Сгорел сарай - гори и хата!

      День не задался сразу.       Лобелия нахмурилась и раздраженно зыркнула из-под полей шляпы на торговца лекарственными травами. Хоббит натянуто заулыбался, вывалил на прилавок своей лавчонки нужные ей травы, совсем неаккуратно сложив их в кучу. Педантичная натура, а также перфекционизм тут же оскалились на этого растяпу, и Лобелия зыркнула еще грознее.       — Что-нибудь еще, миссис Саквилль-Бэггинс?       — Все аккуратно и по мешочкам, мистер Гэмджи.       — Вообще-то, мисс…       — Что-то имеете против?! — голос Лобелии зазвенел. Вот же ушлый хоббит, она прекрасно знает, что у него есть льняные мешочки под травы. Но нет! Нужно же ей втюхать стог лекарственной травы в общей куче! Да как бы не так! Ничего с этим Гэмджи не станется, если он оторвет свой зад от прилавка и поднимется на второй этаж своей лавки, растрясая жир.       — Нет-нет, сейчас все сделаю, — хоббит суетливо зашевелил ногами под острым взглядом Лобелии и скрылся на втором этаже.       Лобелия тяжело вздохнула и устало оперлась о свой зонтик, поправляя шляпу. Черные распущенные кудри щекотали ключицы и грудь, и она поспешила откинуть их на спину. Чуть прикрыв свои зеленые глаза, внимательно прислушалась к разговорам на базарной площади, чутко вылавливая нечто интересное и полезное. Лобелия среди глупого люда была известной сплетницей. Но на то народ и глупый, так как не понимал всю прелесть того, чтобы быть в курсе всего происходящего и самой задавать направление слухов…       Впрочем, не всегда это было ей во благо.       Слухи о том, что неизменная скандалистка-Лобелия своего мужа проклятьем сгубила, все не утихали. И, кажется, еще долго будут блуждать, как бы не до самой смерти. Ее и так звали Госпожа Скандал, а ей только еще и с приставкой «Ведьма» славы не хватало.       Хоббит вздохнула. Характер у нее был тяжелым. Да и как ему не стать таким, если, по мнению самой Лобелии, ее окружали лентяи, идиоты и просто тугодумы, каких поискать? И как быть, если шевелиться они не желали, пока им для ускорения не дашь пинка, не отходишь зонтиком или не наорешь так, чтобы на пол-Шира было слыхать? Тут у любой характер будет не сахарный.       Сама Лобелия вышла замуж за мистера Саквилль-Бэггинса по сговору отца. Сговорили и все. Ее никто не спрашивал! Ну как так можно было?!       Лобелия была самостоятельной и очень бойкой с детства. Ее энергия требовала, чтобы она была в курсе всех новостей, чтобы в доме всегда был порядок и все лежало на своих местах. Чтобы все всегда было вовремя и чтобы не приходилось ждать! Лобелия терпеть не могла, когда что-то было криво сделано спустя рукава, да еще и из-под палки. Увы. То ли не в том краю она родилась, то ли просто ей дико не везло на мужчин, но, выйдя замуж, родив ребенка и овдовев, она пришла к выводу, что с такими мужчинами, что ее окружают, каши не сваришь…       Попросила она полочку прибить к стене своего мужа Отто. Раз попросила. Второй раз попросила. А он… то ему поесть, то ему поспать, то газету прочесть, чаю попить, трубку покурить. В общем, месяц он эту полочку вешал. И так постоянно. Что ни попросишь, все завтра да потом.       Не вина Лобелии, что она не выдержала и наорала на мужа, пригрозила зонтиком да, прихватив своего сына, отправилась на прогулку — успокаивать нервы, гуляя вдоль реки. Ну и что? Вернулась домой — а он помер! Да как помер! Приколотил эту злосчастную полочку, да, как Лобелия и думала, криво-косо. Его безалаберность к нему и вернулась. Полочкой по голове. Был вот Отто Саквилль-Бэггинс — и все. Нет его.       А милые соседи мигом припомнили, как она в течение месяца грозилась его этой полочкой прибить. И вот, прокляла его женушка-стерва, как есть прокляла, сгубила славного хоббита!       К ней даже законники приходили, но все улики на лицо, алиби у самой Лобелии было железное, и обвинять ее не в чем. Несчастный случай.       «Дуракова смерть», — сплюнула Лобелия. И как только прошли похороны, отправила следующим же днем своего сына играть во двор да взяла устойчивую табуретку и молоток. Зажала губами гвозди и, придирчиво вымеряв расстояние, вбила их ровнехонько и крепко, повесила полочку, поставила туда цветы и рамку с портретом ныне покойного мужа. Посмотрела, поглядела. Оценила свою работу и пришла к выводу, что полочка висит идеально. И вообще, делов-то? Вот из-за этого умирать? Вот уж точно! Дураком жил — дураком помер!       