***
Во рту осела горькая песчаная пыль, скрипела на зубах, от нее саднило горло. Он обернулся проверить, далеко ли погоня (все ближе и ближе), мельком поймал взгляд Мэриан (такой же, что сверлил его через прорези маски Ночного Дозорного). Время словно замедлило ход, и все, кроме нее, стерлось. Осталось только это мгновение. Только ее взгляд, ее волосы, развевающиеся на ветру. Тепло ее тела, прижавшегося к спине. И еще он чувствовал сквозь куртку, как быстро опускается и поднимается ее грудь. — Гай! — сказала она, и время вновь помчалось. Он дернул головой, уворачиваясь от низко растущей ветки, и тут же Мэриан крепче обхватила его руками. — Держись, — велел он, как будто до сих пор она не держалась. Деревья уже совсем рядом, но дорога была скользкой от грязи и опавших листьев. Сзади раздавался стук копыт, слишком громко, слишком близко, и он пришпорил коня, больше не оглядываясь. Шервудский лес всегда казался непобедимым грозным врагом, а сейчас приветствовал их, обещая укрытие, и дарил необъяснимое ощущение безопасности. Мэриан тихо дышала ему в шею, ее волосы мягко касались кожи. Он не представлял, куда они скачут. Сейчас он был рад, что некогда остановиться и обдумать, что же он наделал, и чем все это закончится.***
В конце концов, их догнали. Стражники с мечами наголо взяли их в кольцо. Он знал, что справится с одним, двумя, может быть, тремя. Он помнил, как сражался Ночной Дозорный, и подумал, что Мэриан и сама разберется с несколькими, если удастся добыть ей оружие. Но людей шерифа, по меньшей мере, дюжина, живыми никак не уйти. — Сдавайтесь! — велел один из стражников. Мэриан нашарила его руку, их пальцы переплелись. Этот миг стоил того, чтобы умереть. Улыбнувшись, он поднял меч, стражники приготовились к бою. Но двинуться с места не успел никто — путь преградил дождь из стрел. Рука Мэриан выскользнула из его руки, и Гай невольно подумал, что у спасения не должно быть горького привкуса поражения.***
— Шериф пошлет еще людей, — он посмотрел на стражников, которые удирали, карабкаясь по камням и поскальзываясь на грязи, затем повернулся к Робину. — Забери ее отсюда, туда, где безопасно. Слова застревали занозами на языке, было больно говорить это. Но он должен был удостовериться, что Мэриан в безопасности, и если для этого придется ее отпустить — так тому и быть. Даже если придется собственноручно отдать ее Гуду. Неважно, что он думает о самом Робине, Гай знал, что тот позаботится о Мэриан. Этот жестокий урок он усвоил. Он пытался не вспоминать шепот Мэриан: «Я люблю его. Что бы ты со мной ни сделал, знай, что я люблю его, и я выбираю его, а не тебя». Она сказала это, когда он приходил к ней в камеру за час до повешения. Кажется, это было так давно. Мысль, что всего несколько недель назад он считал, будто Мэриан нужно спасти от Робина, сейчас вызывала смех. Он не сводил жесткого взгляда с Робина, и тот хмуро кивнул. — Отлично, — сказал Гай, отворачиваясь. Невыносимо было смотреть на Мэриан, стоящую рядом с любимым человеком — но не с ним. Внутри что-то ломалось, горело, шептало, требовало убить обоих, ведь они это заслужили, и он тогда сможет сказать шерифу, что спасение Мэриан было лишь уловкой, чтобы добраться до Гуда. Он может, если захочет, вернуться к привычной жизни. Еще не поздно. Скрипнув зубами, он заглушил внутренний голос и двинулся дальше. — Постой! — окликнула Мэриан. Ноги бездумно подчинились ей, но потребовалась вся сила воли, чтобы обернуться и встретиться с ней глазами. Она сделала шаг к нему, шаг от Робина, и сердце пропустило удар. — Пойдем с нами, — попросила она. Он не ожидал такого предложения и не знал, как поступить. А вот Робин не колебался. — Мэриан, ты что?! — в голосе сквозило недоверие. И на этот раз Гай не мог винить его. — Робин, он спас меня, — сказала она, словно это объясняло все. Наверняка для нее так и есть. — Как любезно с его стороны. После того, как он сам притащил тебя на виселицу! Гай переводил взгляд с Мэриан на Робина, смотрел то в ее умоляющие глаза, то на сердитое лицо разбойника, а затем покачал головой. — Не думаю, что в этом есть смысл. — Будет лучше, если ты вернешься к шерифу, и тебя