По причине «ты»

В зале наступает тишина и все устремляют взгляды на дверь, откуда должны были появиться участники заседания. Парень сразу замечает своего отца — в официальном костюме, зачесанными назад волосами и легкой улыбкой на лице, кивающий знакомым людям в суде. Ким прячется за спиной Феликса и продолжает разглядывать входящих людей. Незнакомые мужчины заходят следом и занимают места рядом с мэром, переговариваясь между собой. А потом заходит Хван в сопровождении охранника. Небрежно заплетенные волосы в хвост, усталый взгляд и медленные движения. Сынмин еще никогда не видел его таким… странным. Чанбин сжимает руку на плече Мина и тогда Ким обращает внимание на чужую одежду. — А почему он весь в черном?.. — Ты же не знаешь… — Феликс поворачивается к нему и опускает глаза, пытаясь найти поддержку в Бине, но тот тоже пытается не встречаться глазами с парнем — После судебного заседания он идет на похороны. Суд разрешил ему. — На похороны… кого? Бин аккуратно сжимает ладонь Феликса, который уже не знает, как низко опустить голову, и сам отвечает под возмущенное дыхание Ли от чужих пальцев. — Дедушки. — Что…? — Он не смог выдержать такого и болезнь, которая ненадолго утихла, развилась с новой силой. Врачи не успели. Твой отец договорился с судом, чтобы Хвана отпустили на несколько часов под присмотром правоохранительных органов. —… Сынмин снова взглянул на Хенджина. Он ждал своей очереди сесть и смотрел на руки, по очереди загибая один палец за другим. Ким сглатывает нарастающий ком в горле и делает несколько глубоких вдохов. Феликс протягивает ему бутылку с водой и парень делает несколько глотков. — Может, тебе лучше уйти? — спрашивает Ли, принимая назад бутылку. — Нет. Чанбин поджимает губы и уходит назад, туда, где было больше всего людей. Если его увидит мэр — тут не обойтись простыми вопросами. Пока Мин пытался вернуть себе восприятие реальности, начало судебного заседания уже закончилось и судья переходил к выслушиванию обоих сторон. В этот момент Сынмин замечает, что среди всех сидящих людей в зале, он видит Яна, который пытался незаметно помахать ему, привлекая внимание. Увидя, что у него это вышло, он быстро показывает на часы, которые были на его правой руке, после чего поднимает два пальца, и снова показывает на часы. — …? —…! Немой диалог. Два часа? До чего? Двадцать минут? Две минуты? Что два? Чонин, поняв, что тот ничего не понял, лишь слегка сщурил глаза и скривил лицо в манере «тупой», отчего Ким приподнимает брови. Феликс не заметил их действий, погружаясь в разбирательство, так что, когда переговоры глазами закончились, лишь грозно глянул на Сынмина, который показался за его спиной. — Говорил же, будь аккуратнее. — шепчет он и снова возвращает глаза на Хвана — Значит, вы признаетесь, что обвинения, выдвинутые против вас правдивы? — спрашивает мужчина, стоявший рядом с отцом. — Да. — У меня все. — кивает он судье и быстро садится назад, делая несколько пометок в журнале. — У стороны подсудимого есть вопросы? — Нет. Судья кивает и поджимает губы. Он смотрит на господина Кима и слегка сжимает ладонь в кулак, но сразу же успокаивается, возвращая себе самообладание. — Тогда, выслушаем свидетелей по этому делу. Господин… — Стойте. —…? Феликс оборачивается на Сынмина и испуганно смотрит на него, буквально вцепляясь в чужое плечо, но тот вскидывает руку и скидывает ее, делая несколько шагов вперед, чтобы выделиться из толпы. — Я сказал — стойте. — Извините, вы кто такой и почему срываете заседание? — спрашивает нервно судья и стукает пальцами по столу, привлекая внимание охраны. — Я потерпевший. Ким Сынмин, к вашим услугам, сэр. В этот момент он снимает кепку и поднимает глаза на своего отца, который смотрит на того, слегка сощурив глаза. Хенджин слегка тянется телом вперед, но тут же сжимает кулаки, прикрыв глаза. Чужой голос до боли резал его изнутри, возрождая воспоминания, казалось, уже далеко минувших дней. —… — Зачем ты пришел? — тихо говорит Хван, но Ким четко слышит этот шепот и различает его среди сотни голосов людей в зале. — А зачем ты всё это сделал? —… уходи. Сынмин поднимается вверх и поворачивается к сидящим людям лицом, слегка взмахивая рукой от себя ладонью вверх, привлекая этим к себе все внимание. — Он психически нездоров, поэтому я и не хотел чтобы он участвовал в заседании, сами видите. — неформально говорит господин Ким и складывает руки на грудь, еле заметно сверкая глазами на сына. Ким замечает, как несколько мужчин в костюмах уже прошли толпу и направляются к нему. Догадаться не сложно, что его сейчас насильно уведут и признают невменяемым, что будет только на руку. Парень поворачивает голову к Чонину, который прижал ладонь ко рту и смотрел на него испуганным взглядом, мягко улыбнулся и резко развернулся назад. Его глаза встречаются с пустым взглядом Хенджина, после чего в несколько шагов он преодолевает расстояние между ними, облокачиваясь одной рукой об стол, а второй приподнимает чужой подбородок. Хван выставляет вперед руки и пытается отпихнуть парня, но тот лишь крепче сжимает