Два года прошло. Лобелия уже не носит траур. Гордо несет свое звание вдовы и одинокой женщины с ребенком-калекой, упавшим по вине того же мужа еще крохой по недосмотру со шкафа, на который забрался маленьким егозой, неудачно сломал ногу и теперь уже навсегда, по словам лекаря, останется хромым.       Вот этого Лобелия, несмотря на прошедшее время, Отто до сих пор не могла простить и каждый раз, вспоминая эту историю, сжимала свой зонтик с особой злостью.       — Вот ваши травы, миссис Саквилль-Бэггинс, — травник протянул ей несколько мешочков. Лобелия оценивающе осмотрела содержимое, подозрительно сверилась со списком, чтобы ничего не подсунули ненароком. Ей потом травяными настоями из этих трав ребенка лечить, а сама она в них разбирается слабо. Не дай Эру еще и навредить по незнанию.       — Приемлемо, — кивнула она и отсчитала монеты, протягивая их травнику. После чего аккуратно сложила травы в сумку и, перехватив свой зонт, направилась по улице дальше. Ездить в Бри она не любила. Но если раньше можно было пнуть за этим делом мужа, то теперь приходилось заниматься самой, оставив Лотто на родственников. Далее путь ее лежал к продавцу тканей и в кузницу, где она заказала самую лучшую чугунную сковородку, потому как старая, купленная скупердяем Отто, пришла в негодность! Тьфу, даже после смерти о себе напоминает. Вот же!       Лобелия спешила в лавку тканей, когда неожиданно, прямо из толпы, как орк, из-за угла вынырнул детина и, даже не замедлив широкий шаг, протаранил ее. Лобелия и охнуть не успела, как шлепнулась на землю, ошарашенно слыша, как порвалось ее платье у подола, на которое невежа еще и наступил! Ах, а про грязь вообще молчать стоило! Сейчас апрель месяц и она везде! Везде! Все платье в грязи! Как можно?!       — Ты что творишь?! Под ноги смотри, чтоб тебя! — невольно тут же перешла на высокие ноты Лобелия. К слову сказать, голос у нее всегда был более чем громок. А еще очень красив, когда она пела песни, а не голосила, выражая свое возмущение в попытках донести его до окружающих. Только, естественно, о том, что она пела, почти никто не знал, а вот о ее скандалах слышали, казалось, все и каждый от Шира, по всей Хоббитании и до Бри.       Толкнул ее гном. Лысый, с черными отметинами на башке, взглядом суровым, жутким шрамом на лице и вообще! Ужас какой! Как он вообще толкнуть ее посмел!       Полная возмущения, она начала подниматься, то и дело бросаясь колкостями, заводясь с пол-оборота, не замечая, что народ тут же прислушался, узнавая в ней ту самую «Скандалистку Лобелию». Но Лобелии было плевать. Ибо ладно бы толкнул. Так не извинился, не помог и вообще, если ты выше и сильней, это не повод об нее запинаться и топтаться! Ишь чего удумали эти чужаки!       — Полурослик, — гневная тирада так и прервалась на звонкой ноте, и Лобелия аж задохнулась от возмущения. Он ее еще и оскорбляет!       — На себя посмотри! Недалеко ушел по росту, а строишь из себя невесть кого! — вспыхнула Лобелия. И пусть она едва доставала ему до плеча… каков нахал, а?!       Измученная долгой дорогой в Бри, медлительностью и нерасторопностью торговцев, которые еще и не с первого раза изволили слышать и выполнять ее запросы, она заводилась все сильнее.       — Тц, дурная баба! — буркнул гном, и тут уж Лобелия совсем ошалела. Это наглость! Полнейшее неуважение! Да как… как этот себе такое позволяет!       — Вы!.. — она чувствовала, как ее щеки вспыхнули и как горят уши, спрятанные под буйными черными кудрями. — Да как вы… смеете!       — Помолчи, — внезапно оборвал ее низким голосом гном, и огромные руки обхватили ее плечи. От неожиданности Лобелия закрыла рот и вытаращилась на гнома со страхом, внезапно поняв, что зря она это начала, но день не задался сразу. То, что случилось дальше, она даже не сразу поняла. Ее легко, как пушинку, приподняли, хоббит ясно почувствовала, как из-под ее босых ног пропала земля, после чего преспокойно поставили в сторону и прошли мимо. Ошарашенная Лобелия так и замерла на месте, растерянно глядя в широченную спину, быстрым взглядом скользя по доспехам, меховой накидке, булаве, двум устрашающим топорам и…       Очнулась она, когда услышала, как кто-то ахнул со стороны: «Эру, он заткнул саму Лобелию Саквилль-Бэггинс! Неслыханное дело!». Мысленно сама она с этим согласилась. Неслыханно. Чтобы ее горячий нрав одним словом остудили, такого еще не было! И вот так легко ее «на руках» никогда не таскали! И вообще! Вообще! Какой кошмар!       