       Лестеру хотелось остановиться и внимательно слушать. Подобные рассказы и столь чуждые рассуждения всегда завладевали вниманием молодого дворянина. Всегда, но не сейчас. Боль от оставшейся на душе язвы немного отступила, так что Лестер наконец-то смог вернуть контроль над сознанием — у него была миссия.       Даже столь непродолжительного пребывания в Ложе хватило, чтобы приметить людей в масках: их было немного, все они были разными, но что важно — именно они чаще всего проходили за закрытые двери. Едва ли это делалось ради секретности; по костюму, походке и голосу всё равно можно опознать другого человека, особенно если он принадлежит к привилегированному сословию. И, судя по богатству нарядов и роскошным эфесам шпаг, в двери то и дело проходили богатейшие люди столицы, а значит, и всего Нова Порту. Значит, маски являются частью какой-то традиции. Или даже ритуала? — Её я нашёл на мире, освобождённом от фениксов, ох и больные же они на голову…       Что-то внутри Лестера заставило его повернуть голову и прислушаться, что-то очень похожее на интуицию. — …говорят, такие носят их жрецы. Я бы на их месте тоже лицо прятал за маской.       Резкий разворот — и несколько уверенных шагов по направлению к голосу: немолодой, но вполне ещё крепкий мужчина в форме Боевого Флота, сверкающей золотыми эполетами, сидел за столом и держал в руках маску, выполненную, по всей видимости, из бронзы. Она была в форме человеческого лица, сильно искривлённого в какой-то ядовитой ухмылке, и имела два небольших рога, выступавших изо лба. К тому же, возможно, из-за слов рассказчика, а может, просто из-за необычного вида, маска отдавала чем-то очень неправильным. Неестественным. — Вы говорили про фениксов? — вмешался Лестер, перебив рассказчика. — Кто это такие?       Тот замолчал, внимательно осмотрел дворянина, вероятно, оценивая значимость своего нового слушателя, а после согласно кивнул. — Да, есть такие в Ультиме. Насколько я понимаю, где-то во времена Кровавого Правления целый сектор просто взял и затерялся в бюрократии Администратума, а потом началось такое, что не до него было. — Эра Отступничества? — Верно, — незнакомец вновь кивнул, теперь уже одобрительно. — В общем, потерявшиеся решили, что про них не вспомнят уже никогда, и начали строить собственное государство. Вне Империума. Но без мудрого управления Адептус Терра они быстро скатились к союзам с ксеносами и человеческим жертвоприношениям. — Варвары, — в сердцах произнёс кто-то из слушателей. — Не то слово. От местных я слышал, что они могли даже собственных детей на алтаре кромсать, что уж говорить про рабов и пленных. — Он промолчал и поднял руку, держащую маску. — По их словам, жрецы фениксов носили точно такие же маски во время ритуалов. У вас, на Нова Порту, любят такие безделушки, вот я и прихватил одну. — Сколько?       Повисла короткая пауза, во время который рассказчик, быстро обернувшийся продавцом, довольно ухмыльнулся и ещё раз осмотрел Лестера. — Один ваш, э-э-э, коллега, договорился со мной на пять сотен солариев. — Семьсот пятьдесят.       Пустотник хмыкнул и пожал плечами, а среди слушателей показалось какое-то движение. — Постойте! Но я ведь первым заинтересовался. — А я предложил большую цену, — тут же парировал Лестер. — Это несправедливо!       Повернувшись, дворянин увидел совсем не то, что ожидал. Не роскошные парчу и шелка — нет, говорящий был одет довольно просто и даже бедно. Он был молод, без маски и коротко острижен. Единственным, что хоть как-то объясняло его нахождение в ложе, была висящая на поясе шпага, за рукоять которой незнакомец схватился левой рукой. — На мой взгляд, это достаточно справедливо, — чуть более примирительным тоном ответил Лестер.       Глаза незнакомца пылали яростью, и, судя по всему, на это приобретение он возлагал какие-то большие надежды. Почему? Он тоже ищет способ попасть за закрытые двери? — Я требую сатисфакции! — Что? Кто вы вообще такой? — Я — дворянин. И у меня есть честь, которую вы своим высокомерием нарушили. — Вы готовы вызвать меня на дуэль… Ради этого? — Лестер хотел было брезгливо взглянуть на маску, но упёрся в решительный взгляд пустотника. — Что, теперь уже не можете перебить мою цену?       