пальцами его лицо и тянет на себя, накрывая его губы. В зале повисла убийственная тишина. Настолько, что Ким четко слышал, как бьется сердце Хенджина рядом с его собственным. Тот больно вцепляется в его запястье, буквально впиваясь ногтями в открытую кожу, но Сынмин лишь сильнее притягивает его к себе и потом чувствует на языке легкий соленый привкус. Хенджин медленно обмякает в чужих руках и разжимает ладонь, опуская ее на плечо парню. С самого начала он думал, что спасет сразу двоих людей, пожертвовав собой. Но в конце вышло, что он собственноручно загубил их жизни никому не принеся того блага, которого бы желал. Именно поэтому он не желал, чтобы Сынмин его видел. Поэтому он не брал адвоката и не пытался защитить себя. Ему было не для кого это делать. Резкий стук двери заставляет Сынмина повернуть голову, все еще держа Хвана за лицо. В двери появляется господин Ян и держится за грудь, пытаясь отдышаться от бега. — Стойте… прошу суд отложить заседание в связи с новыми доказательствами… Хвана продержали под арестом еще два месяца до полного разбирательства. После этого всего, благодаря усилиям Сынмина и Яна, ему дали условный срок за проникновение на чужую частную территорию и дачу ложных показаний, после чего неохотно отпустили. Старшего Яна понизили в должности за некомпетентное поведение, но в скором времени повысили опять. Никто лучше него не справлялся этим. Чонин сделал каминг-аут перед отцом на торжественном вечере и пришлось вызывать врача, потому-что он от неожиданности подавился рыбой и кость застряла в горле. На этом же вечере присутствовал Крис по приглашению Чонина, поэтому врач понадобился и ему. Откачать и померять давление. Чанбин вернулся на работу, но в этот раз стал менеджером новой группы, не разбалованный славой или деньгами. Благодаря ему они быстро пошли вверх по рейтингам, боясь сказать ему что-то не то. Каждый выходной он проводил в доме Ликса, нежась на чужих коленях в лучах осеннего солнца, смотря на то, как кленовый листок опускается рядом, сверкая красными красками. Ликс решил остаться журналистом, вспоминая то, на что учился, поэтому часто разъезжал по городу, постепенно набирая репутацию. Минхо и Джисон… практически не изменились. В их комнате все еще можно было услышать звон бьющейся вазы, крики от того, что подушка попала в глаз и мягкий успокаивающий шепот после, а также приглушенные звуки ночных поцелуев и тихое сонное дыхание. Хан пошел в университет в центре города, а Минхо устроился на дополнительную подработку в кафе, куда часто приходил младший со своими друзьями и хвастался: «Видите этого, в униформе? Это мой парень», после чего получал подносом по лбу. Пак, инвестировавший Яна, в скором времени покинул город и уехал вместе с отцом в Америку, купив по выгодной цене землю в Техасе. Мэра снять не удалось. Ровно и как замарать его репутацию. Он все еще был главой города, все еще принимал у себя вечера и выступал от имени народа, но кое-что изменилось. Сынмина он уже не мог контролировать и поэтому, скрипя зубами, отпустил. В день освобождения Хвана Ким тоже оказался свободен. От оков прошлой жизни. — У меня руки болят от наручников… Хван заливается искренним смехом, вытирая уголки глаз от слез, после чего тянется руками к чужим запястьям и снимает металлический предмет. — Ты же сам в них залез. — А ты их украл у Чонина, не лучше. — Он сам отдал, вообще-то… — Зачем они нам…? — спрашивает Ким и через несколько секунд тишины его уши краснеют, — Ага, понял. Извращенец. Ким потирает слегка покрасневшие запястья и пытается скрыть свое смущение. — Сам виноват. — Буу… Хван перехватывает чужую руку и наклоняется, чтобы оставить на покрасневшей коже влажный след от поцелуя, от которого через парня проходит легкий холодок, приятно успокаивающий кожу. — Тебе завтра на учебу, не надо, чтобы остался след. — шепчет Хван и снова целует кисть, заставляя Сынмина отвернуться и отвлечься на окно. — А то будто это поможет. — Проверим? — Хенджин с силой тянет парня на себя и тот, от неожиданности, падает на него, оказываясь лежащим на его груди и прижатым в таком положении чужими руками. — Пф… — Проверим, когда у тебя будет выходной. — слегка поднимает уголки губ парень и зарывается волосами в мягкие волосы Сынмина, а руками поглаживает парня по спине и шее, поддевая пальцами серебряную цепочку. — Размечтался. — Можешь надеть наручники на меня. — Договорились. Сынмин поднимает голову и встречается с нежным взглядом напротив. Он тянется вперед и касается носом чужой щеки, после чего оставляет небольшой поцелуй на уголках губ и, довольно улыбнувшись, кладет голову обратно. Руки Хвана мягко проскользили к чужой голове и стали поглаживать волосы, перебирая их кончиками пальцев. — Спокойной ночи… — Спокойной ночи, солнце. — Я люблю тебя… — Я тебя тоже Хван оставляет поцелуй на чужом лбу и прикрывает глаза, поворачиваясь вместе с парнем набок, позволяя ему лечь на его руку. Осенний дождь сорвался с неба и глухо зашумел по крыше, стучал по окнам и пробирался внутрь легкой прохладой. Но от этого становилось лишь уютней