Лобелия покачала головой, поправила сбившуюся шляпку, перехватила свой зонтик и придирчиво осмотрела дырку на подоле платья.       Эх, и неудобное же было платье! Как и шляпа! По последней моде! Но статус и образ обязывали носить. И все равно, хоть неудобно было платье, да ткань хорошая и дорогая. Жалко…       Быстрым шагом хоббит скрылась с торговой площади, направившись дальше в лавку тканей. Выпустив пар и раздражение, она всегда становилась спокойной и слишком усталой, чтобы устраивать еще один скандал.       Заплатив торговцу и его помощникам, назвав место, куда надо привезти отрезы купленной ткани, она спокойно направилась в кузню забирать свой заказ. Ее объемные покупки привезут ей прямо к порогу дома, она уже договорилась с торговцем из Шира. А вот мелочь Лобелия и сама в силах довезти.       Переночевав у своих дальних родственников, известная скандалистка утром отбыла в родной Шир, более не собираясь задерживаться и плодить еще больше слухов. Все Бри уже прекрасно знало, как грубый гном чуть не убил «бедную Лобелию Саквилль-Бэггинс, едва не напугав ее до разрыва сердца». Сама же «бедная» вдова на удивление не держала зла на гнома, но мстила из принципа.       Ибо нечего ее затыкать, называть полуросликом, да еще и спотыкаться об нее! Какая грубость! Он даже не извинился!

***

      Лобелия была из тех, кто смотрит на мир с прагматизмом и неким цинизмом, не свойственным хоббитам. Но жизнь показала — хорошего от таких «случайных встреч» ждать не приходится. Таких совпадений просто так случаться не может.       Несколько дней спустя она прибыла в Бри, уставшая и измученная дорогой. Был уже поздний вечер, и весна вносила свои поправки. Темнело все еще рано.       Отдав хозяину арендованного пони, она направилась домой пешком. Благо идти было недалеко.       Вдова Саквилль-Бэггинс была уставшей и занятой думами о том, что сынишку, пожалуй, заберет завтра, пораньше с утра, и уже не будет суетиться на ночь глядя. Шаг ее был неслышный, фигурка маленькая, а сама Лобелия настолько привыкла, что ее окружают такие же хоббиты, знающие повадки своих тихих сородичей, что и не думала ждать подвоха. Да и темно уже было! Приличные хоббиты обычно в такое время не разгуливали, хотя это не есть, конечно, правило, но все же…       Выложенная камнем тропинка вела прямо к ее норе. Осталось лишь завернуть за этот угол, сделать несколько шагов к ее холму, и она будет дома. Но тут внезапно из темноты шагнула высокая фигура, и Лобелия даже моргнуть не успела, как столкнулась с тенью, вызывающей иррациональный страх.       Тень была высока, грозна, а еще будто каменная. И Лобелия, тихонько взвизгнув, оказалась на выложенной камнем дорожке, возмущенно хватая воздух, чувствуя, как болью отозвались совсем недавно поставленные таким же образом синяки. Да что за невезение!       Из сумки, звякнув, выпала тяжелая чугунная сковорода, что хоббит забрала из кузни. С одной стороны, сразу плечу, на котором болталась сумка полегчало, с другой — слишком громко звякнула утварь, невольно привлекая к себе внимание.       В темноте блеснули странными бликами глаза, нагоняя страху, фигура наклонилась, и в свете соседского окна показалась знакомая ужасающая рожа.       — Снова ты, женщина, — пробасил гном. От его голоса у Лобелии побежали мурашки и стало как-то зябко и страшно. И дело было не в ночном апрельском холодке.       «За слухи мстить пришел…» — пронеслась в голове у хоббита мысль, и тут же здравый смысл ее отмел. Да с чего бы, право слово?       — Да что же это такое!.. — в роль Лобелия вошла максимально быстро и патетично, едва ли не заламывая руки, воскликнув.       — Женщина, — прервал ее представление гном одним словом. — Где здесь живет Бильбо Бэггинс?       Лобелия как открыла рот, так и закрыла. И испуганно вытаращилась на чужака, чувствуя, как холодеют руки и ноги.       