надёжность.

      Деревня и все её обитатели вызывали лишь глухую злость, и появляться в этой обители идиотизма и слепого покровительства было просто невыносимо. Но её Лорд в принципе не желал там появляться, о чём не постеснялся сообщить ей в самой нецензурной форме. Он вообще не скупился на «ласковые» слова. Особенно доставалось Леди Ди и Миранде. Вот этих двоих её Лорд не переносил напрочь и любое упоминание о них только давало повод поорать. Иронично, что именно Лорд и вспоминал о них. И если ненависть к Миранде компаньонка Хайзенберга понимала и, в принципе, разделяла, то Альсина нравилась девушке. Было в этой женщине нечто притягательное и поистине интригующее, а её замок был великолепен. Ещё будучи совсем маленькой девчушкой, этот самый замок будоражил её. Она представляла, как здорово устроить там вальс, как громко там может звучать музыка и как вкусны угощения в столовой. Мама всегда с улыбкой упрекала свою малышку и умоляла забыть о замке. «Не того поля ягоды мы, сладкая».       Воспоминания о матери тут же вернули в реальность, заставляя опомниться, кто она есть сейчас. Колючий мороз как раз добрался до рук, из-за чего кожа мгновенно покраснела и начала покалывать. Мерзкое послевкусие воспоминания не опускало девушку. Ругаясь, она поспешила на фабрику. Её Лорд не любил ждать.       Она совсем не помнила, в какой момент всё пошло наперекосяк. Они жили в своей деревне, никому не мешали и поклонялись Ей… Матерь Миранда… Как ядовитое дерево, её корни оплели всю их местность и наполнили жителей слепым восторгом. Даже её мать таскалась в ту дурацкую церковь, где односельчане построили алтарь с пятью нишами. Лорды и их Мать. Девушка не испытывала никакого восторга, но чтобы не привлекать лишнее внимание, приходилось играть в глупую селянку. Наверное, это была просто интуиция. Ведь именно та самая Матерь Миранда погубила её семью и её саму.       Фабрика уже близко. Мимо пробежали оборотни, но они никогда не трогали её. Оборотни. Её мать с лёгкой руки Миранды превратилась именно в такую же тварь. Да и в виде твари прожила недолго. Её Лорд объяснил как-то, что именно вживляла в тела крестьян Миранда и какую именно цель она преследует. Эта чертовщина, каду, была и в Лорде. Да и в девушке она тоже присутствовала. Лорд говорил, что ей чертовски повезло. Миранда как-то упустила из вида девушку, в которой паразит прижился. Судьба как будто решила, что хватит ей несчастий и сама, буквально за руку, привела на фабрику. Вообще, её притащили сюда как очередное тело для эксперимента, но её Лорд увидел потенциал, пригрел около себя девчонку.       Воспоминания носились в голове до самой глубины фабрики, аккурат к кабинету Хайзенберга. Так задумалась, что не сразу услышала своё имя, которое, кстати, прозвучало уж больно угрожающим тоном.       – Крина, блять! Ты грохнулась где-то по дороге и оглохла теперь?!       – Дьявол… Прости… Совсем задумалась.       – Охренеть теперь. Думай меньше, что ли. Больно раздражаешь своим думаньем. – инженер сидел к ней в полуобороте и грозно вздыхал, всем своим видом показывая недовольство. Девушка улыбнулась. В кабинете остро стоял запах машинного масла и железа, а весь стол был завален железяками, чертежами и окурками от сигар. Шляпа и любимые очки Лорда лежали совсем рядом, а плащ висел на стуле, так что Лорд предстал во всей красе.       Крине, кстати, совсем не нравились его очки и шляпа. Они здорово старили его. Вообще, ещё из церкви, где был изображён Хайзенберг, она представляла его как-то иначе. Более серьёзным и спокойным. А на деле это был мужчина, который постоянно ругался, дымил, орал на свои творения и в перерывах желал Димитреску и Миранде сдохнуть самой гадкой смертью. Он был более… приземлённым, что ли. Более человечным из всех Лордов. Хотя, Крина раз попала на самый сок его эксперимента. О том, что у Лорда отсутствует эмпатия, говорил разобранный на запчасти сосед Крины из деревни. Мерзость. С тех самых пор, она старалась дальше кабинета нос не совать. Слишком много впечатлений. Лорд тогда ещё смеялся с ней. Мол, сама так сделать можешь, а воротишься.       Делать так же она не совсем умела, да и не хотела. Каду позволил ей выращивать из людей, да и не только из них, растения. Точнее, цветы, которые чем-то похожи на лилии. Какой в них был смысл – совсем не ясно, но Хайзенберг решил, что всё равно знать об этом никому не стоит. Крина на людях играла роль зверушки для Лорда, так что ни дети, ни Миранда на собраниях не обращали на неё внимание. Хотя Леди Ди любила съязвить на тему, мол, «я думала, что тебя, Хайзенберг, возбуждают только твои железяки». Кажется, тогда они знатно сцепились.       – Да ты нахуй издеваешься!!!       Мимо девушки пролетел кусок арматуры и с ужасающим грохотом врезался в стену. Крина вскрикнула от неожиданности и в испуге уставилась на Лорда. Чёрт, опять ушла в себя.       – Карл, я…       – Завались! Я тебе не радио, чтобы сто тысяч часов орать твоё имя в попытке привлечь внимание, блять! Ты вообще выполнила моё задание?! Или и там задумалась?!       Девушка горестно вздохнула и подошла к столу, куда поставила мешок с трупами ворон. На кой чёрт они понадобились Хайзенбергу, она спрашивать не стала. Да и знать, если честно, не хочет. Она посмотрела на Лорда сверху вниз и использовала запрещённый приём – полезла на колени. Уже сверху раздался возмущённый смешок, но руки Лорда сомкнулись на талии девушки.       – Заебала.       – Уж прости, хих.       Было в их отношениях что-то надёжное. Карл был уверен, что Крина поддержит любую хуйню, которую он выдумает, Крина была уверена, что Карл не оставит её и всегда будет рядом. Наверное, в первую очередь их сплотила ненависть к Миранде. А дальше как-то привыкли, притёрлись друг к другу. В месте, где никому нельзя доверять и надеяться можно только на себя, они нуждались в друг друге как островок спокойствия. Правда, момент, когда она вверх ногами на железяках висела над огромной ямой и Лорд стоял и объяснял, что с ней будет в случае предательства, девушка старательно игнорировала. Карла она понимала, отчасти, но воспоминание всё равно малоприятное. У них не было всяких «я тебя люблю, жить без тебя не могу». Это казалось лишним. Было и так хорошо…       – Эй, ну я тебя точно пиздану молотом.       Крина резко открыла глаза. Уснула? Ещё лучше. Девушка всё ещё сидела на коленях Лорда, но кажется, он не особо был против. Кажется, его больше бесила её невероятная способность выпадать из реальной жизни. Сейчас Крина лишь чувствовала, как щетина неприятно царапает нежную кожу лица, но тут же следом шли поцелуи, которые обжигали не хуже огня. Дойдя до губ девушки, Хайзенберг впился в них, тут же вталкиваясь языком в рот, а его руки уже вовсю шарили по телу Крины. Девушка совсем не хотела оставаться в долгу, да и если честно, она успела соскучиться по мужчине. Разрывая поцелуй, она принялась целовать и покусывать шею Лорда, чем заслужила ругательство и сжимающие бедро пальцы. Быстрые-быстрые поцелуи, невольные стоны, руки, гуляющие по телу. Крина совсем забылась в ласках и как-то упустила момент, когда железяки и чертежи полетели на пол, а она сама уже лежала на спине. Карл навис сверху, и, ухмыляясь как последний засранец, медленно начал снимать одежду с девушки, которая из-за медлительности мужчины начала недовольно вздыхать. Ему не нужно ничего доказывать. Ему не нужно спешить. Она будет ждать, о чём он прекрасно осведомлён. В этом плане она была совсем покорна, что в принципе устраивало обоих.       Нижнее бельё улетело куда-то в сторону, а Карл принялся массировать груди девушки, не забывая кусать любой оголённый участок тела. Крина металась на столе, царапая руки Лорда, чувствуя, как желание сдавливает со всех сторон, прерывая доступ к кислороду. Ему нравилось играть в эти прелюдии. Он растягивал их специально, буквально до момента, когда сам уже был на грани. Сейчас мужчина развёл ноги своей напарницы и слегка провёл пальцами по губам, чуть нажимая. Моментальная реакция, сладостный стон тут же сорвался с губ Крины. Определённо, во всём этом было что-то почти волшебное. У него бывали женщины, но ни одна не вызывала такой бурный восторг. Он чувствовал себя ребёнком, который получил такую желанную игрушку, а она оказалась даже лучше ожиданий. Ему нравилось это ощущение. Ему нравилось, что он может играться с ней как хочет, но переходить границы не собирался. Не хотелось бы её ломать.       Пару секунд, чтобы расстегнуть ремень и высвободить член, и он уже входит, медленно, осторожно и чувствует, как напрягаются девчачьи бёдра. Толчки становятся быстрее, интенсивнее, стоны наполняют пространство кабинета, хотя этим стенам уже не впервые поглощать звуки удовольствия этих двоих.       Оргазм такой яркий, что у Крины буквально потемнело в глазах. Её Лорд с довольным тихим рыком уткнулся ей где-то в районе груди и дышал так часто, что его дыхание опаляло кожу.       Что-то в этом их союзе было. То, что заставляло и дальше работать над коварными планами, как вернуть себе свободу. Потому что свободными они хотели быть не отдельно друг от друга.