Кулаки сжались сами собой. Браться за оружие ради какого-то куска бронзы? Даже после такой насмешки, на которую, впрочем, Лестер сам же и напросился. В этом нет никакого смысла и подобным гордиться не выйдет, но что, если это тот самый способ, которым получиться обратить на себя внимание Ложи? — Вы хотите, чтобы мы взялись за шпаги прямо здесь?       Незнакомец довольно усмехнулся и кивнул в сторону закрытой двери. Решено. — Только решайте свой вопрос побыстрее, — напомнил о себе продавец, а после поднял бокал амасека, салютуя Лестеру. — Рассчитываю на семьсот пятьдесят.       К удивлению дворянина, дежурившая у массивных тёмных дверей прислуга никак не отреагировала на их с оппонентом приближение, кроме того, что открыла проход в другую часть Ложи. Света в ней оказалось заметно больше, а его источником были отнюдь не свечи или прометиевые лампы — казалась, что яркие звёзды просвечивают сквозь потолок, создавая мягкое и естественное освещение. Новая зала была меньше, вмещала немногих посетителей — большая часть из которых носила на лицах экстравагантные маски. Впрочем, темп, с которым требующий сатисфакции незнакомец вёл Лестера вперёд, не давал возможности детально рассмотреть окружение.       Остановились они возле ниши в полу, одной из многих, углубляющихся не более чем на полметра в виде ровной прямоугольной площадки — как раз подходящей для того, чтобы двое аристократов могли разрешить свой спор, при этом не задев никого из наблюдателей. Там же, словно ожидая именно их, скучал высокий и достаточно полный мужчина с фарфоровой полумаской, закрывавшей лишь верхнюю часть лица — вероятно, для того, чтобы с гордостью демонстрировать пышные и ухоженные рыжие усы. Но внимание Лестера в первую очередь привлёк его головной убор — трёхрогий шутовской колпак, даже имеющий на своих концах позвякивающие колокольчики. — У нас будет поединок, — без каких-то прелюдий произнёс незнакомец, впрочем, его тон давал понять, что вызвано это было прежде всего бушующим внутри негодованием. — Интересно. — Толстяк показательно повёл усами и внимательно присмотрелся к Лестеру. — Причина?       Вопрос, казалось бы, совершенно очевидный, но тут же сбивший настрой дворянину. И действительно, почему он сейчас здесь? Из-за собственной грубости и невнимательности? Или, скорее, из-за спешки? Угрожать оружием ни в чём неповинному человеку он собирается точно не ради Императора. В конце-концов, он уже попал в этот зал, и есть ли смысл дальше участвовать в том, что вообще-то объявлено вне закона? — По глупости, — только и выдохнул Лестер, но тут же оказался перебит незнакомцем: — Вопрос чести. — Ну, это дело серьёзное. — Словно из ниоткуда в руке судьи оказался длинный шест, с алым флагом на конце. — Каждый наносит по десять ударов или до первой крови. После этого я вас разведу, а если не подчинитесь — пожизненно исключу из Ложи. Такие правила устраивают? — Более чем, — Лестер облегчённо вздохнул. — Согласен, — проскрипел зубами незнакомец, явно желавший более свободных правил. — Ну что же, господа, вооружайтесь. Бойцовая яма ваша.       Оппонент, похоже, был подготовлен к такому развитию событий, и в дополнение к шпаге вооружился кинжалом, эфес которого так же надёжно закрывал ладонь. Уверенной походкой он спустился в яму и крепко встал на ноги, начав почти что рутинно разминать руки. Лестер, оставшись наверху, был вынужден послать слугу за своим плащом — старый трюк был единственной возможностью хоть как-то компенсировать очевидное преимущество незнакомца. Преимущество в вооружении, но точно не в опыте.       Лёгким и плавным движением дворянин вывел шпагу из ножен — сталь запела высокой нотой. Изготовленная лучшим мастером, которого только смог найти отец, с позолоченной гардой, идеально выверенная и сбалансированная, до этого дня ей ещё ни разу не приходилось по-настоящему встречаться с себе подобными. Так же, как и Лестеру никогда до этого не приходилось бороться за свою жизнь, пусть и правила, объявленные распорядителем, несколько сбавили накопившееся в нём напряжение. Но руки предательски дрожали, так же, как и колени. Мастера защиты, нанятые за немыслимые деньги, всё именно так и описывали — сознание ясно помнило их слова и, что важнее, их уроки, однако ярость во взгляде незнакомца и блеск его шпаги пробуждал внутри Лестера что-то зарытое куда глубже, чем разум и память. И оно советовало бежать.       