Бильбо Бэггинс был самым богатым и зажиточным хоббитом, к тому же родственником мужа. Не то чтобы Лобелия питала к нему теплые чувства и все такое, но, признаться, была в ней капелька зависти. И не к тому, что он богат, вовсе нет, просто… Если бы он начал вести себя как «неподобающий хоббит», то никто бы не удивился, а вот если бы Лобелия ни с того ни с сего устроила переполох, то вот тут-то ей грозила бы полная потеря репутации.       По правде сказать, Лобелия, еще не будучи замужней, была слишком свободолюбивой особой. Замужество ее знатно связало, а рождение сына добавило оков. И она вскоре совсем позабыла о том, чтобы сорваться в какое бы то ни было приключение, так как здравый смысл в ней был силен. Да и цинизма хватало. Единственный раз, когда она была готова сорваться к мифическим эльфам в такой же мифический Ривенделл, когда случилось несчастье с сыном. И то остановил ее пресловутый здравый смысл. Лотто был слишком мал, а она к таким походам не приспособлена совсем. Вот если старше…       Лотто сейчас было уже семь лет. Он все еще был мал. И с каждым годом Лобелия, смотря на сына, боялась все сильней. Женщина-хоббит и мальчишка-калека. Ну какое им путешествие? Проводника-то она найдет, уж и денег хватит, и постарается. Даже людям, быть может, доверится, говорят, следопыты с севера — очень даже достойные люди, но все же страшно вот так вот…       С годами юное безрассудство уходит. И остается лишь здравый смысл и понимание, что за каждым поступком следуют последствия.       Вот только порой ей было действительно жаль, что она стала такой же, как и остальные хоббиты. Хотя и не совсем. В конце концов, ее любимым развлечением стало дергать мистера Бэггинса по малейшему поводу и создавать себе репутацию жаждущей женщины, которая хочет заполучить себе Бэг Энд.       Да зачем он ей, в самом деле! Ей своей норы хватает! А мужика нормального, рукастого, которого полочка не прибьет — нет! Что она с этим Бэг Эндом делать будет?! Она, конечно, не без рук, да и Лотто подрастет, но ее вполне устраивала своя нора. И Бильбо Бэггинс, что с таким старанием пытался подобрать вежливые фразы, чтобы отослать ее подальше…       К Бильбо она особых чувств не испытывала. Но вот так вот сдать родича через мужа этому жуткому гному?       «Убьет. Как есть — убьет его! И меня заодно!».       Откуда у нее взыграло это чувство, Лобелия не знала. Но подозрительный прищур сам появился на ее лице. Зыркнув из-под черных кудрей, хоббит насупилась.       — А вам зачем достопочтенный мистер Бэггинс?       «Своих не сдаем», — пронеслось в ее голове, и Лобелия посмотрела на гнома снизу вверх.       — Не твое дело, полурослик. Говори, где этот Бэггинс! — громыхнул гном.       От «полурослика» вновь покоробило.       — А вот не скажу, понял?! — выпалила Лобелия и пискнула, увидев, как блеснули глаза гнома. — Своих не сдаем!       Гном, что удивительно, после долгой паузы хмыкнул. А затем едва ли через нее не перешагнул.       — Похвально для крикливой бабы, — буркнул этот мужлан. И Лобелия… вскипела.       Ох, немногие знали, что если хоббит собрался что-то кинуть, то лучше бежать. Уж на диво хорош у этой расы был глазомер и точен бросок. А тренировки у детворы не проходят даром! Кидать каштаны, камни да яблоки по мишеням было в детстве любимой забавой. И перехватывать летящие предметы, вырабатывая реакцию, тоже было очень весело!       За последние два года жизни одинокой вдовы Лобелия знатно натренировала руки. И воду носила, и то одно то другое починяла. Уж кто бы что ни говорил, чугунки совсем не легкие! А со сковородой она управлялась ой как хорошо!       Бесшумно подскочив с земли, не потревожив, казалось, даже соринки на выложенных камнях дорожки, Лобелия поудобнее перехватила сковороду и, переполненная эмоциями, от страха, усталости и злости швырнула, не жалея сил.       Гном дернулся, заслышав свист, но отклониться не успел.       Бам!       Бдыщ!       Как каменный, ей богу!       Лобелия вздрогнула и пискнула, осознав, что натворила. Чугунная сковорода тяжело рухнула на камни, а гном замер на месте.       «Убьет! Как есть убьет!» — испуганно поняла она и зажмурилась. А потом что-то грузно рухнуло, из-за чего она чуть ли не завизжала, но все же сдержалась. Аккуратно открыв сначала один глаз, потом уже сразу оба, хоббит осторожно посмотрела на чужака, который лежал навзничь.       Светила луна, бросая блики на доспехи и оружие. Лобелия мысленно отметила, что уже ночь, скорее всего. Сковородка лежала мрачной тенью недалеко от поверженного метким броском мужчины. Стояла тишина. Судорожно выдохнув, хоббит подкралась к гному, подобрала дрожащими руками свое оружие, перехватив покрепче, и замерла.       А не убила ли она его?       Лобелия всхлипнула. После чего тут же метнулась к гному. Она же не хотела! Случайно так получилось! Не хотела она!       Гном был жив, но по голове она ему вдарила знатно. Хорошая сковородка. Не зря столько заплатила. Не чета тому хламу, что Отто покупал…       Выдохнув от облегчения, Лобелия улыбнулась. И тут же скисла. А делать-то теперь что? И с ним?       Хорошо, соседи почему-то не услышали. Хотя чему она удивляется? Свет у них погас, спят хоббиты очень крепко, а единственный светильник ей теперь — луна!       До порога ее норки оставалось десять шагов и… и?       Да ну его к барлогу!       Миссис Саквилль-Бэггинс подхватила сковороду и решительно направилась домой. Но, сделав пару шагов, замерла.       — Ну уж нет. Нет, Лобелия! Ты этого не сделаешь!       Но ноги сами понесли ее назад. На улице апрель, холодно. Пролежав на спине так долго, на холодной земле, он рискует подхватить хворь и тогда точно помрет. И вина на ней все равно будет! Ох! Ну как же так!       Для пробы она схватилась за ремешки на груди, постаралась его сдвинуть с места и… ничего не вышло! Вообще ничего!       Вздохнув, Лобелия аккуратно потянулась к ремешкам, чтобы расстегнуть их и снять определенно тяжелое оружие. Сначала топоры, потом вроде как… булаву? Кинжалы. Доспехи с рук.       Доспехи были тяжеленными. Булаву и топоры она едва-едва сдвинула с места! Да они весили столько, сколько же этот гном! Тут только пони может или чудо какое! Пони рядом не было. Чуда не случилось.       Становилось все холоднее. Замерзнет же.       Лобелия вздохнула, развернулась и пошла домой — оставлять сумку и брать фонарь.       Сколько она пыхтела, сколько ругалась вполголоса! Сколько раз упала и порвала свое платье, пока тащила этого гнома к себе! Да ладно бы тропинка — ступеньки, чтоб его! Ступеньки!       Плащ гнома был в грязи, и, откровенно говоря, сама Лобелия чувствовала себя этим плащом. Дотащив тело до гостиной, хоббит с несчастным видом махнула рукой. Сунула подушку и набросила одеяло. Стащила сапоги…       С доспехами-наручами было легче. Булаву она протащила по краю дорожки волоком, не разгибая своей спины, упираясь пятками в подмерзшую землю. Один топор сделал борозду, как плуг. А когда она с трудом втаскивала второй топорище, застряв на этих ступеньках, на тропинке у ее норы появился сосед с фонарем в руке.       — Добрый ночи, миссис Саквилль-Бэггинс! Чей-то вы делайте? Помочь чем? — пьяный хоббит, что жил за холмом, добродушно улыбнулся и, подняв фонарь повыше, так и замер. Как и замерла грязная, чумазая, в порванном платье, жутко злая Лобелия, застрявшая в свете зловещей луны и неровном освещении фонаря в руке соседа с топором в руках.       — Спасибо, мистер Коттон. Помощь не потребуется. Я уже почти закончила…       Пьяный хоббит испуганно икнул.       — Ну тогда… доброй ночи, миссис Саквилль-Бэггинс, — заикаясь, протараторил сосед и быстренько умчался по тропинке, тараща глаза на черные борозды чернозема, оставшиеся от топоров «гостя».       Зловещий треск ступеньки придал ему ускорения, а Лобелия, едва не рухнув, помянула недобрым словом покойного мужа и его криворукость.       Хоббит проводила мистера Коттона мрачным взглядом. И одним рывком втащила топор в нору. Привалилась к стене, переводя дух, а после, стиснув зубы, зашла к гному. Наложила компресс ему на шишак. После чего направилась в сарай — заметать следы и убирать улики.       Увы. Лопата не совсем помогла. Скорее подчеркнула то, что следы пытались замести. Плюнув на это дело, Лобелия направилась в купальню. Попутно захватив чужие сапоги. Вымылась сама. Вымыла и педантично начистила сапоги. Выстирала чужой плащ, оставив сушиться на веревке в ее кладовке. Зажгла свечи и с каким-то мрачным остервенением начала наводить порядок. Сна не было ни в одном глазу.       