убьют? — Мэриан по-прежнему была сама рассудительность. Было бы лучше забрать ее с собой в Локсли. Но после сегодняшнего он лишился дома. Он мог остаться и принять наказание от Вейзи, после которого вряд ли выживет, или сбежать. — Идем, Мэриан, — поторопил Робин, сказав вслух то, о чем они и так прекрасно знали. Он не отводил взгляда от Мэриан, все так же смотревшей на Гая. — Гай, пожалуйста! Он жаждал услышать эту просьбу, просьбу прийти к ней, уйти с ней — но не так, как сейчас, совсем не так. В его мечтах они были вдвоем, у них было будущее, дом, жизнь, а не бледная тень всего этого, в лесу или в бегах, изгнанниками, на волосок от поимки, тюрьмы и виселицы. Но именно это он выбрал, когда спас ее, и как бы ни хотел, сожалеть о содеянном не получалось. Мэриан опять сделала шаг к нему, и еще один. На полпути она остановилась, так и не решив, куда идти. И когда она протянула ему руку, какая-то часть его мечтала об одном — принять ее. Но чертов Гуд нарушил тишину. — Бога ради, Гисборн, какого дьявола ты ждешь? Там для тебя ничего не осталось! — голос был недовольный и мрачный, но в глазах читался вызов. Робин прав, скрепя сердце, признал Гай. Но есть ли для него что-то там, куда они пойдут? Была лишь одна возможность это выяснить. Он подошел и взял протянутую руку Мэриан. Ее пальцы сомкнулись вокруг его ладони, холодные и дрожащие, но на удивление сильные. Робин развернулся: — Пойдемте уже.***
Когда Робин и Мэриан с Гаем на буксире вернулись в лагерь, наблюдать за разгневанными разбойниками оказалось даже забавно. Оруженосец Робина возмущался, какой-то олух вопил, смазливый парень молча прожигал его взглядом. — Мне это не нравится, — спокойно, но решительно сказала сарацинка. А вот у Робина терпения не хватило. — Думаешь, мне нравится?! — рявкнул он. Позже парень, который когда-то хотел отравить шерифа — Гай попытался вспомнить его имя, но так и не сумел — спросил про Алана. Гай понятия не имел, что с ним случилось после их с Мэриан побега из замка, да и не думал о нем. Скорее всего, шериф уже заставил Алана заплатить за сделанное Гаем, и, едва он сказал это, кулак врезался в его челюсть с силой, неожиданной для столь тощего юноши. Отпрянув, он вытер губы, ладонь окрасилась кровью. Захотел ударить в ответ, но он посчитал, что лучше не злить людей Гуда, ведь сейчас он зависит от их милости. К тому же, он понимал, что парень беспокоится о друге, несмотря на предательство Алана. — Для меня главное — Мэриан, — раздраженно бросил Гай. — И всегда будет Мэриан. Если умрет Алан, или я, или шериф, или Гуд, да хоть вся Англия вымрет — пока она жива, меня это устраивает! Парень не ответил. Гай заметил, что неподалеку стоит Робин и странно смотрит на него. Интересно, много ли успел услышать? — Что случилось? — из-за деревьев появилась Мэриан. Заметив синяк на челюсти и кровь на губах, она бросилась к нему. Касания пальцев скорее причиняли боль, чем утешали, но он слишком жаждал этих прикосновений и не останавливал ее. Гай продолжал смотреть на Мэриан, даже когда парень снова заговорил: — Мы должны что-то сделать, Робин! — Завтра пойдем в Ноттингем. Не волнуйся, Уилл, мы найдем его. Уверен, Гисборн с радостью покажет нам путь в замок. Гай хмуро глянул на него, но не возразил. Он отвлекся на хлопоты Мэриан, пытаясь убедить себя, что не совершил ошибку.***
Они освободили из подземелья Алана, который был рад, что снова принят в шайку, и вел себя так, будто они с Гаем закадычные друзья. Это раздражало сильнее, чем неприкрытая ненависть Робина, откровенная подозрительность Мача или угрозы Маленького Джона. Больше всего хотелось задать ему трепку за такую наглость, но удерживало неуютное осознание, что Алан, в сущности, прав: он единственный здесь, кого можно хоть как-то называть другом. Единственный, за исключением разве что Мэриан, кто не желал перерезать Гаю глотку во сне. Не то чтобы Алан не мог убить его, если бы счел это выгодным — но так же Алан поступил бы с любым, к кому относился по-дружески.***
