***
Сара уныло гоняет по тарелке листья салата. Она украдкой смотрит на Человека, сидящего напротив неё во главе стола, — тот ест совершенно спокойно, будто ничего и не случилось сегодня. Со вздохом она откладывает приборы. — Нет аппетита? — она ощущает на себе его горящий взгляд. — Я не гожусь, — повторяет она. — Это не так, — Человек в маске откладывает свои приборы и встаёт со своего места. В обеденной зале нет никого кроме них — они всегда ужинают только вдвоём. Он заходит ей за спину, аккуратно кладёт ладони на её плечи и наклоняется прямо к уху. — Это не так, милая, — повторяет он, — со временем ты научишься видеть дальше и больше, чем когда-либо до этого. Сара отворачивается от него и смотрит на стекающие бордовым драпировки у входа в залу. Человек мягко гладит её по обнажённому плечу и отпускает. — Я помогу, — его голос звучит спокойно, но Сара чувствует, что за этим спокойствием прячется нечто большее, — что отличает нас друг от друга? Сара удивлённо смотрит на него. — Странный вопрос, — отвечает она. — Самый обычный, ты поймёшь. Вспомни мою историю, вспомни, что мы оба с тобой оказались в этом месте. Только по-разному. — Ты его создал. Человек издаёт лёгкий смешок. — И как? Сара хочет ответить, но в последний момент отказывается от этой идеи. Она смотрит на него со смесью ужаса и неверия. — Ты не вступила полностью под власть проклятья, поэтому в тебе нет всей его силы, — голос Человека невероятно спокоен. Сара закрывает ладонями глаза, а потом резко отнимает их и спрашивает: — Как давно ты знаешь? — С самого начала. — Не буду спрашивать, почему ты мне не говорил, — Сара гладит пальцами переносицу, будто у неё болит голова. Человек молчит, но она уверена, что сейчас он улыбается под своей маской. Иногда Саре очень хочется сорвать её с него и свернуть ему шею. — Кого? — Твой выбор, моя дорогая. Он продолжает улыбаться, и Сара чувствует, как её сознание затапливает холодная ярость. — Для тебя это шутка? — неожиданно громко спрашивает она. — Ну что ты, я очень серьёзно отношусь к твоим успехам. Только запомни, что обычный человек не подойдёт для этой... цели. Сара делает большой вдох, стремясь успокоится. Она не доставит ему такого удовольствия: наблюдать, как она злится. Никогда. Она чувствует, как его тёплая рука касается её плеча. — Я помогу. Тебе ничего не нужно будет делать — только сказать мне имя.***
Кенди висит на кресте, уронив голову на грудь, а Сара чувствует, как сжимается её сердце. Разве стоит эта сила такого? Она украдкой бросает взгляд на Человека, но из-за маски не понять, каково выражение его лица. Хитрый бес. — Разбуди её, это ты умеешь. Сара закусывает губу, чтобы не дать себе задать такой глупый вопрос как “Зачем?”. Она медлит — пути назад для неё тогда уже не будет. — Чего же ты ждёшь? — Человек нетерпелив, и Сара понимает его. Каждое мгновение промедления подтачивает её решимость, размывает её бесстрашие. Она поворачивается к Человеку и вдруг понимает, что он смотрит прямо ей в глаза. Иногда между ними случаются поразительные моменты единения, когда она может понять о чём он думает даже не смотря на него. Так было и сейчас: “Если бы я мог, то не позволил бы тебе замарать эти прелестные нежные ручки. Но я не могу нести за тебя всю твою ношу”, — молчаливо говорит он. “Я знаю, — отвечает она, — и спасибо тебе за всё, что ты сделал”. Она отворачивается и делает шаг к кресту. Она чувствует, как пульсирует кровь и как с неожиданным облегчением выдыхает Человек у неё за спиной. С этого мгновения она больше не принадлежит себе. Тихий щелчок пальцев, и Кенди резко открывает глаза. Увидев Сару, она распахивает глаза ещё шире, но стоит ей заметить Человека в маске, как она в ужасе отшатывается, насколько позволяют крепкие верёвки. — Что, почему? — лепечет она — язык плохо слушается её. Сара неожиданно чувствует, будто холодная острая игла кольнула ей сердце. Во что она превращается? Или уже превратилась. Она принимает от Человека ярко пылающий факел. Кенди резко забилась на кресте, будто пойманная в силки птичка, но связали её крепко — Человек позаботился об этом. — Сара, стой! Не надо, не слушай его! — кричит она. До Сары эти крики доносятся приглушённо, будто сквозь толщу воды. Она чувствует у себя на спине прожигающий взгляд Человека. Не время медлить. Солома занимается быстро, а затем огонь быстро перекидывается на ветки. Кенди кричит от ужаса и страха, но Сара не слышит этого. Она слышит только тихий шёпот позади себя: — Я в тебя всегда верю. Эти слова согревают её, окутывают невидимым коконом, не давая ей видеть и слышать, как страдает Кенди, как огонь лижет её ноги, затем руки, как она захлёбывается в мучительном крике. Она равнодушно взирает на огонь и чувствует, как мягко её поддерживают сильные руки. Теперь они не отличаются.***
Он слышит мелодичный женский голос: — Как думаете, её найдут? Он оборачивается и видит перед собой красивую женщину и чёрном платье. Он и не заметил, как она подошла к нему. Удивлённый, что ему задали такой вопрос, он кивает на листовку. — Кенди Нельсон? Незнакомка поворачивается к нему, и он вдруг чувствует себя обнажённым. Она смотрит на него спокойно, даже равнодушно, но в глубине её зрачков горит адское пламя. — Да, её, — говорит она. Он задумчиво бросает взгляд на листовку. — Прошла неделя. Чем больше дней прошло после пропажи, тем меньше вероятность найти человека живым, — пожав плечами, отвечает он. — Уж вы в этом разбираетесь, верно? — вдруг бросает она. Он чувствует внезапную дрожь. — Вы это к чему? Незнакомка молчит и лишь изящным ногтем проводит по листовке о пропаже несчастной Кенди Нельсон. Вдруг в её руках — будто из ниоткуда — появляются прямоугольники глянцевой бумаги. — Это не совсем к месту, — она осторожно подбирает слова, — но не всё же нам грустить, верно? Очаровательно улыбнувшись ему, она продолжила: — Вы не местный и не знаете, но в Сентфоре очень мало развлечений. А у меня как раз есть лишние билеты в цирк. Возьмите. Она протягивает ему прямоугольники бумаги всё так же улыбаясь, а он принимает их из её рук, не чувствуя сил оторвать взгляд от её улыбки. Некоторое время он просто стоит на месте, сжимая билеты в руках. Зачем ему в цирк? Наверное, так нужно. — Подождите, а откуда вы…? Он вдруг понимает, что улица пуста.