К утру все блестело. Даже измазанное в грязи оружие. И о ночном госте в норе напоминал только сам гость. И его вещи.       А вот со двором было все гораздо хуже. Сама же Лобелия натянула на себя простое домашнее платье, расчесала свои очень кудрявые волосы, что после недавней помывки стали совсем непослушными, и вышла на улицу починять крыльцо.       Первые лучи солнца озарили три борозды, ведущие к ее сломанному порогу. Покосившуюся ограду и развороченное крыльцо. Настроения наряжаться по последней моде у нее совершенно не было. Как и устраивать скандалы. Носком ноги примяв землю, Лобелия вздохнула. Не поможет. После чего направилась к ограде и вооружилась молотком.       Так ее и застала двоюродная сестрица, что привела сонного Лотто с собой. Пэм Брэндибак ошарашенно замерла на месте, рассматривая модницу и скандалистку, Лобелию Саквилль-Бэггинс, с молотком в руках.       Только сейчас Лобелия подумала о том, что у нее вообще-то есть сын и как бы… Поздно подумала.       — Доброго утра, дорогая кузина, — Пэм смотрела огромными глазами на всклоченную и усталую кузину, на оградку и борозды, а также на разбитое крыльцо. — У тебя все в порядке?       — В полном, сестрица, — кивнула Лобелия. — Не стоит беспокоиться…       — А… ну хорошо.       К обеду по всему Шире ходили дичайшие слухи! К Бильбо Бэггинсу ворвалась ночью толпа самых настоящих гномов! И волшебник Гэндальф!       А Лобелия Саквилль-Бэггинс зарубила кого-то топором! Ведьма!       Бэггинсы! Эти барлоговы Бэггинсы! Ну, Туки еще куда ни шло, а Бэггинсы-то! Бэггинсы! Уважаемое семейство Бэггинсов!       И всем было плевать, что Лобелия Бэггинс была лишь по мужу.       Но Лобелия об этих слухах не знала. Пока еще.

***

      Лотто рассказывал что-то Лобелии и протягивал ей гвозди, пока хозяйка дома, сдувая с лица непослушные кудри, правила крыльцо. Крыльцо правиться не хотело. Нужно отдохнуть.       — Пойдем-ка позавтракаем, сынок, — улыбнулась она Лотто. Мальчуган с подозрением покосился на дверь, а после нерешительно кивнул. Оказавшись в норе, аккуратно заглянул в гостиную и со страхом спрятался обратно, вытаращив глаза. Оттуда доносилось громкое сопение с присвистом.       — Мам, а там… кто?       — Гном.       — Гном? Настоящий гном?! — восторженно и со страхом выдохнул ребенок. — А зачем он нам?       Лобелия, посмотрев на сына, пожала плечами.       — Да так… видишь ли, он гость.       Ну не говорить же ребенку, что она его чуть не убила!       — Правда?! А это его топоры?! Здорово!       Приготовив нехитрый завтрак, она накормила Лотто, а вот самой в глотку кусок не шел. Отвечать на вопросы сына не хотелось совершенно. Любопытный Лотто все порывался посмотреть на гнома, но Лобелия грозно на него глянула, а после выволокла его на улицу вслед за собой помогать доламывать или, в конце концов, починять крыльцо. Не прошло и десяти минут, как над склонившимися Лобелией и Лотто громыхнул знакомый голос.       — Ты что творишь, женщина? — вопрос был задан спокойным голосом, но хоббит вздрогнула так, что молоток приземлился ей на пальцы, а подскочивший от испуга Лотто просыпал многострадальные гвозди.       Лобелия взвыла, тут же замахав рукой, одновременно пытаясь дуть на палец. Сморгнула слезы и с лютой злобой глянула на этого… гнома.       — Крыльцо чиню, не видишь, что ли?! — рявкнула она.       Оценивающе осмотрев открывшуюся ему картину, гном фыркнул. Проследил взглядом борозды от порога до калитки и дальше, прям там, где ночью они встретились, и скрестил руки на груди.       — Вижу. Удачно?       Как же Лобелия устала! Как же ей все это надоело! Ее репутация пропала! У нее в доме гном! А у нее маленький сын и… и…       — Не нравится — сам чини, если такой умный!       Гном хмыкнул. И поправил крыльцо за пару минут, под удивленным взглядом Лобелии. Одним движением сгреб с ладошек ее сына гвозди и вмиг все починил. Еще и стукнул пару раз для верности кулаком. Так, что дерево скрипнуло.       — Новое нужно. Гнилье.       Лобелия придирчиво осмотрела работу. Нахмурилась. Еще раз посмотрела. Вздохнула. И махнула рукой. Все пропало, чего уж горевать.       — Поздравляю. Завтрак ты заслужил.