Мэриан сводила его с ума — всегда так близка и так недосягаема. То и дело касалась его, но лишь мимолетно — это были дружеские прикосновения, не любовные, и когда он видел, как она дотрагивается до Робина, внутри все леденело. Как-то раз он попытался поцеловать ее, но она увернулась прежде, чем их губы встретились. Он вспомнил, что так случалось и раньше, задолго до их несостоявшегося венчания, и было горько, что они вернулись к тому, с чего начинали. От безысходности он стал угрюмым и раздражительным, но сейчас все в лагере были угрюмыми и раздражительными, так что никто даже и не заметил. Как-то поздно вечером Гай ускользнул от пьяной болтовни Алана у костра и услышал голоса, доносящиеся с поляны за деревьями. В слабых отсветах пламени он разглядел только силуэты, но безошибочно распознал голос Робина. — Ты должна выбрать, Мэриан. В тоне Мэриан звучала хорошо знакомая строптивость. — Я не должна никого выбирать. Гай двинулся к ним и скорее почувствовал, чем увидел, как они обернулись при его появлении. — Да, ты не должна. Ты не обязана выбирать кого-то из нас, если не хочешь. Но как ни тошно мне говорить это, Гуд прав. Тебе придется сделать выбор. — Очень хорошо. Прекрасно. Он услышал, как она вдохнула, и на мгновение захотелось остановить ее. Но пора уже все прояснить — то ли неопределенная привязанность к нему Мэриан платоническая, то ли с намеком на нечто большее. Надежда, что однажды все-таки выберут именно его, держала на плаву, но она же медленно убивала. Ему нужно узнать наверняка. Неловкое молчание тянулось долго. Наконец Мэриан заговорила. — Я выбираю вас обоих. — Мэриан... — потрясенно ахнул Робин, и Гай закрыл глаза. — Так не бывает, — сказал он. Она может получить или его, или Робина, или бросить сразу двоих, но вот так — невозможно. — Ты не можешь одинаково хотеть нас обоих. — Да. Но как я могу выбирать между вами? Вы оба любите меня! Робин, мы с тобой — родственные души, я всю жизнь буду тебя любить. А Гай... Гай ждал, что она скажет — он спас ей жизнь и потерял все, что имел. Ждал, что она начнет благодарить, и приготовился развернуться и уйти, не оборачиваясь. Но она сказала совсем другое. — Ты... ты волнуешь меня. Так всегда было, даже когда я знала, что не должна этого позволять. И ты продолжаешь удивлять меня, в хорошем смысле. Ты... Она внезапно смолкла, и Гай тоже не знал, что сказать. Но тут заговорил Робин. — Он возбуждает тебя, — произнес он осуждающе. И хотя обращался он к Мэриан, Гай чувствовал на себе его взгляд. Сразу вспыхнул отголосок полузабытого соперничества, а следом пришло внезапное удовлетворение. — Да, — ответила Мэриан. — Поэтому я выбираю вас обоих. И если для вас невозможно делить меня, значит, вы недостаточно любите. Она слишком хорошо изучила их и знала: ни один не устоит перед вызовом и уж тем более — не устоит перед ней.***
«Я выбираю вас обоих». Легче сказать, чем сделать. Мэриан, может, и знала, чего хочет, но, как выяснилось, не обдумала все должным образом и не предполагала, что же это значит на самом деле. Все они словно оказались втянуты в неловкий танец, и никто не понимал, где проходит граница. Нерешительность, с которой Мэриан вела себя с ним, сводила с ума, и точно такое же напряжение в ее поведении с Робином не приносило радости. Пожалуй, стало еще хуже, чем раньше, ведь теперь он знал, что она хочет его, и от этого желание обладать ею разгоралось еще сильнее. Он сломался в тот день, когда Мэриан чуть не убили в бою. В том бою, в котором она и участвовать-то не должна была, потому что все — а под всеми он подразумевал себя и Робина — велели ей остаться. Вот только Мэриан жила по собственным правилам, никому не подчинялась, и мысль, что однажды это своенравие убьет ее, была нестерпима. Вне себя от гнева, Гай толкнул ее к дереву и сжал горло, хрипло рыча угрозы, выполнять которые не собирался. Она вздернула подбородок, глядя на него с вызовом, и он поцеловал ее — не соображая, что делает, — поцеловал грубо, словно в наказание. Этот поцелуй он сдерживал месяцами, если не годами, и вложил в него все накопившееся отчаяние. Осознав, что переступил незримую черту, он ожидал, что его оттолкнут. Каково же было его удивление, когда вместо этого губы Мэриан раскрылись, пальцы зарылись в его волосы и притянули ближе. Губы ее были нежными, а вот руки — нет, и когда она низко простонала прямо ему в рот, он задрожал. Они заметили Робина лишь в ту секунду, когда, задыхаясь, оторвались друг от друга. Робин прислонился к стволу, скрестив руки на груди, и буравил их таким тяжелым взглядом, что Гай на мгновение почувствовал себя победителем. — Что? Мне отворачиваться, когда ты с ним целуешься? Ты этого от меня хотела? — Нет. Вовсе нет, — сказала Мэриан. Пока она шла к Робину, Гай понял, что рано радовался победе. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы, глядя, как она кладет ладонь на руку Робина, не кинуться к ним и не оттащить ее. Он стиснул зубы и смотрел, как она прильнула к Робину, поцеловала, и внезапно понял, каково было тому недавно. Если бы не ненависть, Гай даже посочувствовал бы ему. Но Робин целовал ее, прижимался к ее губам, как Гай только что, и это было мучительно. В то же время он не мог отвести взгляд. Не потому, что ему нравилось изводить себя, но потому, что она была так прекрасна: страстная, раскованная, разгоряченная. И когда она разорвала поцелуй и обернулась к нему, подзывая, как он мог сопротивляться этому соблазняющему зову? Он подошел и поцеловал ее в шею, отнюдь не целомудренно, зная, что Робин смотрит на него. На них. — Так ты этого хотела? — спросил Робин, яростно целуя Мэриан, и ее голос только слегка дрогнул, когда она ответила: — Да, этого я и хотела. В какой-то миг, скользнув рукой по руке Мэриан, Гай натолкнулся на пальцы Робина. Оба дернулись, будто прикоснулись к огню. В каком-то смысле так оно и было.***
На закате он разыскал Робина. Тот сидел вдалеке от лагеря, на маленьком пригорке, и бесцельно швырял камешки. — У тебя когда-нибудь было чувство, что в твоей жизни все идет не так, как ты хотел? — спросил Робин, не оборачиваясь, и Гай поразился, как он его заметил. Вопрос, если подумать, был весьма ироничный. — Я живу в лесу и делю с тобой женщину, которую люблю, — ответил Гай сухо. Он сел, и Робин тихо хмыкнул. — Ну, если с такой точки зрения... — Знаешь, я ведь сделал ей предложение, — продолжал Робин, глядя вдаль, и внутри у Гая все сжалось. — Задолго до того, как она привела тебя сюда. Я сделал ей предложение, и она ответила, что выйдет за меня, когда вернется король. — То же самое она пообещала мне. Это могло ровным счетом ничего не значить. Или могло значить все. Краем глаза он увидел, что Робин кивнул. Они так и молчали до тех пор, пока несколько часов спустя их не нашла Мэриан.***
Гаю было невыносимо видеть шрамы, оставленные им на теле Мэриан. Один, на предплечье, от удара, который он нанес во время первой стычки с Ночным Дозорным, был ужасен, но второй, от колотой раны... за него он не мог себя простить. Гай прижался к нему губами, беззвучно моля о прощении: виновато целовал росчерк шрама на бледной коже живота. — Не надо, — прошептала Мэриан. На мгновение он подумал, что его прогоняют, но она продолжала: — Это было так давно. Мы должны похоронить прошлое. — Забыть о прошлом, смотреть в будущее, да? — спросил Робин. Он лежал рядом с ними, подпирая голову рукой. Мэриан улыбнулась ему. — Разве мы не можем жить настоящим? — Можем, — ответил Робин. И затем, словно это было для них в порядке вещей, перегнулся через нее и поцеловал Гая. Наверное, Гай должен был удивиться гораздо сильнее — и да, он удивился. Неожиданным было, что это произошло вот так, здесь, с лежащей между ними Мэриан, без злости. А сам поцелуй — нет, не удивил. От Робина пахло свежей травой и дымом, а губы отдавали тем ужасным вином, которое Алан добыл им к обеду. Его бородка уколола щеку, но когда Гай потянулся и положил руку ему на затылок, волосы под пальцами внезапно оказались мягкими. Когда они оторвались друг от друга, улыбка Мэриан сияла ярче солнца, и впервые Гаю не было досадно, что им приходится ее делить.***
Это не означало, что ему нравится Робин, или что они вдруг перестанут спорить по каждому поводу. Не означало, что Робин прекратит перечислять его грехи каждый раз, когда ему это на руку. Не означало, что Мэриан будет слушаться их, когда они велят ей не лезть в смертельно опасные стычки. И, конечно, не означало, что будет легко. Но ведь Гай на это и не рассчитывал.