Поднеся к лицу эфес, Лестер взялся за рукоять двумя руками и, прислонив ко лбу клинок, закрыл глаза. Нужно очистить мысли от всего лишнего, от всего, что может потянуть ко дну. Простая литания, чтобы укрепить силы. — Да смилостивиться Император над душами врагов моих, ибо сам я не знаю жалости. Почему-то вспомнились именно эти слова старого мастера. Возможно, потому что Лестер с самого первого дня знакомства с ним хотел научиться владеть шпагой так же как он. — Господин, ваш плащ.       При спуске вниз, в разум всё же пробилась странная мысль, возникшая, впрочем, из глубины сердца: а что о нём подумают родители, узнав о происходящем? Что они скажут, если вдруг первая кровь…       Он обещал Сиб не ввязываться.       Последний шаг.       Намотав парчу на левую руку, Лестер, наконец, поднял вверх шпагу, сигнализируя о своей готовности. Его оппонент ответил таким же жестом. — Дамы и господа, — зазвучал громкий и хорошо поставленный голос распорядителя, обратившийся к собравшимся у ямы зрителям, — благородные Лестер Морр и Себастьян Эстевес решают вопрос чести. Пусть победит достойный!       Имя противника само по себе оказалось ударом, нанесённым вне правил, заставив замереть на месте, когда оппонент уже начал движение. Лишь отточенная многократными тренировками мышечная память позволила уйти в сторону и неуклюже отразить выпад. Это был первый удар.       Дальше — ещё, решительный, с повёрнутой кверху кистью, чтобы сталь прошла точно меж рёбер. Пришлось защититься плащом, уведя противника в сторону, в то же время какая-то сила заставила Лестера сделать укол в ногу — но тот успел отскочить. — А знаешь, по-моему, у нас с тобой общий прапрадед, — воспользовавшись краткой паузой, Себастьян рукавом дублета вытер проступивший на лице пот. — От этого ты мне ещё больше отвратителен.       Вновь резкий выпад, встреченный надёжной защитой — сталь взвизгнула о сталь словно от боли. Новый удар по оружию, быстро, безопасно, но кинжал не позволял развить ситуацию. Потому, вместо сближения, Лестер отошёл назад, прикрыв себя взмахом, нацеленным на макушку. Сколько ударов осталось у Себастьяна? Сознание потеряло счёт уже после первого.       Новая атака, повторная защита, но теперь противник поймал шпагу кинжалом и осталось только шагнуть вплотную. Тут же получил эфесом в лицо, ответил пинком по колену. Укол кинжала был пойман плащом, это открыло голову Себастьяна и освободило руку со шпагой — удар гардой и ещё удар, пока соперник не отскочил назад, бросив кинжал и почти что рыча от ярости. Вокруг ямы пронеслись одобрительные возгласы, но никто из дуэлянтов их, похоже, не слышал.       Теперь атаковал Лестер, начав прямым выпадом. Шпаги скрестились, Себастьян отступил. Атака обернулась простым финтом, встречный натиск поверх клинка в последний момент отброшен плащом — это открыло противника. Сейчас!       Лестер намеревался поразить беззащитный бок, как учили, но усилием воли он поднял клинок выше - удар получится слабым и смазанным, но этого оказалось достаточно, чтобы вскрикнувший Себастьян отскочил в сторону. В это же мгновение между ними оказался алый флаг, принесший вместе с собой облегчение. — Это всего лишь царапина! — Это кровь, — холодным тоном ответил толстяк, встав между дуэлянтами. — На этом ваш спор закончен.       Себастьян оскалился, но всё же кивнул, схватившись рукой за плечо. Именно туда в итоге и попал Лестер последним ударом, что стало ещё большим облегчением. Почти эйфорией.       Он кинул быстрый взгляд на острие шпаги, на алые отблески свежей крови, стекающие по стали и одиночными каплями падающие на пол. Торжество сменилось ужасом, а воздух покинул лёгкие. — Идём, — Себастьян процедил скорее с негодованием, чем со злобой. — Пока капитан не успел передумать.