***

      — Хороший чугун, — Двалин оценивающе осмотрел орудие этой… Лобелии. Та горделиво вздернула свой курносый нос и фыркнула:       — Хлам не держим!       Двалин хмыкнул. Храбрится. А на деле боится. Только вот не за себя скорее, а за сына.       — И многие у вас… так могут? — гном придирчиво осмотрел сковороду. — Твоих сородичей имею в виду?       — Да барлог его знает, — маленькая женщина устало вздохнула, поставив перед ним еду. — Всем известно, что у нас, хоббитов, отличный глазомер. А вот кто чугунной утварью кидается… наверное, я первая.       — Недурной, — признал Двалин и перевел взгляд на эту… хоббит.       Та сидела уставшая и взъерошенная. Совсем не похожая на ту крикливую особу, что он встретил в Бри. Рядом тихонько сидел ее сын, украдкой тараща такие же зеленые глаза, то и дело прячась под стол и краснея ушами.       Затылок Двалина ныл. А сам себя он готов был огреть не меньше. Бабе проиграл. Сколько морду ни вороти, а истина такова. Расслабился. Мирный, слабый, мягкотелый народец, что живет исключительно мирной жизнью. Дурак.       Злобы на удивление не было. Сам сдурил, спину открыл. Сам и виноват. Требовать же с этой женщины честный поединок — смех один. Так что виноват сам, и нести ему теперь эту нелепую историю тоже самому.       Засмеют. Но урок поучительный. И ему, и другим. Недооценка противника.       Женщина. Да что там! Девчонка почти, подперла руками голову и с интересом его разглядывала. Мелкая, курносая. Кудрявая. Брови черные вразлет, а глаза зеленые-зеленые.       — Так чего вам от моего родича надо было? — спросила она. — Или это секрет?       — Не твое дело, — обрубил Двалин и нахмурился. Странность. Вот она! Уловил. В доме лишь женщина и ребенок. А где глава семьи? — Муж твой где?       — А? — девчонка моргнула. — Лотто, сбегай-ка поиграй.       — Ну мам…       — Быстро.       Хромой мальчишка недовольно насупился, но все же матушку послушался и шмыгнул за порог кухни.       — Так где твой муж? — вновь напомнил о своем вопросе Двалин.       — Так помер, — пожала она плечами.       — Помер? — поднял на нее взгляд.       — Полочкой прибило.       — Что? — Двалину показалось, что ему послышалось. Но нет. Лобелия вытянула руку, ткнув пальцем в полочку с цветами и портретом неизвестного хоббита.       — Месяц просила полочку прибить. Просила и просила. А ему все некогда было. Ну и когда уже сил терпеть не стало, он все же решил прибить ее. Прибил. Плохо прибил. Ну она его и прибила. Пришлось потом самой справлять. А куда деваться? Я теперь вдова, у меня сын малолетний. Так-то, — женщина вздохнула и снова на него посмотрела, печально так, что сердце дрогнуло. — Ты давай-давай, не отвлекайся. Жуй быстрее и выметайся, гном. И так уже… все пропало.       — Что пропало?       — Репутация моя пропала, — пояснила она. — Была уважаемым хоббитом, но после этого… Ни замуж повторно не выйти, ни Лотто нормально не женить. Не то чтобы я повторно хотела… Хотя нет, хочу. Только за нормального, рукастого, хозяйственного! Нет, вы не думайте, мистер Двалин, мне и так неплохо живется! Сама все делаешь, просить никого ни о чем не надо. И переделывать за криворукими не надо. Ну их, этих уважаемых хоббитов, даже полочку прибить не могут! Да только то же крыльцо починить сноровки у меня уже не хватает…       Двалин молчаливо слушал и думал. Наблюдал за уставшей, но на удивление симпатичной хоббит и думал.       И тем неожиданней был стук в дверь. Для обоих.       Лобелия посмотрела на дверь с наигранным безразличием, но все же спрыгнула с лавки и пошла встречать гостей. Открыла двери и замерла. На пороге стояли еще гномы. Возвышался волшебник, и прямо у дверей мялся Бильбо Бэггинс.       — Лобелия… — заикнулся родич. Названная посмотрела на него с такой печалью, что Бильбо пробрало.       — Мистер гном, тут, кажется, за вами пришли…

***

      — Лобелия! О моя дорогая Лобелия! Мне так жаль! — что там было жаль Бильбо, Лобелия не знала, так как с трудом моргала глазами, рискуя провалиться в сон в любой момент. И с каких пор она вдруг стала дорогой? — Ладно я! Но твоя репутация! Твоя репутация! О боги, прости меня!       — В моем доме четырнадцать незнакомых мужиков, это если тебя и сына не считать, — буркнула сонная вдова.       Бильбо на мгновение замер, а после затараторил еще жалостливее.       — О боги!       Лобелия тем временем что-то благодарно буркнула молодому гному, что ловко швырнул ей подушечку с соседнего кресла, и сунула ее под голову, покорно принимая свою судьбу. Ее жизнь стремительно и неуклонно шла под откос. Осталось только увязаться в какое-нибудь приключение для еще более трагичного конца этой истории.       Уже весь Шир треплется, и поди до самого Бри долетела безумная сплетня, что она того гнома не простила и убила его же топором! Полчаса назад она хваталась за голову. А потом ее отпустило. Вот просто взяло и отпустило. Она лишь сидела, глотнув гномьей самогонки, которую в нее влили насильно, чтобы не истерила, и смотрела, как ее сынишка радостно играет в ладушки с молодыми гномами…       Чем она думала, когда вообще тащила гнома в свой дом? Что за безумие на нее нашло, раз она помешала этому громиле найти Бильбо Бэггинса. Ну сожрал бы он его, и что с того? Не ее же сожрали. Так нет же!       — Своих не бросаем, — буркнула Лобелия в подушку. — Ну да, коне-е-ечно…       Судя по всему, ее услышали. В накуренной комнате наступила тишина.       — Лобелия… — несчастным голосом начал Бильбо Бэггинс. — Я готов взять на себя обязательства.       Сначала вдова не совсем поняла, о чем ей толкует Бильбо. А потом, когда до нее дошло, она аж дрему сумела прогнать с усталостью.       — К барлогу тебя, Бэггинс, и всю твою Туковскую родню! Я хочу замуж — да! Но зная тебя и всех Туков, в головах ваших опилки и одни приключения! Ни за что!       — Что же, Лобелия Саквилль-Бэггинс… — голос Гэндальфа был таинственным и оттого более жутким. — Я слышал, ты хотела отправиться в Ривенделл, чтобы вылечить своего сына, так? У меня есть предложение…       — Никаких женщин в отряде, Гэндальф! И никакого Ривенделла! — рявкнула молчаливая до сего времени королевская особа, которая Лобелию совсем не впечатлила. Воспитание и вежливость требовали быть учтивой, но вся учтивость куда-то пропала. Возможно, она даже знает куда…       — Не там врагов ищешь, Торин. Впрочем, до Ривенделла я ее сам провожу.       — Я еще не согласилась!..       — Мы пойдем к эльфам?! — восторженно выдал сынок, и Лобелия с болью посмотрела на Бильбо.       — Ну и разумеется, наш дорогой взломщик не оставит свою родственницу одну, так ведь? А что до слухов и толков… Пройдет время, и они утихнут.       Лобелия бы поспорила, но…       Да что «но»? Какое к барлогу «но»?! Не утихнут! Никогда не утихнут! Что она, не знает, что ли, что такое слухи да злые языки? А уж про долгую память на чужие промахи и позорные тайны...       Погруженная в свои совсем не радостные мысли, она, казалось, совсем не обращала внимания на то, что происходит. А потом уже поворачивать было поздно.       Лобелия обнаружила себя верхом на пони. Рядом заливисто смеялся вместе с братьями-гномами, по совместительству принцами этих самых гномов, Лотто, а за спиной маячил Двалин, который то ли следил за ней, то ли охранял. Или на худой конец задумывал нечто более изощренное. Сама же Лобелия то и дело косилась на лично ею штопанный плащ грозного гнома и слушала бесконечные извинения Бильбо.       — Случайности не случайны, дорогая Лобелия, — хитро улыбался волшебник, вызывая у нее головную боль. — К тому же смею предположить, что после той истории с топорами Двалина вполне возможно, что вас подозревают в делах гнусных и противозаконных. Что поделать, несмотря на все ваши достоинства, ваш народ весьма пуглив, а еще слишком легковерен. И не стоит так переживать! В конце концов, как я подозреваю, дело не в Туковской крови, что зовет в приключения членов этой достойной семьи. А в самих вас, хоббитах. Есть в вас что-то авантюрное.       Лобелия попыталась всем своим лицом передать отношение к происходящему, а особенно к словам Гэндальфа, но крыть было нечем.       Поди докажи теперь, что эти гномы ее не похищали с целью совершить кровавую месть за своего несчастного собрата, которого она жестоко зарубила в ночи…       Хоббит угрюмо смотрела куда-то в холку своего пони.       Ай, да что толку…       Главная скандалистка, известная на весь Шир, вплоть до Бри и дальше по Эриадору, расправила плечи. Чего уж теперь дергаться. Поздно! Так что…       Сгорел сарай — гори и хата!